Странник (повесть). Гл.9

Глава VI. АНТАУТСКИЙ ГРИФОН

В этом году Ириния пропустила большинство представлений, которые разыгрывались в дни Творения, она предпочитала проводить дневные часы в комнатах матери, которая уже поднималась с постели, но все еще не покидала своих покоев. Кроме естественного желания восполнить потерянные годы, когда болезнь Беаль словно отрезала ее от семьи и всего мира, находясь возле нее, Ириния хотя и постоянно попадалась здесь на глаза верентам, практически не рисковала выдать тайну своего избавления от "отворотной трясучки". Из мужчин в покоях Беаль бывал только раб-истопник, который и сам ни за что не приблизился бы к контессам ближе, чем на два лошадиных корпуса, кому охота потерять уши или остаться без носа. Актаний заходил к жене как раз в то время, когда Ириния ненадолго заменяла отца в Большом зале, должен же кто-то возглавлять праздничный стол.

Как ни была счастлива Ириния рядом с вновь обретенной матерью, днем ее неоднократно посещали мысли о том, что время до вечера тянется слишком медленно. К тому же, к ее большому огорчению, Кари время от времени отлынивал от своих обязанностей. Например, он не позволил прийти к нему прошлой ночью, совсем. Они уже потеряли целых две ночи, он был, видите ли, слишком занят. Отпустить дух покойного дяди для него важнее, чем наслаждаться любовью самой дочери конта. Кто поймет этих странных людей - Странников?

Когда в эту последнюю ночь Творения он провожал Иринию в ее опочивальню около трех часов ночи, Кари почувствовал опасность. Он быстро отыскал источник этого ощущения: веренты, все пятеро, спешили по направлению к покоям контессы.
"Быстрее", - он потянул девушку за руку, и они почти побежали по коридорам замка.
"Что случилось?"
"Кажется, стражи твоей невинности обнаружили твое отсутствие".
"Веренты?"
"Да, как только доберешься к себе, немедленно раздевайся и ложись. Я помогу тебе заснуть".

Слоба и ее помощницы, переполошенные наиболее бдительной товаркой, которая, движимая необъяснимым беспокойством, полчаса назад зашла в спальню Иринии и не нашла там контессу, застали девушку спящей спокойным глубоким сном. Было очевидно, что сон ее непритворен. Веренты бесшумно покинули покои контессы. Старшая верента чрезвычайно взволновалась этим странным случаем, у нее не было оснований не верить Урите. Но, возможно, она ошиблась? Возможно ли? Первой мыслью Слобы, когда Урита прибежала к ней бледная и запыхавшаяся, была мысль о похищении. В дни праздника охрана замка не была столь безупречна, множество народу из окрестных деревень приходило в замок и оставалось здесь по несколько дней. Никто никогда не нападет в Рассвет года на земли соседа, все военные действия вообще прекращались зимой, а праздник Истинного Солнца был священен. Однако похищение - не война и не обязательно должно сопровождаться запретным в это время кровопролитием.

Все эти рассуждения, возникавшие в голове Старшей веренты по пути в комнату контессы, куда они поспешили все вместе прежде, чем поднять тревогу, оказались ни к чему. Могла ли девушка выйти куда-то ночью, например, к матери? Могла. Но зачем?
На следующий день ближе к полудню Слоба отправилась в покои к Иринии, так как та до сих пор не появилась у контессы Беаль.
- Здорова ли ты, дитя? - внимательно вглядываясь в девушку, ласковым голосом спросила верента.
- Да, госпожа Слоба. Я немного устала за эти дни, так много людей в замке, в Большом зале порой становится тяжело дышать.
- А не случается ли тебе чувствовать жар или холод, может быть в пот бросает?
- Да, бывает, - согласилась Ириния, именно это она испытывала довольно часто до того, как стала тайной женой клерка, - так утомительно сидеть там едва не целыми сутками. Поэтому я и стремлюсь чаще бывать у мамы. Вы были сегодня у нее?
- Конечно, конечно. Ей с каждым днем лучше, сегодня ее сиятельство намерена выйти вечером в Большой зал.
- А это не повредит ей? - забеспокоилась Ириния.
- Нет. Хвала Сияющему Оку, твоя матушка достаточно окрепла. День Любования вполне подходит для того, чтобы осчастливить подданных такой великой радостью.
- Я счастлива слышать это, госпожа Слоба. Пожалуй, я напишу письмо сестре.

