Странник (повесть). Гл.1

И я выхожу из пространства
В запущенный сад величин
И мнимое рву постоянство
И самосознанье причин.
И твой, бесконечность, учебник
Читаю один, без людей, -
Безлиственный, дикий лечебник,
Задачник огромных корней.
О. Мандельштам.


ПУТЬ I. ФАВОРИТ
Его глаза - подземные озера,
Покинутые царские чертоги.
Отмечен знаком высшего позора,
Он никогда не говорит о Боге.

Он злобен, но не злобой святотатца,
И нежен цвет его атласной кожи.
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать... плакать больше он не может.
Н. Гумилев


Глава I.

Я - господин. В моем краю
Кто мне откажет в развлечении?
Мой друг, я жизнь, как брагу пью
И хмель с тобою разделю,
Нам все доступно в опьянении.



- Ты только посмотри, Люсин, как он дергается.
- Из последних сил, ваша светлость, надо же их куда-то потратить, а времени у него осталось немного.
Хертаг хохотнул над не слишком изящной шуткой своего наперсника. Не многие, должно быть, способны блистать остроумием, присутствуя на казни через четвертование, да и не каждый станет при этом заливаться смехом. Юный рыцарь, по всему видно, совсем недавно посвященный в "солнечные стражи", скривил полные чувственные губы в издевательской ухмылке, от этого его свежее смазливое лицо с еще по-детски пухлыми щеками на миг стало старше. Люсин походил на переодетую девушку: его светлые вьющиеся кудри, отливающие на солнце золотом, большие карие глаза с поволокой в окружении густых черных ресниц и румяные щеки как-то странно смотрелись в сочетании с оружием и доспехами, в которые был облачен юноша. К тому же он был не слишком высок ростом и не широк в кости. Смех хертага смолк, резко оборвавшись. Правитель Лакардоса сделал жест, чтобы Люсин, стоявший слева от высокого кресла хертага, нагнулся к нему.

- Смотри за ними внимательно, я знаю, половина этих предателей сочувствуют мерзавцу, - тихим шепотом, чтобы его мог услышать только юноша, прошипел хертаг.
- Да, ваша светлость, я слежу за их лицами, - так же тихо ответил тот.
Он прекрасно понял, что под "ними" правитель подразумевал своих приближенных. На помосте истекал кровью из обрубков конечностей отнюдь не простолюдин, и далеко не все благородные господа в душе одобряли решение хертага предать такой мучительной и позорной казни рыцаря. Большинство про себя, а возможно и не только про себя, но и между собой считали, что даже покушение на убийство владетеля еще не достаточный повод для замены общепринятого обезглавливания четвертованием.

Лакардосскому хертагу Икратигу не были ведомы сострадание или какие бы то ни было соображения милосердия. Милостью же своей он щедро осыпал фаворитов, а мог осчастливить и первого встречного, если по какой-нибудь причине пребывал в особо хорошем расположении духа. Сумасбродный и деспотичный характер владетеля не облегчал существования его подданных, особенно тех, кто по праву рождения стоял ближе других к трону. Икратиг был еще достаточно молодым человеком, к своим тридцати годам он успел попрать большинство общепринятых законов рыцарства. Года три назад решением знаменитого Союза Чести хертаг был лишен ее, о чем во всеуслышание объявили герольды Союза по всем ближним и дальним государствам, однако ему было на это глубоко наплевать. Он не привык обращать внимание на чужое мнение, за исключением мнения своего советника-Мага, Дуатер же никогда не подавал советов в области морали и поведения. Маг молча взирал на буйные бесчинства владетеля Лакардоса, сосредоточившись на материальном благополучии хертагства и его внешней безопасности. Он лишь старался незаметно для правителя оградить от растлевающего влияния дядюшки и его ближайшего окружения молодого племянника хертага - Храстида, сына его покойной старшей сестры. Ему удалось убедить Икратига отправить племянника подальше от двора, когда тому было еще лет двенадцать, юноша вырос в безвременной ссылке, а хертаг так основательно забыл о нем, что очень бы удивился, узнав, что Храстид уже достиг совершеннолетия. Такую забывчивость можно было объяснить только тем, что, год за годом все глубже погружаясь в дурман неистовых развлечений, Икратиг утратил счет времени, себя он все еще ощущал совершенно юным, племянник же был младше него на десять лет. До сих пор хертаг не помышлял ни о браке, ни о продолжении рода, в смысле законных наследников, своих многочисленных незаконных отпрысков он даже не пытался когда-нибудь сосчитать. Возможно, их было бы еще больше, если бы в последние пять-шесть лет Икратиг не начал делить свое внимание пополам между девушками и юношами.

