Тяжёлая жизнь. 36

ЧУДЕСА ВСЁ ЖЕ СЛУЧАЮТСЯ.


Но не только учёбой была занята Таина головушка. Она, по-прежнему, любила слушать музыку, увлекалась записями, всё новых и новых, песен на свою «Комету». Таин любимый Ободзинский, был записан уже на двух бобинах. Она гонялась за его песнями, ловила их по радио и всегда ждала выступления любимого артиста по телевизору, но там, к великому сожалению, Ободзинского не показывали. Тая даже не знала, как выглядит её кумир и очень мечтала его увидеть. В то далёкое советское прошлое не было интернета, который помог бы Тае узнать о любимом певце всю его подноготную и увидеть сотни его фотографий, начиная с раннего детства.

Гораздо позже, уже при наличии интернета, она узнала, что у её любимого певца было очень много проблем в связи с его выступлениями, а тогда она ничего о нём не знала, и лишь с упоением слушала его песни, от которых была просто без ума. Песню из кинофильма «Золото Макены» она, как не искала, так нигде и не смогла найти. Ах, как же она хотела её хотя бы услышать.

-- Вот бы фильм ещё раз в кинотеатрах прошёл. А лучше бы по телевизору показали, тогда у меня была бы возможность записать песню на магнитофон. – мечтала она. Но фильм не шёл в кинотеатрах, и по телевизору его транслировать тоже не собирались.

Однажды, в обычное промозглое раннее ноябрьское утро, Тая, как всегда спешила к Марине, чтобы вместе с ней ехать на практику. Миновав свой нецивилизованный район, она обогнула, расположенное у неё на пути здание дома культуры Профсоюзов и собралась было бежать по прямой до Марининого дома, но вдруг остановилась, как вкопанная, у рекламной тумбы, на которой были наклеены разные афиши, сообщающие народу о, проводимых в доме культуры, мероприятиях.

Обычно Тая, не обращая на них внимания, пробегала мимо, но не сегодня. То, что она сейчас увидела, заставило её измениться в лице. Ей даже жарко стало, не смотря на промозглую погоду.

Тая огромными глазами смотрела на рекламную тумбу, не веря в наклеенную на неё афишу, которая гласила о том, что в Новгород на два дня приезжает Валерий Ободзинский, чтобы дать четыре концерта. Концерты должны были состояться по два в день – днём и вечером в ближайшие пятницу и субботу.

В пятницу, из-за уроков Тая пойти на концерт не могла, а вот в субботу вечером, это было вполне возможно, потому что, из-за отсутствия в этот день практики, занятия в училище начинались с утра и к обеду заканчивались. Рассчитав подходящее для себя время концерта, она оглянулась на дом культуры Профсоюзов, но он был в этот ранний час ещё закрыт, так что узнать о наличии билетов прямо сейчас не представлялось возможным.

-- Ладно. Я сегодня сюда снова наведаюсь после практики перед училищем.—решила Тая, и не веря своему счастью, продолжила путь к Марине.
Ей не терпелось поделиться с подругой своей великой радостью. Марина знала о Таином фанатстве. Ободзинский ей тоже нравился, хотя не до такой одури, как Тае, значит она должна обрадоваться этой новости и возможно тоже захочет пойти на концерт.

Тая позвонила в Маринину квартиру, но дверь ей открыла мама подруги.

-- Таечка! Тебе лучше не заходить к нам несколько дней! Марина болеет! У неё грипп! Мы не хотим, чтобы ты заразилась! – предупредила она.

Пришлось Тае одной отправляться на практику. Ей было бы чрезвычайно скучно без подруги, если бы её не грела мысль о концерте, при воспоминании о котором, у неё начинались нетерпеливые покалывания по всему телу из-за испытываемой эйфории. С каким же нетерпением она ждала конца практических занятий.

Но вот практика закончилась, и Тая на всех парах помчалась к дому культуры Профсоюзов, чтобы купить билет на концерт. От нетерпения она не могла спокойно усидеть на месте. Ей казалось, что автобус слишком медленно едет, и что пешком она давно бы его перегнала. Но вот наконец-то вдали замаячила нужная остановка. Тая уже стояла у двери наготове. Она выскочила из автобуса, как только водитель открыл дверь, и прытью рванула к дому культуры.

-- Только бы очереди в кассу не было, а то я в училище опоздаю. – шептала она по дороге.

Очереди у кассы не было, а сама она оказалась закрыта.

