Тяжёлая жизнь. 35

ДЕЛА КОЛХОЗНЫЕ, НЕ ШУТОЧНЫЕ.


Без происшествий, как мелких, так и крупных, в Колонии конечно не обошлось. Однажды утром, перед собравшимися на завтрак девчонками, выступили поварихи Гали, которые, в отличие от работающих в поле, вставали на два часа раньше, чтобы успеть приготовить завтрак.

-- У нас сегодня ЧП произошло! – начали они, и все девочки сразу навострили ушки, в надежде услышать нечто сногсшибательное.

Выдержав небольшую паузу, Гали продолжили:
-- Мы проснулись и хотели идти на кухню готовить, как вдруг услышали отсюда, из столовой, странные звуки – ахи и охи! Ну мы, естественно, заглянули сюда! И что же мы увидели!

Снова в воздухе повисла пауза.

-- Ну! Ну! Ну! – послышались с разных концов столовой нетерпеливые возгласы. Все даже жевать перестали, находясь на пике интриги, и уставились на обеих Галь.

-- Одна из наших девчонок, занималась… ну мы думаем вы и сами догадываетесь чем, с парнем прямо здесь! Вот на этом столе! – указав пальчиками на место преступления, ответили Гали.

Наступила немая пауза. Все стали недоумённо переглядываться друг с другом.

-- И кто это был? Кто из нас? – послышался ожидаемый вопрос.

-- Этого мы не скажем, хотя мы прекрасно видели, кто это был! И она это знает! – ответили Гали и назидательно добавили – Пусть это будет на её совести! Мы будем молчать, но если это повторится, вот тогда мы раскроем эту тайну! Мы замучились сегодня стол отмывать от, неаппетитных на вид, выделений!

Девчонки, брезгливо сморщившись, начали внимательно осматривать поверхность стола.

-- Не беспокойтесь! Мы всё хорошо отмыли! Мы же тоже вместе с вами за этим столом кушаем! – сказали Гали.

Студентки с озадаченным видом снова принялись за еду, и между делом подозрительно поглядывали друг на друга. Кроме поварих Галь, находящихся вне подозрения, ибо здесь всё осталось бы шито-крыто, их было двадцать четыре человека и одна из них виновница. Но кто?

Каждая подозревала каждую в этом инциденте, и пыталась определить истинную виновницу, по, хотя бы, малейшему смущению на лице, но никто никакого смущения не показывал. Видать виновница обладала крепкими нервами, или отличными артистическими способностями и умела вести себя так, как будто её это никаким боком не касается.

Как не подступались девчонки к Галям, те молчали, словно партизаны и не выдавали никому эту тайну, даже наедине и даже под клятвенным обещанием сдохнуть, но молчать. Так и жили все они с этого момента, подозревая друг друга.

У Таи тоже были свои подозрения, павшие на одну из однокурсниц – Зинку, довольно распутную деваху, которая сама хвасталась своими любовными похождениями перед ней. Тае Зинка сразу не понравилась даже хотя бы тем, что она чем-то отдалённо напоминала Людочку, только в более упитанном варианте.

Зинка жила в деревне Нагово, находящейся в пятнадцати километрах от Старой Руссы, и часто случалось, что она ехала в одном автобусе с Таей, когда надумывала наведаться домой и даже подсаживалась рядом, попросив уже сидящего там человека поменяться местами.

И ещё Зинка была не приятна Тае из-за своего патологического вранья. Она врала всем и про всё, и даже тогда когда все знали правду. Может и про свои сексуальные подвиги Зинка врала, но Тая была уверена, что секс у неё был. Так что же ей могло помешать заняться этим здесь, в колхозе? Тая, конечно же, молчала. Никому не говорила о своих подозрениях, от греха подальше. Она жила, придерживаясь мнения – ну было и было, плохо только, что на обеденном столе.

Вестниками следующего происшествия, снова оказались вездесущие Гали. Везло им на объявление чрезвычайных сенсаций.

Как уже упоминалось, для студентов выделялось ежедневно по тридцать литров молока, за которым дежурные по бараку ходили на ферму после вечерней дойки коров, и которое обе Гали утром использовали, чтобы варить каши и молочные супы на завтрак. Это молоко стояло в большом бидоне прямо на улице рядом с кухней, в отличие от бидонов с водой, стоящих на кухне рядом с плитой, и было в свободном доступе, если вдруг кому-то захочется просто попить молочка. Ну и из-за прохладных, с заморозками на почве, ночей молоко дольше сохраняло свои свежие свойства.