Обычно у него было одновременно около десятка любовниц и любовников, впрочем, постоянно меняемых, редко кто привлекал его внимание дольше трех месяцев. В этом смысле золотокудрый Люсин сумел побить своеобразный рекорд: он не только состоял в любовниках хертага уже не менее полугода, но и до сих пор оставался первым, самым любимым фаворитом. Наивный с виду юноша приобрел на редкость устойчивую привязанность Икратига, который не замечал ненавязчивого, но настойчивого влияния, оказываемого на него молоденьким рыцарем. Казалось, Люсин был неистощим на изобретение все новых развлечений для услады своего господина, хотя удивить последнего было очень не просто. Сегодняшняя казнь была результатом намеренно спланированной провокации, порожденной извращенным мозгом хертагского фаворита. Так как нравы двора поневоле соответствовали запросам правителя, подобное развлечение можно было отыскать только в глубинке.

С месяц назад подстрекаемый своим любимцем хертаг решил предпринять увеселительную прогулку по подвластным ему землям. Останавливаясь в замках своих провинциальных подданных, Икратиг вдоволь наразвлекался, неизменно укладывая в свою постель, а вернее в их общую с Люсином постель, жен, либо дочерей по необходимости радушных гостеприимцев. Подданные безропотно сносили оскорбление и позор, это могло бы лишить всю затею изюминки. Но все же нашелся тот не в меру преданный понятиям достоинства и чести (которой, как было упомянуто, хертаг давно был лишен) твердолобый болван, которого и искали наши герои. Рыцарь Отранк, до безумия любивший свою молодую жену, не смирился с тем, что ей пришлось пережить в покоях, отведенных развратному хертагу, пока хозяин замка всю ночь напролет был вынужден потчевать шумных спутников своего сюзерена. Понимая, что на поединок с ним хертаг не выйдет, Отранк попытался заколоть оскорбителя во дворе собственного замка. Но Икратиг и его приспешники ожидали подобного нападения, именно элемент риска придавал особую прелесть всей поездке. Кульминацией развлечения стал "справедливый" приговор, вынесенный преступнику после того, как его скованного по рукам и ногам привезли в обозе увеселительной процессии в столицу. Но, не желая довольствоваться приевшимся "усекновением главы", хертаг распорядился четвертовать напавшего на его светлость рыцаря. Это новшество также было нашептано ему в уши неутомимым на выдумку Люсином.

Надо сказать, что второй стороной натуры хертага, противоположной его беспечности, была временами вспыхивавшая в нем подозрительность. Именно сейчас Икратиг оказался во власти подобного приступа, ему чудились ростки заговора в среде своих же развращенных сподвижников. Вот он поймал быстрый, как отсвет при взмахе меча, взгляд, которым обменялись ронт Вуаргин с рыцарем Кодром. Нет, он положительно не может доверять никому из них, никому, кроме Люсина.
Икратиг не мог видеть обмена взглядами между Магистром-Созидающим Дуатером и своим возлюбленным фаворитом Люсином, потому что эти двое не смотрели друг на друга, а просто обменивались мыслями.

Закончилось долгое южное лето, располагавшее к путешествиям и приключениям, и хотя в Лакардосе не бывает суровой зимы, дожди, зарядившие на исходе осени, в значительной мере сузили возможности увеселений. Но и тут изворотливый фаворит нашел, чем увлечь своего высокого покровителя, дабы не лишиться расположения его заскучавшей светлости. Идея переодевания чрезвычайно понравилась хертагу. Как только он до сих пор не догадался использовать возможности маскарада, не дожидаясь празднеств Рассвета года?