Верента откланялась и покинула комнаты контессы, ее сомнения остались при ней. Не было никаких видимых оснований приставать к дочери конта с допросом, просто ночью они будут безотрывно следить за дверьми в ее покои, решила Слоба.
Ириния поняла, что их едва не разоблачили, и сегодня она не сможет пойти в башню свиткохранилища. Она должна была встретиться с Кари, хотя бы в последний раз. Но как? Спасительная мысль о письме к Диарте возникла внезапно, верента сама натолкнула на нее девушку, действительно, новость о первом выходе матери стоила того, чтобы порадовать ею и старшую дочь.

К счастью сегодня при контессе находился тот же паж, что привел к ней Кари в первый раз.
- Аруан, - окликнула она.
- Да, госпожа, - привычно откликнулся он.
- Приведи мне писаря.
- Первого, кого встречу? - уточнил мальчик.
- Нет. Приведи, пожалуй, того же. У него почерк красивый. Кажется, он из свиткохранилища.
- Слушаюсь, госпожа.

Аруан поспешил с поручением контессы. На этот раз ему тоже повезло, одноглазый попался пажу на полдороге, а госпожа снова отпустила его, как только он доставил ей клерка.
Кари молча сел за стол и приготовил принадлежности для письма.
"Как тебе спалось, любовь моя?"
В независимости от того, испытывал ли он к соблазненной девушке какие-то чувства, Странник старался быть с ней любезным. Впрочем, поскольку красавица-контесса, безусловно, нравилась ему, а в вечной любви он не клялся, можно сказать, что он был почти что искренен.

"Сегодня хорошо, но, наверное, последний раз".
"Они были у тебя?"
"Да, Слоба. Она не спускала с меня испытующего взора. Боюсь, скоро они все узнают".
"Завтра. Говори что-нибудь вслух", - напомнил клерк.
- Ронтессе Диарте Таграстской от дочери конта Коррильского Иринии. Любимая сестра моя, спешу обрадовать тебя известием...
"Почему завтра?"
"Завтра закончится Рассвет года, и они снова получат доступ к своим книгам. Там они увидят, что ты не можешь быть названа в числе Избранниц".
"Они нас выдадут отцу?" - поежилась Ириния.
"Не знаю. Сначала они попытаются выяснить, кто я, и будут спрашивать тебя".
"Я не скажу им".

"Завтра на рассвете писарь свиткохранилища и летописец истории деяний рода владетелей Коррильских отправится в Южную крепость, просмотреть некоторые свитки, которые могут там храниться. Я уже предупредил управляющего".
- А как же я? - вслух жалобным тоном спросила контесса.
"Возьми его, - Кари протянул ей солнечный шнур, - он защитит нашего ребенка."
"Ты думаешь, у нас будет ребенок?"
"Я знаю. Когда этого уже нельзя будет скрыть, или если веренты выдадут тебя раньше, отдай шнур твоей матери и расскажи ей все. Только ей. И про Избранность и про то, что я Пронзающий. И еще передай ей это, она закроет тебя от гнева отца".
Странник положил на стол перед собой маленький деревянный кружок, размером с золотой, на одной его стороне было вырезано изображение грифона. Ириния, не рассматривая, спрятала шнур и печатку в мешочек на поясе.
"Ты уходишь, наверное, не имеет смысла спрашивать, вернешься ли ты".
"Будь готова к тому, что ты меня никогда не увидишь".

Слезы навернулись ей на глаза, сквозь них Ириния в последний раз смотрела на прекрасное лицо своего возлюбленного, настоящее лицо Пронзающего.
- Я тебя никогда не забуду, - чуть слышно прошептала она.
"Ты еще будешь счастлива, Ириния. Ты будешь жить и любить. Я же ухожу по своему Пути".
"Да, конечно. Я люблю тебя. Можешь ли ты понять это, Странник?"
"Я понимаю..."
"Можешь не отвечать. Твоя гибель не сделает меня счастливее. Уходи. Ты должен скорее покинуть замок".
"Завтра на рассвете", - напомнил он.
Письмо было готово, и ему не следовало слишком задерживаться в покоях контессы. Он долго стоял у порога, девушка неотрывно смотрела ему в глаза, глотая, катящиеся по щекам слезы.
"Мы простимся сейчас, любовь моя. Сегодня я не приду в Большой зал, иначе ты выдашь нас. Прости".

