Верующие и неверующие. Из дневника о. Константина Пархоменко.

5 апреля 2006. Светлый Вторник

Все такая же солнечная пасхальная погода. Несомненный знак милости Божией, маленький подарок нам, который ощущается всеми, с кем я говорил.
В понедельник с ночевкой ездили с детьми из нашей Воскресной школы в пос. Ленинское, в мой первый храм. Дети набегались и наигрались.

Звонили в колокола. Ели шашлыки. Местные дети, слонявшиеся по поселку, грязные и злые, с завистью смотрели на наших.

На обратном пути, в автобусе пьяный местный житель, узнав, что с нами десять верующих детей, бормотал: «Несчастные дети… зомби. Вы делаете из них зомби…».
Вот это прекрасная иллюстрация к тому, что думает мир о вере.

Грязный, обезбоженный, живущий мелкими суетными интересами и удовольствиями мир, тоску по высшему, по смыслу заглушающий наркотиками и алкоголем, считает, что Церковь отнимает у человека свободу. А ведь именно Церковь выводит человека из тьмы к свету, дарит ему жизнь с избытком (Ин. 10, 10).

Тут альтернатива: сын Божий (дочь Божия) – или раб диаволу и греху. Наверное, полной свободы и быть не может. Мы в принципе несвободны. Со стороны тела детерминированы законами природы, ограничены плотью, связаны требованиями тела (пища, сон). Больше того, мы живем в определенное время, в определенной стране, вовлечены в определенный социум.

Итак, наше тело несвободно!

Но и душа наша тоже, на самом деле, несвободна. Либо она – Божья, либо – принадлежит сатане. Только те, чья душа подпала под власть сатаны, этого не понимают. Они думают, что свободны, однако они не в силах победить даже элементарные человеческие страсти (хотя бы научиться сдерживать себя в общении с людьми и не показывать свой дурной характер).


28 апреля 2006. Светлая Пятница

Сегодня же рассказывает молодая женщина. Перед Пасхой у мужа (неверующего) был припадок злобы. Он изорвал ее иконы, книги, набросился на нее. Женщина убежала с двухлетним ребенком к родственникам. И вот она ночью, через три дня пошла на службу. Но знала, что муж ее будет искать в храме, он знал, что жена будет в эту ночь в храме.

Говорит: «Стояла я и усердно молилась Пресвятой Богородице, чтобы он меня не нашел. Смотрю, идет прямо на меня. Я молюсь. Он прошел мимо. И так несколько раз. Так и ушел. Потом звонит: «А-а-а, святоша! А сама в храме не была!..». Я: «Была!». Он: «Не была!. Я весь храм обошел, всех рассмотрел, тебя там не было"».

Поистине, Бог если хочет, и очи удержит..


5 мая 2006

Беседую со знакомым экскурсоводом Исаакиевского собора, проработавшей в соборе 35 лет. Спрашиваю: Когда лучше слушали ваши экскурсии: в советское время или сейчас?» Она: «Несомненно, раньше. Люди слушали, открыв рты, задавали вопросы, не хотели уходить. Сегодня – равнодушно и лениво, им ничего не интересно».

Подумал, почему так. Помимо вообще нынешнего, более поверхностного, отношения к жизни, жизни с выветрившейся глубиной, есть, наверное, и еще одна причина: в советское время большинство людей жило в сером, тоскливом, пропитанном коммунистическими лозунгами и идеями мире. Встреча с храмом была прикосновением к Чуду, причастием какой-то иной, неизмеримо более яркой и прекрасной жизни. Помню, как я первый раз зашел в храм: остолбенел, понял, что это тот самый мир, по которому тосковала душа.

Сегодня, пресыщенные информацией, люди не так ярко это воспринимают.


23 июня 2006

До какой ненависти к Богу может доходить современный (не сталинского времени) человек: сын нашей прихожанки, психически нормальный, иначе и говорить было бы не о чем, студент медицинского института, в своей ненависти к вере молотком расплющил нательный крестик, подаренный матерью. Потом сжег на газовой плите все ее иконы и поставил головешки назад. Мать встала на молитву, взглянула на иконы – и залилась слезами: черные угли стоят.


22 августа 2006

Принято говорить, что бабушки сохранили в советское время веру... Отчасти, конечно же, это так, но в скольких они же эту веру убили...

Сегодня рассказывает учительница, зашедшая в храм и желающая воцерковиться. В начале 60-х училась в школе, была пионеркой. Недалеко от школы – храм.

