Когда судьба не балует счастьем … - 2

Часть 1 ШУРОЧКА https://www.stranamam.ru/post/11227677/
Часть 2 ВОЙНА https://www.stranamam.ru/post/11234409/
Часть 3 ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ https://www.stranamam.ru/post/11263806/
Часть 4 ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ШУРОЧКИ. https://www.stranamam.ru/post/11275556/
Часть 5 РОЖДЕНИЕ ТАИ. https://www.stranamam.ru/post/11280783/
Часть 6 РАННЕЕ ДЕТСТВО ТАИ. https://www.stranamam.ru/post/11290041/
Часть 7 СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ.https://www.stranamam.ru/post/11297539/





Часть 8 ДЕРЕВЕНСКОЕ ДЕТСТВО ТАИ.

Первым делом, которое сделала Марфа после выздоровления внуков, она уничтожила заросли белены в том разрушенном доме, где Санька и Тая чуть не распрощались со своими ещё такими короткими жизнями.

Она взяла острую лопату и, для наглядности примера прихватив с собою Таю, пришла с ней на место происшествия и начала ожесточённо рассекать лопатой ядовитые кустики.

Кустики дрожали под ударами лопаты, разламывались на части и падали землю.
А Марфа, испытывая жуткую ненависть к этим растениям, безжалостно топтала их ногами, превращая в грязно-зелёное месиво.

Тае тяжело было видеть эту картину.
Не смотря на зло причинённое ими, маленькая душа её сострадала бедным, гибнущим по её вине растениям.

Ей хотелось плакать и кричать, хотелось остановить бабушку, так яростно расправляющуюся с беспомощными цветами, хотелось сказать, что белена ей сама в рот не лезла, а именно она -- Тая тянула её в свой рот добровольно, но она молчала со слезами на глазах, потому что понимала, бабушку этими доводами было не убедить.

Лишь уничтожив последний куст белены, Марфа посчитала, что она сполна отомстила этому поганому растению, чуть не погубившему её внучат, и только тогда, с чувством выполненного долга, взяв Таю за руку, она пошла домой.

Было в их деревне и ещё одно чрезвычайно опасное место, куда по счастью Тая с Санькой добраться не успели, это торфяные луга, называемые торфяниками, предназначенные для добычи торфа деревенскими жителями в личное пользование.
Заготовленным торфом, в зимние морозные дни, люди топили свои печи.
Торф при сгорании давал очень хорошее тепло.

Каждое лето, с наступлением жарких дней все деревенские жители отправлялись на заготовку торфа.
Копать можно было не везде, где хочешь, а на строго отведённой, для данного сезона, делянке.

Каждой семье выделялся квадрат три на три метра.

Контуры будущих раскопок намечались вбитыми в землю деревянными колышками, потом сверху снимался дёрн и слой земли до начала торфяного слоя.
А потом, специальной лопатой для нарезки торфа аккуратными брусками, срезался кусок за куском торфяной пласт, углубляясь в почву на три, а то и больше метров ( это зависело от толщины торфяного пласта).

После того, как торфяной слой из ямы выкапывался полностью, эта яма так и оставалась существовать в природе, как, заполненная грунтовыми водами, чрезвычайно опасная колдобина.

Колдобин на торфяниках с каждым годом становилось всё больше и больше.
Все они располагались по обширному торфяному лугу, в опасной близости друг к другу.
Хотя существовали нормы расстояния между ними, не менее метра, так как при проходе человека по более тонкой перемычке, та, просто, могла бы не выдержать веса человека и обрушиться вместе с ним прямо в воду, но нормы эти не всегда и не всеми соблюдались.
Это было опасное место, как для людей, так и для домашнего скота, потому что, провалившись в в такую колдобину, выбраться из неё без помощи было очень трудно из-за вертикально срезанных стенок.


Словом, торфяники считались очень опасным местом в деревне.
Ребятишкам строго настрого было запрещено туда ходить, под угрозой сильного наказания.

Но не сильные наказания пугали многих ребятишек от походов на торфяники, а, время от времени, происходящие всё таки несчастные случаи в этом гиблом месте.

Не задолго до рождения Таи в семье односельчанки Любы, произошло ужасное горе, связанное с торфяниками.