Он повернулся и быстро вышел, плотно закрыв за собою дверь. Он знал, контесса рыдает, зажимая рот руками, чтобы не услышали служанки в соседних комнатах. Что ж, он сделал для нее, все что мог и больше, чем требовали соображения осторожности. Он был уверен, что Беаль поступит правильно. У него оставалась последняя ночь в замке, этого было достаточно, чтобы дать покой страждущей душе конта Варлиса и уничтожить все следы пребывания Странника, кроме, конечно, того, что выйдет на свет по прошествии девяти месяцев.

Слоба сидела в своем кресле с высокой спинкой и, не мигая, смотрела на противоположную стену. Ее голова чуть заметно покачивалась из стороны в сторону. Она сидела так уже второй час, все еще не способная до конца осознать всю невероятность произошедшего. Доверенный ее заботам Священный Сосуд оказался непригоден для высшего своего предназначения, контесса жива, но... Книга молчала о виновнике беременности Иринии, это было понятно, судьбы и дела Пронзающих не отражаются на ее пергаментных страницах. Как они были слепы, воображая, будто дух Орры своею волей покинул Беаль. Да, они давно знали истинную причину болезни контессы и знали, что исцелить ее могут только Маги, о чем и предупреждали в свое время конта Актания. Но конт не пожелал пригласить в замок Мага, а это значит, что в замке побывал Странник. Упрямство конта, в общем-то вполне понятное тем, кто читает судьбы, привело к столь катастрофическим последствиям. Веренты знали о прошлых делишках конта, знали и молчали, поскольку их это не касалось, а платил конт щедро. И надо же было Страннику явиться сюда, видимо, незадолго до объявления имен жертв. По здравому размышлению верента поняла, что допытываться у девушки, кто ее любовник, вряд ли имеет смысл, она может совершенно не помнить этого. А даже, если и помнит, не скажет, не даром Странники неподсудны Слову и могут проделывать с людьми все, что им заблагорассудится. Они способны внушить такую страсть, что женщина позволит распилить себя на куски, но не выдаст шпиона Совета Магов. Дочь конта, конечно же, никто пилить не будет, да и что бы дал ее искренний ответ? Невинной девой ей уже не стать, а Странник, скорее всего, теперь далеко. Так что разжигать сейчас жажду мести в сердце конта было в сущности бесполезно. Что ждет опозоренную контессу, когда скрывать очевидное станет невозможным, веренту интересовало мало. Надо будет принять роды, так примут. Сейчас она гадала, какую форму примет гнев оркуллов, и как вернее отвести грозу от своей седой головы. Указывать пальцем в сторону Магов хотелось меньше всего. Известно, что оркуллы никогда не связываются с Магами, среди вторичных жертв испокон веков ни разу не прозвучало имя ни одного Пронзающего. Да и сами Пронзающие ничего не делают просто так. Не верилось веренте, что Странник объездил пораженную "отворотной трясучкой" девушку из мимолетной прихоти или банальной похоти. Пути же Магов для верент неисповедимы, и вставать поперек этих путей себе дороже.

Лишь ближе к лету узнал конт Актаний о свалившемся на его голову позоре.