Однажды утром перед завтраком девчонки увидели опрокинутый бидон и огромную белую лужу на мёрзлой земле. Рядом с лужей, глядя на неё, стояли обе Гали.

-- Сегодня мы сварили вам кашу на воде. – сказали они, проснувшимся однокурсницам.

-- А что случилось! Кто вылил молоко? – сразу поинтересовались те.

-- Это сделали мы! – признались поварихи.

-- Зачем? Почему? – тут же посыпались со всех сторон удивлённые возгласы.

-- Ой! Даже не знаю, как вам и сказать-то! Боюсь, это испортит вам аппетит!—предупредила всех одна из Галь.

-- Ничего! Говори! Говори! – настаивали девчонки.

-- Ну, идите за стол! Там мы вам всё расскажем!

Девочки расселись перед тарелками с манной кашей непривычного водянистого вида и приготовились слушать очередную сенсацию.

-- Мы засекли сегодня ночью, как два парня мочились в наш бидон с молоком! – сказали Гали.

-- Как так?! Кто?! Зачем?! – слышались отовсюду шокирующе-недоумённые возгласы.

-- Мы не знаем, кто и зачем! – продолжали Гали. – Парни услышали, что мы идём и быстро убежали, застёгивая на ходу ширинки! Они были в капюшонах, и мы не смогли разглядеть их лица! К тому же темно было! Это мы сегодня их застали, а кто знает, сколько времени они это практикуют! Может мы уже не раз угощались кашкой, приправленной мочой.

Услышав такие нерадостные новости, девчонки с угрюмыми лицами сидели за столом, не решаясь есть кашу, даже сваренную на воде, а Тая пяткой готова была перекреститься из-за того, что ни кашу, ни молочный суп, сваренный Галями она никогда не ела. Просто она до тошноты не любила сладкие каши и молочные супы. С самого раннего детства, ей давали совсем не сладкие кашки. И Шурочка, и она сама , как и Марфа когда-то, варили каши без сахара, только с солью.

А Гали во все молочные блюда всегда, добавляли сахар, причём, не скупясь на его колличество. Всем девчонкам нравилось сие варево, а Тая, попробовав одну лишь ложку каши, в самый первый раз, тут же её выплюнула и больше ни к чему молочному не прикасалась. После сегодняшней новости, она была несказанно рада, что не ела эти каши и молочные супы на завтрак, а перебивалась, вместо них, хлебными кусками за столом.

После этого инцидента, бидоны с молоком девочки стали уносить на кухню к бидонам с водой, а входную дверь в неё закрывали не на маленький ненадёжный замочек, как раньше, а на массивный амбарный замок.

А через неделю, после возвращения Таи с Мариной в Колонию, случилась очередная неприятность -- вернулась туда и Валька.

-- Только её здесь для полного счастья не хватало! -- обречённо подумала Тая.

Она со страхом приготовилась снова терпеть Валькины издевательства, или ещё чего похуже, но как ни странно та на неё даже внимания не обращала. Она обратила своё внимание на Веру, потому как заимела серьёзный повод для этого.

-- Это к тебе Вадик приходить стал? – остановив однокурсницу в тёмном коридоре, пристала к ней Валька.

-- Да! А что? – спросила Вера.

-- А то, что Вадик ко мне всегда приходил. Ещё с прошлого года! – зло процедила Валька, вставляя после каждого слова мат. – Наша группа в прошлом году здесь работала.

-- Ну и что? – наивно пожала плечами Вера. – Разве эти парни встречаются с нами серьёзно?

-- Да мне пофиг, серьёзно или нет! Это я сама решу! А тебя предупреждаю, если я тебя ещё раз с Вадиком увижу, тебе не поздоровится! – приступила к угрозам Валька.

-- Да нафиг он мне нужен, твой Вадик! – ответила Вера, сама удивляясь своей смелости.

Ухмыльнувшись, Валька зло посмотрела на однокурсницу. Этот взгляд ничего доброго Вере не обещал.