-- Неужели обед? – огорчилась Тая и подошла к кассе, чтобы прочитать какое-то объявление, наклеенное на её окне.

-- « Билеты на все концерты Ободзинского проданы!» -- прочитала она самые ужасные слова, которые могла себе в данный момент представить. – Как так проданы? Почему проданы? Когда раскупить-то успели? Неужели афиша была наклеена уже давно, а я только сегодня заметила? – заметались мысли в её голове.

Таина эйфория в один момент испарилась, освободив место, нахлынувшему на неё жуткому отчаянью.

-- Что же теперь делать?! Как же мне быть?! – мысли в Таиной голове лихорадочно крутились, путались, пинались, причиняли боль, сеяли смятение. На эти вопросы, ответов она не знала. Она помыслить даже не могла, что не попадёт на концерт своего кумира.

-- Лучше бы он тогда совсем сюда не приезжал, чем вот так! Приедет, а я увидеть его не смогу! Уж я бы и в пятницу на концерт сходила, фиг с ними, с уроками и даже с практикой! Были бы только билеты! Но их нет! НЕТ!!!– с обречённым отчаяньем думала Тая.

Сейчас ей ничего не оставалось делать, как ехать на занятия в училище. Остаток дня Тая ходила как в воду опущенная, еле сдерживая слёзы и сглатывая горячий ком обиды, подступавший к её горлу.

На следующий день, после практики, перед занятиями в училище, она, сама не понимая почему, снова поехала к дому культуры и уставилась в, ненавистное ей объявление, на окне закрытой кассы. Боль с новой силой захлестнула Таину душу. Исполнение её мечты было совсем рядом. Вот оно. Только руку протяни. Но нет! Она опоздала!

-- Какие-то, счастливчики, пойдут на концерт! А я, нет! – мучилась она мыслями. -- Я не перенесу такой несправедливости!

Вернувшись в училище, не в лучшем расположении духа, Тая не хотела даже вникать в учебный процесс. Настолько велико было её отчаянье. Теперь, всё то что не касалось концерта, являлось для неё второстепенным и ничего не значащим в жизни. Если бы её спросили в этот момент ответить урок, она просто не знала бы, что сказать и получила бы двойку. Но её, по счастью, не спрашивали.

Тая, с маниакальным мазохизмом, поехала и на следующий день в дом культуры. Чего хотела добиться этими поездками она и сама не знала. Просто ехала и травила себе душу перед закрытой кассой, читая в миллионный раз, ненавистное ей объявление, а потом снова, сама не своя, ехала в училище, рискуя наполучать, совсем не нужных ей, двоек. Таковы вот странности в поведении ненормальных фанатов, к коим Тая себя причисляла. С ней рядом, сейчас не было даже Марины, которая, конечно, попыталась бы утешить подругу, хотя Таю сейчас мог утешить только вожделенный билетик на концерт Ободзинского.

Один день остался до начала его концертов, а Тая в четвёртый раз после практики ехала к дому культуры, чтобы снова и снова бередить не затягивающуюся рану, испытываемого ею горя. Уже в который раз она стояла у окошка кассы и ничего нового перед собой не видела. Пришла пора возвращаться в училище, и она, с полным непередаваемой горечи вздохом отлипнув от окошка, поплелась к выходу. В дверях она столкнулась с какой-то женщиной, спешащей попасть в дом культуры.

-- Извините! – сказала женщина Тае, но та даже ничего не услышала, пребывая в полнейшем отчаянии.

Она вышла на улицу, и собралась было снова отправиться в свой безрадостный путь до училища, но тут, следом за ней, вышла и та самая женщина, которая только что стремительно рвалась в дом культуры.

-- Извините! – ещё раз обратилась женщина к Тае. – Вам нужны билеты на Ободзинского? У меня два билета на вечерний концерт в субботу, а пойти мы с мужем не сможем. Пришла, вот, их в кассу сдать. А она закрыта.

Нужны ли Тае билеты?!

-- Да! Да! Нужны! Очень нужны! – воскликнула она и взяла наконец-то в руки эти вожделенные голубенькие прямоугольнички с, написанными на них датой и временем концерта.

Вместо слов «БОЛЬШОЕ СПАСИБО!» из её уст срывалось «СПАСИБО, ПОЖАЛУЙСТА! СПАСИБО, ПОЖАЛУЙСТА!». Тая повторяла и повторяла эти слова, понимая, что говорит полную бессмыслицу, но исправиться у неё, из-за сильнейшего волнения, никак не получалось.