Каждый вечер, переодеваясь в одежду, носимую подлым людом, то под видом рыбаков, то подмастерьев или солдат хертаг во главе ватаги своих приближенных, либо в сопровождении одного Люсина, отправлялся бродить по злачным местам нижнего города. Самым удивительным было то, что их действительно не узнавали. Частенько они вели себя не лучше банды разбойников, грабя запоздалых прохожих и вступая в потасовки с настоящим сбродом. Вылазки вдвоем отличались от этих бандитских рейдов. В таких случаях Икратиг и Люсин одевались немного поприличней, стараясь сойти за торговцев или прислугу из хертагского замка. Во время этих прогулок Люсину как-то даже удавалось выглядеть более мужественным, чем это было в рыцарском облачении, удивительно подчеркивавшем его женоподобность. Он становился просто миловидным юношей, вышедшим на поиски естественных развлечений под руководством более опытного старшего друга.

Комедиантство фаворита, не раз заставлявшее хертага трястись от беззвучного смеха, было выше всяческих похвал. Люсин так натурально краснел от смущения, когда в каком-нибудь трактире с ним начинали заигрывать трактирные девицы, что хертаг готов был поклясться, что сам почти поверил в невинность своего спутника. В другой раз он напротив мог разыграть роль довольно шустрого юнца, не робеющего нырнуть под женскую юбку. В зависимости от обстоятельств и костюмов их поведение могло варьироваться. Если вы не знаете, чем развлечь пресытившегося развратом и вседозволенностью владетеля, предложите ему сыграть в игру "ухаживание за простолюдинкой". Результат может превзойти все ваши самые смелые ожидания.

Ее звали Витея, и она была дочерью хозяина таверны "Полная бочка". Название, видимо, по мнению хозяина, должно было свидетельствовать о неисчерпаемости возможностей его заведения в обслуживании посетителей.
Однажды они завернули в таверну раньше своего обыкновения, когда та была еще почти пуста. Витея (имени ее они еще не знали) обслуживала редких посетителей, вместе с ней в зале находилась еще одна служанка, две другие помощницы хозяина - бойкие молодицы, не страдающие повышенной застенчивостью, пока отсутствовали. Прежде высокородные искатели приключений не видали ее потому, что Витея исчезала, как только таверна начинала заполняться шумными завсегдатаями. Подавая заказанное клиентам, девушка скромно опускала глаза, инстинктивно стараясь держаться на возможно большем расстоянии, как будто боялась обжечься. Она сразу же привлекла внимание, как хертага, так и Люсина и заинтересовала последнего значительно больше, нежели его господина. По-видимому, что-то особенное заставило любовника владетеля Лакардоса задержать взор на этой девушке. Слов нет, она была прелестна. Ни красива, ни ослепительна, а именно прелестна, как лесной ландыш, нежный и скромный, лишенный броской претенциозности роскошных цветов дворцового сада. Она не была ни хрупкой, ни изящной, стройной, да, но довольно высокой и крепкой. Определение "прелестная простушка" как нельзя более подходило к Витее, именно поэтому поначалу она не вызвала у хертага интереса сверх обычного любопытства, возникающего при виде нового лица. Но Люсин не преминул заострить это скользнувшее мимо внимание, чуть кивнув в сторону девушки, он сказал вполголоса:

- Это как раз то чудо, которое ты ищешь.
Фамильярность фаворита была воспринята Икратигом как должное, их отношения находились на той стадии близости и не только в физическом плане, когда условности становятся излишни. Люсин достиг очередного уровня успеха: из упрочившего позиции любовника он превращался в друга и советчика, какого прежде никогда не бывало рядом с хертагом.

- Ты находишь? - с сомнением спросил Икратиг, пригубляя свой бокал вина.
Он окинул спину удаляющейся девушки откровенно оценивающим взглядом.
- Уверяю тебя. Леность - враг истинного развлечения. Сам себя не развлечешь, никто тебе не поможет. И не смотри на нее такими глазами, а то испортишь всю забаву.
Хертаг настолько привык к своему наперснику, что его не удивляли подобные наставительные тирады из уст шестнадцатилетнего юнца.
- Полагаешь, она невинна?
- Сама чистота, голову даю на отсечение, - уверенно заявил Люсин.
- Смотри, поймаю на слове, - мягким голосом почти пропел Икратиг.

