Нужно мнение. Тема- воспоминания, мемуары, литература. Приглашаю.

Муж сел писать о своих воспоминаниях, жизни... Просит меня прочитать и оценить, но мне всегда написанное им интересно, вне зависимости от темы и жанра.

Поэтому хочу попросить вас прочитать кусочек и отозваться - что нравится, что нет. Будем благодарны.


ПТИЧКА ВЫЛЕТЕЛА
Фотохроника с элементами авторского произвола
дочке Саше
Вюнсдорфский гарнизон сентябрь 1962 года
А ну-ка, девочки!
В фотографию меня привёл стыд.
Взял за руку и привёл. Сколько я себя помню – всегда страдал от смущения. Казался себе неловким, несуразным, всегда ошибающимся. Когда же пришло время знакомиться с девочками - совсем занемел, закраснелся, мычал что-то невразумительное.
Оно и понятно. Тринадцать лет – возраст невнятный. Хочется всего и - ничего не умеешь. Бьёшься как муха крылышками на липучке.
Бился. Бился. Добился.
Нашел выход. Боковой, правда, но настоящий. Фотография. Фотография на память. Не для семейного альбома, для девочек, о которых мечтал, хотел познакомиться и дружить. Сказать-то не мог.
Сфотографировать – пожалуйста!
Как раз, этим летом, в Москве, на день рождения, родители подарили мне «серьёзный» фотоаппарат «Зоркий-4» - сокровище для любого мальчишки. Светосильный, просветлённый объектив «Юпитер-8»! С ним можно снимать где угодно и что угодно. Выдержки от 1секунды до 1\100 секунды: комара на лету остановят!
Что ещё надо? Уметь фотографировать.
До «Зоркого» я снимал пионерской «Сменой» и никак не мог постичь премудрости обработки плёнки. То не дозакреплял – она желтела и покрывалась похожими на изморозь кристалликами, то перепроявлял, получая вместо негативов тёмную целлулоидную ленту, годную разве что на «ракеты». Тоже неплохо. Но хотелось фотографий, а не только шипения и дыма.
Родительский подарок совпал с переездом нашей семьи в Германию. С моим «изучением» её и велосипедными путешествиями.
Шестой класс. Активное пионерское детство.
Незаметно для себя стал сначала старостой туристического кружка, затем фото. Сразу же начались приставания девочек: напечатай ту фотографию, эту!
Не сразу, но и до меня дошло: печатать просто так, для всех – чохом, конечно, хорошо. Но можно дарить снимки и, главное заранее фотографировать в походах и классе тех девочек, от которых немел и, которых стеснялся.
Борьба с собою. На выживание и за знакомство.
Время вымывает ненужное, неиспользованное, и, наконец уничтожает всё без разбора, как попало.
Валяется – не нужно!
От того, Вюнсдорфского времени у меня осталась напечатанная тогда же «большим размером» 18Х24 см. фотография наших девочек – сборной 7 «А» по волейболу.



Крайняя справа – Оля Климова, девочка, которой я сильно симпатизировал и, подозреваю, что пощажённая временем фотография – один из вариантов печати снимков, подаренных ей. Бумага венгерская, «Форте», тиснённая. Именно такая продавалась тогда в местном супермаркете.

Москва. Школа №312 ноябрь 1964 года
Школьный вальс
С кем? Конечно, же, с фотоаппаратом.
Хорошее быстро кончается. Из Германии я должен был уехать по возрасту. Получая паспорт, я переставал быть «членом семьи военнослужащего» и становился гражданином СССР.
После Вюнсдорфа (дорф по- немецки означает деревня) Москва показалась шумной, разорванной, огромной. Я затерялся в ней.
К тому же, предстояло устраиваться в новую школу. Пока я был в Германии, в Москве перешли на производственное обучение.
Куда пойти?
Какую профессию выбрать?
1964 год. Излёт хрущёвской эпохи. Кукуруза. Молоко в треугольных пакетах. Газированная вода в автоматах. Без сиропа – 1 копейка, с сиропом – 3 копейки. Лозунг - «Коммунизм – советская власть плюс химизация народного хозяйства». Культ личности Сталина разоблачён, Хрущёв ещё не снят, но заговор против него зреет.
Помог мой догерманский приятель Миша Каменев. Он учился в школе №312 на Малом комсомольском переулке, недалеко от Высотки на Котельнической набережной, где я тогда жил. Его специальность – чертёжник - деталировщик. Была в школе и вторая специальность – радиомонтажник. На неё я подходил.
В Вюнсдорфе, на заводе по ремонту танков, на свалке, я отыскивал радиодетали и собирал из них приёмники. Сначала простые, детекторные, а затем и ламповые. Порыв души, игра чувств, занятие для ума и рук!
Теперь оно становилось профессией.
Номинальной, списочной.
С первых же дней занятий в новой школе мы с Мишей Каменевым стали организовывать фотокружок. Размахнулись серьёзно, по–московски. Сохранился план наших действий: « Фотокружок будет именоваться – «редакция школьной фотогазеты». Занимающиеся в нём школьники – фотокорреспондентами. Сохранилось моё удостоверение школьного фотокорреспонента.



