Рассказы: Елена Кучеренко, Мария Сараджишвили. протоиерей Александр Дьяченко

“Это был он – бородатый и с крестом!” Как я вышла замуж по молитвам блаженной Ксении

Возможно, такие вещи и не стоит рассказывать. С одной стороны, они очень личные, а с другой — достаточно “шизофреничные” (с точки зрения людей неверующих). Но эта маленькая история о святой блаженной Ксении Петербургской мне очень дорога. Потому что тогда я в первый раз узнала и почувствовала, что Господь близок к каждому и любит каждого из нас, даже таких дурных, как я. И святые тоже… И вот об этой Его милости к нам я и хочу написать.

…Было это на заре моей церковной жизни. “Заря” же эта приходилась далеко за 20 моих лет. И как, наверное, любая девушка (к тому же девушка достаточно взрослая), я очень хотела замуж. А как новоиспеченная рьяная христианка из очень далекой от Церкви столичной семьи дипломатов, я мечтала о спокойной жизни где-нибудь в тихом уголке. Желательно вообще в глухой деревне, рядом с монастырем. В окружении кучи детишек и “под предводительством” бородатого православного мужа. О семейной молитве на рассвете, о гардеробе, состоящем из огромного количества длинных юбок и платочков в тон. Об огороде, где будет расти все-все. О долгих монастырских службах, где рядом с нами — родителями, — будут стоять шеренгой наши милые послушные детки и тихонько молиться. И о перманентных чудесах…

А еще я зареклась, что если не создам такой семьи до 35 лет (в моем представлении тогда — предел детородного возраста, да и вообще — предел всего), то просто уйду в монастырь, что тоже неплохо.


Приняв благообразный вид, то есть сменив джинсы на платья и скромно нацепив платок, не забыв выпустить из-под него кудри — товар лицом, так сказать, я стала ходить на службы, поститься, молиться и глазеть по сторонам.

Но со временем, как, наверное, все люди, вступающие в церковную жизнь, я не то чтобы поняла (понимала я в этом тогда вообще мало), а скорее почувствовала, что жизнь эта намного глубже и сложнее, чем мои живописные мечты. Да и бородатые женихи как-то не спешили со своими руками и сердцами. А потом еще и выяснилось, что даже при создании православной семьи необходима такая банальная вещь, как любовь. В общем, не “екало”, когда все же изредка кто-то подходил знакомиться.

Когда я вконец отчаялась и готова была понизить “монастырскую планку”, мне в руки попала книжка о святой блаженной Ксении Петербургской — купила в Храме Христа Спасителя. Слышала о ней впервые. С удивлением вычитала я, что она особо помогает в семейных вопросах. В доказательство были приложены многочисленные свидетельства очевидцев. А на последней странице дан адрес часовни на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге, построенной на месте ее захоронения.





Сейчас же мчаться туда у меня возможности не было — я работала и училась в аспирантуре. Но я решила написать “работникам” часовенки письмо. Обливая искренними слезами многочисленные листы, подробно рассказала им о своей бестолковой жизни.

Стоит отметить, что училась я в театральном вузе, и жизнь там была вполне себе развеселая. И умоляла “передать” все это святой. Чтобы она, несмотря на вышеперечисленное, все же сжалилась и помогла мне выйти замуж. И попросила почему-то отслужить в часовне панихиду по ней. Что по ком служится, я тогда не вникала, но просила искренне. И подкрепила свою мольбу всем, что было в кошельке. Как сейчас помню — 150 рублей. Пошла на почту и отправила письмо.

Прошло две-три недели, и – о чудо! – я получила ответ. Меня благодарили за пожертвование, все сделано, МОЛЕБЕН отслужен, и все будет хорошо.


И еще в письмо был вложен маленький цветочный лепесток, освященный на могилке Ксении Петербургской. И в тот момент, наверное, впервые в жизни я ни капли не сомневалась, что — да! все будет хорошо, все будет как должно быть.

