Духовные упражнения. Выпуск 10. Нездешний Бог АРХИМАНДРИТ САВВА (МАЖУКО) | 28 ФЕВРАЛЯ 2018 Г.

Почему нам очень тяжело мыслить Бога так, как проповедует Евангелие, и чем здесь может помочь Толкин – архимандрит Савва (Мажуко) продолжает свой новый великопостный цикл «Духовные упражнения».

– И что же старец тебе сказал?

– Всю правду, всю жизнь – от и до! И книгу подарил. Про Бога. С картинками.

Этому разговору четверть века, но каждый раз, вспоминая, я не могу сдержать улыбки: «книга про Бога с картинками».

Интересно, как должна выглядеть «книга про Бога», да еще и с картинками? А если убрать улыбку: как возможна книга о Боге?
В моем детстве единственными доступными «книгами про Бога» были антирелигиозные издания, например, Лео Таксиль и его «Забавная библия» и «Забавное евангелие». Смешные книжки со смешными рисунками. Я собирал любые упоминания о Боге и Церкви, поэтому не ограничивался только текстами, у меня также хранились сборники атеистических карикатур, на которых Бог изображался старичком на облачке среди умилительных ангелов в белых ризах. Это странно, но вся эта литература никак не задевала моих зарождающихся религиозных чувств. Уже школьником я скорее предчувствовал, чем понимал, что все это к Богу не относится, потому что никакой Он не старичок в длинных ризах и мир ангелов – это не Его мир.

Обычному человеку совершенно естественно умозрительно разделять мир на духовный и физический, потусторонний и наш уютный догробный мир, как его называл покойный Терри Пратчетт. Бога, ангелов, святых и демонов мы помещаем в мир духовный, а этот видимый мир – для нас, живых и зримых. Однако Евангелие говорит другое: Бог равноудален и от загробного, и от догробного мира, как и равноблизок каждому из миров, потому что настоящая бытийная пропасть пролегает не между миром духов и миром материальным, а между тварным и нетварным, созданным и несотворенным, и «Родина» Бога – нетварный мир.

Бог без Родины
Слово «тварь» в обыденной речи воспринимается или как ругательство, или как литературное клише. Мой приятель завел себе микрособаку чихуахуа, окружил ее заботой и любовью и от избытка нежности назвал «тварь дрожащая», поминая Достоевского всуе.

В богословском лексиконе «тварь» – это один из важнейших терминов, без правильного усвоения которого невозможно понять христианское богословие. Тварь – это бытие сотворенное, сочиненное, сделанное, выдуманное Богом. Между нами и Богом принципиальная разница или, как говорят у нас в Гомеле, «онтологическая пропасть»: Бог – несотворенное бытие, наш мир, ангелы, демоны, люди и их призраки – сотворенное, тварное бытие. Это не игра в слова, а вывод, сделанный богословами, тщательно изучавшими Священное Писание.

Не одно поколение христианских мыслителей задавало вопрос: Христос – кто Он? Бог или человек? Ведь Писание называет Его и Богом, и человеком. Хороших и святых людей было немало, а некоторые из них обладали такой духовной силой и творили такие чудеса, что все истории о Христе смотрятся не так ярко, как хотелось бы нашим учителям. Но тексты Нового Завета настаивают на том, что Христос не просто святой пророк и праведник, Он – Бог.



Если мы кого-то называем Богом, что мы имеем в виду? Однажды я шел со своим приятелем по прекрасному гомельскому парку, рассуждая о противоречиях концепции истории у блаженного Августина. Малыш в зимнем пальтишке отважно ковырял лопаткой упругий сугроб, перебрасывая снег в соседнюю ямку. Тяжелый взмах, малыш резко повернулся и неожиданно узрел «светоносное видение»: два представительных батюшки в зимних рясах и меховых скуфьях проплыли мимо, увлеченные разговором о высоком. Мальчик выдохнул с восторгом:

– А-а-а!… Бо-о-о-ги!

Нам удалось поразить воображение малыша, хоть и не собирались. Восторг и восхищение всегда вызывает сила и необычные эффекты, поэтому люди любят комиксы и супергероев – это современная версия языческих саг о людях «сильных и издревле славных». И нет ничего странного в том, что в современном кино плечом к плечу с супергероями весело резвятся греческие и скандинавские боги – они здешние, они необычные, милые, временами невыносимые, но мы их хорошо понимаем, тем более, что порой они готовы прийти людям на помощь.

Бог в представлении христиан – это не один из бесплотных помощников. Даже имя «Бог» Ему не совсем впору, потому что это некое родовое понятие, а Творец – Единственный в своем роде. Наш народ постоянно обличают в двоеверии, в языческой интерпретации христианства, и оправдываться тут нечего, есть такая проблема.