В тот же вечер вместе с другими парнями в барак пришёл тот самый Вадик и уселся на нары рядом с Верой, ни разу не обращая внимания на, сидящую неподалёку Вальку. Побыл он в бараке не долго. Видать Вера сама попросила его уйти от греха подальше, и он ушёл, так и не удостоив разгневанную Вальку взглядом.

Было уже поздно, когда девчонки, повыгоняв из барака последних, наиболее настырных парней, стали ложиться спать, но тут в коридоре раздался шум и душераздирающий Верин крик. Все повскакали с нар и ринулись, было, в коридор, но тут в спальню вбежала Вера, держась за руку у самого плеча, и из-под пальцев у неё сочилась кровь. Следом за ней в спальню вошла Валька со своим перочинным ножом в руках, которым только что и была ранена Вера.

Все девчонки с недоумением и испугом стали смотреть на неё.

-- Чего уставились?! Я её предупреждала! А если кто-нибудь из вас пожалуется учителям, или ещё кому-нибудь, то у меня есть ножичек и подлиннее! Живо на тот свет отправлю! -- сплюнув сквозь зубы на пол, зло процедила бандитка.

Девочки перевязали Вере руку, обработав не очень глубокую рану у плеча, и та прятала её под рукавами одежды от любопытных глаз Татьяны Петровны, которая с Валькиным появлением, стала наведываться в Колонию ежедневно.

Никто из девчонок не рискнул рассказать учительнице о случившемся. Все явно боялись Вальку. А той было пофиг на всё. Она и на поле работала через пень колоду. Пользы от её работы не было никакой, а вот вред был ощутимый. Девчонки не могли уже спокойно работать, особенно те, кто находился вблизи от Вальки, потому что она исподтишка могла кинуться в кого угодно из них картошкой. Это было очень больно, потому что для броска она выбирала картошку покрупнее. Если её бросок попадал в цель, она заливисто смеялась, тогда как её жертва, морщась от боли, вскрикивала и стонала.

Дни, когда Валька работу игнорировала, были для всех счастливыми. Её всё так же, по-прежнему, окружали прихлебатели из крутых девчонок в группе. Они лебезили перед ней, боясь попасть в немилость со всеми вытекающими оттуда последствиями.

Тая молила Бога, чтобы Валька не обратила своё внимание на неё до конца колхозных работ. А до конца уже оставалось меньше недели.

Бог миловал Таю от Валькиных нападок и вот, наконец-то, вернувшись с поля в последний рабочий день, она вздохнула с облегчением. Все студентки уже собрали свои сумки и ждали прибытия машины, которая должна была отвезти их в Новгород.

А Валька уезжать не торопилась. Она подговорила своих прихлебателей остаться в Колонии до утра, обещая устроить им незабываемую ночь.

-- Кто с нами остаётся? – издала призывный клич Валька, и ещё человек пять отчаянных девчонок из группы решили к ней присоединиться.

-- Вот дуры-то? – шепнула Тая на ухо Марине. – Они что, Вальку не знают?

-- Дуры – слабо сказано! – тоже шёпотом, ответила Марина. – Но это их выбор!

Подружки сели в подошедшую к бараку машину, которая повезла их в Новгород, подальше от этой наглой маньячки.



ОТГОЛОСКИ КОЛХОЗНЫХ СОБЫТИЙ.


Перед началом занятий, после колхозных работ, студентам дали три выходных дня, которые Тая использовала для поездки домой. Как же хорошо было дома, где можно расслабиться по полной, не ожидая, что кто-то тебя пнёт или толкнёт, или привалит в дом куча парней, а так же Валька со своим ножичком. Но вот этот кратковременный отдых закончился, и все студенты снова собрались в училище. Войдя в кабинет, где должен был проходить первый урок, Тая с диким ужасом узрела, сидящую за самым дальним столом, Вальку.

-- Только не это! – мысленно простонала её душа. – Что делать? Как теперь учиться? Она ж не даст!

Самый первый учебный день в училище был омрачён неприятным событием. После звонка на урок в кабинет вошла Надежда Владимировна. Она была мрачнее тучи, и с порога заявила:
-- Я думала, что вы уже взрослые люди! Что не допустите такого безобразия! Что мне не придётся краснеть за вас! Видать, я ошибалась!

Девчонки стали недоумённо переглядываться друг с другом и вопросительно уставились на учительницу.