А еще дней через десять с драгоценным письмом в сумке (с которым я решила не расставаться) я уезжала отдыхать с подругой Еленой и ее мужем Александром на Украину. В последнюю неделю нашего там пребывания они предложили заехать в маленький городок Энергодар, откуда был родом Александр. А там — зайти в гости к его однокласснику Вадиму.

Было уже достаточно поздно, мы долго звонили в дверь, она наконец открылась… И на пороге предстал ОН — бородатый и с крестом! Но и это не главное. Главное — не то, что екнуло, а накрыло. О чем мы говорили все весь вечер — не знаю. Помню только, что в голове был туман, на лице — глупая улыбка, а в сумочке — письмо и освященный лепесток.

Мы пробыли в благословенном городе Энергодаре еще дня три. Все время я умоляла блаженную Ксению “сделать что-нибудь. Ведь это ОН, ОН! А нам уезжать”. Мы ходили купаться, варили уху, играли в теннис, было весело, но ОН совсем не обращал на меня внимания.


И вот день отъезда… Я, Саша и Лена ждали междугороднюю электричку до города Запорожье. Там у ребят была квартира, где мы, собственно, и жили весь отпуск и где нам предстояло провести еще несколько коротких дней перед возвращением в Москву. Оставались минуты до посадки. Обливаясь в душе крокодильими слезами и изо всех сил пытаясь “держать лицо”, я продолжала взывать к святой, так обнадежившей меня своим лепесточком.

У Александра зазвонил мобильный телефон. Коротко переговорив с кем-то, он радостно заявил: “Вадим поедет с нами, он уже бежит”. “А чего он раньше-то не сказал?” — спросила я. “Он не знал, успеет ли, — объяснил Александр. — Ему нужно было на даче забить кролей” (кроликов разводила мама Вадима). Меня накрыл такой поток счастья, что это зверское “забить кролей” прозвучало для меня примерно как “пойти на медведя с одним ножом”… “Настоящий мужчина, — думала я, — добытчик! Не то что наши московские хлюпики. Ксения, ну помоги же!”

Прибежал Вадим, мы прыгнули в электричку и поехали… Не буду тянуть долго, в этот же день он сделал мне предложение, от которого невозможно было отказаться.


“Когда ты выйдешь за меня замуж?” — тоном, не терпящим возражений, спросил он. Практически падая в обморок от счастья, я всем своим видом показала, что хоть сейчас.

А он, просияв, признался, что все эти дни был холоден и неприступен, потому что был уверен, что столичная штучка (то бишь — я) — это не для простых энергодарских хлопцев. Но в итоге не сдержался.

Через три дня я уехала, а спустя месяц мой суженый приехал за мной в Москву, похитил и увез в город моей мечты — Энергодар. Все знакомые крутили у виска, а я бросила аспирантуру, работу, была влюблена и счастлива. Мы быстро расписались и через два дня обвенчались — в Крыму. А ровно через девять месяцев у нас родилась наша первая дочь Варенька.

Правда, позже выяснится, что жена декабриста из меня, прямо скажем, — не очень. Хотя все было как в мечтах — тихая провинция, молитвы на рассвете (правда, просыпалась я часто со скандалами), длинные службы, а мой драгоценный муж даже пел на клиросе в самом настоящем подряснике.

В общем, прожив там полтора года, мы переехали в Москву. Все это время я вела с Ксенией Петербургской активный молитвенный диалог, то благодаря ее за нечаянную радость, то (в моменты семейных катаклизмов по классической итальянской схеме) доставая заветный лепесточек и предъявляя ему всевозможные требования и ультиматумы.

Молитва Ксении Петербуржской о замужестве“И вообще, что я здесь делаю?!! — вопрошала я. — В Москве творчество, аспирантура, а я тут сижу беременная и целыми днями уплетаю бедных замученных и засоленных кролей. И батюшка еще ругает: “Ты, конечно же, непраздная, но кролей в пост — ни-ни. Ибо — грех!” А когда мы уезжали, я подарила лепесток одному нашему другу-алтарнику, который долго не мог жениться…

Сейчас у нас трое чудесных детей (пока трое, надеюсь). (На момент первой публикации статьи в 2013 году; сегодня у Елены Кучеренко пятеро детей. – Прим. ред.) Разное бывает в жизни. Но, когда проходят обиды, кончаются ссоры и хоть частично иссякают претензии (а без всего этого, в силу природных склонностей, мне никак нельзя), я не устаю благодарить Господа Бога и святую блаженную Ксению Петербургскую за незаслуженный мной дар — мою любимую семью.