– Только мне один билет нужен! – спохватилась вдруг она.

-- Нет. Я сразу два продаю. – ответила женщина.

-- Ну хорошо, хорошо! Я два покупаю! – тут же согласилась Тая, прикидывая, кого ей пригласить с собой на концерт.

Она бы пригласила Марину, но та всё ещё болела.

-- Ладно! Потом решу! -- подумала Тая.

Всё ещё не веря в случившееся и не помня себя от счастья, сжимая в кармане пальто только что приобретённые билеты, она помчалась в училище.

-- Не зря я каждый день бегала в дом культуры! Ох, не зря! – вертелись радостные мысли в её голове. – А если бы не бегала? А если бы я с женщиной этой не пересеклась сейчас по времени?

Об этом Тая даже думать не хотела. Случилось то, что должно было случиться, благодаря её безграничному желанию и упорству в достижение цели.

-- Это подарок мне за моё такое сильное желание попасть на концерт. – думала она, готовая благодарить всех и каждого за, неожиданно случившееся в её жизни, счастье.

Вернувшись вечером из училища домой, в приподнятом настроении, какого у неё в последние дни не наблюдалось, Тая сходу предложила Маше пойти с ней на концерт Ободзинского.

-- Ты же говорила, что на него билетов уже нет! С ума тут сходила и нас всех сводила! Откуда билеты? – воскликнула Маша.

-- Женщина одна продала! – радостно сообщила Тая. – Мне пришлось купить оба её билета. Предлагаю тебе со мной сходить.

Маша ярой поклонницей Ободзинского не была, но на концерт сходить с радостью согласилась.

-- Теперь бы только до субботы дожить! – думала Тая.




НА КОНЦЕРТЕ.


Время, как нарочно, тянулось томительно долго. В пятницу Тая постоянно думала, что её кумир сейчас так близко, в одном с ней городе и уже даёт концерты, а в субботу во время уроков ёрзала на стуле от нетерпения. Она должна бы была сегодня сразу после занятий ехать домой в Старую Руссу, но теперь поездка откладывалась на самый поздний рейс.

Сразу по приходу из училища, Тая начала собираться на концерт и постоянно поторапливала Машу.

-- Да ты что? Куда идти в такую рань-то? – восклицала подруга.

Она долго ещё занималась своими делами, не обращая на Таины поторапливания никакого внимания, чем очень её раздражала и заставляла сожалеть о приглашении на концерт. Но вот наконец-то подруги отправились к дому культуры Профсоюзов. Тая страшно спешила от нетерпения.

-- Ну куда ты бежишь-то так! – недовольно вскрикивала Маша. – До концерта час ещё. А нам идти осталось минут пять.

Но Тае не терпелось. Ох, как не терпелось поскорее оказаться в одном помещении со своим кумиром.

Около дома культуры была огромная толпа народа.

-- У вас нет лишнего билетика? – спросил у Таи с Машей, какой-то парень.

-- Нет! – ответила Тая, счастливая обладательница с болью выстраданного голубенького прямоугольничка, который она бережно сжимала в кармане куртки.

С этим же вопросом к девочкам подходили ещё раз десять, пока они не скрылись за входной дверью, войдя в фойе дома культуры. Они вошли туда в тот момент, когда заканчивался дневной концерт, и из-за закрытых дверей, ведущих в зал, был слышен шквал аплодисментов, награждающий артиста за выступление. Вскоре из зала повалила толпа народа, перед которыми только что выступил Валерий Ободзинский. Тая им даже и не завидовала, потому что у них всё позади, а у неё ещё впереди. Она уже сгорала от нетерпения.

Минут через сорок в зал начали запускать новых зрителей. Тая с Машей нашли свои места и сели. Казалось бы, вот оно счастье, но Таю не устраивало, что ряд у них оказался семнадцатый, а места с самого боку, что значительно затрудняло обзор всей сцены.

-- Тут мы ничего не увидим! – начала жаловаться Тая Маше. – Может, пересядем?

-- Куда? – удивилась Маша. – Все же места заняты, раз билеты раскуплены! Сиди! И тут нормально видно!

Маше может и нормально было, но Тая не желала мириться с таким положением дел.

-- Где же нормально-то? Отсюда и лица его видно не будет! -- не унималась она.

-- Зачем тебе его лицо? -- удивлялась подруга. -- Как поёт, ведь услышим!