-- Что случилось-то? – не выдержав напряжения, спросили они. – О чём Вы? Что мы натворили?

-- Я о том безобразии, которое вы учинили в Колонии! – сказала Надежда Владимировна.

-- Какое безобразие? – удивились девчонки. – Мы ничего не творили. Мы, в последний день, после работы, сразу уехали оттуда на машине! И всё!

-- Уехать-то уехали! Но почему не все? Почему некоторые из вас остались в Колонии на ночь, и устроили в бараке настоящий погром? -- вела обвинительные речи Надежда Владимировна. – Кто из вас там оставался? Признавайтесь!

В кабинете воцарилась мёртвая тишина. Молчали, как виновные в этом происшествии, так и не виновные. Все невиновные, конечно же, хорошо знали виновных, но молчали, потому что за задним столом сидела, весьма опасная зачинщица случившегося, Валька. Сама же Валька, признаков беспокойства не проявляла и вела себя так, будто её это, ни одним боком, не касалось.

-- А что там случилось, в Колонии? – полюбопытствовали девчонки.

-- А то, что, оставшиеся там ваши однокурсницы, пригласили в барак парней на всю ночь. Парни пришли с алкоголем. – стала рассказывать Надежда Владимировна. -- Все они прилично напились и стали громить в бараке всё, что им попадалось под руку. В спальне сломаны нары, в кухне - плита, и разбито больше половины тарелок, в столовой сломан стол, а кто-то ещё умудрился нагадить на рацию, в результате чего она пришла в негодность. Оторваны все двери и разбиты окна… Вам этих «подвигов» достаточно, или дальше перечислять?

Рассказ Надежды Владимировны всё больше и больше вводил невиновных девчонок в ступор, а виновным даже прикидываться удивлёнными не понадобилось. Они и в самом деле были удивлены и обескуражены тем, как смогли они такое натворить в алкогольном угаре. Одна лишь Валька оставалась спокойной, как удав. В душе, её забавляло это происшествие, ведь она исполнила то, что обещала, оставшимся с ней однокурсницам, устроила им незабываемую ночь.

-- В общем, так! – подвела итог Надежда Владимировна. – Василий Карпович, подсчитал нанесённый вами ущерб и выставил счёт училищу, который должен быть оплачен в кратчайший срок. Мы могли бы обязать оплатить ущерб только виновных в учинённом погроме, но раз вы молчите, как партизаны и виновных не выдаёте, то оплачивать будете все! Долг мы вычтем из, заработанных вами в колхозе, денег! Так что не удивляйтесь, если за свою месячную работу вы ничего не получите.

В кабинете раздался недовольный ропот девчонок, но из-за Валькиного присутствия, никто не осмелился ни указать на виновных, ни в этой вине признаться.

Когда пришло время оплаты колхозного труда, то каждая студентка из двадцать второй группы получила за работу не более пяти рублей. Марина с Таей вообще ничего не получили, хорошо, хоть должны не остались, потому что они не целый месяц работали и не полную норму собранной картошки выполняли. Валька тоже ничего не получила, но она и не возмущалась по этому поводу, потому что её, в денежном плане, наказали по справедливости. Она, хотя бы, знала за что страдает. Да и страдает ли?

Пришлось всем невиновным девчонкам, проглотить обиду и учится дальше, потому что напряжённая учёба не давала времени для обид и расслаблений. Студенток с первого же учебного дня завалили большой нагрузкой, в которую входила ежедневная практика и, поздно заканчивающиеся, уроки в училище.

Тая каждый день возвращалась домой очень поздно, потому что последний урок в училище заканчивался в десять вечера. Ей приходилось бежать на конечную остановку семнадцатого автобуса и ждать его, как минимум полчаса, стоя на ветру, под единственной, раскачивающейся, со ржавым скрипом, лампочкой, которая не очень-то и помогала бороться с темнотой, тускло освещая лишь небольшое пространство вокруг столба. По мнению Таи это было просто идеальное место для съёмок фильма ужасов. Оставалось только увидеть монстра выходящего из-за угла ближайшего здания.