Люсин ничуть не усомнился в возможных последствиях этой якобы шутки: дружба дружбой, а самодурство само по себе, недаром в недобрых светло-карих глазах хертага так часто плясали злые демоны-трувы.
- Голова у меня одна, и мне она еще пригодится, здесь не может быть ошибки, - самоуверенно ответил Люсин, также прихлебнув вина.
- И что ты предлагаешь? - уже загораясь предчувствием пикантной интрижки, спросил Икратиг.
Он уже убедился, что малыш способен самое обычное дело, будь то любовная связь или что другое, расцветить новыми незнакомыми тонами.
- Я разузнаю все о ней, потом походим сюда пару дней...
- Зачем так долго?
- В этом вся и прелесть. Тебе надо сменить подход: не требовать любви, а добиваться.
- Мне добиваться трактирной служанки? Ты не в своем уме, должно быть, мой Люсин.
- Именно в своем, а не в чужом. Разве не за это ты его ценишь?

Юноша умолк, заметив, что бывшая предметом их беседы девушка, идет в их сторону с подносом. Она быстро поставила тарелки на стол и поспешила вернуться на кухню.
- Она дикарка, видишь. Что толку взять такую силой? Пять минут удовольствия и прежняя скука, - снова заговорил Люсин, отламывая ножку жареного труксана. - Ты можешь растянуть забаву на неделю, в ожидании есть свои преимущества.
- Ты хочешь, чтобы я стал ухаживать за ней?
- Да. С робостью и небольшой долей восхищения во взгляде, с придыханием и едва уловимой дрожью в голосе, со скромными дарами. Что-нибудь вроде гребня для волос из рутийского серого дерева должно произвести на нее неизгладимое впечатление, только не дари ей ничего стоящего, это отпугнет ее.

Хертаг выслушивал рекомендации любовника, отдавая должное своему труксану, на этот раз он как-то вскользь удивился тонкости замечаний Люсина. Мальчишка знал о женщинах и, вообще, о людях гораздо больше него самого, Люсин знал, чего они хотят или могут захотеть, Икратига же всегда интересовало только то, чего хочет он. В конце концов, его желания исчерпали сами себя. С тех пор, как он взошел на престол, он не пытался кому-то понравиться, снискать чье-либо расположение. Все и вся в Лакардосе принадлежало ему, все его прихоти исполнялись безоговорочно (за редкими исключениями, приводящими к смертной казни). Все, всё, всегда... Какое унылое однообразие! Вдруг его поразила мысль о возможности ощутить себя совсем иначе, получить расположение хотя бы этой простой девушки, получить ее любовь, потому что он - это он, человек по имени Икратиг (или Букард, например), а не всевластный владетель Лакардоса. Мысль казалась настолько необычной, чужой, словно кто-то нашептал ее со стороны, и, тем не менее, она целиком завладела его неистовой душой.

В этот вечер они покинули таверну "Полная бочка" почти сразу после того, как девушка перестала появляться в зале. Повертевшись немного у кухни, наперсник хертага разузнал и имя и положение девушки в этом заведении. Теперь они стали специально заходить в "Бочку" едва не сразу после полудня, изображая молодых торговцев лошадьми, благо, что на этот предмет оба могли рассуждать долго и со знанием дела. Засиживались они в таверне не более двух часов, пили умеренно. Пользуясь советами Люсина хертаг начал аккуратно заигрывать с Витеей, но девушка никак не реагировала на его старания. Учитывая то, что Икратиг был мужчиной видным и даже в скромном платье вполне мог произвести известное впечатление, это было достаточно удивительно. Более того, он признался наперснику, что и сам не испытывает к миловидной девушке никакого влечения. Люсин же утверждал, что причиной тому ее холодность.

- Скромная Витея так явно пренебрегает тобой, что с непривычки это отбивает у тебя охоту. Игра только началась, все впереди, мой милый, - подначивал он.
Постепенно дочь хозяина "Бочки" стала дольше задерживаться возле их стола, но при этом почему-то всегда старалась держаться ближе к той стороне, где обычно сидел Люсин, хотя тот практически не подавал вида, что обращает на нее какое-нибудь особое внимание. Знакомство все-таки состоялось.
- Ты нравишься ей больше, проказник, - как-то заметил хертаг, когда Витея отошла после недолгой беседы к другим посетителям таверны.
- Нет, просто рядом с младшим братом она чувствует себя в большей безопасности, - с невинным видом отшутился юноша.
Они выдавали себя за братьев, хотя трудно было бы представить себе двух менее похожих друг на друга людей.

