Тяжёлая жизнь. 38

ДАЛЬНЕЙШИЕ СОБЫТИЯ.


В понедельник Тая спешила к Марине, горя желанием узнать, какое решение её родители приняли по поводу усыновления Мишутки. Ей очень хотелось увидеть радость на лице подруги, но когда та открыла ей дверь с поникшим видом, Тая и без слов поняла, что Марининым мечтам не суждено сбыться.

-- Что случилось? Можешь мне рассказать? – спросила Тая, опасаясь слишком давить на подругу расспросами.

-- Расскажу, конечно. – тяжело вздохнула та и начала свой нерадостный рассказ.

В воскресенье, прямо с утра, Марина повезла своих родителей в детскую кардиологию, знакомить с Мишуткой. Они вошли в палату, в тот момент, когда малыш высказывал, а вернее выплакивал, своё недовольство, по поводу долгого заточения в кроватке. Он плакал, не так громко и требовательно, как избалованный вниманием и любовью домашний ребёнок, а лишь тихонько подвывал и поскуливал, когда видел в палате кого-то из медперсонала, скромно пытаясь привлечь к себе их внимание.

Увидев вошедшую в палату Марину, Мишутка тут же заулыбался, встал на ножки, цепляясь за решётку кроватки, и потянулся навстречу ей. Марина взяла малыша на руки и поднесла его к родителям.

Тоня и Олег рассматривали Мишутку и брали по очереди на руки, а тот внимательно смотрел на Марининых родителей любопытными глазёнками и доверчиво шёл к ним. Он привык уже, за свою короткую жизнь, к большому колличеству незнакомых людей, приходящих в его палату, и никого не боялся.
Марина обнимала и целовала малыша, а Тоня и Олег с умилением смотрели на них.

-- Пошли к заведующей. – шепнул Олег на ухо Тоне, и они потихоньку покинули палату, оставив дочку возиться с малышом.

-- Ну как тебе он? – спросила Тоня Олега, пока они шли по больничному коридору.

-- Хорошенький! – ответил Олег. – Сейчас мы о нём расспросим… О! У Елены Павловны! – заключил он, прочитав табличку на двери кабинета, гласящую о том, что он принадлежит заведующей кардиологическим отделением.

Елена Павловна внимательно выслушала Олега с Тоней, и вздохнув, сказала:

-- Дорогие, мои! Я очень рада, что вы не остались безучастными к судьбе этого малыша. Но…

Это «но…» ощутимой тяжестью на несколько секунд повисло в воздухе. Олег и Тоня молча ожидали, что дальше скажет им Елена Павловна.

-- Я боюсь, что это будет не возможно! – продолжила заведующая.

-- А почему? – в один голос, спросили Маринины родители.

-- Всё дело в том, что этот ребёнок очень проблемный, в плане здоровья. – продолжала Елена Павловна. — Родила его шестнадцатилетняя девчонка, этакая пигалица, зачавшая неизвестно от кого, которая во время беременности пила и курила. Вела аморальный образ жизни. Совсем не береглась. В результате Мишутка родился с комбинированным пороком сердца. Вряд ли эта непутёвая малолетняя мамаша забрала бы его, даже будь малыш здоровым, ну а тут, как бы и уважительная причина нарисовалась. Родители этой горе-мамаши, по виду крепко пьющие люди, поддержали дочку, в стремлении отказаться от малыша, мотивируя это тем, что семья их бедная, мужа у дочки нету и им не потянуть больного ребёнка. Пусть, типа, государство о нём позаботится. Мишутке, сразу после рождения, потребовалась операция на сердце, для спасения его жизни. В шесть месяцев он перенёс вторую операцию, теперь мы готовим его к третьей и, увы, не последней, очень сложной операции. Проведём её, когда Мишутке исполнится год. Любая из этих операций, может стать для него последней в плане жизни. Первые две он перенёс тяжело. Подолгу лежал в реанимации. Жалко конечно, что нет у этого крохи никого, кто бы беспокоился за него, сидел в страхе и тревоге за его жизнь перед дверью в операционную. Он так и лежит у нас с тех пор, как его из родильного отделения передали нам. Малыш даже на улице не был ни разу. Теперь вы всё знаете о Мишутке. И если не побоитесь взять на себя ответственность за его благополучие, и, не дай Бог, готовы перенести его смерть, что вполне реально, учитывая его диагноз, то я, конечно же препятствовать вашему решению не стану. Но вот комиссия по усыновлению вряд ли это одобрит. Мы уже сталкивались с такими случаями, когда семьи, приложив титанические усилия, всеми правдами и неправдами, усыновляли больных детей, а потом от них сами же и отказывались, хлебнув в реале всех, сопутствующих этим болезням, трудностей и мучений. Подумайте хорошенько над моими словами.

