Анна Сапрыкина : Домашняя молитва с детьми: инструкция по выживанию. Часть 2

ЧАСТЬ 1 https://www.stranamam.ru/post/edit/13934853/

Как организовать общее правило

Когда дети совсем маленькие, старшему нет и четырех лет, скорее всего, «общая молитва» выглядит так: папа и мама крестят детей на ночь, может быть, дают им поцеловать икону или нательный крестик, каждый ребенок повторит простую молитву, если он уже может повторить хоть что-то. Например: «Господи, благослови меня на эту ночь». Детей укладывают в кровать, зажигают свечи перед иконами, выключают большой свет, и родители при детях молятся – так, как привыкли, как считают нужным, – и эта молитва может продолжаться и 40 минут, и час. Дети эту молитву просто видят, просто слышат. Скорее всего, засыпают. А главное – просто запоминают: в жизни человека, в жизни дома есть этот момент: люди молятся.

А когда старшему лет 5–6, появляется новый формат: молитва, на которую встают все вместе, все члены семьи. Здесь уже будет так или иначе разделена молитва родителей, супругов, и молитва «общая», молитва вместе с детьми. Получается так: пока семья «молодая», старшие дети маленькие, то малыши в основном только видят общую молитву. А когда семья подрастает, когда старшие дети уже школьники, то маленькие уже рождаются в ритме «общей молитвы вместе е с детьми»: родители со старшими детьми молятся, малыши в это время ползают. То приходят сделать поклон, как большие, то сидят и чем-то своим занимаются – сами или на руках у родителей.

Как будет устроена эта общая молитва? Снова и снова: вариантов может быть очень много. И я могу рассказать только о том, к чему пришли мы сами, к чему пришли наши друзья и знакомые.

Здесь есть такие моменты. Первое: по возможности, каждый ребенок должен стать участником молитвы. И второе: разнообразие, смена действий воспринимается легче, чем монотонность. Решений здесь опять-таки может быть много. Но есть один простой и понятный ориентир: церковное общественное богослужение. Наша многовековая православная традиция учитывает устроение человека, психологию, способность восприятия, способность сохранять внимание во время богослужения. Я сейчас ни в коем случае не о богословии говорю. Исключительно со стороны практической психологии и педагогики. И здесь можно отметить такие вещи: в храме не только читают, но и поют. Причем изначально поет «весь народ». Это общенародное пение позволяет включать в общую молитву всех присутствующих, делает их активными участниками богослужения. И не просто поют, а то читают, то поют. И когда читают – то чередуют чтецов, чередуют тех, кто произносит те или иные возгласы. Это все очень хорошо помогает сохранять внимание человека во время службы. И многие из этих моментов мы легко можем принести и в молитву нашей малой Церкви.


Многие молитвы можно петь, а не читать. Взрослые и старшие дети поют, маленькие – подпевают

Например, многие молитвы можно и хорошо петь, а не читать. Взрослые и старшие дети поют, совсем маленькие – подпевают. Это возможность участвовать в общей молитве для каждого из присутствующих, в том числе для малышей.

То, что нужно читать, можно читать, чередуя чтецов. При этом удобно, если у каждого ребенка есть «своя» молитва в этом чередовании.

Поклоны, в том числе земные, хотя бы немного, хотя бы один, помогают и телу включаться в молитву. И это тоже – разнообразие, это тоже помогает сохранять внимание. А отсутствие поклонов в день Причастия, в дни, когда поклонов не положено, помогают выделить эти особенные дни церковного календаря.

Вот один, исключительно примерный, вариант. Просто для наглядности.

Начало – начальные молитвы:

«Царю Небесный» – поем хором.

Святый Боже… – читает ребенок 7 лет.

Слава и ныне, Пресвятая Троице… – ребенок 9–10 лет.

«Господи, помилуй» трижды – ребенок 5 лет способен повторить.

«Отче наш» – поем хором.

Затем выбранные для домашнего правила «длинные молитвы» читают более взрослые дети и родители по очереди.

В конце поем «Достойно есть».