* * *
На третий день после окончания праздника по всему миру, освещаемому Справедливым Оком было объявлено о том, каков этот год. Но с объявлением имен жертв оркуллы почему-то задержались, ужас и недоумение распространились повсюду. Шло время, а Избранницы так и не были названы. Люди долго шептались об этой необъяснимой странности, а когда над миром встал новый Рассвет года, все с облегчением вздохнули. Впрочем, в тот год произошло достаточно и других удивительных вещей, так что было о чем поговорить и помимо молчания оркуллов. Например, передавали, что в далеком городе Экано-Ри по приговору Совета Магов, был казнен Мастер-Воплощающий Саринес. Что такого мог натворить этот злополучный Мастер, чтобы сравниться по степени наказуемости с Магами-Отпавшими? Прежде Маги никогда не казнили Мастеров-Воплощающих, хотя, вручая кристалл Воплощения, предупреждали обо всех возможных последствиях неосторожного или злокозненного обращения с ним. После расправы с Саринесом Совет Магов разошелся еще больше: Маги отказались давать свои кристаллы в руки не-Пронзающим, а все настоящие Мастера-Воплощающие должны были вернуть свои кристаллы Магам до дня летнего солнцестояния. И это тогда, как к своим нарушителям Слова в последнее время Совет был довольно мягок. Вот уже лет двадцать, как не было ни одной казни среди Магов, одни лишь изгнания. С другой стороны, чтобы казнить Отпавшевго, его надо сначала найти, потом схватить и еще доставить к месту казни. Что говорить, были недовольные, кому понравится, когда у тебя отбирают кусок хлеба, причем с маслом и медом. Кое-кто из живописцев даже пытался скрыться в глухих западных лесах, уйти с кристаллом к Отпавшим. Пойманные Мастера кончали еще хуже Саринеса: им оставляли жизнь, но отбирали рассудок. Бессмысленный смешок идиотов, пустые глаза и испуганное подергивание туловища дерзких ослушников служили наилучшим способом убеждения для остальных.

Еще ранней весной Черного года в Тарнике скончался старый тесарий, и на его трон воссел старший сын - Рабранк-Альбинос. В этом уже не было ничего удивительного, наоборот, говорили, что старый Рубарн зажился дольше, чем ожидал нетерпеливый наследник. Жизнь текла своим чередом и полнилась самыми разными событиями, важными для всех, как смена правителя в одном из крупнейших государств мира, или лишь для немногих, как первый поцелуй любви.

Немало волнений и поводов для пересудов принес этот год обитателям замка конта Коррильского. Накануне праздника весеннего равноденствия, также посвященного Сияющему Оку, когда все обряды должны способствовать будущему урожаю, и наряду с Солнцем люди чествуют богиню плодородия Даурику, Ириния решилась открыться матери. Именно к этому сроку, как правило, и раскрывались последствия тайных браков и принимались благосклонно, ибо плодородие земли сродни плодородию женщины.

Услышав первое признание дочери, Беаль в ужасе всплеснула руками, но нашла в себе достаточно любви, терпения и понимания, чтобы спокойно, без упреков выслушать Иринию до конца. Чем дальше продвигался рассказ девушки, тем большей благодарностью к таинственному Страннику наполнялось сердце Беаль. Не даром дух Орры десять лет обитал совместно с душой Беаль, освободившись от непрошеной гостьи, сознание жены конта Актания сохранило знание о преступлении мужа. И теперь умная женщина в полной мере осознала, чем они с дочерью обязаны Пронзающему, им обеим он подарил жизнь, ибо существование одержимой жизнью назвать вряд ли можно. Солнечный шнур формально защищал честь Иринии, но, увы, всем известно, что благородные рыцари давно не принимают участия в представлении Великой битвы. Хотя брак был и законный, но неравный, а, значит, контесса согрешила против достоинства своего сословия. Тайну Странника раскрыть они не смели по ряду известных причин.

- Мама, он сказал передать тебе еще вот это, - Ириния протянула Беаль плоский деревянный кружок. - Ведь это Антаутский грифон, да? Я все время думала, что он означает?
- Да, дорогая, это герб рода Антау, - Беаль держала печатку на левой ладони и поглаживала указательным пальцем правой руки обод вокруг изображения грифона.
- Значит, Кари - подданный твоего брата, хертага Гидара Антау, владетеля Сантинь-яна?
- Маги уже не являются чьими-то подданными, отец твоего дитя, должно быть, теперь получил мантию.
- Он сказал, что ты укроешь нас от гнева отца, получив этот знак.
- О, да. И без него я бы сделала все ради вас, а этот знак говорит мне еще о некоторых обстоятельствах.
- О чем он говорит тебе, мама?
- Тебе знать это ни к чему, дорогая. Во всем положись на меня.

Контесса Беаль крепко прижала дочь к сердцу. Теперь она знала, кому будет посылать тайные вести о том, как растет их общий внук, чьи родители, доводясь друг другу троюродными братом и сестрой, оба принадлежали по материнским линиям к благородному роду Антау.