P.S. Добавлю, что на этом участие святой в моей жизни и в жизни близких мне людей не заканчивается. В частности, моя близкая подруга, даже кума, тоже новоиспеченная в то время христианка, желающая замуж, по моему совету написала письмо блаженной Ксении. А вскоре, когда она, скромная православная девушка, собиралась ехать на Божественную Литургию на своем не менее скромном мерседесе, надежное авто наглухо заглохло в гараже… Пришлось ей довольствоваться второй своей машиной.

“Ржавой десяткой”, — жаловалась она. До храма-то подруга доехала, но, видимо, замысел блаженной Ксении был таков, чтобы обратно она уехала не сразу, а немного помедлила. Поэтому “ржавая десятка” заглохла, когда подруга села в нее, чтобы отправиться домой. И завелась только тогда, когда этому помогли проезжавшие мимо из другого храма, тоже после утренней службы, два добрых молодца. Один из них впоследствии и стал ее мужем. И они до сих пор шутят, что Ксении Петербургской удалось познакомить их только ценой двух сломанных машин.

Святая блаженная мати Ксение, моли Бога о нас!

Впервые опубликовано в “Нашей газете” 5 февраля 2013 года
https://www.pravmir.ru/eto-byil-on-borodatyiy-i-s-krestom-kak-ya-vyishla-zamuzh-po-molitvam-blazhennoy-ksenii/

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++


Польза от ревности: Мария Сараджишвили: рассказ

– И что, столько читать?!!

– Ну да, вот отсюда, где написано «Последование ко Причащению», и туда, дальше.

– И кто это придумал?! Я в жизни столько не читал! Вах!

– Темури, я за тебя почитаю, а ты только рядом стой! Устраивает? Слушай. По возможности...

Такой душеспасительный разговор вели пожилые супруги Темури и Таня в одно раннее воскресное утро, когда внуки еще спали.

Таня начала читать вслух негромко: «Молитвами святых отец наших...» Подслеповатые глаза за линзами очков привычно пробегали по знакомым строчкам, но мысли ее были далеко от содержания. Внутри поднималась волна радости, и трудно было не улыбаться, что никак не совпадало с текстовым настроем. Неужели этот долгожданный день наконец-таки наступил...

***

Они поженились так давно, что с трудом теперь могли вспомнить, как жили когда-то в детстве друг без друга. С тех пор утекло много воды, побито много горшков и много нервов сожжено в общей топке с обеих сторон.

Разные по менталитету и воспитанию, но общие по тбилисскому мировоззрению, они ужились вместе по большой необходимости. У Тани не было плацдарма для отступления назад. Ее родители все оставили на ее брата Валеру. Валера в середине 1990-х продал дом в Нахаловке и уехал из Грузии в ближайшее зарубежье.

Нет, не подумайте, что Темури был плохим мужем. Он, как и всякий грузин, обожал своих детей, любил Таню, которую привел против воли родителей, и – самый главный плюс в его пузатой копилке – не был бездельником и бесконтрольным выпивохой. (Так, в кругу друзей, это, конечно, не в счет. Ибо время, проведенное за столом, в счет жизни не идет. Потому как это блаженство и именины сердца. А счастливые, как известно, часов не наблюдают.)

Итак, Темури таксовал и довольно неплохо обеспечивал своей семье финансовый заслон от бурь и невзгод житейского моря. Таню он сразу же посадил дома, обосновав свое решение по-простому:

– Мне нужна жена для радости, а не уставшая, заезженная лошадь. Дома и так есть чем заняться.



Таня, наоборот, хотела чувствовать себя профессионально востребованной и рвалась в медсестры. Темури был категорически против и давил на свое, исконное:

– Я мужчина и знаю, как лучше.