Великим постом наглядно-постно добавляется молитва Ефрема Сирина. Когда наступает Пасха, пасхальные часы празднично разбивают давнюю привычность правила. А потом, от Пасхи до Вознесения, правило немного меняется: «Христос воскресе» вместо «Царю Небесный», и «Ангел вопияше» вместо «Достойно есть». Так каждый день и мы, и наши дети, и даже малыши осознаем: это особенные дни, это Пасха. А потом, с Вознесения, мы начинаем наши молитвы сразу с чтения «Святый Боже» – и это снова особенное. И потом этот взрыв нового – на Троицу, впервые за почти два месяца: «Царю Небесный». И мы видим, слышим, чувствуем этот ритм церковного богослужения, которое таким пусть слабеньким, но все же эхом отражается и в жизни семьи.

Я знаю семью, в которой правило одно и то же всю жизнь семьи, вот уже почти 30 лет: это вечерние молитвы, без «Господи, Царю Небесный», «Что Ти принесу» и затем до «Достойно есть».

В другой семье правило более сокращенное, и при этом молитвы чередуются: один год читаются одни молитвы, в следующем году – другие, но все – из вечернего правила. При этом чередуются и чтецы.

Знаю и такую семью, уже не первое поколение церковную, в которой ничего не читают, а только поют – поют все то, что можно спеть из утреннего правила утром, и из вечернего – вечером.

Иногда заканчивается вечерняя молитва пением «Достойно есть». А в некоторых семьях читают «Да воскреснет Бог», благословляя при этом дом и каждого из присутствующих. Иногда, заканчивая общее правило молитвой за каждого отдельного ребенка, папа крестит того, о ком молится, кладет на голову ребенку руку, в некоторых семьях дети при этом целуют папину руку, даже если отец не священник.

В некоторых семьях такие вещи выглядят неуместно, гротескно и вызывают неприятие у детей. Но если подобные отношения, подобная традиция появляется, когда первые дети еще очень маленькие, когда они готовы принимать действия родителей как данность, и когда отношения при этом теплые, принимающие – подобные «ритуалы» могут рождать и поддерживать особенное, почтительное отношение к родителям. Не обязательно так будет. Не обязательно получится. Но – есть шанс.

В некоторых семьях родители каждый день благословляют детей. Если взрослеющий ребенок, выросший в подобной традиции, сам подставляет голову под папино благословение – значит, ребенок все еще «признает» папино право на эту высокую ступень в ребенкиной жизни. А если отворачивается или кривится – навязывание только оттолкнет, только испортит дело. И бывает, что подросток в общем и целом грубит, по крайней мере становится резким и очень критичным по отношению к родителям – но на молитву приходит и голову под благословение с готовностью подставляет. Значит – он все еще «здесь». И, как бы его ни крутило, он все еще – или уже – в культуре наших отношений, в культуре наших ценностей.

Молитва своими словами?

Мне кажется, неспроста в православных семьях в основном общее правило – это правило из молитвослова. Все-таки тексты, написанные святыми отцами – это выверенные, опытно выстраданные тексты. И это тексты «установочные»: мы не только обращаемся к Богу этими словами, но и сами учимся – учимся вообще молиться, расставлять акценты и в молитве, и в жизни. Безусловно, детям необходимо объяснять смысл молитв. Помните, как у Шмелева – маленький герой думал, что в кондаке Рождеству Христовы «волки со звездою путешествуют»? Чтобы дети понимали, о чем молятся, некоторые родители подписывают прямо в молитвослове переводы непонятных слов. Когда мой папа водил меня и брата в первый класс школы, он по дороге объяснял нам содержание каждой утренней молитвы. Еще вариант – иногда подолгу, «как следует» разбирать одну из молитв, об этом я рассказывала в статье про «Отче наш» (http://www.pravoslavie.ru/116059.html). Впрочем, вопрос сейчас другой: как научить детей не формальной молитве, как научить их такой важной вещи – обращаться к Богу со своими, живыми словами?

Есть семьи, у которых получается сделать общую молитву почти личной, молиться каждый день вместе, вслух именно своими словами – так, например, рассказывает о традициях своей семьи матушка Ольга Юревич[1]. Такой опыт тоже имеет место быть и явно у кого-то работает.