Но и в училище теперь стало не менее ужасно. Валька, как того и следовало ожидать, и сама не училась и другим, всячески, мешала. Она создавала всевозможные интриги, ссорила девчонок друг с другом, разбивая крепкую дружбу между некоторыми из них, творила что хотела, подставляя при этом своих же «подруг», которые и сами уже терпеть её не могли, но продолжали всё так же лебезить перед нею, боясь попасть к ней в немилость, чтобы не стало ещё хуже.

Многим подружкам пришлось испытать крепость своей дружбы под невероятно мощным прессом, имя которому – ВАЛЬКА. Могли бы под него попасть и Тая с Мариной, но они реально оценивали опасность Вальки в этом плане и держались от неё настолько далеко, насколько это было возможно. А может быть Валька не смогла охватить своим вниманием всех сокурсниц, и более чем незаметных для неё подружек Таю с Мариной просто не увидела своим зорким оком.

Через месяц сущего ада, творящегося в двадцать второй группе, Валька вдруг решила перейти учиться в параллельную двадцать первую. Она никого не спрашивала, никого не предупреждала, просто стала ходить на занятия с другой группой, и всё. Двадцать вторая группа вздохнула свободнее, но начала стонать двадцать первая. Через пару недель, Валька вернулась обратно, чем снова вызвала глубокое разочарование у двадцать второй группы.

Причину Валькиных метаний между двумя группами никто не мог понять, да и не пытался. Вряд ли даже сама Валька знала эти причины. Она подчинялась своим сиюминутным желаниям и прихотям. А ещё через неделю она вообще перестала посещать, как практику, так и уроки.
В первые дни Валькиного исчезновения, Тая всё ещё с опаской заходила в училище, боясь снова увидеть её, но прошло уже десять дней, а та так и не появилась ни в училище, ни в больницах.

Тая, потихоньку, стала успокаиваться, приходить в себя, и уже не вздрагивала каждый раз, когда ей казалось, что среди многочисленных студенток промелькнула Валькина фигура. Она теперь вплотную, не отвлекаясь на ненужные переживания, взялась за учёбу. Время на приготовление уроков у Таи было очень мало, но это были уже мелкие проблемы, по сравнению с присутствием в её жизни злостной маньячки Вальки.

Каждый раз Тая возвращалась домой в полдвенадцатого ночи, потому что она подолгу ждала свой единственный автобус, чтобы доехать до бабы Маниного дома. Вот и сейчас она стояла, в ожидании автобуса, в полном одиночестве, в глухом переулке, тускло освещённом единственной лампочкой.

Тая боялась стоять здесь одна, но до более цивилизованной остановки идти было далеко. В этом месте автобус большим кольцом огибал глухой район города. Остановки три впереди мало чем отличались от этой – конечной. И лишь потом семнадцатый маршрут пролегал через центральные, неопасные районы города. Затем автобус огибал ещё одно глухое место в городе – район, где жила Тая. Семнадцатый маршрут был наверно самым неудобным и опасным в городе. Так считала Тая, но что поделать, если ей так жутко не повезло и она вынуждена пользоваться семнадцатым маршрутом, потому что другие проходили далеко от её района.

В этот поздний вечер на улице дул сильный, холодный ветер, и лампочка на столбе раскачивалась больше обычного, добавляя в и без того жутковатую картину дополнительные мрачные штрихи, и грозя стукнуться со всего размаха о столб и разлететься вдребезги, погрузив весь район в кромешную тьму.

Вскоре Тая увидела, вывернувшие из-за угла ближайшего дома, три фигуры, которые медленно двигались в её направлении. Людей, в этом безлюдном районе, Тая боялась даже больше, чем одиночества, поэтому она с замиранием сердца ждала приближение к ней этих фигур.
Когда фигуры приблизились на столько, что Тая узрела в них женщин, а не мужчин, она немного успокоилась. Но по мере их приближения, Таю вдруг обуял животный ужас. Ей захотелось исчезнуть, испариться, стать невидимой.

Причиной такого её странного желания, оказалась одна из приближавшихся к ней фигур. Это была Валька. Она шла с двумя подругами, ни в чём ей не уступающими ни по виду, ни по поведению. Такого жуткого страха, как в эти мгновения, Тая ещё никогда не испытывала. Она уже мысленно прощалась с жизнью, в надежде, что перед смертью ей не придётся долго мучиться. В лице этих трёх бандиток и был тот самый жуткий монстр, которого не хватало для полноценного фильма ужасов.