Они ссорились, но в итоге Таня смирилась. Отвоевала себе право на бесконтрольное общение с подругами на своей территории и поставила точку на социализации.

Самый главный минус у Темури заключался в его ревности, маниакальной и всепоглощающей.


Он проверял Танину записную книжку, прислушивался к телефонным разговорам, надеясь поймать в отрывках диалогов долгожданный криминал. Даже свою работу он использовал как дополнительный вариант внезапной проверки. Мог ни с того ни с сего сделать огромный крюк, прикатить домой, вбежать на кухню с криком: «Где он?!» – и заглядывать под стол или за шкаф.

Поначалу Таня пугалась, но потом перестала реагировать. Нервов это ей стоило немало.

Темури знал за собой этот минус, но сам же и оправдывался:

– Аба, как ты хотела? Все так. Вам, женщинам, нельзя доверять до конца. Одна женщина десять простодушных мужчин вокруг пальца обведет.

И рассказывал очередную историю из семейных преданий:

– Дед моего деда в спальню к жене всегда с саблей входил, чтобы быть готовым к удару. Вдруг там кто-то прячется...

Таня закатывала глаза к потолку и вздыхала:

– Угораздило же меня с тобой связаться. Страшная вещь – генетика: не знаешь, где выстрелит.

А бывало и хуже. Начнет Темури с обычного вопросника с пылу с жару:

– Кто звонил? С кем говорила? Почему этот мужчина на тебя посмотрел? Я все видел. Ты ему незаметно улыбнулась! Говори.

Таня начинала психовать. А Темури, заводясь с пол-оборота, мог и руку поднять. Хорошо, хоть такие обострения бывали не часто. Иначе совсем была бы пытка, а не жизнь с ее мелкими радостями и сюрпризами.

Словом, было все сложно и примерно как на американских горках: аж дух захватывает, ощущение ветра в лицо, и вот-вот куда-то вылетишь.

В итоге они мирились и жили дальше. Надо было растить детей, а супруги понимали, что в одиночку ничего не выйдет.

Их сыновья Нуго и Тамаз выросли, сами стали папашами и время от времени подкидывали внуков дедушке и бабушке, чтобы те не теряли жизненного тонуса.


Темури обожал внуков, баловал их и с удивлением подмечал:

– Интересно, почему я их люблю больше, чем своих детей? Наверное, дело к старости: сентиментальным становлюсь.

Таня как-то незаметно для себя оказалась в церкви Александра Невского. Раз, другой зашла, потом как-то втянулась. Все это произошло настолько обыденно, что она и сама не заметила начала новой вехи в своей жизни.

Как-то на исповеди пожаловалась она одному из священников на мужа: постарел уже, а от старых привычек не отходит, все изводит ее ревностью к первому попавшемуся столбу, а уж про окружающих мужчин и говорить излишне. Нельзя ли, дескать, какой-нибудь молебен отслужить о просвещении ума или что-то в этом роде.

Отец Теймураз, а может быть, и Автандил (сейчас уже и не упомнишь, кто это был конкретно), ответил на это так:

– Иногда и от ревности бывает польза. Господь это использует ему во благо.

Ничего Таня не поняла, но и расспрашивать не стала. Кто их, этих священников, разберет. Иногда непонятно говорят.

***

Как-то этот разговор выветрился из памяти, а после этого последовало новое Темурино обострение на ровном месте.

Вначале он смотрел сквозь пальцы на походы жены в церковь: типа, все ходят – и она туда же. А потом стукнуло ему в голову, что это форменный непорядок на вверенном ему корабле совместного плавания. Полезли в голову мысли одна ужасней другой: «А что его Таня в церкви делает? Священники – тоже мужчины. Откуда знаешь, кто каким глазом на его жену посмотрит? Все бывает. Ну и что, что Тане далеко не 16 лет и даже не 46! Глаз у человека завидущий – он и что не увидит, свое дорисует».


И опять-таки слабое звено: видел Темури, как исповедь проходит, как священник каким-то полотенцем женщин накрывает. А кто его знает, что в этот момент происходит!

