Протоиерей Александр Дьяченко: Памяти святителя Афанасия Ковровского (28 октября)
Http://alex-the-priest.livejournal.com/273026.html
«Учителя»
Слышал недавно, один владыка, пожилой уже человек, рассказывал. После его поступления в духовную семинарию, в школе, где он когда-то учился, директор, узнав об этом чрезвычайном для них происшествии, велел немедленно созвать учеников на линейку.
Дело происходило в те далёкие советские годы, когда всё ещё продолжали бороться с религией. Понятно, что никто из тех учителей, что отвечали за чистоту детских головок от религиозного дурмана, Евангелия не только не читали, но даже книжки такой никогда в руках не держали. Зато знали, что Бог – это плохо, а раз плохо, то сам факт, что бывший их выпускник надумал пойти учиться на попа, был воспринят ими как серьёзнейший прокол всей воспитательной работы.
- Уж лучше бы он магазин обворовал, чем поступил в…, а куда он у нас поступил, - поинтересовался директор?
- Пишут, что в Московскую духовную семинарию и академию, - прочитала в бумаге завуч по воспитательной работе.
Когда школьники, заняв привычные места в коридоре напротив своих учебных классов, угомонились и, наконец, перенесли своё внимание на директора школы, тот вышел на середину коридора и выкрикнул:
- У нас в школе случилась большая беда! Да, не побоюсь такого слова, именно беда! Один из наших бывших учеников, хороший, кстати, был мальчик! Так вот, он поступил, он поступил, - директор, неожиданно забыв название крамольного учебного заведения, замолчал. Из всего названия ему запомнилось только одно слово «академия». Пауза затягивалась. Ещё секунда – другая, и ученики начнут смеяться. – Так вот, - продолжил директор, - он поступил в академию!
Учащиеся, особенно старшеклассники, в недоумении переглянулись, что же в этом такого позорного? Наоборот, учиться в академии даже престижно.
- А в какую он академию поступил, - раздался чей-то громкий голос, - в военную или в сельскохозяйственную имени Тимирязева
Директор совсем растерялся и упавшим голосом выдал:
- В Тимирязевскую!
Слушатели взорвались, что же в этом такого плохого?
- Нет, нет! – Замахал директор руками, и, стараясь перекричать толпу, уточнил, - в ту, где на попов учат!
После линейки детей развели по классам и моему маленькому брату, - продолжал владыка, - он учился тогда во втором классе, их классная руководительница велела расстегнуть рубашку и все увидели у него на груди крестик.
- Вот-вот, о чём разговор, дети! Посмотрите, Ваня всех нас позорит, Ваня носит крестик и верит в Бога! Ваня, голубчик, но ты же умный мальчик, как ты повёлся на поповский обман?!
Смотри Ваня, сейчас я спрошу у твоих товарищей, кто из них ходит в церковь? И ты поймёшь, что таких тёмных и отсталых, в нашем классе больше нет.
Она повернулась в сторону класса:
- Дети! Кто-нибудь ещё носит на себе крестики и ходит в церковь? Не бойтесь, и если таковые есть, то поднимите руки! Вот, посмотри, Ваня!
Ей нужно было учитывать, что это были всего только второклассники. Народец искренний и желающий угодить взрослому человеку, тем более, учительнице. Потому с полкласса тут же повскакивали с мест и принялись, расстёгивая рубашки, показывать крестики. Кто-то вдобавок ещё и руку тянул, а самые нетерпеливые выкрикивали:
«Я с бабушкой в церковь хожу! Я тоже хожу! А я причащаюсь»!
Всё пытаюсь представить себе лицо той учительницы, - смеётся рассказчик, - думаю, такого она точно не ожидала увидеть. А моего брата так и не наказали.
Утро. Мы с моей спутницей, прихожанкой нашего храма, направляемся в Петушки. В тот день я должен был служить в центре нашего благочиния и произносить проповедь. А моя спутница, узнав, где я буду служить, напросилась ехать со мной.
- Батюшка, я же сама из тех мест, и детство моё в Петушках прошло. И храм этот мне родной. Когда-то ещё с бабушкой туда на службы ходила.