И все-таки, мне кажется, в общем и целом общая молитва – это что-то другое. Далеко не все, далеко не всегда можно сказать при братьях и сестрах, да и при родителях. Но при этом, если мы молимся общим правилом, хорошо в личном разговоре с каждым ребенком, тет-а-тет, в определенное время, в определенном настроении говорить о возможности обращаться к Богу своими словами. Помогать ребенку каждый день в важных и тяжелых ситуациях говорить с Богом – и о своих желаниях, и о своих страхах. Обращать себя – к Богу. И все это – не хором, а именно «войди в клеть свою». Говорить с Богом, когда засыпаешь, когда ты на уроке, когда возвращаешься из школы…

При этом, читая правило из молитвослова, многие семьи на общей молитве молятся и своими словами тоже. Самое простое и обычное – это после прочитанного правила из молитвослова помолиться о близких, крестных и крестниках, перечисляя их имена. Когда кто-то болеет – молиться о том, кто заболел. Просто и понятно – «Господи, исцели Ваню, помоги ему».

Все события жизни семьи, основные устремления – все может быть высказано на общей молитве. Нет жилья – молимся каждый день после вечерней молитвы о том, чтобы Господь послал нам квартиру или дом. Ищем участок – молимся, чтобы Господь показал нам нужную землю. Строим фундамент – молимся о фундаменте. Строим стены – молимся об этих стенах и крыше и так далее. Проблемы на работе – молимся, чтобы Господь научил, как их разрешить (хорошо, чтобы и здесь дети участвовали в заботах семьи). Дети учатся – молимся и об этом тоже.

Все эти вещи – наша общая молитва, когда мы все – и родители, и дети – собраны во Имя Божие и просим Бога об одном и том же. А еще это возможность научить детей, учить их каждый день своим примером, делом – просить у Бога помощи и благословения во всех наших делах и нуждах, благодарить Бога за все, что у нас хорошего случается в жизни. Если к просьбам добавляем одну только фразу: «если будет на то Твоя Святая воля» или простое «если Ты этого хочешь, Господи», – то показываем еще одну вещь: мы хотим, мы просим у Бога – но хотим при этом не нарушить, исполнить именно волю Божию.

Когда дети плохо себя ведут

Как дети ведут себя во время молитвы? Здесь многое зависит от семьи и от конкретных детей. Когда дети в семье вообще чинные и прямостоящие, то и во время молитвы такие дети стоят ровно и чинно. Когда дети крутятся как юла – неважно почему, в силу возраста, характера, проблем психического здоровья, – то и во время молитвы им будет непросто руки по швам стоять, пусть и очень недолгое время.


Приучать к благоговейному поведению во время молитвы можно и нужно

Приучать к благоговейному поведению во время молитвы можно и нужно. Эта вещь достигается в первую очередь примером родителей. Старец Паисий Святогорец говорил: «для стяжания благоговения надо жить или общаться с людьми, его имеющими, и наблюдать за тем, как ведут себя они»[2]. Во вторую – и только во вторую! – очередь можно учить словесным наставлением. Другое дело, и пример, и слова могут не работать. И тут вопрос – что делать?

Не знаю, ведь снова и снова все зависит от ситуации и от ребенка. Легче сказать – чего НЕ стоит делать.

Самая странная и грустная вещь – это когда молитва превращается в череду замечаний и воспитательных мероприятий: «Иван, все поют, а ты почему не поешь?!» – «Я сказал – не опирайся на стену, три минуты не можешь постоять ровно?» – «Не смотри в окно, смотри на икону!» – «Опять ты зеваешь, твоя очередь читать, а ты молчишь». Есть родители, которые при этом еще и дают детям подзатыльники. Здесь получается такая вещь: мы не только окружаем домашнюю молитву целым морем негативных ассоциаций. Мы еще и постоянно перебиваем молитву. Мы показываем детям: во время молитвы можно… разговаривать с кем-то; мы не молиться пришли, а учить вас, нерадивых, правильно все сделать на этом действе под названием «общая молитва». Если родители сами постоянно перебивают молитву, если делают все это в раздражении – неужели они показывают пример благоговейного отношения к молитве?