От одной такой мысли подскочил Темури, как будто чей-то бойкий петух его прямо в темечко клюнул, и скорее к Тане с претензиями:

– Все! Кончились твои походы! Я с тобой теперь ходить в церковь буду и все контролировать. Вах, как это я раньше из вида упустил!..

Таня только у виска пальцем покрутила:

– Хочешь – ходи на здоровье.

В ближайшее воскресение они пошли вместе. Темури почему-то нервничал, оглядывался, ловил взгляды. Сам нашел место, как ему казалось, подальше от всеобщего обозрения. И всю службу наблюдал за происходящим. Ничего подозрительного не обнаружил, но и не успокоился.

Пошел второй раз тщательнее осмотреть дислокацию. Священники как-то тоже не внушали доверия. Каждый из них казался подозрительным. Решил провести разведку боем – познакомиться лично, узнать, кто чем дышит. Пошел общаться.

Думал поговорить на общие темы для начала, да вышел разговор на два часа. О чем говорили, Таня так и не узнала. Только вышел ее Темури задумчивый. Полдороги шел, сам с собой ведя какой-то внутренний диалог. У Темури лицо как телевизор: все эмоции и переживания для массового просмотра.


Так, раз за разом, он стал в церкви своим человеком. Узнал много интересного. И в один прекрасный день ошарашил Таню новостью:

– Я тоже хочу причаститься. А то вижу столько раз, а сам не в курсе.

Поговорили супруги со священником, и их благословили вместе причащаться.

***

Темури еле дослушал до конца то, что читала Таня, половину явно не понял, но мужественно старался сосредоточиться. Потом они вместе вышли из дома.

Таня шла с ним под руку, смотрела на встречных редких прохожих, торговок с зеленью и фруктами, нищих, уже занявших свои хлебные места на трассе следования, ведущей к церкви. Тысячу раз виденное приобрело новый оттенок. Нет, она не надеялась, что, причастившись впервые в жизни, ее Темури в корне изменится. Ждать такого чуда на восьмом десятке жизни – абсурд. Хотя возможно, что для Темури старые, сто раз усвоенные принципы заиграют другими красками. И это тоже, как говорится, хлеб. И за эту мелочь стоит поблагодарить Кого-то!



Мария Сараджишвили

http://www.pravoslavie.ru/119037.html
Книги Сараджишвили Марии в интернет-магазине "Сретение"

4 февраля 2019 г.

Тэги: ревность

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Лазарева суббота.