Зашла однажды с девочками в церковь. Оглядываются. Таинственные иконы, свечи, запах. Вдруг, как ведьма, на нее из угла набрасывается старушка. Хватает девочку за пионерский галстук и кричит: «Изыди, сатана!»

Следующие 40 лет эта женщина даже вспоминать о Церкви не могла, от одного вида храма ее бросало в пот. И только теперь, когда за 50, приближается робкими шагами к вере, потому что душа хочет верить.


28 августа 2006

25 августа произошло страшное несчастье: горел Троицкий Измайловский собор.

Возгорание произошло около 17.10. Отец Павел в это время служил вечерню. Тут появился настоятель и сказал, что горят леса. Службу все же решили продолжать, поскольку никто не представлял масштабов происходящего. И уже перед отпустом вбежал сторож с криком: «Все из собора! Пожар!»

Когда вышли на улицу, купол полыхал. Это было так страшно, что у сотрудников собора, парализованных ужасом от происходящего, рука не поднималась фотографировать. От жара было невозможно находиться на близлежащих улицах, угли и зола летели более чем на двухсотметровое расстояние.

Священники, служители и просто прохожие, вбежавшие с улицы, выносили иконы, утварь.

Пожар удалось затушить только при помощи специального вертолета.

Самым страшным было бы, если бы обрушился кирпичный свод собора, но он, нагревшись докрасна, выдержал и огромное нагревание, и охлаждение водой.
Собор был спасен, но никто не знал, что внутри: насколько он пострадал. Около полуночи было решено совершать богослужения, несмотря ни на что.

Утром установили Престол на паперти. На голову, как дождь, лилась вода с куполов, оставшаяся от тушения пожара. Водой были пропитаны стены, все вокруг.

На Литургии молилось примерно 50 человек. Многие даже не представляли, что после случившегося мы будем служить, поэтому не пришли на богослужение. Но уже на следующий день на службе было несколько сотен человек.

Уже потом были принесены фотографии, на которых снято, как огонь разгорается сразу в нескольких местах…

Удивительное отношение людей к храму. Приносят жертву на восстановление даже неверующие: «Для нас это просто памятник, но мы скорбим о пожаре в любимом городе». Старики приносят пенсии и пишут трогательные записки. На одном полюсе – это участие, сопереживание маленькой части людей. На другом- совершенно равнодушные люди, которые с удовольствием посмотрели по телевизору шоу пожара и никак не отозвались на это душою. Отец Павел рассказывал, как реагировали на пожар люди, стоявшие вокруг храма. Одни плакали и молились, другие (к счастью, их было немного) смеялись. Поразил один старик. Он сказал, что является атеистом и участвовал в разграблении собора, когда он был закрыт. И все эти годы он чувствовал вину и стыд за это. И вот теперь он принес свою пенсию на восстановление пострадавшей от пожара святыни. Рассказывает о своем грехе молодости и просит нас его простить…


7 сентября 2006

Были ли какие-то Божии знаки перед пожаром? Несомненно. Многие прихожане рассказывали о каких-то маленьких, но для них очевидных, знаках. Женщина рассказывает: за 3 дня до пожара у нее на чтимой в семье иконе, купленной в нашем соборе, появились маслянистые капли. Это мироточение продолжалось целый день, а потом прекратилось. Она никому не сказала, а на сердце было тяжело, видимо, думала она, в семье что-то случится. Но в семье не случилось. Через три дня загорелся собор.


8 сентября 2006

Состояние сегодняшнего дня – боль от журналистской подлости. Публикация в газете «Ваш тайный советник» про то, что поджог – скорее всего, дело рук священников собора. Что мы растратили деньги, выделенные государством на реставрацию, и, чтобы скрыть следы своего воровства, подожгли собор. А теперь сваливаем вину на каких-то неизвестных хулиганов. Написанная в развязном, двусмысленном тоне статья оставляет самый неприятный осадок. Еще более противно, что автор был по-доброму принят в соборе, с ним и я, и настоятель много общались, дали редкие фотографии. Иллюстрации к статье – горящий собор и (нашли в Интернете) я, смеющийся, с хитрющими глазами (фото встречи со студентами).

Настоятель тоже переживает. У него таких статей полный стол. Все переврано, искажено. Мы, священники, предстаем в виде лживых и изворотливых дельцов. Надо знать, с какой любовью о. Геннадий восстанавливал собор, все время в нем проводил, радовался даже мелочам, носился с собором, как с ребенком. Предположить, что он мог собственными руками поджечь или нанять кого-то, – не просто глупость, это подлость. Настоятель думает обратиться в суд, но мне кажется, что это совершенно бесполезно.