Пешком в Иерусалим.

"Пешком в Иерусалим: советская журналистка пришла в святой город путём паломников"

Наталья Сухинина была успешным советским журналистом, работала в одной из центральных партийных газет и застала время, когда её «красная корочка» спецкора внушала священный трепет. В 1990 г. Наталья пришла к главному редактору с сумасшедшим по тем временам предложением: «А что если я, как паломники до революции, пойду в Иерусалим пешком, а с дороги буду писать репортажи?»

На удивление редактор идею поддержал. Началом путешест­вия стала Троице-Сергиева лавра, где Наталью благословил в дорогу только что избранный Патриарх Алексий II. «У меня дома висит фотография, где я подхожу под благословение Святейшего с непокрытой головой. Сколько раз смотрю на неё, столько раз стыдно становится. Я была крещёным, но далёким от веры человеком. Идти в Иерусалим меня подтолкнуло желание быть первой, сделать в своей профессии нечто особенное».

Маршрут дореволюционных паломников обычно лежал через Оптину пустынь в Калужской области, дальше были Брянск, Киев и Одесса, где они садились на пароход. Тем же путём двинулась и Наталья. Был июль. В клетчатой рубашке, юбке и кроссовках она шагала с пока ещё лёгким рюкзаком за плечами. Но с каждым днём к его содержимому прибавлялись всё новые записки и свечи, которые ей давали незнакомые люди, узнав, что она идёт в Иерусалим. В некоторых деревнях Наталью звали к больным, объясняя, что до революции паломники помогали лечить людей: «И ты сможешь, если захочешь!» Одна бабушка поцеловала юбку Натальи: «Помолись обо мне, дочка, когда будешь в Иерусалиме!»
Телеграмма в пути

Меряя шагами страну, она однажды остановилась на передышку на развалинах монастыря. Часть стен была исписана матерными словами. Подняв глаза к уцелевшему куполу, ахнула: удивительным образом там сохранились лики святых, краска не померкла, но у святых были выколоты глаза - кто-то не поленился залезть на огромную высоту, чтобы это сделать. Эти лики с пустыми глазницами она не раз вспоминала в своём путешествии: например, когда увидела, как пожилого ветерана на костылях на остановке толпа опрокинула на заплёванный асфальт - молодые и здоровые перешагивали через старика, давили помидоры у него в авоське, стараясь занять в рейсовом автобусе сидячие места.
Вспоминала, когда услышала плач прихожан, - они восстановили храм, принесли туда с таким трудом сохранённые иконы, а церковь через две недели после открытия подчистую обокрали. В тот же день у Натальи была встреча в колонии для несовершеннолетних. Неожиданно для себя она спросила у бритых юнцов в робах: «А вы могли бы ограбить храм?» Спустя месяц за много километров от колонии Наталью невероятным образом догнала телеграмма от тех самых юных зэков - они написали, что свои скромные заработки передали ограбленному храму. Так она и шла по кромке между добром и злом. У неё украли пакет, в котором была икона, подаренная Патриархом. И в то же время десятки незнакомых людей пускали её ночевать. Не давали идти на сеновал, а доставали из шифоньеров накрахмаленное бельё и застеливали лучшую кровать. Сколько хозяек кормили её картошкой и хрустящими огурцами со своего огорода! Однажды в глухомани Наталья увидела в деревне дом, расписанный цветочками, где её напоили горячим шоколадом в фарфоровой чашке! А до этого продавщица в сельпо, узнав, что Наталья из Москвы, наорала на неё и отказалась продать буханку хлеба!

В пути до Одессы она стоптала три пары кроссовок. В порту купила лёгкие туфельки, походную одежду сменила на цивильную и села на сухо­груз, чтобы добраться до Кипра. Дело в том, что в 1990 г. дипломатических отношений между СССР и Израилем не было, поэтому прилететь или приплыть туда из СССР было невозможно. С Кипра в Тель-Авив она добралась рейсовым самолётом: «Прилетела ночью. В аэропорту табличка: «Иерусалим - 60 км». Беру такси. Еду и слышу внутренний голос: «Ты столько прошла, чтобы въехать в Иерусалим на такси?!» Кричу водителю: «Стоп!», протягиваю деньги - мол, бери, сколько надо». В Святой град она вошла с восходом солнца, в кровь стоптав ноги в новеньких туфельках. С трудом разыскала Русскую духовную миссию. Позвонила. «Кто там?» - «Журналистка, русская паломница, пришла в Иерусалим по благословению Патриарха Алексия». Дверь открыла монахиня: «А по «Голосу Америки» говорили - мол, идёт к нам журналистка, но, когда придёт, неизвестно». Наталью усадили, но она бухнулась на пол и, уткнувшись в колени монахини, зарыдала.