Друзья мои, предлагаю вам к прочтению рассказ, написанный одним моим знакомым. Интересно, что вы скажете начинающему автору.
"Лазарева суббота"
Сергей спал без снов, а когда проснулся, вчерашнее горе накрыло его с новой силой. Он сел на незастеленном диване и вдруг завыл в голос. Квартира была пуста, и никто не мог слышать его рыданий. Вылив всю боль, что оставалась внутри, он встал и пошел в ванную. «Нервы», - подумал Сергей про себя как-то отстраненно, как будто плакал сейчас не он, а какой-то другой человек, внутри которого он находился.
Жили они с женой Мариной тихо и дружно. Ждали ребенка. Жена терпеливо переносила сильный токсикоз, когда от каждого резкого запаха ее беспощадно тошнило. Покорно выполняла все назначения врачей, ложилась на сохранение, сутками сидела на одних яблоках, когда доктор говорил, что появились отеки. Она ждала этого ребенка, и была готова безропотно переносить ради него все, что потребуется. А он пытался как-то скрасить ее положение, покупал ей всякие вкусности и с полуслова выполнял каждое ее желание.
Но вдруг это случилось. На шестом месяце Марину положили в больницу с угрозой выкидыша, а потом вдруг увезли в областной перинатальный центр, и там она родила. Крохотную 600-граммовую девочку сразу положили в стеклянный бокс, подключили к проводам и шлангам. Серега дома тосковал, и ходил в храм, что был неподалеку.
На другой день прямо в реанимацию пришел батюшка и окрестил девочку, назвав ее, по просьбе родителей, Екатериной. На душе у Сереги сразу стало спокойней, и в тот день он перед сном долго мечтал о том, как встретит Марину на крыльце роддома, а она выйдет счастливая, и аккуратно передаст ему драгоценный кулечек, перевязанный розовой лентой.
Утром пришло СМС, что ночью у Кати было сильное кровоизлияние в мозг, и состояние ребенка критическое. Целый день Сергей был сам не свой. Марина не отвечала на телефон.
В одиннадцать вечера от нее пришло сообщение: «Кати больше нет».
Он лег на незастеленный диван и плакал в голос в пустой квартире, пока не уснул.
Сергей механически умылся и почистил зубы. Зазвонил телефон. Мама.
- Сынок, ты как? Встал уже?
- Угу.
- Ты давай собирайся, иди в церковь скорей, пока служба не началась. Договорись с батюшкой, чтобы сегодня отпели, а то завтра праздник, Вербное Воскресенье. Мы с отцом к тебе выезжаем.
- Мам, а где гробик купить?
- Да зачем гробик, в пеленочку завернем, али в коробочку какую…
У Сергея вдруг опять сдали нервы, и он закричал в трубку:
- Мама! Никаких коробочек! Хоронить! Только! В гробу!
По дороге в храм он успокоился. Им овладело какое-то тупое равнодушие. «Наверное, это такая защита организма от стрессовых ситуаций» - снова подумал Сергей о себе, как будто о постороннем человеке.
За свечным ящиком возилась старушка. На вопрос Сергея она сообщила:
- Сейчас батюшка приедет! Сегодня Лазарева суббота, будет литургия.
Сергей сел на лавочку у свечного ящика. В храме было тихо, успокаивающе пахло свечами и ладаном. Сергей взял с прилавка потертое Евангелие с закладкой-лентой, открыл в том месте, где она была заложена, и машинально стал читать.
«Был болен некто Лазарь из Вифании…»
Он знал эту историю о воскрешении четырехдневного Лазаря, с которым, так же как и с его сестрами Марфой и Марией, дружил Иисус.
«Сестры послали сказать Ему: Господи! вот, кого Ты любишь, болен»
Почему Иисус не пришел сразу, ведь он любил и Марфу, и сестру ее, и Лазаря? Пробыл два дня на том месте, где находился, и потом только пошел… Ну понятно, Он-то знал, что может воскресить Лазаря, хотя бы и четырехдневного… Но что в это время пережили родные больного? Они ведь послали за ним вовремя, когда еще Лазарь был жив… А потом любимый человек умер прямо у них на глазах, и они хоронили его в пещере…
«Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой!»
Гулко хлопнула большая дверь, вошел священник, и направился к свечному ящику. Сергей подошел под благословение и рассказал, зачем пришел. На лице батюшки выразилось искреннее сочувствие, он сжал руку Сергея и сказал:
- Помоги вам Господи пережить это! Доченька ваша крещена, и поэтому она сейчас в Царствии Небесном, видит своими очами Пресвятую Богородицу, ангелов и Господа.
Батюшка пообещал совершить отпевание, и добавил:
- Только надо успеть до пяти часов, сегодня всенощная на великий праздник.
