Постное письмо № 12. Белые субботы АРХИМАНДРИТ САВВА (МАЖУКО) | 11 МАРТА 2017 Г.

Http://www.pravmir.ru/postnoe-pismo-12-belyie-subbotyi/
«Богословие белого цвета лечит наши глаза. Говорит, показывает и без слов доказывает нам, что смерти больше нет, а значит, нет и мертвых. Мертвых нет, есть только живые, и те, кто прошел сквозь смерть, – не умерли. В поминальные дни мы их окликаем, озвучиваем их имена, освежаем свою память». Архимандрит Савва (Мажуко) продолжает писать письма читателям «Правмира».
Субботы Великого поста – это не совсем постные субботы. Во-первых, они белые. Белые субботы. В Церкви большое значение имеет цвет облачения. Это хорошо заметно Великим постом: в будние дни – черные одежды священников, в воскресные – фиолетовые. В воскресенье вечером в «правильных» храмах можно увидеть, как батюшка и дьякон меняют свои ризы с фиолетовых воскресных на черные постовые после чтения «Сподоби Господи». А ведь это всё неспроста.

Черный цвет – не наш, не родной, не православный. Это цвет-эмигрант, говорящий с западным акцентом. Впервые черные облачения появились у нас в 1801 году: Синод предписал священникам отпевать императора Павла в черных ризах. До этого времени черные облачения были вне закона, как вне закона был черный цвет на иконах, и даже обыденное облачение священников и монахов было чаще всего коричневого или темно-серого цвета. Монахов называли чернецами или черноризцами, что еще не означало, будто иноки ходят в черном. И все-таки черный цвет у нас прижился, правда, мы «провели с ним разъяснительную работу», и теперь он не знак мрачного настроения, уныния, тоски по усопшему – это всё не наше, не христианское. Черный – цвет постной сдержанности, готовности к труду, это униформа аскета, а значит, рабочий цвет, веселый.

Православие – религия Пасхи, а Пасха – это победа над смертью, неизбежное и окончательное истребление смерти как таковой. Поэтому нашим естественным знаком траура никогда не был черный. Собственно, и траура у христиан не бывает и быть не может. Что у нас есть, так это символика перехода через смерть. Каждое событие перехода или вторжение вечности во время, или же времени в вечность означивают таинственной белизной. Белый цвет вбирает в себя все цвета, всю полноту цветовой гаммы и указует на оглушительную бесконечность, безбрежность и полноту новой жизни.

Вступая в Церковь, мы проходим через добровольное соучастие в смерти, погребении и воскресении Спасителя, что означается не только троекратным погружением, но и белыми ризами крестящего священника.

Венчают в белом. Создавая семью, ты умираешь для прежней жизни, иначе не появится новая. Об этом знает не только Церковь, но и древность многих народов, составившая погребальные песни, которые пели невесте перед свадьбой. Таков был древний обычай отпевания девства, оплакивания детства.

Цвет облачения новорукоположенного священника – белый. Потому что умер прежний человек. Родился новый, венчанный с Церковью, обрученный пастве, церковному народу, обреченный и отданный на жертвенное служение людям. Был просто Александр, Саша – сын, муж, папа, теперь – отец Александр – строитель таин Божиих, служитель Евхаристии, молитвенник, утешитель и ходатай народа Божьего. Чтобы родился отец Александр, надо позволить умереть просто Александру. И символ этого умирания и возрождения – белый цвет священных одежд.

Таинственные события Богоявления, Преображения, Вознесения – служат в белом. Там, где вечность прорвалась во время, осветила нас своим Невечерним Светом, одарила неземным покоем и утешением, везде ее следом и свидетелем – белый цвет.

Троица – день рождения Церкви. Следующий день – день Святого Духа. Служат в белом. Потому что – «се, творю всё новое» (Откр. 21:5), и Церковь – свидетель той удивительной полноводной жизни нового неба и новой земли, ради которых нас сотворил Отец. И в сиянии белого цвета идет пасхальный крестный ход, этим белым победоносным цветом и дерзновенным кличем «Христос воскресе» открывающий церковные двери.
Белое облачение – облачение поминальных суббот. Родительские субботы вовсе не день печали. Богословие белого цвета лечит наши глаза. Говорит, показывает и без слов доказывает нам, что смерти больше нет, а значит, нет и мертвых. Мертвых нет, есть только живые, и те, кто прошел сквозь смерть, – не умерли. В поминальные дни мы их окликаем, озвучиваем их имена, освежаем свою память. Через молитву, освещенную и освящённую чистым белым цветом, мы снова видимся и слышимся. Ничего не разглядишь в этой бесконечной белизне, но можно расслышать друг друга. И наши близкие, перебравшиеся на тот берег, не бросают нас, и мы не можем их забыть и подаем им весточку, лишь только разольется по церкви утешительная снежная белизна перехода.

Белые субботы – для утешения.

Белые субботы – для молитвы.

В белую субботу воскресил Господь Лазаря, и однажды в сиянии чистейшей белизны разбудит нас, укутает в белый свет, понесет на Своих руках. Взял Он в Свои пречистые рученьки мою бабушку, подхватил Леночку, прижал к груди Светочку. Всех Господь утешил, всех принял, кого я поминаю по именам, чьи лица запомнил, чьи руки и молитвы чувствую и сейчас. Придет и для меня день белого света. Увижу Отца, увижу всех вас, дорогие мои, хорошие, белые люди. И утешит нас Господь. И отрет всякую слезу от очей наших.