Но, как всегда бывает – хорошую идею портят, не разглядев новизны и креативности в ней. Учителя – люди более чем консервативные. Директор же школы - гиперконсерватор!
Раз фотокружок должен быть руководитель – взрослый и опытный. Не знаю, нашел ли директор школы Пётр Васильевич Макаров, или он сам «нашелся» - нам представили руководителя фотокружка Льва Ефимовича Слепяна. Старика, по нашим тогдашним меркам беззастенчиво печатавшего на школьном увеличителе и школьных фотоматериалах свои семейные снимки.
Мы объявили Слепяну войну.
На двери лаборатории вешали записки: « Лев Ефимович! Ещё раз предупреждаем! Не оставляйте ключей нянечкам! Ключи должны храниться только у Петра Васильевича или у Вас, Иначе это будет не фотолаборатория, а проходной двор. Фотокорреспонденты школы М. Каменев. Н. Филиппов».
Если долго мучиться, действительно что – нибудь получится.
Кроме меня и Миши в умозрительном фотокружке у Слепяна никого не было. Научить он ничему не мог разве что воровать школьные фотоматериалы.
Мы же вообще не считали, что какой-то кружок существует. Фотолаборатория, в которой непонятно почему и зачем нам, школьным фотокорреспондентам, мешают работать.
Слепян так же внезапно исчез, как и появился. Вздохнув свободно, мы начали делать школьные фотогазеты.
Сказать честно, не просто так – с прицелом на учёбу. Учились и Миша, и особенно я, средне. У меня «хромали» сразу три математические ветви – геометрия, тригонометрия и стереометрия. Ещё – физкультура. На неё я просто не ходил.
Не знаю, как бы я закончил школу, имея лес единиц по математике и вереницу двоек по физкультуре, если бы не фотокорреспонденство. Произошел натуральный обмен. Бартер. Мы – фотогазеты, учителя – оценки. Где троечки натягивали, а где даже четвёрки ставили.



Миша Каменев и я на съёмке. Ноябрь 1964 года.

Мы не гнались за журавлями по небу.
Темы возникали сами. Свою первую четвёрку в жизни по физкультуре я получил за фотогазету «Школьная спартакиада по лёгкой атлетике». Сразу две тройки по стереометрии и тригонометрии за «Фотоприложение к стенгазете Комитета комсомола школы о работе Клуба интернациональной дружбы ».
Вот где пригодились Мишины «профессиональные навыки чертёжника – деталировщика - в оформлении наших фотогазет!
Мы старались делать их не скучными, не просто наклеивать на ватман фотографии, а создавать связный фоторассказ.
Фотографируя тот же школьный КИД, мы придумали ход с радиопередачей:
«Внимание!!! Говорит школьный радиоузел. Передаём сообщение о работе, проводимой Клубом интернациональной дружбы», - начинает очередную передачу Алла Спиваковская, президент этого клуба».
Алла Спиваковская в далёком, далёком будущем Алла Семёновна Спиваковская – профессор МГУ, доктор психологических наук, да ещё мать известного актёра театра и кино Даниила Спиваковского – тогда, в 1964 году наша одноклассница.
Рассказывая о школьном КИДе мы не преминули заметить и сфотографировать: Много писем получает наш Клуб. Актив КИДа рассматривает поступившую на этой неделе…».
Для придания снимкам убедительности и показа массовости кореспонденции, мы принесли из дома старые новогодние открытки и положили их вниз картинками.
Получилось неплохо!
Настоящих же писем было только два.
Сделав фотоотчёт о КИДовской работе мы стали его членами, и нам, как фоткорреспондентам, а значит – журналистам пробивным и нахальным, поручили достать адреса ребят из соцстран- Вьетнама, ГДР, Китая, Польши.
Не где-нибудь, а в секторе Интернациональной дружбы Московского Дворца пионеров и школьников.
Для нас – фантастической московской новостройки.

Московский Дворец пионеров и школьников декабрь 1964 года
Детство – это я и ты!
Чудо хрущёвского времени поражало. Огромная площадь парадов с флагштоком исчезающим в небе, сам Дворец с зимним садом, бесконечными проходами и переходами, в которых мы тут же запутались: вместо первого этажа попали на второй – в фото-киносектор.



