Жизнь - игра.

Из-за тумана, окутывавшего улицы, утро казалось холодным, серым и безрадостным. Вместе с тяжёлым одеялом Ангел, в своём земном обличии, угрюмо сполз с постели и прошлёпал босиком в ванную комнату. Ему казалось, что если он скинет одеяло, то сам погрузиться в холодный и мокрый туман этого утра. Сидя на краю ванны, он смотрел на горячую и сильную струю воды, взбивающую воздушную пену. Вода набралась быстро. Скинув одеяло на пол, Ангел только сейчас обнаружил, что он полностью обнажён. Это не было его привычкой – спать голым. Как ребёнок он любил свою пижаму. И её не было. Словно пал последний барьер между стыдом и нравственностью. Погрузившись, наконец, в воду он прикрыл глаза и обхватил голову руками, как будто это спасёт его реальности. С трудом поднял свой взор, и взгляд упёрся в запотевшее зеркало, весящее на стене. Этот кусок стекла словно принёс с собой туман улиц. Несмотря на горячую воду, он зябко повёл плечами. Это уже злило. «А почему бы и нет?»- подумал он. Щелчок пальцами и вместо зеркала – пылающий камин. Долой все правила! И вот уже в руках – бокал вина. Но, едва пригубив его, Ангел понял ни ванна, ни огонь, ни вино не в силах отогреть от холода одиночества. Этот холод внутри только потому, что там была пустота. Эту пустоту всегда заполнял тот, с кем вёлся извечный спор. А что теперь? Хитрый Демон получил то, что хотел. Он ему больше не нужен и это закономерно и не удивляет.
Думал ли защитник людей о ней или это происки Ада, подталкивающего Ангела к пропасти, это теперь уже не важно, но на краю ванной материализовалась она – тонкая, с изящной ручкой и откидывающимся острейшим стальным лезвием - опасная бритва. Он не мог умереть вот, так. Для Ангела не всё так просто. Но, он хотел пройти и этот запретный путь. Пройти его как смертный, почувствовать то, что чувствует смертный на грани здравого рассудка и отчаяния, перехода жизни и смерти. Он знал, что это миф – избавления Там от боли душевной не будет. Душа потеряв телесную оболочку, впадает в ещё большее отчаяние, обречённая на вечные муки и страдания. Смерть не решает проблемы. Избавления не будет.
Один взмах. Больно. Это больно. Рассечь вторую руку он не решился. Кровь дымкой быстро окрашивала воду


Поникшее тело сутулившиеся, в ванной. Кровавая вода с лохмотьями белой пены. Пылающий жаром камин. Демон вдохнул всей грудью запах глубины грехопадения и холод смерти. Прищурился от удовольствия, как сытый кот. Его миссия была выполнена и с лихвой. Ангел слетел в бездну отчаяния так стремительно, что для его возвращения и прощения необходимо только чудо. Демон замер как изваяние, боясь спугнуть это наслаждение, которое по-настоящему мог оценить только истинный служитель Ада. Но, жар совершенно другого чувства согревал, не обжигая и это было ценно. Он понимал, что в бездну Ангел слетал уже без его помощи, а по инерции обычного влюблённого, который боится, что он отвергнут. Он – Демон – любим. Это что-то.
Он прошёл вперёд, протянул руки к недопитому бокалу. Пригубил. Оно было с изящным ароматом изысканного букета, но почему-то отдавало горечью. Или это привкус не вина? Нет, конечно, нет… Он опустился на корточки рядом с телом в ванной. Как огонёк огарка свечи, там ещё теплилась жизнь. Погаснет он и всё… Конец.
Он с силой выдохнул, разгоняя пену кровавой ванны, и вода стала вновь приобретать свой естественный, прозрачный, с голубизной цвет. Лёгкий взмах руки и на месте жарко пылающего камина – зеркало чистое, с отразившимся лучиком света в углу. Служитель Ада взял в руки покалеченную руку светлого стража. Белую, уже почти безжизненную с отвратительной раной на запястье. И он припал к этой ране губами. Уменьшилась. Царапина. Её почти нет. И вот она исчезла вовсе.
- Что ты делаешь? - Ангел тяжело поднял голову и посмотрел на Демона ещё затуманенным взором.
- Спасаю тебя.
- Зачем?
- Ты мне дорог.
- Но, наш договор…
- Даёт мне право спасти твою жизнь и душу.
- И кто дал тебе такое право?
- Ты.
- Я?
- Да. Спасение душ по числу грехов в обмен на твоё падение. Я ещё не все грехи «растратил». И парочка осталась для тебя.
- Зачем? -
Демон устало, наверное, впервые за все века, повернулся спиной и прислонился к ванне.
- Тебе что, плохо со мной? - вопросом на вопрос ответил он.