-- В том-то и дело, Маша, что голос его я и на магнитофоне уже миллион раз слышала и услышу ещё миллион раз, а мне хочется увидеть его самого, и как можно ближе! -- говорила Тая, с завистью осматривая первый ряд и людей, сидящих в нём.

Свободных мест в первом ряду было пока ещё предостаточно.

-- Пошли в первый ряд сядем! – дёрнула Тая за рукав Машу.—Смотри сколько там мест не занято!

-- А, смотри, сколько людей ещё в зал входит. На все эти места усядутся, не переживай! Тебя тут же выгонят! – отвечала подруга, не желающая ни куда пересаживаться.

-- Ну, ты как хочешь, а я пойду! Выгонят – вернусь! – с этими словами Тая поднялась с места и направилась в первый ряд.

Она села в самом его центре на одно из свободных сидений. Между ней и сценой было расстояние не больше метра.

-- Как отсюда Ободзинского будет хорошо видно! – радовалась Тая, но радость её продолжалась недолго.

Пришли четверо человек и вопросительно уставились на неё.

-- Девушка, Вы одно из наших мест заняли! – сообщили ей пришедшие, и Тая со вздохом подвинулась на три сидения в сторону. Отсюда вид на сцену был не хуже.

Первый ряд постепенно заполнялся. Свободным оставалось только одно место, справа от неё. Уже вот-вот должен был начаться концерт, даже свет в зале приглушили, одновременно сильнее осветив занавес, закрывающий сцену, но тут пришёл какой-то парень, и Тае снова пришлось подвинуться, освобождая его законное место. Она пересела на единственное свободное место, рядом с ним.

-- Хоть бы больше не пришёл никто. – с беспокойством думала она. Ей так не хотелось возвращаться на своё место, находящееся в самой заднице концертного зала.

Но вот зазвучала музыка, и занавес стал медленно разъезжаться в стороны, открывая сцену, обставленную музыкальными инструментами. На сцену вышел ведущий. Он сказал небольшую вступительную речь, а потом объявил наконец-то Валерия Ободзинского. Под гром аплодисментов, артист вышел на сцену.

Что чувствовала в этот момент Тая, описать трудно. Она во все глаза смотрела на своего кумира, которому давно покланялась, чьи песни знала наизусть. Внешне он ей очень понравился.

Ободзинский начал петь песню за песней. Тая словно окунулась в сказку. Каждую из его песен она знала наизусть. Она неистово аплодировала своему кумиру, не жалея ладоней и кричала «БРАВО!». Она даже забыла о том, что продолжает сидеть в первом ряду, на одном из лучших мест и её никто не выгоняет оттуда. Тая наслаждалась счастьем по полной, но вот концерт подошёл к концу.

Зрители аплодировали и аплодировали, не желая отпускать артиста со сцены, а вместе с ними и Тая. Её ладошки уже огнём горели, но она не обращала на это внимания.

-- Ну хорошо! – сказал Ободзинский. – Спою для вас любую песню на «БИС»! Что вы желаете услышать?

Тая весь концерт ждала ту единственную песню, которую певец так и не исполнил.

-- Золото Маккены! – набрав в лёгкие побольше воздуха, что было сил, крикнула она, но как ни странно в унисон её крику, послышалась та же просьба от многих зрителей, сидящих в зале. Получилось так, как будто они враз, словно договорившись, как по команде, крикнули одно и тоже. Тая очень удивилась и обрадовалась тому, скольким же людям нравится её любимая песня.

И вот Ободзинский стал исполнять песню из кинофильма «Золото Маккены». Тая плыла по волнам любимой мелодии, которую, за давностью прослушивания, уже плохо помнила, наслаждаясь каждым её звуком, но как же быстро она закончилась. Под шквал аплодисментов Ободзинский ушёл со сцены.

Тая огорчилась, что концерт закончился, но и была на адреналине от всего ею пережитого. Пробираясь потихоньку вместе с толпой зрителей к выходу, она оглядывалась на сцену, в надежде ещё разок увидеть своего кумира, но он больше не вышел. Вместо него вышли рабочие, которые начали отсоединять шнуры микрофонов от блоков питания и разбирать конструкцию музыкальных инструментов на сцене. Этот концерт в Новгороде был у Ободзинского последним, поэтому рабочие полностью сворачивались, готовясь к отъезду в следующий гастрольный город.