Странная игра увлекла хертага, однако мало помалу он начинал терять терпение. С одной стороны, Витея несомненно выделила их пару из всех случайных и постоянных посетителей "Бочки", она никогда не задерживалась ни на полминуты дольше необходимого ни у одного другого стола, и это уже было известной победой. С другой стороны, короткие разговоры ни о чем были также далеки от цели предприятия, как Антибры от Лакардоса. Икратиг стал раздражаться, затея казалось ему все более бессмысленной. Именно в этот момент Люсин сказал, что, по его мнению, настало подходящее время для более активных действий.
- Завтра мы явимся в "Бочку" перед полуднем, наверняка там никого не будет, кроме Витеи и Лиги. Папаша Рактор поедет пополнять запасы вина. Ты пройдешь прямо на кухню, пора немного потискать нашу недотрогу. Все девицы мечтают о "пробе Бри", особенно невинные.
Люсин пакостно улыбнулся в темноте и впился губами в рот своего любовника, он знал, что делит с ним ложе в хертагской спальне последний раз.

Волна нестерпимой боли прожгла тело Витеи, когда руки Икратига внезапно обхватили ее и притянули к его груди, девушка закричала. "Нож, у тебя в руке нож", - отчетливо прозвучало у нее в голове.
- Чего ты орё...
Хертаг так и не успел выразить свое безмерное удивление тем, что девушка, которую всего лишь обняли, вопит, словно ее оседлали одновременно два насильника. Большой кухонный нож, который Витея за минуту до его появления перехватила в левую руку, чтобы поправить большой кусок окорока, вошел в печень владетеля Лакардоса.

В таверне все же оказалось два случайных посетителя, бросившихся на крики из зала, которые вместе с вбежавшей со стороны внутреннего двора Лигой и невесть откуда взявшимся Люсином стали свидетелями убийства. Стараниями бывшего фаворита никто не прикоснулся к убийце до появления отряда замковой стражи. Стражников отправил за телом хертага и преступницей лично Магистр Дуатер, им также было приказано не трогать девушку, а лишь препроводить ее в темницу замка.

Вряд ли при молодом хертаге любовник покойного Икратига мог рассчитывать сохранить свое привилегированное положение, Храстид не разделял увлечений дяди. К тому же, завладев в последнее время всем расположением и временем сластолюбца, Люсин успел многим насолить или перебежать дорогу. Поэтому никто особенно не удивился бесследному исчезновению златокудрого фаворита, пропавшего еще до церемонии похорон своего благодетеля.

Вскоре состоялась и казнь несчастной Витеи, хертаг Храстид настоял на том, чтобы девушке отрубили голову, а не сварили в кипящем масле, как полагалось согласно ее положению и преступлению. Все же он был обязан ей кое-чем весьма существенным. Когда скатилась на помост головка бедной преступницы, вздох прошел по рядам запрудившей площадь толпы. Высокий широкоплечий мужчина лет двадцати восьми в шерстяном плаще, стоявший во время казни в задних рядах с непокрытой головой, набросил на голову капюшон и, быстро выбравшись из толпы, скрылся в узком переулке. Никто, кроме разве что Мага Дуатера, не узнал бы в этом кареглазом темноволосом человеке с красивым, но суровым лицом изобретательного демона последних похождений хертага Икратига. Исполнив свою Задачу, Странник покинул изобильный Лакардос. Побочные следствия успешной деятельности Странников не должны были тревожить их совесть, как не волновали они и умудренных опытом незримого управления миром членов Совета Магов.

Гл.2 https://www.stranamam.ru/post/10157906/
Гл.3 https://www.stranamam.ru/post/10157925/
Гл.4 https://www.stranamam.ru/post/10162421/
Гл.5 https://www.stranamam.ru/post/10162439/
Гл.6 https://www.stranamam.ru/post/10162452/
Гл.7 https://www.stranamam.ru/post/10166918/
Гл.8 https://www.stranamam.ru/post/10166921/
Гл.9 https://www.stranamam.ru/post/10166928/