-- Привет! – вдруг неожиданно поздоровалась с Таей Валька. – Что это ты тут одна, в такой безлюдной глуши делаешь?

-- Я ав-ав-автобус жду. – заикаясь и еле ворочая пересохшим от страха языком, промолвила Тая.

-- Неужели здесь ещё и автобус ходит? – удивилась Валька.

-- Да, хо-хо-ходит. Это вот остановка. – всё ещё, содрогаясь от ужаса, но, инстинктивно, стараясь не показывать этого, промолвила Тая.

-- Ну надо же! А я и не знала! – весело воскликнула Валька. – Ну как там дела в училище? Как девчонки? Обо мне вспоминают?

-- Вспоминают! – ответила Тая.

-- Не добрыми словами наверно? – предположила Валька.

-- Ну почему, не добрыми… -- начала было, Тая.

-- Да, ладно! Знаю я всё прекрасно! Вы все только рады тому, что я ушла! Ну признайся! – стала подбивать Валька, до нельзя перепуганную, Таю на откровенный разговор.

Что Тая могла ей ответить без страха нарваться на мстительную ярость этой необузданной маньячки? Да, ничего! И ещё она хорошо помнила о наличии у Вальки острого ножичка, которым та ей уже угрожала в Колонии и сейчас вполне могла им воспользоваться. Поэтому Тая стояла перед Валькой, то открывая, то закрывая рот, не произнося при этом ни звука.

-- Ладно! Нечего тут рыбу из себя корчить! -- сказала та, как ни странно без малейшего намёка на злость. -- Спешим мы! Поболтали бы ещё с тобой, но некогда! Передавай девчонкам привет от меня! Ну бывай!

-- Бывай! – как эхо повторила за Валькой Тая, и не веря своим глазам и своему счастью, смотрела вслед трём, удаляющимся в тёмную даль, фигурам.

Сердце гулко стучало у неё в груди. Стук этот громко отдавался в ушах, поэтому Тая не услышала, подъехавшего сзади автобуса, громкий сигнал которого, вывел её из ступора, заставив сильно вздрогнуть от неожиданности. Наконец-то Тая села в автобус и почувствовала себя в относительной безопасности.

Долго она ещё испытывала стресс от перенесённого ею ужаса. Даже ночью во сне Тая вздрагивала и вскрикивала, судя по Машиным словам. Она теперь жутко боялась стоять на той остановке по вечерам, но Бог миловал её от дальнейших встреч с Валькой.

Вскоре в училище прошёл слух, что Вальку арестовали, за нападение на какую-то женщину в целях ограбления. Женщине было нанесено несколько ножевых ран, но она выжила и дала показания против напавших на неё трёх бандиток.

За что Валька боролась, на то и напоролась. Её осудили и отправили отбывать срок в колонию, уже в настоящую колонию, на настоящие нары, а не на те, что были в колхозе.

Это событие наделало много шума в училище. Студенты только и делали, что обсуждали Вальку, так как она была среди них личностью известной, и всем успела изрядно насолить. А потом в двадцать второй группе произошло очередное событие, потеснившее в сторону разговоры об этой бандитке.

В один из обычных учебных дней, у студентки Тани, тихой и безобидной девчонки, прямо на уроке случился обморок. Урок вела Надежда Владимировна. Она вызвала Таню к доске для ответа, и та, встав из-за стола, тут же рухнула на пол.

Девчонки повскакали со своих мест, а Надежда Владимировна, склонилась над ней и слегка похлопала по щекам, приводя в чувство. Таня пришла в себя и поднялась с пола. Лицо её было бледным, а под глазами красовались тёмные круги.

-- Ну-ка, шагай в медпункт. – приказала ей Надежда Владимировна и обратилась к Таниной соседке за столом, Вале. -- Проводи её.

Валя, придерживая под руку Таню, удалилась с ней в медпункт. Через пятнадцать минут девочки вернулись. Валя села на место, а Таня стала собирать свои вещи, с намерением отправиться домой.

-- Я документы забираю из училища! Я уезжаю домой! Насовсем! – сказала она, вопросительно смотрящей на неё, Надежде Владимировне, чем ошарашила своих однокурсниц.