Тая встретилась в фойе с Машей, ожидавшей её на выходе из зала, и они быстро зашагали домой, обсуждая концерт на ходу. Было уже темно, а Тае ещё предстояло, захватив приготовленную заранее сумку, бежать на вокзал к автобусу, до которого оставалось полтора часа.

Долго Тая пребывала в эйфории. Сидя в автобусе, она не чувствовала себя в дороге, она продолжала мысленно присутствовать на концерте. В её ушах продолжал звучать голос Ободзинского и его желанный образ стоял перед её глазами.

-- Ой! А я тебя уже не ждала! – воскликнула Шурочка, открыв дверь, поздно явившейся, Тае. – Я тебя в бане не дождалась, решила, что ты не приедешь, одна сходила. Ну а ты завтра можешь сходить, раз так получилось.

-- Нет, нет! Я не пойду завтра. В следующую субботу схожу с тобой. – ответила Тая матери.

-- А что так поздно приехала? – поинтересовалась Шурочка. – В училище задержали?

Тая по дороге домой думала, говорить ли матери правду или соврать, чтобы избежать возможного скандала из-за неразумно потраченных денег, но, не выдержав, сказала правду.

-- Да ты что? Неужели самого Ободзинского видела?! Живого?! – воскликнула Шурочка, знающая о великом дочкином фанатстве, что она буквально бредит этим певцом.

Тая всё подробно рассказала матери и о своих предконцертных муках, когда у неё не было билета, и о самом концерте. Шурочка только головой качала, слушая Таин рассказ, и, как ни странно, совсем на неё не сердилась.

Весь выходной Тая, закрыв глаза, сидела у «Кометы», снова и снова наслаждаясь песнями Ободзинского, вспоминая концерт и жалея, что одной-таки его песни у неё пока не хватает. Она даже в Новгород хотела поскорее уехать, чтобы рассказать Марине о произошедшем событии в надежде, что та уже оправилась от гриппа.




УЧЕБНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.


В понедельник, приехав в Новгород, Тая отправилась к подруге на разведку, в надежде, что той стало, хотя бы, лучше. И, о чудо! Дверь ей открыла улыбающаяся Марина, уже готовая, вместе ехать на практику. Правда, ей теперь предстояло, не одно воскресенье, занять себя работой в разных отделениях больницы, отрабатывая, пропущенные практические часы.

Таину новость о прошедшем концерте Марина восторженно выслушала, пожалев, однако, что она не вовремя заболела.

-- Эх! Я бы с тобой сходила, вместо Маши. – вздыхала она.

В Таиной группе обнаружилась ещё одна тайная поклонница Ободзинского – Николаева Галя, которая оказывается тоже ходила на его последний концерт. Если бы Тая случайно не услышала, как Галя, обсуждает со своей соседкой по столу этот концерт, то и не узнала бы об этом. Она решила присоединиться к разговору девочек.

-- Странно, что мы не встретились в доме культуры! – сказала Галя.

-- Ну почему странно? Народу-то много было! – ответила Тая.

Обеим фанаткам было что обсудить и они на каждой перемене вели разговоры о концерте, а Марина лишь тихонько вздыхала, слушая девчонок, и завидовала им.

Но вот концертные страсти постепенно улеглись, и Тая снова решила поднажать на учёбу, потому что в последние дни её мозг был занят совсем другими мыслями и делами, и она многое плохо усвоила, а ведь зимняя сессия была уже не за горами.

А тут ещё случилось непредвиденное ЧП. Тая, как обычно, приехала домой на выходной. Торопясь в баню к, сидящей в очереди, Шурочке, она поскользнулась на льду, скрытому под тонким слоем снега, и упала, сильно подвернув, при этом, ногу. В ноге что-то хрустнуло. Боль была такая, что у Таи потемнело в глазах. Как же она испугалась, предчувствуя перелом. Тая попыталась встать, и это у неё получилось. Нога хоть и болела очень сильно, но признаков перелома не было.

-- Скорее всего, растяжение связок! – подумала Тая, и потихоньку опираясь на больную ногу, сильно хромая, вернулась домой, благо не успела далеко уйти. Она легла на диван и стала ждать возвращения матери.

-- А ты почему в баню не пришла? – тут же воскликнула та, увидев , лежащую на диване, дочку.

-- Я шла, но по дороге упала! – ответила Тая и показала матери, сильно распухшую, в голеностопном суставе, ногу, с бордовым кровоподтёком на ней.

-- О, Господи! Сломала что ли? – в ужасе воскликнула Шурочка.