Трудно и следить за детьми, за их «правильным» поведением, и одновременно молиться. Но при этом очень и очень важно, чтобы мы, родители, именно молились, а не просто исполняли акт «духовно-нравственного воспитания». Пусть хоть кто-то молится на этой общей молитве. Пусть в это время хоть кто-то хотя бы пытается обращаться к Богу. Это видно, это чувствуется, когда есть молитва в этой комнате, а когда – нет. И самое жуткое – присутствовать на «педагогической» молитве с взвинченными, напряженными, раздраженными родителями, где все это действо – слежка за детьми, страх детей встать не так, как нужно папе, не вовремя подать нужную реплику в череде молитвословий.

Иногда проблема – заставить детей ровно стоять. Казалось бы – разве это трудно? Они же стоят на школьных линейках? А тут прислоняются куда-то, пытаются сесть. Это нормально? Это благочестиво? Положим, для трёхлетнего – нормально. А для тринадцатилетнего?

У той же матушки Ольги Юревич рассказано, что ее дети на молитве сидят. И греки тоже сидят во время службы. Мне кажется, если удается спокойно выстроить послушных детей – это здорово, слава Богу. Но если нам оказывается непросто организовать ровное стояние детей на молитве, то уж лучше пусть сидят – на коленках или на стульях, кроватях. Если хотя бы один из родителей стоит впереди всех, стоит ровно и правильно – это уже пример, это уже образ того, как надо быть на молитве. Часто маленькие дети на молитве постоят минутку – и начинают бродить. Потом присядут. А потом – снова встанут «правильно». Бывает, что ребенок все детство стоит на молитве, а в подростковом возрасте садится. Хорошо, что вообще остается на молитве… Бывает, что впереди, у икон, ровно стоят родители и кто-то из детей, не обязательно старшие. А остальные на периферии, в темноте сидят или прислонились куда-то.

А бывает, что дети ведут себя так, что это поведение так или иначе необходимо прекратить. Например, малыш включил музыкальную игрушку. Игрушку забираем, если нельзя выключить – уносим в другое помещение. Тут мерило простое: если что-то громкое, яркое, явно всех отвлекающее – это в любом случае прекращается, возможно, и насильно, если речь идет о маленьких детях. Еще одно мерило – не должно быть раздражения. Как говорит апостол Павел: «родители, не раздражайте детей своих» (Еф. 4, 6). Во время молитвы – тем более. И потому еще, как писала педагог Софья Куломзина, «время молитвы, каким бы оно ни было непродолжительным, должно протекать в неторопливом, спокойном общении…»[3].

Отец Глеб Каледа, которого мы тут часто вспоминаем, говорил, что на молитве с детьми за ребенком может следить только один родитель, «другой… молится внутренней молитвой, чтобы внешняя, делательная молитва ребенка окутывалась бы теплотою молитвы внутренней»[4]. На практике это может выглядеть так: один из детей во время молитвы что-то шепчет на ухо другому ребенку. Мы не кричим. Не останавливаем, не перебиваем общую молитву в целом – не перестаем петь, не останавливаем того, кто сейчас читает. Мама тихо подходит к «нарушителю» и – скорее всего, даже слова не понадобятся – разводит шепчущихся детей в стороны.

На молитве вместе с подростками

Особенно много проблем и вопросов вызывает поведение подростков. Не взрослых уже детей, а именно вступивших в период пубертата. Протест, поиск себя, хронически критическое и негативное настроение – такими моментами характеризуется подростковый возраст. И все это может проявляться на общей молитве. Например, бывает, что подросток встает вместе со всеми на молитву. Но не поет, отворачивается к окну… Иногда это демонстрация. Иногда – отражение внутреннего смятения. Что делать? Есть родители, которые в праведном гневе ревнителей благочестия ругают таких детей, выгоняют их с молитвы. В таком случае мы взрослеющему человеку, который еще «не определился по отношению к религии», …поможем определиться. Вряд ли у него будет большое желание снова оказаться в сообществе родителей и малышей, выслушивая замечания и обвинения в свой адрес. Ребенок помладше, если его выгнать, будет переживать, стараться вернуться: просто потому, что захочет быть «со всеми». А подросток вдруг откроет для себя, что вообще-то можно, оказывается, и не бывать на этой тяжкой для него общей молитве. И к следующему разу он может вообще не прийти. Так что стоит, наверное, показать трудному, мятущемуся ребенку: приходи в любом случае. Тебе здесь рады. Не можешь сейчас молиться – не страшно: мы помолимся за тебя.