Очень тяжело мыслить Бога так, как проповедует Евангелие. Хочется найти Ему место в бытийной иерархии космоса, но откровение о сотворенности мира видимого и невидимого Богом «из ничего» не позволяет сделать этот естественный вывод.
Ведь даже термин «дух» в отношении Создателя мы вынуждены употреблять с оговоркой. Бесплотные духи, населяющие сотворенный космос, все «сотканы» из «нитей» тварного мира, пусть даже об этой «ткани» мы практически ничего не знаем. Когда мы говорим, что Бог – Дух, подразумеваем – Иной, Другой, не из «ткани» этого мира. И тут же себя одергиваем, потому что Воплощенный Бог – это Бог, у Которого, в отличие от ангелов, есть осязаемое человеческое тело, которое стало Телом Бога навсегда.

Фродо пишет Толкину
Лично мне помогает лучше понять христианское учение о Боге чтение любимых книг. Например, «Властелина колец». Дело не в эпичности сюжета, а в условной «тварности» мира Средиземья. Давайте внедрим вопрос «Как возможна книга о Боге» в пространство трилогии Толкина. Тогда он прозвучит так: что напишет Фродо Торбинс в книге о профессоре Толкине?

Мир Средиземья имеет своего творца. Между Фродо Торбинсом и Джоном Толкином лежит та самая «онтологическая пропасть», непроходимый бытийный разрыв, который не предусматривает какую бы то ни было связь между двумя мирами – «тварным» миром хоббитов и «нетварным» оксфордского сочинителя.

Профессор Толкин – подлинный творец мира Средиземья, автор его судьбы, сюжетных поворотов его истории. По отношению к Фродо Толкин находится в духовном мире? Мы не можем так сказать, потому что во вселенной Средиземья есть свой «тварный» духовный мир, населенный высшими существами и душами усопших, духами героев и злодеев. «Коварный» Толкин дошел до того, что даже поместил бога-творца Илуватара на вершину бытийной иерархии этого мира. Но, если привлечь христианские аналогии, настоящий бог для Средиземья – это не Илуватар, а профессор Толкин.


Елайджа Вуд в роли Фродо

Осторожно напомню: это всего лишь аналогия, помогающая понять христианское учение о Боге. Аналогиями не следует увлекаться. Однако некоторые линии сравнения можно смело продолжить. Большинство писателей жалуются на сопротивление своих героев и признаются, что некоторые поступки сотворенных ими персонажей и повороты сюжета даже для матерых писателей бывают полной неожиданностью. Даже в творческом взаимодействии автора и его героя у «тварного» существа остается свобода действия или отношения к тому, к чему «приговаривает» его создатель.

Бог Воплощенный
Однако Евангелие передает совершенно уникальную историю, когда Автор Сам становится персонажем своего произведения, реально и действительно воплощается в ткани сотворенного мира, становясь навсегда его частью, при этом не переставая быть Творцом.

Что знал Фродо о существовании Толкина? Молился ли Фродо своему настоящему творцу, получал ли от него ответ? Попал ли Торбинс в мир своего автора после своей смерти?

Христос – Автор нашего мира. Между Творцом и творением лежит непроходимая пропасть, но из любви к людям Создатель эту пропасть переходит, навсегда соединяя мир тварный и нетварный, делая доступным для тварного мира приобщение к полноте Жизни Творца.
– Откуда мы это знаем?

– Из Откровения. Сам Бог открылся нам в Евангелии.

– Где доказательства?

– Крест и Воскресение – вот доказательства. Других нет.

Можно много спорить о том, как доказать, что Бог-Творец действительно стал человеком, исцелил этот мир, приобщил его Своей Жизни. Но мне кажется, это навсегда останется вопросом веры и личной встречи со своим Автором.

Даже мудрейший Гендальф ничего не подозревал о существовании Толкина. То есть Толкин и не существовал в том тварном мире, который населяли эльфы, хоббиты и валары, потому что он не воплощался во вселенной Средиземья, да и не мог.

До воплощения Творца мира пределом богословия была естественная догадка о нашем «внутримирном», имманентном «Илуватаре», но не о Создателе, иноприродном тварному миру. Но Бог стал человеком и открыл о Себе самое важное: Бог есть Любовь. Бог есть Человеколюбец.

И не столько богословские споры здесь для нас важны, а ясное понимание того, что духовная жизнь христианина сосредоточена не столько на исследовании тварной духовности, сколько на приобщении к миру несотворенному, той Подлинной Жизни, которую наши духоносные старцы открывали в сиянии нетварного света. Нетварная духовность или жизнь в Духе Святом – вот на чем строится духовность христианская.