В глубокой и тяжёлой задумчивости Олег и Тоня вышли из кабинета заведующей. Не так далеко ушёл от них жуткий период Кирюшиной болезни и сопутствующих ему мук и отчаяния. А потом смерть малыша. Это никогда не забудется ни Тоней ни Олегом, а так и будет острой занозой сильнейшего горя вонзаться в их сердца до конца жизни.

-- Что будем делать? – спросила Тоня мужа.

-- Моё мнение здесь, однозначно.—отвечал Олег. – Во избежание ещё одной трагедии в нашей семье, нам лучше не усыновлять Мишутку.

-- А как же Марина? – забеспокоилась Тоня. – Как мы ей скажем об этом?

-- Не беспокойся, дорогая! Предоставь мне уладить с ней этот вопрос. – мужественно взял на себя Олег трудное дело.

Родители вошли в палату, где Марина продолжала возиться с Мишуткой. Малыш сидел на пеленальном столике, их дочь стояла рядом. Она сняла с головы свою заколку с разноцветными шариками и дала в протянутые маленькие ручонки малыша. Игрушек у Мишутки не было, и его очень заинтересовала яркая Маринина заколка. Радостно сопя, малыш стал тянуть её в ротик.

-- Ой! Нельзя, нельзя! Она грязная! Фу-у-у! – смеялась Марина, мешая Мишутке, запихать заколку в рот.

Увидев, вошедших с нерадостными лицами, родителей, Марина смеяться перестала.

-- Что? – с беспокойством, спросила она.

-- Пошли домой, дочка. Там поговорим. – сказал Олег.

Марина, в предчувствие неладного, взяла малыша на руки. Она уткнулась носом в его шелковистые кудряшки на голове, вдохнула их, такой же как у Кирюши, дурманящий запах и посадила Мишутку в кроватку, оставив в его ручонке свою заколку. При выходе из палаты, Марина оглянулась.

Мишутка сидел, провожая её очень серьёзным взглядом и не плакал. Зато Марина, едва сдерживая накатившие слёзы, молча пошла за родителями. Всю дорогу они продолжали молчать, а придя домой, Олег отправил жену в комнату, а сам вошёл вместе с Мариной в её спальню.

-- Послушай, дочь! – серьёзным тоном, заговорил он и рассказал всё то, что узнал о Мишутке от заведующей.

– Мы с мамой решили не усыновлять этого ребёнка. – продолжал он. – Но это не потому, что мы боимся ответственности за него. Вовсе, нет! Пойми нас правильно. Ты, как будущий медик должна знать, что шансов поправиться у Мишутки пятьдесят на пятьдесят. А если, не дай Бог, он умрёт на наших руках? Представляешь?! Какой это снова удар для нашей семьи будет?! И если я ещё может и оправлюсь как-то, перенесу ещё одну душевную травму из-за потери ребёнка, то мама наша, уже точно не оправится от такого! Я не хочу повторения той трагедии, которая уже случилась в нашей семье! Надеюсь, ты понимаешь, что я забочусь, прежде всего, о вашем благополучии? Не хочу рисковать ни тобой, ни мамой!
Марина, молча, выслушала отца. Она знала, что он прав в своём эгоизме, касательно их семьи, потому что и сама не хотела нанести вред ни себе ни родителям. Она, конечно, очень полюбила этого малыша, хотела приютить его, и дать ему радость семейной жизни, но только не такой ценой.

-- Ладно! – ответила Марина отцу. – Я всё поняла. Вы с мамой правы.

-- Ты не сердишься на нас, за принятое решение? – спросил Олег.

-- Нет, конечно! Я поняла все ваши доводы, против усыновления. – подтвердила свои слова Марина. – Лучше мне сейчас отвыкнуть от Мишутки, чем сродниться с ним всей душой, и не дай Бог, потерять.

-- Надеюсь, этот вопрос у нас закрыт, и мы к нему возвращаться не будем? Не будем тревожить, и без того уже растревоженную маму? – снова спросил Маринин отец.

-- Не будем! – с грустью в голосе, ответила Марина.