Еще за несколько дней до разговора Иринии с матерью распорядитель торжеств предоставил хозяйке замка список вольных женихов. Ей предстояло разбираться с законностью будущего урожая благословенных младенцев. Тланий решил заблаговременно предупредить хозяйку о том, что двое потенциальных отцов давно покинули замок, и если одноглазый клерк, пожалуй, скоро вернется, то молодой менестрель, что ветер в поле. Сейчас Беаль обдумывала, не будет ли лучше объявить отцом ребенка Иринии сочинителя любовных баллад. Со всех сторон выходило, что лучше. По неписаным законам менестрели занимали некое особое положение, приближающееся к сословию господ. Конечно, певец - не Пронзающий, имеющий официальное право брать в жены девушку благородного происхождения, вплоть до дочери тесария, но все же. Никто не поймет, как красавица контесса могла вступить в брак по любви с безобразного вида клерком, что свидетельствовало бы о чудовищной распущенности и непростительной неразборчивости девушки. Другое дело - обаятельный менестрель, обладающий прекрасным голосом, недюжинным поэтическим даром и вполне привлекательной для женщин внешностью. Да, эта идея все больше нравилась контессе Беаль. Таким образом, об истинном виновнике вообще никто не вспомнит. Великое ли дело, исчезновение клерка? Замерз где-нибудь на дороге, свалился в прорубь или попался разбойникам. Оставалось лишь выяснить, кому действительно напевал свои баллады темными ночами Рассвета года молодой менестрель. Для этого у супруги конта имелись свои способы. Хорошенькую юную служанку отправили подальше от замка в маленькое селение к дальним родственникам, снабдив недвусмысленным обещанием вырвать язык, если она заикнется о том, что отцом ее ребенка был не немой.

Когда до странствующего поэта дошел слух, что владетель Коррильский поклялся сварить его в кипятке, за то, что он якобы наградил его внуком, Аурик только пожал плечами, сочтя за благо обходить земли контоната подальше и помалкивать. Стоило ли опровергать столь лестные слухи, делавшие его героем в среде собратьев-менестрелей. Шутка ли помиловаться с дочкой одного из вольных правителей, и хотя поначалу Аурик все раздумывал, кто же это на самом деле решился на такой подвиг, вскоре перестал ломать над этим голову и даже сам почти поверил в то, что в Коррильском замке растет его сын.

К тому времени, как Нарику исполнилось три года, конт Актаний смирился с его существованием, хотя по прежнему относился с презрением к этому "маленькому отродью". Усилия Беаль не прошли даром, пятно "нечистого", то есть неравного, брака не пристало к Иринии. В нее влюблялись, восхваляли ее красоту и добродетель. Наконец, к контессе посватался один благородный рыцарь из подданных драбуарского тесария. Сыграли скромную, но вполне приличную свадьбу. Незадолго до свадьбы Беаль сказала дочери:
- Нарик останется со мной, Ириния. Ты начинаешь новую жизнь, не зачем мальчику вставать между тобой и твоим мужем. Ронт Пакарий добрый человек, но лучше вам воспитывать своих детей.

Ириния признала правоту матери, хотя и с тяжелым сердцем, скрепя его порывы, она оставила первенца в родительском замке. Актаний согласился с решением супруги, не позволившей дочери взять с собой ребенка от вольного брака, но и видеть его в замке не хотел. Беаль ожидала этого и давно подготовилась к разговору с мужем.
- Я сказал, ему не место в моем замке, - жестко заявил конт.
- Ты помнишь Мастера Саринеса, Актаний? - тихим голосом, глядя в пустое пространство за плечом мужа, спросила контесса.
От неожиданности конт вздрогнул.
- К чему ты вспомнила о нем, Беаль? - не понял этой перемены в разговоре владетель Коррильский.
- Его казнили вскоре после моего чудесного исцеления.
- Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, - пожал широкими плечами конт, в его голосе прорвались нотки раздражения.
- Тебе ведь была известна причина моего недуга. Твоего сообщника настигла кара Совета. Тебе не приходило в голову задаться вопросом, почему Совет Магов не выдал твоего имени и твоих преступлений Союзу Чести?

