Тяжёлая жизнь 52

НЕУДАВШИЙСЯ ПОБЕГ.


Лена, замученная отчимом и не имеющая защиты от матери, давно уже решила бежать из дома, но одна она боялась и не решалась на это. А тут у неё появилась такая, как казалось ей, надёжная подруга, которой она даже свою страшную тайну смогла доверить. Вот и стала Лена агитировать Лику бежать вместе с ней.

-- Ты не бойся. – говорила она. – У меня деньги есть. Я давно их копить начала. Мама давала на обеды в школу, а я откладывала. Нам хватит и на билеты на поезд, и на еду.

-- А куда мы поедем? – спросила заинтригованная, лёгкая на подъём Лика.

-- Мы поедем сначала в Москву. – мечтательно произнесла Лена. – Если там нам не понравится, мы ещё куда-нибудь поедем.

Глупая, глупая Лика. Она поддалась на заманчивые уговоры подруги и стала тайком готовиться к побегу. Она начала копить деньги, которые выпрашивала у мамы и бабушки, якобы на конфетки. О её планах знала только Лана, и она, как старшая сестра, пыталась отговорить её от неразумного поступка.

-- Ты что? С ума сошла? Куда ты собираешься? – ужасалась она Ликиной решимости.

-- Ничего! Не боись! Всё нормально будет! Ты только молчи! Не выдавай меня! А я тебе из Москвы какой-нибудь подарок пришлю. – пыталась задобрить Лика сестру, опасаясь, что та заранее поднимет панику и сорвёт план побега.

-- А что я маме скажу, когда она хватится тебя? Ты подумала? – взволнованно спрашивала Лана.

-- Ну скажешь, что не знала ничего. Что я тайком от всех убежала. — на ходу придумывала не слишком неубедительные версии Лика.

-- Но ты же знаешь, что мама тут весь город на уши поставит, разыскивая тебя! – пыталась внушить Лана сестре мысль, о неразумности её затеи.

-- Она не будет знать, где меня искать. Мы с Леной далеко уедем. -- упёрлась в своё Лика.

-- А что вы будете там делать? Где жить и что есть? На всё это деньги нужны! И причём не маленькие! Твоих накоплений явно не хватит! Разве что на билет! – задала вполне практичные вопросы Лана.

-- У Лены есть деньги. Она их давно начала копить. На первое время нам хватит, а там посмотрим. – махнув рукой, беспечно ответила Лика.

Что именно предполагалось ею под словами « а там посмотрим», она и сама не знала. Лике, это предполагаемое будущее, казалось таким далёким, что сейчас над этим и заморачиваться не стоило. Она жила сегодняшним днём и сиюминутными желаниями.

-- А тебе маму-то не жалко? Представляешь, что с нею будет? – со слезами на глазах, пыталась-таки образумить свою неразумную сестру Лана.

-- Маму жалко, но я ей письма писать буду. – стала успокаивать Лану Лика. – Зато этого противного папашку видеть больше не буду.

Поняв всю тщетность попыток отговорить сестру от опрометчивого шага, Лана перестала доставать её, и только молча наблюдала за её подготовкой к побегу. Тае она тоже ничего не говорила, хоть и понимала, насколько это страшно и не правильно с её стороны
.
Ни Лене, ни Лике никто не мешал готовиться к предстоящему побегу. Вскоре они выбрали день, когда должны были, для осуществления своего плана, встретиться на вокзале. Прийти туда они решили, по одиночке, каждая из своего дома, чтобы не вызвать ни у кого никаких подозрений.

Настал, договорённый день. Лика, слегка волнуясь, собрала свой рюкзачок, заполнив его, выбранными для этой цели, вещами и кое какими, заранее припрятанными, продуктами и, попрощавшись с расстроенной Ланой, вышла из дома под предлогом немножко погулять. Не заподозрив ничего плохого, Тая отпустила дочку, и та, прямым ходом, пошла на вокзал, где у них с Леной была назначена встреча.

Лана смотрела из кухонного окна, открывающего вид на дорогу, ведущую к вокзалу, провожая, полными слёз глазами, быстро удаляющуюся сестру. Потом она обернулась на, хлопочущую у плиты Таю, старающуюся приготовить вкусный обед для своих любимых дочек из того небогатого набора продуктов, который имелся в её распоряжении. Рядом с ней вертелась семилетняя Арина и пыталась помогать матери в готовке.