-- А ещё я прошу тебя, постарайся больше не видеться с Мишуткой, чтобы и его к себе не привязывать, и самой не привязываться к нему ещё сильнее.

-- Не буду, пап! Тем более, что у нас практика в том отделении уже закончилась. – вздохнула Марина.

-- Ну вот и хорошо. -- с плохо дающимся спокойствием, подвёл итог этому тяжёлому разговору с дочерью Олег, и решив добавить немного позитива, сказал – Ты у нас уже взрослая. Замуж скоро выйдешь, внуков нам нарожаешь. Успеем ещё понянчиться.

Заговорщически подмигнув, он вышел из комнаты, оставив дочку наедине с тоскливыми мыслями. Марина старалась привести их в порядок, внести в них хоть капельку позитива, но пока не получалось. Она уже не слабо привязалась к Мишутке, и по всему видно, что и он к ней тоже.

Марина, в последнее время, постоянно представляла себя рядом с этим малышом, игры с ним и прогулки во дворе. Теперь ей нужно привыкать к тому, что этого никогда не будет. Никогда она больше не увидит его милого любопытного личика и не вдохнёт запах его светлых, шелковистых кудряшек.

-- Моя заколочка у него осталась. Пусть она будет, как прощальный подарок ему от меня. – вспомнила Марина. – Вот только побыстрее бы Мишутка забыл меня, чтобы не ждал больше моего прихода.

Тая близко к сердцу приняла рассказ подруги. Она всеми силами пыталась отвлечь её от горьких дум, но прошёл месяц, прежде чем Марина снова начала потихоньку превращаться в прежнюю весёлую, любимую подружку, в того самого «кота худого» с которым можно вволю подурачиться и побеситься.

Да и учебные будни не давали студенткам особо расслабляться. Тая подгоняла Марину в учёбе, помогала ей во всём. Подружки всегда были вместе, расставались только на воскресенье и на каникулы, самыми длинными из которых, были летние, которые, кстати, уже приближались. А перед каникулами, студенткам ещё предстояла летняя сессия и практика, которую Тая снова собиралась отрабатывать дома. Девчонки уже строили планы по поводу отдыха на летних каникулах.

-- А знаешь? Колька зовёт меня на базу отдыха, здесь недалеко от Новгорода. На целый месяц. – сказала Марина.

-- Ого! Поедешь? – спросила Тая.

-- Пока не знаю. Будет зависеть от того, как родители на это отреагируют. Может не отпустят. Сама понимаешь. Они ж не знают, что мы с Колькой… уже того! И очень даже регулярно! -- Марина подмигнула Тае, произнося последние слова.

Тая только головой покачала в ответ на это.

-- А ты как лето проведёшь? Поедешь куда-нибудь? – спросила подруга.

-- Пока не знаю, но мыслишка одна есть! – ответила Тая.

В её голову только что закралась сумасшедшая мысль, а не поехать ли ей на каникулы в Москву к тёте Лене, и не погулять ли вволю по любимому городу везде, где ей захочется. Она уже девочка взрослая, в Москве не потеряется, и нянька, как это было прежде, в качестве Люськи, ей уже не нужна.

Кстати сказать, Люська со своим мужем Алексом получили однокомнатную квартиру, далеко от Лениного дома, в другом районе Москвы. Они перебрались туда и жили уже втроём, вместе с полугодовалым сынишкой Димкой.

-- Значит у тёти Лены в квартире места больше стало. Я не помешаю им своим присутствием. – рассуждала Тая.

Она поделилась своими планами с Мариной.

-- Классно! – воскликнула подруга. – Будет о чём рассказать друг другу, в начале учебного года.

Тая, в очередной приезд домой, высказала свою мысль о поездке в Москву, матери.

-- Ну а что? Съезди, конечно! -- поддержала дочку Шурочка -- Только письмо Лене надо написать, разрешение спросить.

Тая письмо написала и разрешение на приезд в гости получила, и уже с нетерпением ждала окончания учебного года, сессии и практики. По поводу денег, на которые ей предстояло жить в Москве, Тая не беспокоилась. Она накопила уже пятьсот рублей, откладывая каждую свою стипендию, тратясь только на новые бобины для магнитофона, так как у Шурочки деньги на них просить было бесполезно.

Вот и сессия подошла. Не смотря на этот беспокойный период, Тае нравилось сдавать экзамены. Как говорится – вошла во вкус. Сдавала она их всегда блестяще.