Слова Беаль буквально заставили конта остолбенеть, он с трудом втянул воздух, смуглое его лицо посерело. До сих пор он полагал, что жена не знает правды о событиях шестнадцатилетней давности. Кроме того, она говорила еще о чем-то таком, чего он так до конца и не понял. Теперь контесса смотрела прямо ему в лицо, и от странного блеска в ее глазах по спине конта прошелся колючий холод. Он не нашел ответа на ее ошеломляющий вопрос.
- Думаешь, Странник пожалел тебя? - Беаль не ожидала ответов мужа, наоборот, она спешила сказать все, что собиралась. - Нарик - не твой позор, он - твое спасение от позора.
Тугоумием убийца отца и брата не страдал.
- Почему ты решила, что этот песнопевец - Пронзающий? - наконец выдавил конт.
- Менестрель Аурик? Нет. Его дочь родилась далеко от замка, - слегка пренебрежительно сказала контесса.
- Отец Нарика не он?!
- Нет. И только поэтому Союз Чести все еще не лишил тебя ее.

После этого неприятного разговора Актаний отнюдь не воспылал любовью к внуку, он просто старался не замечать мальчика, но прекратил попытки удалить его из замка. С напускным безразличием смотрел он, как растет Нарик - сын неизвестного Странника, с молчаливого согласия конта и под вкрадчивым внушением контессы весь двор признавал мальчика законным членом контского дома. Вслух по крайней мере.

Пройдут годы. Конт Актаний закончит свои дни, пронзенный вражеским копьем в одной из бесчисленных стычек с восточным соседом. Но его дружина одержит победу, а вдова возьмет в свои руки правление контонатом. И пятнадцатилетний Нарик окажется ближе всех своих двоюродных и сводных сестер и братьев к пустующему контскому трону. Хотя до того момента, когда старшей из них - дочери Диарты и Фарсталла Зраате исполнится двадцать - останется еще почти пять лет, начнут разгораться страсти, связанные с вопросом престолонаследия.

Юный Нарик станет достаточно взрослым и вполне сообразительным молодым человеком, он будет понимать, что означает заглазный шепот о "выскочке". Именно тогда, когда он фактически станет господином в замке, при том, что контонатом будет управлять любимая и любящая бабушка, для него наступят дни и ночи бесконечных душевных терзаний. А Беаль никак не сможет решиться открыть внуку, кто его настоящий отец. Хотя по праву рождения бывший Странник обладал титулом гораздо выше титула конта, само имя этого человека к тому времени будет проклято и забыто.
Но до этого пройдет еще много-много лет.


ВСЕ ПУТИ ВЕДУТ В СОВЕТ

- Что ж, они выполнили свою Задачу.
- Их осталось четверо.
- Задача оказалась сложнее, чем мы предполагали. И все же они разбили одиннадцать Священных Сосудов из четырнадцати. Те двое погибли не напрасно, каждый Странник один на своем пути.
- Это так. Теперь цикл воспроизводства оркуллов остановлен, скоро мы сможем диктовать свои условия.
- А мальчики хороши в деле, следует иметь их в виду на будущее, особенно того из выживших, на чьем счету две Избранницы.
- Он в самом деле подает надежды. К тому же - брат тесария Тарники, а это, сами понимаете...
- Мне кажется, наши мысли совпадают, Саронт.
- Если ты считаешь, что со временем его следует принять в Орден, Ларбэр, то да.
- Тессий раскопал проблему, о которой никто в Совете даже не подозревал. Поэтому для начала я выскажусь в Совете за то, чтобы признать его Магистром-Взыскующим.
- Я поддержу тебя, Кантер.
- Думаю, у Совета не будет серьезных возражений, разве что Лократ может потребовать подтверждения по созиданию.
- Да, от блюстителей Слова можно ожидать мелких придирок. Но это не важно, их время уходит, Артан. И мы об этом знаем, а они - нет. Пока.
Пятый участник приватного собрания не принимал участия в беседе. Как самый молодой на данный момент член Ордена, Юрд следил за тем, чтобы ни один звук, ни одна мысль не просочились за пределы комнаты, и ничей посторонний разум не проник внутрь защитного локуса Магистра Кантера.

КОНЕЦ