-- Подожди меня в учительской! Я после урока подойду к тебе. – ответила ей Надежда Владимировна, и как ни в чём не бывало, продолжила урок, до конца которого девочки, сгорая от любопытства, поглядывали на Валю. Они подозревали, что та знает какую-то тайну, и собирались выведать её у неё под угрозами страшных пыток.

На перемене студентки плотной толпой окружили Валю. Та партизана из себя корчить не стала, и сразу выдала шокирующую новость.

-- Таня беременна! На четвёртом месяце уже! – сказала она.

-- Это вам в медпункте сказали? – удивились девчонки.

-- Нет. Это мне сама Таня сказала. Она давно уже все признаки беременности у себя обнаружила. – ответила Валя.

-- Когда же это она успела? – продолжали удивляться девчонки. – И, главное, с кем? У неё вроде и парня-то нет!

-- А уж не она ли это тогда, в колхозе, на обеденном столе беременностью заразилась? Вроде как и по срокам подходит! – высказала смутную догадку Ирина.

Головы всех девчонок, как по команде, повернулись к Галям, как к единственным обладателям сей страшной тайны, так и не раскрытой до сих пор.

-- Ну, я думаю, скрывать уже бессмысленно. – сказала одна Галя другой, и та кивнула в знак согласия.

-- Да. Это была она. – раскрыли наконец-то свою тайну бывшие поварихи.

-- Вот это, да! Именно на неё я в последнюю очередь думала! – раздавалось со всех сторон.

-- В тихом омуте, черти водятся! Слыхали поговорку? Так это про нашу Таню! – сделали заключение Гали, навсегда, закрывая эту самую таинственную страницу их жизни.

Таню девчонки больше никогда не видели, и о дальнейшей её судьбе не знали. Забрав документы, она покинула училище и уехала домой в Валдай, находящийся далеко от Новгорода.

Двадцать вторая группа медсестёр уже более спокойно продолжала учиться, постигая рабочее мастерство и преодолевая возникающие трудности на своём пути. Тае пришлось поднажать на учёбу, потому что за всеми этими неприятными событиями, случившимися в начале учебного года, успеваемость её грозила снизиться. У неё даже четвёрки стали появляться, иногда разбавляя постоянные пятёрки. Тая вовремя взялась за усиленную учёбу и вскоре вернула свою успеваемость на прежнюю высоту.

-- Буду и дальше стараться, и никакие Вальки мне больше не помешают! – дала себе клятвенный зарок Тая.




ТАИНЫ ПЛАНЫ И МЕЧТЫ.


Испытав настоящие трудности и ужасы последних трёх месяцев жизни, Тая уже не считала теперешнюю ситуацию в училище непосильной для учёбы.

-- Всё познаётся в сравнении. – думала она, принимаясь за уроки в двенадцать часов ночи и попутно жуя, в качестве ужина, вафельки или печеньки, купленные на автобусной остановке в продовольственном ларёчке, по пути между практикой и училищем.

Ситуация с местом жительства в этом учебном году у Таи могла бы кардинально измениться, если бы она согласилась с, поступившим ей предложением, переселиться в общежитие.

Как уже упоминалось, своего общежития НМУ не имело, но для особо нуждающихся студентов-медиков выделялось сто мест в общежитии культпросветучилища, в том самом, в котором Тае уже удалось пожить неделю, будучи абитуриенткой.

Но даже из особо нуждающихся студентов, которых было гораздо больше, чем предоставляемых им мест, отбор шёл по успеваемости. От колличества успешных студентов в каждой группе, зависело, сколько мест в общежитии на группу выделят. Для Таиной группы было выделено два места. Одно из них предложили Ирине, которая, не смотря на свой, мягко говоря, взбалмошный характер, вполне успешно училась, а второе – Тае, как отличнице и гордости группы.

Тая растерялась вначале от такого предложения, но в её мозгу враз пронеслось видение тех первых дней жизни в этом общежитии, оставившее в её памяти лишь негативный след. Ну не могла она жить там, где негде будет уединиться ото всех, живущих в этом общежитии, студентов, и она ответила отказом.

-- Ну смотри сама! – предупредила её Надежда Владимировна. – Мы тогда отдадим твоё место Вале.

Тая только рукой махнула, типа, отдавайте кому хотите.

И вот Валя с Ириной, снова оказались вместе в одной комнате в том же самом общежитии. В отличие от абитуриентской жизни, когда в каждой комнате находилось по четыре кровати, теперь их было только по две.