-- Что мне можно сделать? -- спрашивала она у Таи. – Я хочу помочь тебе!

-- Перемешай салатик в миске. – ласково говорила Тая дочке и обе тихо-мирно продолжали готовку, ни разу не подозревая о нависшей над ними беде.

Представив, какой ад вскоре начнётся дома, когда мама хватится беглянки, Лана, боясь разрыдаться в голос, быстренько покинула кухню. Она ничком рухнула на свою кровать. В её голове творилось нечто ужасное и безысходное, и Лане захотелось вдруг исчезнуть куда-нибудь из этой жизни, чтобы не видеть того горя, которое должно свалиться на её семью.

Взгляд её упал на Ликину кровать, стоящую у противоположной стены, с небрежно брошенным на неё домашним халатиком сестры. Глядя на эту пустую кровать, она ощутила в своей душе такую же, леденящую душу пустоту, и тут уже никто не помешал ей выплакаться всласть, уткнувшись лицом в подушку, чтобы Тая не услышала ненароком её рыданий.

Неизвестно, чем бы закончился побег двух несмышлёных девчонок, возможно, что и непоправимой бедой, если бы не то несчастье, без которого, как гласит пословица, счастья не бывает.

Дело в том, что зачинщица побега Лена давно уже страдала язвой желудка. У неё периодически бывали обострения, особенно на нервной почве. Предстоящий побег заставил Лену очень сильно понервничать. В ночь перед этим событием она глаз сомкнуть не могла от страха и волнения и, поэтому, вместо того что бы отправиться в нужное время на вокзал, она отправилась на машине скорой помощи в больницу с сильнейшими болями в животе.

Лика два часа бродила по вокзалу в ожидании Лены, но так и не дождавшись её, разочарованная, вернулась домой. Тая даже и хватиться её ещё не успела.

С каким же облегчением вздохнула Лана, увидев вернувшуюся блудную сестру.

-- Вот молодец-то ты, что передумала!— прерывающимся от радостного волнения голосом, говорила она ей, вытирая, мокрые от слёз, щёки.

-- Это не я передумала, а Ленка. Не пришла она. – огорчённо заявила Лика, разбирая свой рюкзачок.

Пусть Лика и огорчалась из-за не удавшегося побега, зато душа Ланы пела от счастья. Ведь она очень боялась маминой реакции, когда та хватилась бы дочку. К счастью, этого не случилось. Тая оставалась в неведении того, что творилось с её старшими дочками, но не долго.

Вскоре выяснилась причина Лениной неявки на вокзал, и Лана боялась, что когда та поправится, то снова возобновит свою задумку. Её очень мучила совесть, из-за этого. Она не хотела, чтобы такое вновь повторилось, поэтому, чистосердечно покаявшись, рассказала обо всём матери.

Тая хваталась и за голову и за сердце, слушая Лану и представляя последствия, которые могли случиться с беглянками. Чтобы не допустить подобного в будущем, она провела беседу с Ликой, рассказав ей про все опасности, которые ожидали бы её и Лену во время их побега.

-- Глупая ты, девчонка! – обняв дочку, говорила Тая. – Да вас бы сразу поймала милиция. Они могли бы поставить вас на учёт в детскую комнату милиции за побег из дома. И это был бы самый счастливый исход вашей затеи. А если бы не поймала, то неизвестно, что с вами случилось бы в чужом городе. Вам пришлось бы ночевать на вокзале, потому что одних детей без взрослых в гостиницу не пускают.
А на вокзалах столько бандитов и мошенников обитает, в чьи руки вы рисковали попасть. Вас могли бы продать на органы, или отправить в другую страну для работы в борделе. Вы оттуда уже никогда бы не выбрались, и домой бы не вернулись. Вас бы никто там не нашёл. Мы бы даже не знали где вы и живые вы или мёртвые.

Лика и сама уже осознала, что совершила большую глупость, согласившись на предложение подруги бежать из дома. Это ведь Лене невыносимо было жить рядом с, насилующим её, отчимом, а Лика вполне счастливо жила дома с мамой и сёстрами, за исключением нечастых периодов приезда папеньки.

-- Мамуль, прости меня, дуру! – каялась она перед Таей. – Я обещаю, что никогда и никуда не убегу от тебя!