Торжественное открытие Дворца пионеров. Н. С. Хрущёв. 01.06.1962 г.
Фото И. Гольдберга

Неизвестно как бы сложились Мишина и моя судьбы, если бы мы попали туда куда шли - в сектор Интернациональной дружбы. Возможно, кто - нибудь из нас стал дипломатом, а, может быть, возненавидев заморское подался в националисты.
Кто знает?
Но мы пришли в фото- киносектор и восхищением рассматривали висящую в коридоре выставку- фотографии таких же, как и мы девятиклассников, наклеенные на десятимиллиметровую фанеру, выглядевшие внушительно и нарядно.
Наш интерес не остался незамеченным. Из глубины коридора вышел несколько угловатый человек:
- Ребята вы к кому?
Мы стали что-то бубнить про Клуб Интернациональной дружба, адреса…
Человек подошел, посмотрел на нас внимательно и сказал:
- Приходите к нам заниматься фотографией.
Так я впервые встретился с Израилем Исааковичем Гольдбергом.




Эта фотография – единственной нашей совместной съёмки с Израилем Исааковичем в марте 1986 года Кати Лычёвой пионерки-миротворца, советского аналога американской школьницы Саманты Смит, написавшей письмо Ю. В. Андропову.
Прошло25 лет…
Чем больше цифры, тем легче ими жонглировать…
Странная, обратная зависимость…
Почему странная?
Временное расстояние даёт свободу и лёгкость суждений, необязательность правды. Кто знает сегодня точно: какого цвета были глаза у Малюты Скуратова, или какие имена не любил Кутузов?
Вроде бы мелочи. Но из них складывается истинный, а не придуманный портрет человека.
Вспоминая Израиля Исааковича, меньше всего хотелось такой «исторической фантазии».
«Стыдно вспомнить» - его, постоянно им произносимые слова. Сегодня его этика отношений может показаться устаревшей и непригодной. Это – не так. Берусь утверждать – именно её остро не хватает нам сегодня.
Главное чему нас научил Израиль Исаакович – это не совсем не умение фотографировать и печатать снимки. Мы переняли у него ЭТИКУ ЖИЗНИ неприкрытую, настоящую, документальную - как фотография.
Подлинность – главное её качество.
В пору массового распространения электронных вспышек «максимально облегчающих труд фотографа в условиях недостаточного освещения» Израиль Исаакович категорически запрещал пользоваться ими.
Правдами и неправдами доставал у своего приятеля профессора ВГИКа Евсея Абрамовича Иофиса «особую, военную, авиационную» плёнку А-2 и раздавал её нам: «чтобы учились видеть»
В этом отрицании искусственности, муляжности жизни был весь Израиль Исаакович.
Время безжалостно к памяти. Разрушает её, переставляя события и факты, путая даты и имена.




В воспоминаниях Израиля Исааковича, изданных к его юбилею – 90-летию со дня рождения, я нашел строчки про себя: «В каждом из детей, пришедших в фотостудию, я старался развить творческое начало. Вспоминаются Миша Каменев и Серёжа Филиппов – долго они ходили в «трудных», с характером были мальчики. Сегодня один из них работает на киностудии им. Горького, другой в Союзе журналистов…»
Сережа Филиппов – мой племянник. На двадцать с лишним лет моложе меня. Занимался он не у Израиля Исааковича, а у его ученицы – Галины Валентиновны Филипповой. Столько Филипповых – вот и произошла путаница. Удивили меня слова «ходили в трудных» и ещё больше» с характером были мальчики».
Прав, Пушкин «бывают странные сближенья»…
По- видимому, Израиль Исаакович хотел сказать о самом одарённом из нас – Вите Ершове. Почему он спроецировался на нас Мишей – остаётся загадкой. Витя действительно был «трудным « подростком, злоупотреблял выпивкой и, погиб, что называется «от пьяни», замёрзнув в отогнанной на запасные пути электричке в «лихие 90-е».
Мы же с Мишей были «мальчиками с Высотки» - продуктами постсталинского времени, сохранившие в себе его приверженность к дисциплине и порядку.




«Высотка» на Котельнической набережной
К тому же, даже по меркам тех лет нас родители «воспитывали строго», добиваясь того, чтобы мы «прилично вели себя и, чтобы «о нас хорошо говорили люди».
Кем, кем, а «трудными» мы уж точно не были!
Прав Израиль Исаакович. Миша большую часть своей жизни (он умер в 1999 году) проработал на студии им. Горького оператором известного всем детского киножурнала «Ералаш».
Я же в то время, когда писались воспоминания, работал старшим инструктором Правления Союза журналистов

...
Продолжение тут - https://www.stranamam.ru/post/2472280/