Сегодня вечером мы с вами вновь переживем долгое, трудное, но удивительно светлое, окрыляющее богослужение, которое в народе именуют «Марииным стоянием»

Сегодня вечером мы с вами вновь переживем долгое, трудное, но удивительно светлое, окрыляющее богослужение, которое в народе именуют «Марииным стоянием». Мы снова услышим Великий Покаянный канон преподобного Андрея Критского — полностью, от начала до конца — и житие великой святой, Марии Египетской. По традиции, оно читается не на церковнославянском, а на современном русском языке.

И у нас не возникает вопроса, зачем снова слушать это житие: стародавняя и нестареющая история каждый раз открывается для нас — а иначе говоря, открывает нам нас самих — по-новому. Мы призваны примерить страшный и, кажется, невозможный для нас, сегодняшних, опыт Марии на себя, применить его к собственной жизни. Каким должно быть наше покаяние перед Богом, если покаяние Марии было — вот таким?..

Наши вопросы о покаянии зададим протоиерею Александру Домовитову, настоятелю храма в честь Воскресения Христова на Воскресенском кладбище в Саратове.


— Отец Александр, в житии преподобной Марии особенно трогает то, что она совершила свой подвиг покаяния, обращения, очищения — не из страха Божией кары, адских мучений, нет. Мария обратилась и прошла путь от блудницы до святой — из любви к Богу. Мы знаем, что призваны к покаянию, но что должно руководить нами на этом пути, что должно стать главным нашим движителем — только любовь или все-таки и страх тоже?

— Святой апостол Иоанн Богослов писал: В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви(1 Ин. 4, 18). Тот, кто живет в постоянном покаянии, страха — в нашем обычном понимании этого слова — не знает. Страх — он ведь мешает человеку, он его парализует, делает беспомощным. Подавленный страхом человек не может ничего сделать с собою, он не в силах измениться к лучшему. Но есть страх в другом понимании — страх оскорбить любящего Отца нашим недостойным, греховным поступком. Точно так же мы боимся ранить близких людей. Вот такой страх — он, действительно, спасителен для человека. По сути, это и есть страх Божий.

Мария была грешницей, но она при этом была верующим человеком, безусловно. И когда некая таинственная сила не пустила ее в Иерусалимский храм, она увидела причину — мерзость своего греха. Это была настоящая встреча с Богом. В этот момент Мария поняла, Кто есть Бог. И кто есть она перед Ним.

И вот, она в ужасе смотрит на свою жизнь и не видит в ней ничего, кроме греха. И одновременно видит любящего Бога. И сама делает выбор. Бог не принуждает Марию к выбору, она принимает решение добровольно.

— Для чего Мария провела столько лет в пустыне, в невыносимых условиях, в одиночестве?.. Разве недостаточно было того, что она принесла покаяние перед образом Пречистой Девы, пообещала Ей «более не осквернять своего тела нечистотою блуда»?

— Мария ушла в заиорданскую пустыню, чтобы принести тот самый плод покаяния, о котором говорил в своих проповедях Иоанн Предтеча (см.: Мф. 3, 8). Исповедание человеком греха — это свидетельство того, что человек пересмотрел свою жизнь, но это еще не плод его покаяния. Плод — это сам человек, изменившийся, ставший совершенно другим. Годы жизни Марии в пустыне — это были годы познания ею самой себя, своей греховности; годы внутренней духовной войны с теми страстями, которые продолжали жить в ее сердце и после покаяния. Покаяние может остаться только словами, если оно не выразится в действиях человека, в его решимости пойти до конца.
Такой подвиг, как у Марии, возможен только тогда, когда человек по-настоящему любит Бога. Насколько мы Бога любим, настолько мы подвиг ради Него и совершаем, и настолько Он нам откликается.Вспомним, что сказал Господь о грешнице, омывшей Его ноги слезами:прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит(Лк. 7, 47).

Подвиг покаяния — не самоцель, он средство; а цель, к которой человек идет — Христос. Чтобы увидеть Его, мы должны очистить сердце от страстей — блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8). Чем чище становилось сердце Марии, тем больше открывался ей Бог.

— Если преподобная Мария — пример для нас, то… каким образом мы можем на деле ей подражать? Что нужно делать, как жить, чтобы наше покаяние не свелось к сухому перечислению «дежурных» грехов на исповеди, чтобы сама исповедь не стала для нас формальностью, «пропуском» к Причастию? Может ли тот мир, в котором мы живем, стать для нас заиорданской пустыней?