И Тая простила дочку, в надежде, что та больше не поведётся на Ленины уговоры. По крайней мере, она уже знала, что можно ожидать от тихой, безобидной на вид, Ликиной подружки, и собиралась усилить бдительный надзор за этой опасной дружбой. Категорически запрещать дочке встречаться с Леной она не смела, понимая, что это может добром не закончиться, ибо если девочки захотят, то встречаться будут, но только тайком, что было бы не допустимо, в сложившейся ситуации.

Но вскоре всё само собой разрулилось. Лена, пролежав месяц в больнице, выписалась и пришла к Тае, уже знающей про несостоявшийся побег. Она пришла именно к Тае, а не к Лике, чтобы попросить у неё прощения. Видать поняла эта несчастная девочка, лёжа в больнице, какое горе она могла бы причинить Таиной семье.

-- Простите меня тётя Тая. Мне очень стыдно перед вами! – запинаясь от волнения, просила прощения Лена. – Я не хотела причинить вам вред. Я просто не подумала об этом.

Тая спокойно выслушала её извинения.

-- Ладно, Леночка! Я прощаю тебя и не сержусь. Хорошо, что всё закончилось именно так. – стала успокаивать она девочку и, сочувствующе, добавила. -- На самом-то деле мне очень жаль тебя.

-- Жаль?! Вам меня жаль?! Это почему же? – сильно удивившись, воскликнула Лена.

-- Не буду врать тебе. – продолжала Тая. – Я всё знаю про тебя и твоего отчима. Лика мне рассказала. Но ты не сердись на неё. Прости её так же, как и я тебя только что простила. Я понимаю твоё стремление убежать из дома от такой невыносимой жизни, но это не выход. Тем более не в таком возрасте. Я могу посоветовать, что вам с мамой следует сделать.

Лена выслушала всё, что посоветовала ей Тая, по поводу отчима-педофила, на которого им с мамой стоило бы заявить в милицию и подать в суд, собрав вначале неопровержимые улики насилия. Девочка понимающе кивала головой, соглашаясь с этими советами. А потом Лена ушла, и Тая так и не узнала, прислушалась ли она к её словам, потому что дочкина подружка у них больше никогда не появлялась. Лена просто бесследно исчезла из их с Ликой жизни так же неожиданно, как и появилась. Но Тая была только рада такому повороту событий.




СПЛОШНАЯ НЕРВОТРЁПКА.


Это был нелёгкий период в жизни семьи, но Валеру, чуть не случившаяся трагедия с дочкой, вовсе ни одним местом не коснулась. Он старался как можно реже появляться дома, даже когда не был рейсах. Где он пропадал в эти дни, Тая не знала, да и знать не хотела.
Она видела вертящегося перед зеркалом мужа, старающегося как можно лучше принарядиться и наодеколониться. Потом он уходил неизвестно куда и насколько, никому ничего не сказав и отсутствовал долго, часто даже не ночевал дома.

Ну а в рейсах Валера начал творить совсем уж недозволенные вещи. Сельхозтехника, допустим, посылает его куда-то на пару недель, а он только через месяц возвращается. Задержка конечно в любом рейсе может случиться, но не настолько долго, и не в каждую поездку.

Валера, уже в течение долгого периода времени, ездил практически всегда в одно и то же место, на Украину в Белую Церковь, и именно во время этих поездок, он всегда сильно задерживался. Однажды он вообще пропал на целых два с половиной месяца, и это стало началом больших перемен в Таиной жизни.

В тот раз Валера снова уехал в Белую Церковь. Сельхозтехника отправила его туда всего на неделю, с недельным запасом талонов на бензин и недельными командировочными. Но вот прошла неделя, другая, третья, а Валера так и не вернулся из рейса.

К Тае стали приходить Валерины коллеги по работе с расспросами, куда делся её муж и есть ли у неё вести от него. Вестей у Таи от мужа не было.
Когда пошла уже восьмая неделя Валериного отсутствия, её навестил завгар Петрович, который жил в одном с ней подъезде двумя этажами ниже.

-- Ну и где твой мужик? – прямо с порога, даже не поздоровавшись, спросил Петрович Таю.

-- Он там, наверно, куда вы его послали. В Белой Церкви. – ответила та.

-- Он давно уже должен был вернуться! Мы его только на неделю туда послали! И талоны на бензин у него только на неделю рассчитаны! А прошло уже почти два месяца! Где его черти носят? – достаточно агрессивно, продолжал допытываться Петрович.