Машина летела по пустой трассе. Шел дождь, теплый апрельский дождь, от которого тают в полях остатки снега и оживает первая весенняя травка. И это вызывало у Сергея странное чувство. Ощущение смертельной тоски наполняло его, и, казалось, не только его, но и весь салон автомобиля, несущегося сквозь пелену дождя по мокрой дороге. А за окнами наступала весна, воскресала жизнь, и в этом всеобщем ликовании будто бы растворялась его маленькая человеческая трагедия… Сергей опустил стекло, и свежий ветер с каплями дождя ворвался в салон машины.
«Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой!» Эти слова не выходили из головы. Сергей не понимал, зачем Богу понадобилась забирать жизнь этой маленькой девочки, которую они с Мариной так ждали…
«Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой!», - повторил мысленно Сергей. Он не знал, наказал ли его Господь за какие-то грехи, или он должен понять что-то жизненно важное, что по-другому понять нельзя? А может, предвидя будущее, Бог забрал у них этого ребенка во избежание большего горя?
«Господи! Если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой!» - пульсировало у него в голове. Это была не молитва, просто в этой фразе было выражено все его состояние. Он не знал, как говорить с Богом о том, что случилось, и повторял только эти слова, чтобы голова не взрывалась от мыслей.
Неприветливый серый город встретил его однообразными многоэтажками и ямами на асфальте. Грязные машины носились по улицам, обливая друг друга потоками из луж. Сергей набрал в навигаторе адрес ритуального агентства и поехал туда, чтобы купить гробик.
Детских гробов не оказалось.
- Только на заказ, и не раньше понедельника – развела руками продавщица. – Попробуйте съездить в морг областной больницы.
И она сказала адрес.
Снова серые улицы, лужи, потоки грязной воды из-под колес.
Оставив машину у шлагбаума, Сергей вошел на территорию больницы и долго бродил между облезлыми корпусами, пока не нашел морг. Но дверь была заперта, и ни одной живой души рядом. Не зная, у кого спросить, Сергей зашел в ближайшую открытую дверь, и попал в приёмный покой.
За столом сидел плотный пожилой врач с рыхлым испитым лицом, и неприветливая медсестра средних лет.
- Вам чего, молодой человек?! – с вызовом спросила она.
Сергей растерялся, не зная, с чего начать.
- У меня ребенок умер. Гроб нужен. Маленький. Говорят, у вас в морге есть. А там закрыто.
- Конечно, закрыто! Сегодня же суббота, - резко ответила медсестра. - И вообще, нет там никаких гробов, с чего вы взяли?
- Ну, извините.
Сергей понял, что ситуация, действительно, глупая, и вышел в темный коридор, как вдруг услышал за спиной голос:
- Постой, парень! - Пожилой доктор шел за ним, накидывая пальто. - Погоди.
Они вышли на крыльцо. С ржавой крыши бежала вода, падая в глубокие, до щебня, промоины в асфальте. Старый доктор прикурил сигарету и сказал:
- В нашем морге детских гробов нет. Ты попробуй съездить в морг судебной экспертизы. Там бывает. Хотя сегодня суббота, не знаю, работают ли они… А сколько ребенку-то? - неожиданно спросил он.
- Новорожденный, - ответил Сергей безучастно. Он уже привык к этому ощущению, будто он сидел внутри другого человека, который думал, чувствовал и взаимодействовал с окружающим миром.
- Да… - Продолжил доктор. – Я тоже сына схоронил в девяносто первом... Гробик маленький такой заказывали... Пришли мы на кладбище с женой, и опустили его вдвоем… Пять лет было мальчишке…
Сергей смотрел на его грубое лицо и не слушал, а только думал, что этот человек, перевидавший за жизнь столько боли и смертей, что уже трудно его чем-то разбередить его закостеневшую душу, специально его догнал, чтобы поддержать. Пусть вот так, неловко, но, видно, и это для него было сильным порывом…
- Короче, попробуй в судебный морг. – Заключил доктор. Сергей пожал ему руку и пошел к машине.
Он не особо верил, что найдет то, что ему нужно, но все равно поехал в этот морг. Снова замелькали навстречу тоскливые дома и мокрые тротуары. Господи, когда же это кончится! Сергей уже не думал ни о чем, ему хотелось поскорее забрать жену из этого ужасного города, и увезти ее домой. Но человек, в котором он сидел, мотался по серым улицам, и все искал что-то.
Вот он на новом адресе. Навигатор привел не с той стороны, и надо долго идти пешком по грязным кривым проулкам.
Вот морг. Конечно, он закрыт. Зазвонил телефон. Мама.