С капитаном корабля, на котором Наталья добиралась до Кипра.


Она где-то читала, что некоторые русские богомольцы, дойдя до старых стен Иерусалима и поцеловав его ступени, поворачивали назад - считали себя недостойными войти в Святой град. Вспомнила об этом, когда в первый день из-за волнения не смогла войти в храм Гроба Господня, воздвигнутый на месте, где воскрес Иисус Христос. А когда Наталья всё же вошла в святая святых, долго доставала из рюкзака свечи, которые ей как паломнице давали в дороге люди с просьбой зажечь на Святой земле. Наталья опустилась на колени и впервые в жизни горячо молилась - о близких и дальних: о тех сотнях людей, которых видела лишь раз, но чья доброта и помощь помогли ей осилить дорогу. Десять дней она провела на Святой земле: «Разве можно словами описать симфоническую музыку? Так и у меня не хватает слов, чтобы описать, что я тогда чувствовала».
Чудо любви

В Москве Наталье предстояло выполнить обещание, данное Патриарху: он просил обязательно рассказать о поездке. Она нашла в записной книжке номер приёмной Патриарха, взглянула на редакционные часы: 10 вечера. И всё же позвонила. На том конце подняли трубку. Наталья начала объяснять, кто она и зачем хочет встретиться с Патриархом. «Я вас с удовольст­вием приму, но сегодня ночью уезжаю в Петербург». - «Ваше Святейшество, это вы?!» Встретившись, вместо отведённых ей заранее 10 минут они беседовали час. «Патриарха интересовало всё, вплоть до того, чем я питалась в дороге. Когда рассказала про бабушку, которая поцеловала мою юбку, увидела, как у Святейшего по щекам прошли две бороздки от слёз».

После паломничества в Иерусалим Наталья вышла из КПСС. А дальше она думала уйти из профессии, встать в храме за свечной ящик. Но духовник сказал, чтобы занималась своим делом. Делом Натальи Сухининой стали книги, коих она выпустили уже десять. Будучи известной православной писательницей, она осталась верна журналистике в том, что все истории взяты из жизни. Она не избегает трудных тем, не боится «поселиться» в женской колонии, подолгу беседовать с заключёнными, чтобы издать сборник пронзительных повестей. В другом случае 8 лет ждала согласия главной героини своего произведения на то, чтобы история её жизни была опубликована. Наталья вспоминает, как после войны в Южной Осетии приехала в Цхинвал, где собирала рассказы местных жителей: «По Цхинвалу ходила Божия Матерь и спасала людей. Её видели очень многие, даже откровенные циники и атеисты, которые вообще ни во что не верят, рассказывали мне об этом и плакали».

Спрашиваю Наталью: что она понимает под словом «чудо»? Она вспоминает историю: «В Астрахани после творческой встречи я торопилась в аэро­порт, села в машину - следом выскочил мальчик лет десяти. Без шапки, а на улице зима, метёт. «Прошу - помолитесь за дядю Толю, ему очень плохо, очень трудно!» - и протягивает мне записочку. Отъезжаем, и водитель, местный житель, говорит: «Дядя Толя - брат его мамы, алкоголик, однажды, напившись, он пробил мальчику бутылкой голову». Какое все­прощение и любовь у ребёнка! Ему уже учиться ничему не надо, он уже готовый христианин. Мне бы к моим годам хоть сотую долю этого стяжать, а он в десять лет главное понял! Вот оно, настоящее чудо!»
Автор статьи:Мария Позднякова
Фото из личного архива Н. Сухининой
Источник:"АиФ" №3 2013г., статья от 16.01.13г.