Судя по дальнейшим событиям, Тая вовсе не пожалела, что отказалась от места в нём.

Во-первых: общежитие находилось далеко от НМУ, примерно на столько же далеко, как и бабы Манин дом, только в противоположной, не слишком знакомой Тае, части города. Единственным плюсом здесь было разве что более доступное транспортное сообщение. Туда ходил не один автобус как в Таин район, а целых три.

Во-вторых: Тае пришлось бы поменять свой, уже устоявшийся за прошедший год, уклад студенческой жизни. Она стала бы жить очень далеко от Марины и не смогла бы заходить к ней, чтобы потом вместе ехать в училище.

В-третьих: жить с Ириной в одной комнате, и ездить с ней вместо Марины в училище Тае вовсе не улыбалось. Между девочками никогда не было дружеских отношений, а после того, как Ирина походила в Валькиных прихлебателях, Тая и вовсе последнее к ней уважение потеряла. Да и Ирина Таю не жаловала особо, считала тихоней и поддерживала Вальку в её предвзятом отношении к ней. Из этого следовал только один вывод, что совместное проживание этих двух, таких разных, не дружелюбно друг против друга настроенных, девушек, ни к чему хорошему не приведёт.

В-четвёртых: это уже была бы не та спокойная жизнь, которую Тая вела в доме бабы Мани со своими подругами. Она снова оказалась бы в одном помещении с кучей отвязных, неуправляемых студенток, таких же как Ирина. И это уже не на короткий период, типа колхоза, а вплоть до окончания учёбы в училище. Тая даже в страшном сне боялась такое увидеть.

Ну и, наконец, в-пятых: это обязательные дежурства по своему этажу в общежитии, которые выпадали на проживающих там студентов раз в месяц.

Дежурили каждую неделю по нескольку комнат сразу, потому что работы предстояло очень много. Дежурные освобождались на целый не выходной, а учебный день от занятий и практики и делали на своём, полностью опустевшем, этаже генеральную уборку, отмывая и дезинфицируя все общественные места пользования – кухню, душевые, туалеты и коридоры. Если на занятия в училище, пропущенные по уважительной причине часы, коим являлась и генеральная уборка в общежитии, это никак не отражалось, то практика – это было святое. На отработку практических часов, ничто не должно было влиять. Существовало одно правило для всех. Пропустил? Отработай!

У Вали с Ириной стали копиться пропущенные практические часы в семестре, которые им предстояло отрабатывать по воскресеньям, потому что на неделе это сделать было практически невозможно, из-за полной загруженности учёбой. Они вынуждены были, уже не с группой, а единолично, идти в те отделения больницы, в которых ими была пропущена практика, и выполнять распоряжения медсестёр. После отработки не хватающих часов дежурная медсестра выдавала справку о том, когда и сколько времени данная студентка отработала в нужном ей отделении и какую она выполняла работу, заверить справку подписью и штампом отделения.

Для Таи это были не нужные сложности, которые возникли бы, при её переезде в общежитие. Она старалась не пропускать ни практику, ни занятия в училище даже по болезни. Обладая хорошим иммунитетом, приобретённым во времена своего босоногого детства в деревне, болела Тая крайне редко.

У неё появилась мечта. Успешная учёба в училище натолкнула её на мысль продолжить медицинское образование дальше, в институте. И Шурочка была полностью согласна с Таиным стремлением, обрести достойную профессию врача.

-- Правильно, дочка! Учись, чтобы не корячиться, как я, на тяжёлых работах! Окончишь училище, поедешь в Москву, поступишь в медицинский институт. В Москве Лена живёт. Она поможет, если что. Позаботится о тебе. – говорила она Тае.

Лелея радужные мечты о дальнейшей учёбе в её любимой и желанной Москве, Тая охотнее принялась за учёбу, потому что знала, что отличный диплом из училища, в разы увеличит её шанс на поступление в институт.

Даже Надежда Владимировна предрекала Тае карьеру врача, говорила, что напишет ей отличную характеристику, чтобы преподаватели института знали, какая к ним студентка пришла учиться. В теперешние времена, такая характеристика для студента – ни чего не значащая бумажка, а в те далёкие советские времена, это была надёжная поддержка при поступлении в институт.


Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14941838/