Горячий ароматный чай, Ангел по утрам любил только чай. Любимая пижама. Демон перенёс его легко, как девушку, на кухню. При этом он нежно прикоснулся губами к виску Ангела. И все события минувшей ночи потеряли для того остроту ощущения, оставляя только самое трепетное чувство их единства. Они были едины всегда: как день и ночь, как лёд и пламя, как жизнь и смерть. Едины и неразделимы - так было всегда.
- О чём задумался?
- О ней.
- О ней?
- О той, кого любили оба.
- Она бы нас поняла, как никто.
- Да и смеялась бы над нами как над мальчишками.
Да, да любили они оба ту, за кем когда-то охотились. И это их то же объединяло. Их общая тайна. Но это совсем другая история и совсем иное испытание и их будет ещё столько пока стоит мир этот или любой другой, где есть и жизнь, а значит и любовь, и греховной быть она не может.
- Она здесь? – замер вдруг от своей догадки Ангел, - ты нашел её. Снова, - выдохнул он мгновенно пересохшими губами.
- Ты знал? – один, лениво как кот потянулся уже готовый к прыжку.
- Ты всегда её находил, - второй закипал от ревности.
- Поиграем?
Но внезапный запал угас:
- Я же тебе проиграл.
- Ты выиграл. Я же рядом.
Ответом ему была тишина. Но искушение давило. А ревность разжигала злость: он так заигрался в прошлой битве, что демон почувствовал её раньше него. Она рядом.
Служителю ада даже не надо было видеть, как фитиль разгорался вновь. Такова судьба… Фитилей. Туши не туши, всё равно рванёт. И он «подул» на разгорающийся огонёк:
- Я пошёл. А ты допивай свой чай…
Шумный выдох. Туман рассеялся. А может и туманом не был?
В пятнадцати метрах под ними уже кипела жизнь.
- Что это?
- Где?
- Там.
- Люди.
- Я знаю. Что они делают? Зачем утренний туман смешивают с дымом?
- Кино снимают.
- О чём?
- О ком.
- О ком?
- О нас.
- Опять?
- Да.

- Посторонних прошу покинуть площадку, - Прокричал мужчина в мегафон, скорее по инерции, так как эти двое взявшись, словно неоткуда, сидели всего в десятке шагов от него на парковой скамейке детской площадки. И, действительно, один из них, потряс рукою ухо, словно оглох. «Интересный и представительный типаж» сразу отметил про себя режиссер, а это был действительно режиссер. «Второй похож на чёрта из табакерки». И опять оказался прав, так как тот шустро оказался возле него:
- О чём фильм? Позвольте узнать. Очень уж любопытно. Может и мы на что сгодимся.
- О борьбе ада за власть на Земле. И вы вряд ли нам понадобитесь.
Светловолосый, голубоглазый и юркий собеседник недобро потупился, скосив взгляд на того, кто остался сидеть на скамье. Тот лишь усмехнулся словно говоря: «Ты знал.»
- О себе фильм может получится гораздо интереснее, - в пол голоса пробормотал собеседник режиссера. Но режиссёр уже о чём-то задумался, отвернулся и не обратил на это внимание.
- Но, если вы захотите, то мой ассистент, - очнулся он и повернулся назад, но парочки и след простыл. Как не было.
Он потёр лицо рукой и зябко передёрнул плечами. Бывает. Из реальности он выпадал. Что сказал этот мелкий, кажется: «о себе…, интересней». Но мысль потерял, а вот парочка въелась в подсознание и сбила с толку. На главные роли он выбрал явно не тех. Значит… Всё заново.

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14175286/