Иногда подросток с готовностью приходит на молитву, стоит, но весь расслабленный, и явно мыслями не здесь. Такое у нас бывало. И как-то мне сказал такой подросток: «Вы меня обязательно зовите на молитву, не молитесь без меня. Я сейчас вообще не могу молиться – и если не позовете, я без молитвы на весь день останусь». Какая у него молитва, о чем он думает, когда явно присутствует, но не молится? Не наше дело. Пусть стоит, пусть сидит, как хочет – если не молится, то просто побудет… рядом с молитвой. Это еще и еще раз в пользу того, что хотя бы мы, родители, на общей молитве должны молиться, а не только следить за детьми.

Что делать, когда ребенок уже вполне сознательного возраста на молитве листает книгу? Заплетает в косичку бахрому на покрывале? Снова зависит от ситуации. Мне кажется, ребенку лет 5–10 замечание можно и нужно сделать – мягко, но твердо. А ребенку лет 12–15 – не стоит. Он и сам знает, как надо себя вести. Если он живет в таком ритме с рождения – не может не знать. Мы учили, делали замечания из года в год. Сейчас мы ничему новому не научим. Зачем зря человека дергать, зачем себе нервы трепать, зачем отвлекать себя от молитвы, лишать молитвы себя, привносить раздражение и отвлечение в молитву каждого присутствующего? Мне кажется, лучше на такие вещи внимания не обращать. В подобных ситуациях снова и снова спасает приглушенный свет: либо молишься, либо смотришь за малышами, а что там делают старшие – оно в темноте не видно. Не говорю, что я права, не говорю, что так надо относиться к поведению детей – это исключительно мысли вслух. Заметки на полях…

Иногда, и нередко, взрослеющие и взрослые дети говорят: «Я хочу молиться сам, отдельно». Это может быть такое политически корректное изъявление желания уйти из родительской культуры, при этом не подчеркивая разрыва. А часто это действительно стремление уже взрослого, верующего ребенка помолиться отдельно, без малышей, без суеты общей молитвы. И каким бы ни был мотив, пытаться заставить такого ребенка молиться вместе со всеми – типа «мы семья и все должны делать вместе» – скорее всего, окажется не лучшим решением и отношения никак не укрепит.


Взрослеющие дети выходят из семьи. Лишь бы они остались в Церкви. С Богом, а не с нами

Я сама перестала молиться со своими родителями, с братьями и сестрами, наверное, лет с пятнадцати. Молилась сама, одна. Мне было тяжело на общей молитве, тяжело было слушать, как родители делают замечания детям. Обидно было за детей – даже когда они явно вели себя неподобающе, я представляла себя на их месте, воображала, как я поведу себя в таких случаях со своими собственными детьми… К тому же я старалась молиться внимательно, старалась «повторить еще раз то место, которое прочитала не осмысленно». Как все это сделать во время обшей молитвы? Да никак. На то эта молитва и общая, а не личная. Как во время литургии. Не остановишь службу, не попросишь еще раз антифон пропеть. Это непростой, но важный момент: взрослеющие дети выходят из семьи. И слава Богу – не для себя мы растим детей. Лишь бы они остались в Церкви. С Богом, а не с нами.

А иногда взрослые дети молятся вместе с родителями, с братьями и сестрами и будучи студентами, до самого замужества и женитьбы. И часто это признак особого тепла, особенной близости между детьми и родителями. А иногда такие «оставшиеся» дети могут быть как раз не «активно верующими». Для них общая молитва – уютный и родной ритуал, который просто позволяет им чувствовать себя дома, чувствовать, что, несмотря на все бури жизни, семья – с лампадкой, с пением молитв – остается нерушимым и вечным тылом. И это тоже не худший вариант. Все идет своим чередом, у каждого свой темп, свои тропинки…

***

В общем, как мы устроим общую семейную молитву – не так уж и важно. Главное, чтобы эта молитва вообще была в нашем доме, чтобы она задавала ритм каждого дня жизни нашей семьи. Чтобы эта молитва была не педагогической акцией, не отбыванием повинности, а предстоянием перед Богом. Такой ситуацией, где хоть кто-то из нас хотя бы пытается в это время обращаться к Богу, а не просто проговаривать и пропевать знакомые тексты. Если не получается, стоит, наверное… молиться о том, чтобы Господь нам помог устраивать эту общую молитву. Ведь «без семейной молитвы нет и не может быть домашней Церкви»[5].