Семья была многодетной, и детям, особенно старшим, не уделялось достаточно времени для присмотра. Они вольно ходили по деревне, куда им вздумается.

Вот и забрели поздней осенью две старшие Любины дочки – 10-летняя Настя и 8-летняя Наташа на торфяной луг.

Был небольшой морозец, который подёрнул тонким льдом всю воду в опасных колдобинах.

-- Давай покатаемся на льду. – предложила Наташа Насте.

-- Нет. Не надо. Лёд слишком тонкий. – начала говорить Настя, но договорить не успела.
Её младшая сестрёнка от своих слов сразу перешла к делу, даже не удосужившись выслушать предостережения старшей сестры.

Наташа сразу же провалилась под лёд.
Она окунулась в воду с головой и, не имея возможности всплыть и закричать, лишь отчаянно колотила руками по воде.
А Настя застыла от ужаса в ступоре, глядя на барахтающуюся в воде сестрёнку.
Она даже закричать, чтобы позвать на помощь, не могла, потому что потеряла голос от страха.
Да и бесполезно было кричать, никто всё равно не пришёл бы на помощь детишкам.

Настиного крика никто в деревне не услышал бы из-за дальности расстояния, а в это время года местные жители на торфяники не ходили.

Наташа утонула быстро.
Она не умела плавать, а намокшая тёплая одежда, сразу потянула её на дно.

Настя долго стояла над колдобиной и кричала, пока не охрипла. Потом она еле добрела домой, где и впала в долгое забытьё.

Она конечно очнулась потом, но этот страшный случай повредил её детский мозг.

Она потеряла рассудок, и Любе пришлось отдать её в специальный интернат для детей-инвалидов.
Она часто навещала Настю, но домой забрать не могла, потому что у неё дома было ещё пять ребятишек мал мала меньше.

Это был далеко не единственный несчастный случай, произошедший на торфяниках.

В связи с этим торфяники были самым малопосещаемым местом в деревне, но только не в сезон заготовки торфа.
В этот день на торфяниках скапливалось почти всё деревенское население вместе с детьми.

На заготовку торфа приходили целыми семьями, и для всех находилось дело.

Один или два члена семьи трудились в яме, нарезая лопаткой торфяные бруски.
Другие складывали, мокрые пока, бруски на тележки и, виртуозно лавируя по перемычкам между колдобинами, отвозили торф подальше от ям на луг и складывали его в конструкции похожие на сооружённый из спичек колодец, для просушки.
Этой, самой безопасной частью работы, обычно занимались дети.

Торф должен был быть высушен полностью, прежде чем его можно было увозить в дом для хранения, иначе он начал бы плесневеть и терять свои ценные качества по отоплению помещения.

Под жаркими лучами солнца, продуваемые насквозь ветром торфяные сооружения, высыхали быстро, примерно за неделю.
Важно, чтобы эта неделя была солнечная, без дождей.

В день заготовки торфа из Брянска, в помощь родителям и на радость Тае, приезжала Шурочка.

Она нарезала торф, плескаясь во влажной яме, а старенькие родители отвозили его на тележке на луг и складывали для просушки.

Малышку Таю на торфяные заготовки брали с собой.

Не желая разлучаться с мамой, Тая сидела возле ямы, в которой работала Шурочка.
Ей нравилась необычная обстановка, творившаяся вокруг, нравилось наблюдать за роющимися то тут то там новыми ямами.
Да и занятие Тая всегда могла себе найти, не дёргая старших и не жалуясь на скуку.

Сидя на травке возле ямы, Тая ловила, прыгающих вокруг лягушек и с увлечением рассматривала их лапки с, похожими на человеческие, пальчиками. Пыталась заглянуть лягушкам в рот, но у неё это не получалось. Лягушки рот открывать не желали.

-- Этот ребёнок точно врачом будет. – заметил, проходящий мимо односельчанин. – Вон как внимательно живность изучает.

Этот мужчина был не далёк от истины. Если бы не будущее Таино неудачное замужество, она стала бы врачом.

Шурочка следила за Таей, чтобы та не вздумала отправиться на прогулку между колдобинами, но вскоре она уже достаточно углубилась в землю и Таю постоянно видеть не могла.
Боясь за дочь она припугнула её, предупредив, что в соседней от них яме, из которой то и дело вылетали торфяные бруски, но копающего человека уже видно не было, сидит Баба-Яга.