-- К сожалению я знаю о нём не больше Вашего. – отрезала Тая, давая понять завгару, что дальнейшие его расспросы о местонахождении Валеры не прояснят ситуацию.

-- Значит так! – озвучил, принятое начальством Сельхозтехники решение, Петрович. – Бери самую свежую Валеркину фотку и дуй в милицию. Подавай в розыск. Пусть ищут этого негодяя.

Тая, как бы нутром предчувствуя, что добром это не кончится, и не желая встревать в, назревающие дрязги из-за пропавшего мужа, попыталась было отказаться от этой затеи.

-- Не могу я в милицию идти! Это далеко очень! У меня Арина приболела, и оставить её не с кем. Одну её так надолго оставлять не хочу. – пробовала выкрутиться она.

-- Девчонку Светке моей подкинь. Она дома как раз сидит. Присмотрит. – не дал Петрович Тае шанса игнорировать его просьбу.

Поняв, что откосить от этого неприятного поручения не получится, Тая согласилась. Подкидывать Арину Светке (жене Петровича) она не стала, и пошли они через весь город в милицию подавать заявление о пропаже Валеры. Заявление у Таи в милиции приняли и, расспросив поподробнее о, наиболее выдающихся приметах Валеры и во что он был одет, велели ждать новостей.

А через пару недель Валера сам явился домой, как ни в чём не бывало, весёлый, вполне упитанный и довольный жизнью. Видя безнаказанность от сельхозтехниковского начальства после всех предыдущих задержек в рейсах, он и нынче ни о чём плохом не подозревал, хватив в этот раз очень смелую лишку в отсутствии.

Тая, встретив мужа, рассказала ему о возникшей ситуации в Сельхозтехнике.

-- Меня заставили в розыск на тебя подать. Так что тебя ищет милиция. – объявила она Валере, даже не предполагая, какую реакцию вызовут у него её слова.

Как же Валера распсиховался. Он обвинил Таю во всех смертных грехах. Как только он её не обозвал при этом, и всё за то, что она, типа, имела наглость сходить в милицию.

-- Ты, идиотка! Ты понимаешь, что ты наделала? Своей дурной-то башкой подумай, что теперь будет! – с пеной у рта, орал на Таю, разгневанный муж. – Меня могут уволить с работы, и тогда плакала наша трёхкомнатная квартира! И ты! Только ты будешь в этом виновата!

-- Разве я в этом виновата? – пыталась Тая хоть слово вставить в такой содержательный Валерин монолог.

-- А кто же ещё? – не унимался тот. – Тебя же, идиотка, ещё и заставят платить кругленькую сумму за розыск, на который ты подала! Вот и плати, раз дура такая! Я и копейки не дам, хоть с голоду сдохните!

Валера разошёлся не на шутку. Он рвал и метал, не принимая Таиных оправданий, что это была вовсе не её идея идти в милицию, поэтому платить за розыск её никто не обяжет, а что касается денег, то он и так уже в течение нескольких лет ни копейки в семейный бюджет не вложил, так что ей в этом плане, уж явно, хуже не станет.

-- Если мне не веришь, сходи к Петровичу! Это он велел мне подать на тебя в розыск, потому что так решило сельхозтехниковское начальство! – пыталась оправдаться Тая, но Валера и слушать ничего не хотел.

Он действовал по принципу: лучшая защита, это – нападение, и внутренне понимая, что только он сам по уши виноват в происходящей ситуации, пытался всеми правдами и не правдами перекинуть свою вину на Таю и убедить её в этом. Но не на ту напал. Тая виновной себя признавать не желала.

Наказание от начальства Сельхозтехники не заставило себя долго ждать. Валере сделали строгий выговор по работе с занесением в личное дело и лишили дальних рейсов. Ему разрешено было работать только по городу, и то до выяснения обстоятельств того, где он пропадал всё это время.

Таю очень расстроило такое наказание для Валеры, потому что это грозило ей, его постоянным присутствием дома. Но что её очень сильно удивило, так это реакция мужа на лишение его рейсов. Казалось бы, работают же люди по городу, и всё нормально, но Валера убивался по этому поводу, как никогда. Он бегал по квартире со страдальческим лицом, заламывая руки.

-- Ты лишила меня любимой работы! -- орал он, при этом, на Таю. -- Что я буду делать здесь, в городе? Да я покончу с собой, а ты будешь виновата в этом!