Анна Сапрыкина


29 декабря 2018 г.


stpneuma •10 января 2019, 07:16
•Промо

Гречневый суп (с грибами)


Вчера вечером, ближе к 22, на моём планшете пикнул ватсап. Постоянный читатель заказал рецепт гречневого супа. Растолкав брата Иакова я сказал ему, что у него до утра задача составить рецепт. Сложность состояла в том, что гречневый суп настолько консервативен и сложно что-то изобрести там нового, что прямо-таки не знали мы как поступить. Тем не менее, напившись с утра кофе, я взял планшет, а брат Иаков стал диктовать. Что получилось спешим донести до почтенной публики и нашему дорогому читателю заказчику:


Повар надеется и уверен - читатель и без его напоминаний знает, что все овощи и крупы должны быть тщательно промыты!!!

Кастрюлька на три литра.

Нужно:

5-6 картофелин, почищенных;
1 (чищинная) морковина;
1 корень (очищенный) сельдерея, выглядят как морковка, только беленькая;
2-3 луковицы средние, очищенные;
1/2 граненого стакана гречи, тщательно промытой;
3 зубчика чеснока;
...и жменька (это сколько помещается в наполовину раскрытую ладошку) сухих благородных грибов, заблаговременно замоченных. А вообще любых грибов. А ещё вообще можно и без грибов.

Алгоритм:

Кастрюльку, наполненную примерно на два литра, ставим на огонь. Картошку режем небольшими кубиками примерно по 1 куб. см, кидаем в кастрюлю, ждём закирпания и при появлении картофельный белой пены, мы её тщательно снимаем ложкой. Когда снимаем пену, воду можно и чуток посолить.

А в то время, пока картошечка вариться мы пошинкуем морковочку и сельдерейчик соломочкой. (Для немощных морковь и сельдерей допускается на терке потереть, хотя брат Иаков уверен, что так обращаться с овощами для супа это издевательство над ними).

Также рубим мелко-мелко лучок. Его на терке тереть нельзя ни в коем случае. Надо плакать, сокрушаться о грехах, но резать ножичком. Однако и тут брат Иаков спешит на помощь со своими секретами: чтобы лук не кусался и лучше чистился, его минут за 10 до разделки замочить в воде (аффтор сам того не знал, кстати, но подтверждает - сам Иаков так постоянно делает).

Итак, морковку и сельдерей закидываем в раскаленую сковородку с растительным маслом (его добавляют по вкусу, кто-то много, кто-то мало, главное чтобы не пригорало).

А минуты через две закидываем туда же в сковородку мелко нарубленный лук. Закрываем крышечкой и бдим, чтоб не подгорело, иногда помешивая.

А в это время в кипящую картошечку (когда она покипела минуть семь) закидываем промытую гречечку и замоченные накануне грибочечки.

Убавляем огонь под кастрюлей так, чтоб едва кипело. После этих процедур снова появится пена на поверхности кастрюли, которую также тщательнейшим образом надо снять.

Минут через пять (примерно) после закипания крупы с картошкой, пробуем картофель на готовность и как только чувствуем, что он сварен (или вот-вот сварится) - закидаваем зажарку, и тут же кидаем приправ: лаврушки, душистого и чёрного перца и ещё чего есть в наличии и душа пожелает - главное в меру! Я кидаю еще три-четыре зубчика раздавленного чеснока. Можно и всякие смеси приправные, но тогда будьте очень осторожны с солью, так как производители приправ херачат туда соли для весу столько, что можете пересолить.

В принципе, минуты через две, после того как все вместе кипнет, выключить, и ещё минут через 10, чтобы настоялся) можно вкушать.

Примечания: можно без грибов!
В жёсткий пост (Великий, Успенский) допускается зажарку не делать, а закинуть овощи в сыром виде. Тогда это сделать не в самом конце, а минут за пять до готовности картофеля.

Ангела за трапезой!