Шурочка просчиталась. Таю трудно было испугать Бабой-Ягой, она наоборот оказалась очень заинтригована этим сообщением.

И вот малышка потихоньку подползла на четвереньках к соседней яме и, заглянув туда, увидела, работающую там в поте лица, крупную мужскую фигуру.
Мужик смачно шлёпал по влажному дну ямы своими огромными сапожищами, отрезал торф, брусок за бруском, и выкидывал его на поверхность.

Недоумённо пожав плечами, Тая отползла от соседней ямки и подползла к своей, где так же в поте лица, трудилась Шурочка, совершая те же действия, что и мужик.

-- Мам, а мам! – таинственным полушёпотом, решила поделиться Тая своим открытием с матерью. – А в той яме не Баба-Яга сидит! Там Дед-Яга! Я сама видела!

Долго потом ещё смеялись Шурочка, Григорий и Марфа над этим Таиным высказыванием.

Но вот торф был заготовлен, и Шурочка вновь уехала в Брянск.
Ей каждый раз очень тяжело было расставаться с маленькой дочкой, и она мечтала поскорее забрать её с собой, но это пока было не возможно.
На место в детским саду существовала большая очередь, так что устроить туда Таю так быстро, как ей хотелось бы, Шурочка не могла.

Намечался, правда, в скором будущем один подходящий вариант работы, но это могло произойти не раньше чем через полгода.

Шурочка хотела устроиться на ночную работу, топить котлы, в смену - ночь через ночь.
Вот тогда она бы справилась и с ребёнком и с работой, но нужно было подождать пока одна из работниц не уйдёт на пенсию.

-- Ладно. Подожду. Не долго осталось. – мечтала она.

А пока Тая продолжала жить с бабушкой и дедушкой.

Марина с мальчишками часто наведывались в гости к родителям, и тогда счастливые Санька и Тая вновь встречались, играли и радовались жизни, но не долго, потому что Марина, во избежание дальнейших несчастных случаев, Саньку у родителей больше не оставляла.

Но Таиной скуке и без Саньки скоро пришёл конец.
У неё появился новый друг.

Дело в том, что соседка Улька, решив-таки полностью обезопасить свой огород от Таиных набегов, собралась перегородить свой забор, поменяв нарошешный жердяной, на надёжный, высокий, дощатый.
А ещё соседка завела себе в качестве сторожа, как от всех, так в том числе и от Таи, собачонку дворняжечьей породы, маленькую, но шуструю.

Утром, выйдя в сад, Тая немало удивилась и обрадовалась, видя как некое лохматое чудо беспрепятственно носится, как по Улькиному, так и по их саду, пуская пыль столбом из под своих маленьких лапок.

Чудо, увидев Таю, тоже удивилось и затрусило к ней мелкими шажками, для знакомства.

Тая присела и протянула собачонке свою ладошку.
Та понюхала её и лизнула.

Тая стала гладить собачонку, но тут в утренней тишине над садами прогремел зычный Улькин голос, заставивший вздрогнуть Таю и спугнуть стайку птиц, мирно сидящих на яблоньке.

-- Тузик! Ко мне! Ты куда пропал, зараза!

-- Ах, ты значит Тузик! А я Тая! – ласково прошептала малышка в лохматое ухо пёсика. – Ну беги домой! Мы ещё успеем поиграть с тобой!

Так они и подружились.
Тузик больше бывал во дворе Марфы, чем у своей неласковой хозяйки Ульки.

С Таей он носился по всей деревне, следуя за ней по пятам, как хвостик, особенно когда она уходила играть к своей ужасно веснущатой рыжеволосой подружке Верке.

Пёсик любил играть с весёлыми девчонками, кидающими ему маленький резиновый мячик, который он догонял, хватал в зубы и приносил обратно.

А ближе к осени Шурочка, не выдержав расставания с дочерью, решила забрать Таю в Брянск, отыскав, предварительно, няньку для неё.

В няньки подалась одинокая старушка, живущая в доме рядом с Шурочкиным общежитием.

За сравнительно небольшие деньги, она согласилась присматривать за ребёнком, в надежде немножко заработать и избавиться от скучного одиночества.
Но не всё что хочется у нас получается.


https://www.stranamam.ru/post/11385430/