-- На перелом не похоже, но надо ко врачу сходить и рентген сделать. – сказала, уже неплохо разбирающаяся в медицине, Тая.

-- Как же ты пойдёшь? Может на дом врача вызовем? – предложила Шурочка.

-- Не надо! Всё равно ведь на рентген в поликлинику идти придётся. – резонно заметила Тая.

И вот в понедельник она отправилась, вместо Новгорода, к травматологу. Пока не был сделан рентген, Тая боялась, что у неё может быть всё таки трещина в кости, или же разрыв связок, но слава Богу, это действительно оказалось только растяжение. Врач выписал Тае мазь и велел держать ногу в покое.

-- А когда у меня всё это пройдёт? -- спросила она у врача, потому что её глодало беспокойство по поводу пропускаемой ею практики, которая как раз сейчас проходила в хирургическом отделении новгородской больницы.

-- Ну пару дней, будет ещё сильно болеть, а потом станет легче. – ответил врач.

-- А можно попросить Вас, чтобы Вы написали мне справку в медучилище на сегодня и завтра, а в среду я в Новгород поеду. – стала просить Тая врача. – Мне нельзя много практики пропускать. Я отработать до сессии не успею, и меня к экзаменам не допустят. – обосновала она свою просьбу.

-- Понятно, коллега! – воскликнул врач, и выписал Тае справку на два дня. Получалось, что она пропускает только шесть практических часов в хирургии.

В среду Тая, хоть и сильно хромая, но поспешила таки в Новгород
.
-- Ты где была? – вместо приветствия воскликнула Марина, дождавшаяся, наконец-то свою подругу.

Тая рассказала Марине о случившемся.

-- Теперь и мне надо практику отрабатывать. Аж, шесть часов в хирургии. – вздохнула она, закончив свой рассказ.

-- Ну надо же! – крякнув от досады, воскликнула Марина. – А я уже в хирургии отработала в это воскресенье шесть недостающих часов! Теперь в педиатрию пойду. Надо было наоборот сделать, и мы бы вместе в воскресенье работали.

-- Ну, что поделаешь? – тоже огорчилась Тая. – Никто же не знал, что так получится.

Шурочку Тая уже предупредила, что не приедет в следующие выходные, потому что будет отрабатывать практику.
Прошла учебная неделя, и наступило воскресенье. Тая поехала в областной онкологический центр, где у них всегда проходила практика по хирургии. Как же не привычно было ей оказаться здесь одной, без своей группы.

Тая ещё слегка прихрамывала, но это не мешало ей бегать по палатам, делать уколы, ставить клизмы, обрабатывать раны, делать перевязки, кварцевать опустевшие палаты, готовя их к поступлению новых больных.

Работы было много. Прошло три часа отработки, и столько же ещё оставалось впереди, но Тая уже изрядно устала. Это ведь был единственный выходной перед следующей трудоёмкой неделей и ей не хотелось тратить его на эту вот работу. И тут в её голову пришла шальная мысль, пойти на обман. Она, поддавшись соблазнительному импульсу, тут же подошла к дежурной медсестре с просьбой.

-- Выдайте мне, пожалуйста, справку об отработанных часах. -- обратилась она к ней. – Только, знаете, я вчера три часа здесь работала и сегодня столько же. Вчера мне справку не дали. Сказали, что сегодня дадут сразу за шесть отработанных часов.

Тая даже не думала, что этот её обман прокатит. Просто так, ляпнула наобум и ждала соответствующей реакции от медсестры. Она вдруг испугалась, что её обман может сейчас раскрыться, сообрази медсестра выяснить, работала ли Тая здесь вчера. Это было достаточно легко сделать.

-- Хорошо. – ответила та, и не стала ни в чём разбираться, ни у кого ничего узнавать, а поверив Тае на слово, тут же написала ей справку на готовом бланке, вписав туда дату и шесть отработанных часов. Она заверила справку своей подписью, а печать отделения и подпись главврача на ней уже стояли.

Получив сей важный документ не совсем честным способом, Тая облегчённо вздохнула, и гораздо раньше, чем планировала, отправилась домой. Хоть обман и удался на славу, но тем не менее, она испытывала стыд от содеянного, причём такой, что не решилась даже Марине рассказать об этом. Тая отдала справку Надежде Владимировне и забила, на мучившее её, чувство стыда. Скоро сессия, и свидетельство об отработанных практических часах давало разрешение Тае, беспрепятственно сдавать её. А Марине оставалось ещё три часа отработки в педиатрии до соответствующего разрешения.