- Серёжа, как дела? Гробик не ищи, отец делает. Сейчас вот тканью обшивать буду…
Вот это хорошо! Как хочется уже поскорей оказаться рядом с женой… Но надо еще купить чистую пеленку, она просила. Сергей сел в машину и поехал искать детский магазин.
На третьем этаже торгового центра он нашел «Детский мир». Когда Сергей зашел в него и оказался среди игрушек, памперсов и прочих детских товаров, ему снова стало плохо. С трудом найдя отдел для новорожденных, он схватил набор из трех пеленок и пошел на кассу.
Одна пеленка была однотонная, розовая, а две – веселые, со смешными лошадками.
- У вас все? – спросила девушка-продавщица.
- Да, - с трудом выдавил Сергей.
Он смотрел сквозь нее пустыми глазами, и ему мучительно хотелось поскорее отсюда уйти.
- У нас акция. Можете взять второй набор бесплатно, - снова обратилась к нему продавщица.
- Спасибо, не надо, - глухо произнес Сергей.
- Сегодня скидка на бутылочки и средства для кормления. Не желаете?
- Спасибо, не надо, - повторил он из последних сил, схватил пеленки и выскочил на лестницу. Его снова душили слезы.
У входа в роддом стояла машина, украшенная шарами, около которой новоиспеченный папаша ждал свое счастье. Сергей припарковался рядом, поднялся по лестнице, и зашел в холл.
Когда на лестнице показалась жена, его охватило волнение. Марина несла в руках небольшую продолговатую коробку от лекарств, в которой, он знал, лежала их дочь. Сергей молча взял у нее страшную ношу, крепко и бережно прижал коробочку к себе, и они вышли. Папаша из нарядной машины провожал их растерянным взглядом, о чем-то догадываясь по их поникшим фигурам и коробочке, но, видно, не желая этому верить…
Когда они, наконец, выехали из города и оказались на трассе, Сергей свободной рукой взял Марину за руку. Она сжала в ответ его ладонь. Они все так же молчали, но в этот момент Сергей остро почувствовал, что на всем белом свете нет для него никого роднее и ближе Марины. И, похоже, Марина испытывала то же самое чувство. И страшный груз на заднем сидении стал вдвое легче. Они справятся. Вместе – точно справятся.
Родители и батюшка уже были на кладбище. Дождь перестал, и весна вокруг бушевала во всю мощь. Когда Сергей увидел красивый розовый гробик, украшенный оборочками, ему вдруг стало стыдно, что он утром накричал на мать.
Священник разжег кадило и начал отпевание. Чин показался долгим, но не утомительным. Сергей и Марина слушали молитвы, не отпуская рук. Они не понимали всех слов, но чувствовали их общий смысл, полный печали и, в то же время, утешения, и их души наполнял мир. Церковь со всей ответственностью провожает в Царствие Небесное настоящего человека, христианина – новопреставленного младенца Екатерину.
Когда пришла пора перекладывать Катеньку в гроб, Сергей осторожно открыл коробку, достал завернутое в пеленку тельце, и в глазах снова поплыл туман от слез. Так и не решившись развернуть пеленку, он поцеловал сквозь ткань маленький лобик дочери, и бережно, как живую, уложил ее в гробик. Отец, собранный и строгий, застучал молотком, забивая в крышку маленькие гвоздики…
Когда последняя лопата земли легла на маленький продолговатый холмик, батюшка повернулся к ним, и сказал:
- Господь определил забрать младенца на Небеса чистым и непорочным. Нам, простым смертным, не дано знать тайны судеб Божьих. И не надо пытаться проникнуть в них своим умом. Верить в Бога – значит не просто верить в то, что он есть. Это значит, доверять Ему и принимать все, что происходит в жизни – доброе или плохое – как из Его рук. Это сложно, но надо этому учиться.
Когда они возвращались к машине, Сергей вдруг понял, что гнетущее чувство тоски, преследовавшее его последние четыре дня, ушло, и в душе были мир и спокойствие. И еще одно чувство неимоверной силы обосновалось там – любовь к Марине. Его просто физически тянуло быть с ней рядом, и он до сих пор не выпускал ее руки. Он посмотрел ей в глаза и увидел… нет не увидел, а – ощутил душой то, что не в силах понять ум – он вдруг ощутил, что ее глазами смотрит на него Христос.
- Ты был здесь, Господи! Ты всегда был рядом! - чуть не закричал он вслух. А солнце било из всех луж, и на кладбищенских деревьях наперебой щебетали птицы… Жизнь воскресала!
«Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживёт».
https://alex-the-priest.livejournal.com/345024.html