— Может, если мы будем не только на исповеди перечислять грехи, а всю свою жизнь с ними бороться. Формализация отношения к исповеди в православной среде, восприятие отпущения грехов не как важнейшего церковного таинства, а как пропуска к другому таинству — это действительно происходит, это реальная проблема. Ведь в результате человек, регулярно приходя на исповедь, не изменяется, он остается таким же: плодов покаяния нет. Годы проходят, а человек стоит на месте; такая духовная жизнь не приносит человеку никакой радости, и человек впадает в уныние. Мы должны стремиться — не к тому только, чтобы регулярно исповедоваться и причащаться, а именно к тому, чтобы изменить себя — принести плод.

— Как же нам это сделать на практике?

— Уклоняйся от зла и делай добро (Пс. 33, 15). Кайся в грехе — и делай противоположное греху. Вот об этом-то мы и забываем — о необходимости противопоставлять греху благое делание. Недавно я слышал такое сравнение: каясь в своих грехах, мы как бы выдергиваем сорняки на своем земельном участке, но при этом почему-то не собираемся сажать на этом участке никакие культурные растения.

А Богу голая земля не нужна. Сотвори благо — насади в своем сердце добродетели. Что для этого нужно? Преодолеть свою нерешительность, перешагнуть через привычку к «нормальной жизни»: эти границы, которые мы себе всю жизнь выстраиваем — они-то нам и мешают: мы боимся сделать что-то доброе, светлое, по-настоящему необходимое… и, может быть, из ряда вон выходящее. Подойти к человеку, который просит милостыню на улице, расспросить, что с ним случилось, как он до этого дошел, попытаться ему помочь...

— …изменить отношение к окружающим, к конкретному, может быть, человеку, с которым у нас нелады. В собственной семье микроклимат поменять, насколько получится — но именно с решимостью до конца в этом своем намерении пойти…

— Да, и все это означает — менять свои привычки. Привычка вообще страшное состояние: человек удовлетворен собой и не хочет двигаться дальше. «Ну что вы от меня хотите, у меня работа, семья, я выполняю все свои обязанности, что я еще должен?..» Если человек считает, что делает достаточно — значит, он встречи с Богом не хочет, не стремится к ней, как стремилась Мария Египетская, как Силуан Афонский всю свою жизнь именно Его искал и ждал.

— Но у нас нет такого опыта, как у преподобного Силуана…

— Здесь лучше не об опыте задавать вопрос, а о своем желании, стремлении. О той самой любви к Богу. Потому что Господь открывается всем, кто этого хочет, он каждому человеку показывает Себя. И если бы мы действительно не встречались с Богом, мы бы и в Церковь никогда не пришли. Раз мы пришли, значит, Господь нам Себя открыл, значит, Он другую жизнь нам показал — ту, к которой мы призваны. Беда в том, что у нас многое затирается, затуманивается с течением времени. Как сказано в Откровении Иоанну — ты оставил первую любовь твою (2, 4). Важно беречь эту первую любовь в сердце и не давать сорнякам страстей заглушать ее.

— Сейчас появилась такая тенденция, в том числе и среди верующих: критиковать Церковь за то, что она якобы «постоянно подавляет и запугивает человека, внушая ему, что он плохой, гадкий, грязный, низкий, и Богу ничего не остается, кроме как его покарать». Причины такой тенденции — отдельный разговор; но что бы Вы ответили критикующим?

— Да, я тоже сталкиваюсь с этим явлением, это достаточно серьезная проблема. Полагаю, причина — гипертрофированное самолюбие и нежелание человека услышать и принять правду о себе, предпочтение этой правде внутреннего комфорта. Поэтому и от Церкви требуется говорить нам, что мы хорошие, и что мы имеем полное право жить так, как мы живем. То есть признать грех нормой.

Но Церковь на то и Церковь, чтобы свидетельствовать об истине: о греховности человека, но одновременно и о его спасении, о том, что он может достигнуть совершенства. Церковь показывает человеку путь к совершенству. Святые, которые на своем опыте знали, что такое борьба с грехом, помогают нам ориентироваться на этом пути. Мы можем пользоваться их наследием, но мы почему-то даже слышать об этом не хотим: хотим слышать лишь, что мы хорошие, хотим иметь высокую самооценку, уподобляясь фарисею, но не мытарю. Но Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4, 6). И покаяние есть — не «подавление и запугивание», а освобождение и великая радость, потому что оно — путь ко Христу.

[Протоиерей Александр Домовитов, Беседовала Марина Бирюкова]
http://eparhia-saratov.ru/Articles/plod-pokayaniya-_-radost