ЖЕСТОКИЙ УРОК.


Ох уж эта педиатрия! Тае не очень нравился этот предмет. Как же, оказывается, много нужно было знать про особенности ухода за детишками, особенно за младенцами.

Таина группа сейчас, как раз, изучала тему, которая касалась не болезней, а детского питания от рождения до года. Тема была трудная, потому что Лидия Ивановна – преподаватель по педиатрии – заставляла своих студенток составлять, сбалансированное по жирам, белкам и углеводам, разнообразное детское меню на целую неделю в зависимости от возраста ребёнка. Девчонки, путаясь в цифрах, ломали головы над этой трудной задачей.

-- Зачем нам всё это? – недоумённо ворчали они.

-- Ну, как же, девочки! – удивлённо, восклицала Лидия Ивановна. – Вы все, будущие мамы, так что это очень пригодится вам! Поверьте!

Поверить в это, Тая, как раз, и не могла, потому что не помнила на своём, хоть и не долгом, пока, веку, чтобы кто-то из её знакомых и родных заморачивался над такими вот подсчётами. Все кормили своих детей по принципу: что впихнули ребёнку в рот, тому и рады, лишь бы дитя голодным не было.

Даже, если мамы и хотели бы по всем правилам составлять меню для своего чада, то разве можно было бы учесть в каждом конкретном случае его вкусовые предпочтения и аппетит на каждый день? Мама голову над этими подсчётами себе сломает, учтёт и сбалансирует всё, но в результате ребёнок выплюнет то, что она будет пихать ему в рот против его желания, или раскричится, отворачиваясь от ложки, потому как ребёнок не робот, а живой человечек со своими вкусовыми предпочтениями. В этом случае любой здравомыслящий родитель рад будет накормить своего малыша тем, что тот с аппетитом съест, хоть это и будет идти в разрез со тщательно составленным меню. Вот вам все эти трудные подсчёты и коту под хвост.

Тая хотела поспорить на эту тему с Лидией Ивановной и высказать своё мнение, но не стала этого делать, от греха подальше. У неё, в последнее время, сбалансированное меню стало удачно получаться, а будет ли есть всё это реальный ребёнок, это уже вопрос второстепенный. Не ей же всем этим кормить малыша.

-- Раз надо, значит надо! Пусть будет так! И не стоит лезть на рожон! – решила она.

А тут ещё очень жуткий случай произошёл, как раз, на уроке педиатрии.

Лидия Ивановна имела в училище постоянный кабинет. Не каждый из преподавателей мог похвастаться этим, так как НМУ, даже не взирая на пристройку, имело не достаточно много места, чтобы обеспечить каждого педагога личным кабинетом.

Но Лидии Ивановне повезло. Её кабинет был отлично оборудован нужными наглядными пособиями. На всех его четырёх стенах висели стенды, касающиеся детских болезней, и стояли стеклянные шкафы, заполненные, в качестве наглядных пособий, разными просроченными лекарствами.

Среди этих лекарств находились коробочки с, тоже просроченными, драже, которые, в те времена, использовались в качестве вакцины от полиомиэлита. Эта вакцина совсем не такая, которая используется в настоящее время, в виде стеклянной ампулы с розовым горьковатым на вкус жидким содержимым, которое нужно закапывать пипеткой в ротик ребёнку. Это были обычные драже приятно-сладкие, на вкус и ни чем не отличающиеся от, продающихся в магазинах, любимых, как детьми так и взрослыми, конфет-горошка, только чуточку покрупнее.

Шкафы в кабинете на ключ не запирались, и чёрт дёрнул девчонок из Таиной группы, залезть в них и вытащить эти драже оттуда. Что говорить о несмышлёных малышах, умудряющихся наесться опасных таблеток, которые родители не позаботились спрятать в, недосягаемое для них, место, если даже восемнадцатилетние дурёхи, стали поглощать эту вакцину, как обычные конфеты, в недозволенное, по их возрасту, время и в недозволенном количестве. Тая съела две конфетки, а некоторые девчонки по пять-шесть штук умудрились проглотить и ещё карманы затарили, чтобы позже снова ими полакомиться.