Шурочка очень уважительно относилась к подготовке дочери к экзаменам и не беспокоила её в это время. Тая так же, как и в прошлом году, располагалась на балконе среди мягких подушек и, обложившись конспектами, штудировала билеты. У бабы Мани её тоже никто не беспокоил в это время.

По окончании сессии начался месяц практики, а Тая уже полностью жила мечтой о московских каникулах, заранее планируя, куда она там пойдёт и что себе купит.

Дорогу туда и обратно дочке решила оплатить Шурочка, выдав ей деньги на билеты, и ещё добавила двести рублей.

-- Это для Лены. – предупредила она. – Ты ведь жить у неё будешь и питаться.

Тая с благодарностью приняла мамину помощь, и теперь, с возрастающим нетерпением, ждала освобождения от практических работ.

Предстоящая поездка, постоянно держала её на адреналине и придавала энергии в работе, что шло ей только на пользу. Но вот эта бесконечная практика, наконец-то подошла к концу, и Тая в радостном волнении стала собираться в дорогу.




МОСКОВСКИЕ КАНИКУЛЫ.


И вот она, вся в предвкушении наступающего счастья, сидит в поезде и смотрит на, проплывающие мимо окна, сменяющие друг друга, летние пейзажи. Так же плавно, сменяя друг друга, текли и мысли в её голове. Она строила, уже реальные, планы, куда с завтрашнего дня начнёт ходить и где побывает в Москве. Она собиралась посетить Красную Площадь, ВДНХ, ЦПКИО имени Горького. Это были уже знакомые Тае места, по прошлым приездам в Москву. Она хорошо их помнила и собиралась освежить свои воспоминания, вновь побывав там. Тем более, что она сама теперь будет хозяйкой своего времени и сколько захочет, столько и будет в этих местах гулять.

Было много и других мест, например Сокольники, Измайлово и другие, пока не известные Тае, парки. В каждом из них были свои интересные развлечения и свои аттракционы, на которых (на всех без разбору) Тае хотелось покататься. И пусть она уже взрослая, но она в детстве недополучила того адреналина, который дают эти аттракционы, тем более, что на некоторые из них, наиболее опасные, младше шестнадцати лет детей не допускают.

А ещё Тая мечтала побывать на всевозможных концертах, своих любимых артистов. Она очень надеялась попасть ещё раз на концерт Ободзинского, но это уж как повезёт. А вообще у Таи было много артистов и групп, которые ей нравились. К ним относились популярные в те годы ВИА Самоцветы, Ариель, Синяя Птица, Весёлые Ребята, Поющие Сердца, Лейся Песня и многие другие, песни которых у неё в изобилии были записаны на её «Комете».

-- Буду каждый день на концерты ходить. – мечтала она, и душа её наполнялась свободой и счастьем.

Будучи вся на адреналине, она долго не могла уснуть в поезде, но сон всё же сморил её примерно к часу ночи. Под стук колёс и мерное покачивание вагона, Тая уснула, но ненадолго. Часа в четыре утра она проснулась и тут же решила посетить туалет, пока на его использование не возник сильный ажиотаж, который должен состояться при скором приближении поезда к Москве. Тая, не спеша, совершила все гигиенические процедуры, переоделась, и во всеоружии, уселась у окна, между тем, как только что проснувшийся вагон, начал штурмовать вожделенные санузлы, устраивая длинные очереди к ним.

Вот уже мимо окна стали проплывать высокие дома сначала города Солнечногорска, потом Зеленограда, а когда мимо проплыла Останкинская башня, Тая знала, что поезд скоро остановится на Ленинградском вокзале.

По Шурочкиному настоянию, там её должна ждать Лена, хотя Тая была против того, чтобы её встречали.

-- Я сама доберусь! – говорила она матери. – Адрес тёти Лены у меня есть!

-- Хочешь, чтобы я вся извелась от беспокойства? -- тут же заявила Шурочка.

Отпуская дочку в Москву на целые каникулы, где ей одной придётся ездить по городу, было, как минимум, неразумно переживать, что она сама не найдёт дорогу до Лены, но Тая не стала спорить с матерью.

Лена встретила её на вокзале. Всю дорогу Тае пришлось отвечать на бесчисленные тётины вопросы о сёстрах, которые в большинстве своём, сконцентрировались на ПМЖ в Старой Руссе, и попутно внимательно запоминать дорогу до её дома. Она запомнила название станции метро, на которой они вышли, чтобы пересесть в троллейбус под номером двадцать. Через полчаса пути он остановился рядом с Лениным домом. До её крайнего подъезда в доме было всего метров пятьдесят от остановки. Всё это прочно закрепилось в Таином мозгу, и она теперь не боялась пуститься в самостоятельное путешествие по Москве.