Тая устала уже доказывать психованному мужику, что это не она заставляла его задерживаться в рейсах - из-за чего, собственно, и разгорелся весь этот сыр-бор, что во всём происходящем чисто его вина, поэтому отстранённо молчала.

Наорав на жену, Валера побежал на речку с намерением утопиться, но посидев пару часов на чьей-то лодке, оставленной на берегу, передумал. Может он жаждал зрелищ и ждал, что Тая примчится спасать его, будет каяться, признает-таки свою вину, и подставит ему для битья свою, согнутую в виноватом поклоне, спину. А она, неблагодарная, даже и в ту сторону, куда он так демонстративно убежал, не посмотрела. И вину признавать никак не желает, а всё так же считает, что виноват во всём только он. Обиделся Валера на всё это смертельно и ушёл к своим родителям, чем нисколько не расстроил Таю с дочками.

Михаил с Антониной давно уже переселились из прежней комнаты в коммуналке в однокомнатную квартиру. Михаил работал в организации «Мелиорация», которая тоже строила для своих работников дома и обеспечивала их семьи ведомственными квартирами.

Антонина, после разговора с разгневанным сынком, сразу пришла к Тае, чтобы тоже обвинить невестку в том, чего та не совершала. Понятно же, что чего только не наплёл на жену своим родителям их любимый сынок, особенно когда её рядом не было.

-- А вы хоть в курсе, что Валера в последнее время вытворяет? – стала Тая давать отпор свекрови. – Вы сходите в Сельхозтехнику, она рядом, и поинтересуйтесь у начальства, кто прав, а кто виноват в сложившейся ситуации! Пусть хоть там Вам популярно объяснят, что не я виновата в том, что Валера постоянно, по долгу задерживался в рейсах! И сына своего спросите, где он пропадал всё это время?! У кого так долго жил в Белой Церкви?! Ясно же, что не в подворотне! – и она правдиво поведала свекрови обо всём, что произошло.

Будучи в глубокой задумчивости, Антонина ушла домой. Тая не знала, ходила ли свекровь в Сельхозтехнику, для выяснения правды, и что говорила своему завравшемуся сыну, но Валера вскоре покинул родительский дом и, к великому Таиному огорчению, вновь вернулся в семью.

Вторым и самым неприятным наказанием не только для Валеры, но и для всей его семьи, было удаление его из квартирной очереди. И снова в бедную Таю полетели упрёки и обвинения в том, что если бы она в милицию не пошла, то всего бы этого не произошло.

Тая не понимала, косил ли Валера под дурачка, чтобы свою вину свалить на неё, или же на самом деле дурачком являлся, раз не понимал, что дело здесь не в её походе в милицию, на что он всегда делал такой сильный упор, а в его необоснованной задержке неизвестно где на государственной машине. И если бы не она, то кто-нибудь другой с его работы сходил бы и подал на него в розыск, и легче бы ему от этого не стало. Наказание было бы точно таким же. Разве что Таю в роли козла отпущения он уже использовать бы не смог. Интересно, на кого бы тогда он свою вину попытался свалить?

Скандал и в семье и на работе развивался грандиозный и в результате всего этого Валеру уволили.

-- Вот видишь, что ты наделала? – не унимался он.

Тая не стала больше спорить с придурковатым мужем и что-то ему доказывать. Всё равно это было бесполезно. Он ведь и сам всё прекрасно понимал, просто не желал признавать свою стопроцентную вину в случившемся, а строил из себя незаслуженно обиженного, пострадавшего человека, которого нужно пожалеть, а не злиться на него.




НАМЕЧАЮЩИЕСЯ ПЕРЕМЕНЫ.


Новую работу Валера нашёл быстро. Он устроился тем же дальнобойщиком в другую организацию. Помог ему в этом Виктор, тот самый друг, с которым он когда-то ездил в Казахстан на уборку урожая.

После той поездки с Виктором произошло одно, совсем непонятное для Таи событие, когда он вскоре после возвращения домой развёлся со своей женой Ириной. Таю тогда очень удивило это загадочное событие, так как она семью Виктора считала благополучной. Всё у них шло гладко, без видимых скандалов. Виктор был хорошим мужем и отцом. Он всегда и во всём помогал жене и любил их единственного сына Серёжку, ровесника Ланы. Да и Ирина любила мужа. Это было заметно невооружённым глазом. А тут вдруг такое.