Это случилось на перемене, перед уроком педиатрии. Лидия Ивановна вошла в кабинет и опытным глазом узрела изменения в одном из шкафов. Она заглянула туда и увидела пустые коробки из-под драже от полиомиэлита. Учительница изменилась в лице. Она побледнела и даже пошатнулась от ужаса, который предстал перед её глазами.

-- Девочки! Милые! Это вы натворили? – с плохо дающимся спокойствием, спросила Лидия Ивановна, хотя ответ и так был очевиден.

-- Да! А, что? А мы не знали, что нельзя! – раздавалось со всех концов кабинета.

-- Кто сколько успел съесть? – бледными губами, которые не скрывала даже розовая помада, спросила учительница.

-- Я, пять. Я, шесть. Я, три. – снова послышалось со всех сторон.

-- Что вы наделали?! – в ужасе, схватившись за голову, воскликнула Лидия Ивановна. – Ведь это же не конфеты, а очень серьёзный препарат! Вакцина! В каждом драже находятся, хоть и ослабленные, но всё же живые бактерии полиомиэлита! В строго дозированном количестве, они болезнь не вызывают, но позволяют организму выработать против полиомиэлита иммунитет! А теперь представьте, что будет, если эту дозу увеличить в пять-шесть раз? Организм не сможет справиться с таким количеством болезнетворных микробов, и полиомиэлит вам обеспечен!!!

До девчонок только сейчас начало доходить, какую беду они для себя сотворили. Теперь пришла их очередь сильно побледнеть и ужаснуться.

-- А что нам делать-то теперь? – обеспокоенно стали спрашивать они.

-- Быстренько, все, кто ел драже, отправляйтесь в туалет! Пейте, как можно больше воды, и два пальца в рот! Промывайте желудки тщательнее! И верните мне вакцину у кого ещё в запасе осталась!

Девчонки, всей группой, ломанулись в туалет, по пути высыпая из своих карманов запасы драже. Перед Лидией Ивановной выросла, хоть и небольшая, но смертельно опасная кучка круглых конфеток.

Ох и неприятная же процедура происходила в тот день в одном из туалетов в НМУ. Кругом раздавались блюющие звуки. Девчонки пили воду пригоршнями из-под крана и, засунув два пальца в рот по самое горло, блевали, снова пили и снова блевали. Все старались, как можно лучше промыть свои желудки. Через полчаса, бледные и потрёпанные, с красными глазами, они, виноватой стайкой, вернулись в кабинет.

-- Хорошо промылись? – спросила их Лидия Ивановна.

Виновницы происшествия дружно закивали головами.

-- А теперь слушайте меня внимательно! – строгим голосом сказала учительница. – Это ваше счастье, что драже давно просрочено, и бактерии в них уже погибли, а если где-то и остались ещё живые, то ослаблены настолько, что болезнь вызвать не могут. А если бы это были свежие драже? Что тогда? Та доза, которую каждая из вас приняла, является смертельной! Вы уже взрослые люди, будущие медики, и не мне вам говорить, о смертельной опасности, которой вы себя только что подвергли!

Девчонки слушали учительницу, потупив взгляд и ужасаясь тому, что натворили.

-- Запомните хорошенько! – продолжала Лидия Ивановна. – НИКОГДА!!! Слышите? НИКОГДА!!! больше так не делайте!

-- Мы не будем! – промычали в ответ девчонки.

-- Так мы не заболеем? – спросила Ирина, съевшая шесть драже и старательнее всех промывавшая себе желудок в туалете.

-- Нет! Не заболеете! Я же сказала, что бактерии полиомиэлита в этих драже давно уже мертвы, примерно лет десять назад, и вреда нанести не смогут.

-- А зачем же вы тогда нас желудки промывать заставили? – округлив покрасневшие, от произведённой неприятной процедуры, глаза воскликнула Ирина.

-- А затем, чтобы вы запомнили этот случай раз и навсегда! Вы испытали сейчас крайне неприятное чувство, которое отложится в вашей памяти на всю оставшуюся жизнь, чтобы не дать вам совершить нечто подобное в будущем. Ведь всё могло бы закончиться печально, как для вас, так и для меня, потому что я несу ответственность за вас! Эх, вы! Дурёхи! – закончила Лидия Ивановна свою нравоучительную речь.

Да! Этот урок был жестоким для девчонок, а потому и очень запоминающимся. У Таи долго ещё саднило горло от воды, льющейся через него в желудок, и тут же рвотными массами – обратно и болела голова от испытанного ею страха, и нервного напряжения.

Вот такие дела творились в Таиной группе.

Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14942009/