Саша приветливо встретил гостью, а Серёжка ещё спал, но проснувшись, по своему обыкновению, угрюмо глянул на свою кузину и проскользнул мимо неё в туалет, даже не поздоровавшись.

-- Надо же! – удивилась Тая. – Этому балбесу уже пятнадцать лет, а он всё никак не исправится! Всё такой же нелюдимый! Да и Бог-то с ним!
Тае не терпелось скорее позавтракать и вырваться наконец-то в свободное плаванье по Москве, так что до Серёжкиной угрюмой нелюдимости ей не было никакого дела. Как и раньше, в ожидании завтрака, она снова вышла на балкон, чтобы насладиться, хорошо запомнившимся ей по давним посещениям, видом города.

Вид был всё тот же, только высокое голубое здание из стекла и бетона было уже полностью построено и красиво возвышалось в конце проспекта над всеми ближайшими зданиями. Оно было затянуто лёгкой дымкой смога, но в Таином понимании это придавало ему большую притягательность и таинственность.

Лена, как обычно, по-быстрому приготовила летний салат из огурцов и помидоров и отварила картошку. Все уселись за стол, не исключая даже Серёжку. Это уже был прогресс в его диковатом поведении, в отличие от последнего Таиного приезда, когда Лене пришлось отнести ему завтрак в его комнату, потому что он боялся выйти и сесть за стол вместе с гостями.

Тая внимательно пригляделась к своему чересчур застенчивому кузену. Он имел довольно смазливую мордашку и если бы к ней добавить чуточку уверенности в себе, то цены бы ему не было. Вот и сейчас, чувствуя на себе Таин взгляд, Серёжка поспешно поглощал свой завтрак, чуть ли не давясь им, чтобы только поскорее выйти из-за стола.

Но вот завтрак подошёл к концу и все поспешили заняться своими делами. Серёжка заперся в своей комнате, Саша помог Лене убрать со стола и включил телевизор, чтобы прилечь на диван и расслабиться за просмотром новостей, а Лене некогда было расслабляться. Она спешила на одну из своих дворницких работ, куда уже несколько лет назад перешла, оставив прежнюю работу маляра на стройке из-за стойкой аллергии на запах краски, от которого она стала просто задыхаться.

Ну а Тая стала собираться к долгожданному выходу в город.

-- Не потеряешься одна-то? – спросила Лена у племянницы, когда та собралась уходить.

-- Нет! Я уже взрослая и самостоятельная. И дорогу до твоего дома хорошо запомнила. Так что, не волнуйся. – ответила Тая и вышла из дома.

-- Куда же мне сейчас пойти? – стала думать она. – Так много мест, которые я хочу посетить, прямо все и сразу. Хоть разорвись!

И Тая выбрала целью своего первого путешествия ЦПКИО имени Горького, того самого парка, который так впечатлил её своими аттракционами в первый приезд в Москву. В метро, она расспросила у женщины, сидящей в будке у эскалатора, как ей добраться до этого парка, и получила подробный ответ.

Парк Тая нашла без проблем. Выйдя из метро она направилась к хорошо знакомому мосту над Москвой-рекой и, проходя по нему, уже издали увидела огромное колесо обозрения, на котором когда-то каталась вместе с Люськой, Серёжкой и Людочкой. Тая и сейчас собиралась освежить свои впечатления от того катания и быстро зашагала к парку. Она удивилась множеству изменений, произошедших с тех пор в этом парке, и появлению в нём новых экстримальных аттракционов.

Тая провела в парке почти весь день, периодически устраивая перекусы в, хорошо ей запомнившейся своими вкусными блинами, небольшой забегаловке, под названием «Блинная». Блины там были, по-прежнему, вкусными, а Таин аппетит, нагулянный, катаниями на всевозможных аттракционах, отменным, так что нет ничего удивительного в том, что она уминала их аж по целых три порции в каждый свой заход.

Наконец она покинула этот парк, с обещанием самой себе, ещё не раз сюда наведаться и снова отправилась к метро, решая по пути, куда ей можно ещё сегодня податься. И тут она увидела у входа в метро театральную кассу, сплошь облепленную всевозможными афишами, гласившими, где, когда и какие концерты намечаются на ближайшие два месяца в Москве.