После развода Виктор сразу же уволился из Сельхозтехники, переселился в пригород, в деревню Медниково, к своим родителям, там же и работу себе нашёл, а Ирина с Серёжкой так и остались жить в их совместно нажитой квартире.

И вот, когда Валеру уволили с работы, Виктор позвал его в организацию, где сам уже давно и успешно работал.

-- Давай, приходи к нам. У нас как раз новая партия МАЗов пришла. Водителей набирают. Будешь так же ездить по рейсам, как ездил. И зарплата у нас больше. -- говорил он ему.

Новая Валерина работа, ничего не изменила в семье ни в плане рейсов, ни в плане денег. Обнаглевший Таин муж всё так же ни копейки не давал семье. Причиной тому теперь была типа затаённая сильная обида на жену, которую он сам же придумал и прикрывался ею как щитом от семьи. Вот только есть он при этом дома не забывал. На все Таины расспросы о деньгах, у него всегда был один ответ.

-- Я тебе не нужен. Тебе только деньги мои нужны. – набивая рот едой, купленной на нищенскую зарплату жены, мямлил Валера ни разу не вспомнив о том, что он уже в течение нескольких лет живёт в семье альфонсом.

Что могла на это ответить Тая? Да ничего. Она смотрела на, лоснящееся от сытости, наглое лицо мужа, ставшее уже ненавистным, и молчала. Зато в голове у неё был целый ураган мыслей.

-- Я живу с этим человеком уже девятнадцать лет. – думала она. – Господи! Как могла я с ним столько лет прожить? И даже если отбросить время, проведённое им в рейсах, в общей сложности мы с ним вместе находились может быть года три от силы, то и этого уже предостаточно для меня.

От этих мыслей даже волосы на голове у Таи зашевелились. У неё с мужем всегда всё было плохо. С самого начала их совместной жизни. Хорошее можно было по пальцам пересчитать. Их для этой цели и на одной руке вполне хватило бы. На что она надеялась, продолжая жить с Валерой? Она ведь давным-давно поняла, что он никогда не изменится, ну разве что в худшую сторону. Хотя, куда уж хуже-то? И любви к нему она уже не испытывала. Почему она не развелась с ним, хотя бы после рождения Арины?

Ответ пришёл сам собою. Тая боялась развода. Боялась всего того, что должно ему сопутствовать. Что с нею будет? Куда пойдёт она с детьми? Где будет жить? Ей хватало периодов отдыха от Валеры для восстановления душевного равновесия. Муж у неё был, но его как бы и не было, что, в принципе, и удерживало её от решительного разрыва отношений с ним.

Теперь же Тая захотела развода. Очень захотела. Созрела, если можно так выразиться. Ей опротивело видеть его сытую, лоснящуюся морду даже редко и недолго. Таю реально начинало тошнить от её вида. Неизвестность, которая будет после развода, уже не пугала её, как раньше.

-- По любому, хуже не будет. -- думала она, анализируя свою жизнь с мужем. – Да и дочки уже выросли. Только Арине ещё семь лет. Но ничего. Справлюсь.

А тут ещё одно событие в семье нарисовалось и принесло Тае новую порцию беспокойства.

Лане скоро должно было исполниться восемнадцать лет. И вот подбежала она как-то к матери, вся сияя от счастья.

-- Мам, а я замуж выхожу.— заявила она, чем очень огорошила бедную Таю.

-- За кого? Уж, не за Славика ли? – изумлённо спросила та, намекая на появившегося недавно у дочки нового ухажёра.

-- Ага. Он мне предложение сделал. И цепочку золотую подарил. – заявила Лана, демонстрируя подарок жениха, тонкой ниточкой сверкающий на её шейке.

-- Тебе же нет ещё восемнадцати! – опешила Тая.

-- А мы подождём. Через три месяца мне восемнадцать исполнится. – ответила дочь, и весело крутнувшись на каблучках, убежала в свою комнату, обсуждать с Ликой предстоящее событие.

Только Тае было не до веселья. Озадачила её дочка. Очень озадачила. Славик совсем не нравился ей. Маленький, щуплый, как подросток, он никогда не смотрел собеседнику в глаза, всегда свой взгляд прятал, глядя куда-то вниз под ноги. Зато Лана считала его самым лучшим парнем на свете, и переубеждать её в обратном, было напрасной тратой сил и времени.