Обрадовавшись такой нужной находке, Тая подошла к кассе и стала изучать афиши. Глаза у неё разбегались от количества, заинтересовавших её концертов. Там были почти все, нравящиеся ей группы, только вот концерта Ободзинского среди них не было.

Тая закупила билеты на разные концерты аж на полтора месяца вперёд. Все эти концерты проходили в летних театрах разных парков. Зрительный зал такого театра находился не в закрытом помещении, а под открытым небом. Он был огорожен от окружающего пространства высоким забором. Крыша имелась только над сценой. Зрители же, сидя в зале, беспрепятственно подвергались разным природным стихиям – палящему солнцу, ветрам и дождям. Но что для них значило перетерпеть эти временные неудобства, если на сцене выступают их любимые артисты?

Но это был не единственный недостаток летних театров. Плохо было ещё и то, что уровень пола в них не поднимался ряд за рядом на ступеньку, как это было в нормальных театрах. Все ряды, от первого до последнего, были расположены на одном уровне, что плохо отражалось на обзоре сцены уже во втором ряду, не говоря уже о самых последних. А если вдруг начинался дождь, то зрители раскрывали над собой зонты, полностью закрывая ими сцену, даже второму ряду, а последние видели перед собой, только лишь разноцветную крышу из зонтиков.

Догадываясь обо всех этих неудобствах, Тая старалась купить билет, как можно ближе к сцене, предпочитая, всё же, первый ряд. Она подходила к каждой такой, встреченной ею на пути, театральной кассе на других станциях метро, и пополняла билеты на недостающие концерты. В результате этого, концертами у Таи был заняты все вечера на два месяца вперёд.

Всё её время пребывания в Москве, было насыщено событиями. Тая просыпалась в семь утра, завтракала чашечкой чая с булочкой, помазанной маслом, и уходила на целый день, исследуя всё новые и новые районы Москвы, перекусывая в попадающихся на пути кафешках или столовых. Завершался каждый её день походом на очередной концерт, и только после этого, ближе к полуночи, Тая возвращалась домой.

Волновалась ли Лена, по поводу столь длительных её гуляний, Тая не знала, но, замечала, что тётя к ней внимательно присматривается и принюхивается, стоит ей только переступить порог квартиры. Ключа от входной двери у Таи не было, поэтому вернуться незаметно, у неё не получалось. Открыв дверь Тае, уже в ночной рубашке и в полусонном виде, внимательно глянув на племянницу, понюхав при этом, аромат, от неё исходящий, Лена удалялась в свою кровать, чтобы уже спокойно продолжить свой прерванный сон. Что хотела увидеть и унюхать в ней необычного, тётя и сама не знала. Просто она беспокоилась, не связалась ли её племянница с плохой компанией, не курит ли, не выпивает ли с ними. Лена чувствовала себя ответственной перед Шурочкой за Таю, и хотя не препятствовала её свободному перемещению по городу, контроль всё же держала.

Ну а Тая и не думала связываться ни с какими компаниями, ни с хорошими, ни, тем более, с плохими. Не тот она человек, которому скучно без компаний. Тая была одиночкой по жизни, поэтому ей и одной было весело гулять по Москве.

Кроме разных парков с аттракционами и летними театрами, она посетила и два огромных торговых центра ГУМ и ЦУМ, народу в которые одновременно вмещалось больше, чем жителей во всей её Старой Руссе.

В ГУМЕ Тая приобрела себе несколько обновок, о которых давно мечтала, и копила на них деньги. Купила она себе два модных, в ту пору, батника и джинсовые брючки, а так же три комплекта красивого кружевного нижнего белья, сменив, наконец-то, на эту неописуемую красоту свои давно выцветшие растянутые трикотажные труселя, и старые Люськины сатиновые бюстгальтеры бесформенно и совсем не по размеру висящие на её более маленькой груди.

Одевшись в купленные обновки, и увидев себя в зеркале в новом имидже, Тая залюбовалась своей стройной фигуркой. Даже Лена, по достоинству, оценила Таины покупки, а Серёжка с интересом поглядывал на свою кузину, как будто впервые её увидел.

Идя по улице, Тая заметила, что мужская часть населения стала обращать на неё внимание.

-- Вот что значит, хорошо приодеться! – подумала она, и гордо подняв голову, шла мимо оборачивающихся вслед ей, парней.

Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14942390/