События с предстоящей свадьбой завертелись быстрым хороводом, не давая Тае опомниться и втолковать глупой влюблённой до беспамятства дочери, что Славик ей совсем не пара. А тот, не откладывая в долгий ящик, привёл к Тае своих родителей, а вернее маму и отчима, знакомиться и, заодно, свататься.

Познакомились.

Таня – мама Славика - оказалась женщиной очень деловой. Выросла она в многодетной семье, будучи десятым ребёнком у матери.
Замуж Таня вышла рано. Сергей – её муж и отец Славика - страдал алкоголизмом. Причём, если трезвый он был нормальный, то в пьяном виде полностью терял человеческий облик и самоконтроль. Он мог натворить, что угодно, а протрезвев, ничего не помнить.

Когда Таня была беременной Славиком на седьмом месяце, Сергей пришёл домой сильно пьяный и, поставив жену к двери, стал обкидывать её ножами, дико смеясь при этом. Потерявшую сознание, Таню увезли в роддом, где она и родила сильно недоношенного Славика. Врачи признали его не жизнеспособным и даже заниматься им сразу не стали.

Малыша положили на холодный подоконник там же в родзале, прикрыв его тельце лишь тонкой пелёночкой, думая, что он покричит минут десять и умрёт по-тихому, и спасали только Таню, находящуюся в очень тяжёлом беспамятном состоянии. А Славик, вопреки врачебному прогнозу, всё кричал и кричал, и умирать вовсе не собирался. Тогда только врачи спохватились и занялись новорожденным.

В результате всего произошедшего, Славик рос слабым и болезненным. Долгое лежание на холодном подоконнике сразу после рождения, вызвало у малыша серьёзную пневмонию, которую пришлось целый месяц лечить в стационаре. Таня больше времени проводила с ним в больницах, чем дома. Сергей продолжал пить, и она, не выдержав постоянных побоев, сбежала с двухлетним Славиком от мужа. А тот, в состоянии алкогольного опьянения и аффекта от горя из-за сбежавшей жены, застрелился.

Вот из такой семьи был будущий Ланин муж. Но всё это, конечно, открылось Тае с Ланой гораздо позже, а пока разговоры велись только о предстоящей свадьбе.

Имея многочисленных родственников, Тане приходилось много раз заниматься приготовлениями к свадьбам. У неё имелись все расчёты по продуктам и алкоголю необходимым к свадебному столу и ценам на них, на определённое количество приглашённых гостей, поэтому она эту важную миссию взяла на себя, а Тая была у неё в помощницах.

Таня даже и о жилье для будущей молодой семьи позаботилась. Она работала на заводе Химмаш вместе с мужем и сыном. При заводе имелось ведомственное общежитие. Вот в нём-то и предстояло жить молодожёнам после свадьбы.

Конечно на комнаты в этом общежитии, как и везде, была своя очередь, но Таня занимала на заводе не последнюю должность, поэтому для её сына выделили комнату по блату ещё за месяц до предстоящей свадьбы. Но пока главное событие ещё не произошло, комната была закрыта, дабы молодым влюблённым не повадно было тайком наведываться туда, а ключи хранились у Тани. В общем, всё было готово к предстоящему торжеству, ждали только Ланиного совершеннолетия.

Лика вызвалась быть свидетельницей на свадьбе у сестры. Она была шустрая и языкастая, поэтому Лана не сомневалась, что та прекрасно с этой ролью справится. Сёстры усиленно готовились к свадьбе, составляли интересную программу, готовили всевозможные весёлые конкурсы и им понадобились какие-то гайки для одного из них.

У Валеры этих железок был целый шкаф-пенал, который стоял в углу на кухне. Ни девочки, ни Тая никогда в этот шкаф не заглядывали. Обычно они спрашивали у Валеры, если что-то им было нужно, но сейчас тот был в рейсе.

-- Мам, нам гайки нужны. Можно мы в папкином шкафу поищем? – спросили дочки у Таи.

--Ну поищите, конечно. Только не переройте там всё вверх дном, а то папка вам потом выскажет мало приятного. – предупредила она дочек.

Роясь в этом шкафчике, девочки нашли вдруг такое, что повергло Таю и их самих в шок.

Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолджение https://www.stranamam.ru/post/14944477/