Вот потому, что она обмолвилась, как в детстве ходила с бабушкой в церковь, я и рассказал ей историю, услышанную от владыки.
- Каждое воскресенье я была в храме. Причём, искренне считала, что так положено. Бабушка приводила меня и оставляла сидеть на ступеньках перед боковым входом в алтарь. Все батюшки, кто шёл мимо меня в алтарь, обязательно со мною здоровались и благословляли. И всякий раз давали мне конфеты. Так что, возвращаясь домой, я неизменно приносила целый кулёк со сладостями. Сама я ничего этого не ела, зато угощала своих друзей. Ещё, бывало, моя старшая сестра перехватит меня с кульком и начинает делить его содержимое со мною пополам. Съест свою половину и тут же принимается за мою. А мне не жалко, я не любила конфет.
Память у меня, особенно в детстве, была цепкая. Я хорошо помню лица тех батюшек. Благодаря фотографиям вспомнила и святителя Афанасия Ковровского. Он тоже никогда мимо не проходил. Всегда остановится и гладит меня по головке. Очень уж он любил детей. Рука у него была мягкая и тёплая. Сейчас я понимаю, какие это были люди, и владыка и те батюшки, что служили вместе с ним в храме. А тогда я, понятно, этого не ценила.
Как ты и рассказывал, во втором классе со мной произошла точно такая же история. Учительница заметила на мне крестик, и тоже вывела перед классом и давай меня стыдить.
- Как же ты можешь верить в Бога, если Бога нет?! Учёные давно этот факт подтвердили и космонавты никакого Бога там на облаках не видели! Так что, снимай свой крест и становись как все.
И я ей, батюшка, поверила. Поверила, что Бога нет, сняла с себя крестик и в храм уже больше не ходила. И в церковь вернулась в пятьдесят лет. Жизнь прожила и только тогда всё вспомнила, и бабушку свою и святителя Афанасия.
В четвёртом классе, а я училась во второй школе, её тогда называли «маньковской», это по фамилии тогдашнего её директора Манькова. Слышала, до сих пор ещё её так называют. Так вот, в четвёртом классе мы вместе с той нашей учительницей отправились помогать колхозникам на сенокос. С утра светило солнышко, настроение было замечательное. Вышли на поле и не заметили, как вдруг неожиданно появились тучи, и началась гроза.
Спрятаться было негде. Мы маленькие. Присели на корточки и закрыли головы ладошками. Наша учительница, сама по себе ещё женщина крупная, тоже присела, а молния всё равно прямо в неё ударила. Помню, как мы её хоронили. Бабушка тогда говорила:
- Ну, вот, это её Господь за тебя покарал. Видишь, Бог-то Он есть, иди детка в храм.
Только слово учительницы оказалось куда авторитетнее, чем всё то, о чём говорила мне бабушка.
В Петушках уже входя в огромный храм из красного кирпича, я подумал, как хорошо, что моя спутница рассказала эту историю и напомнила мне о святителе Афанасии. После тридцати лет непрерывного пребывания в советских концлагерях, последние шесть лет своей жизни он жил здесь, недалеко от этого храма и ходил сюда на службы.
С тех пор в храме ничего принципиально не поменялось. Святитель брался вот за эту ручку и толкал дверь, чтобы войти внутрь. Шёл здесь к южному входу и встречал маленькую девочку, мою нынешнюю спутницу. Сегодня она, точно мостик во времени, связала меня с владыкой Афанасием.
Приближаюсь к солие и вижу ребёнка. Тоже маленькая девочка лет шести. И уже не иду мимо, а нарочно подхожу к девочке и, благословляя, глажу её по головке. Она видит мои глаза, а я всматриваюсь в неё. Как сложится твоя жизнь, малышка, какие на твоём пути встретятся учителя? Я не знаю, Бог знает. Но как бы мне хотелось, чтобы на всю оставшуюся жизнь ты бы запомнила тепло моей руки.
Реальная история.
«Учителя»
Слышал недавно, один владыка, пожилой уже человек, рассказывал. После его поступления в духовную семинарию, в школе, где он когда-то учился, директор, узнав об этом чрезвычайном для них происшествии, велел немедленно созвать учеников на линейку.
Дело происходило в те далёкие советские годы, когда всё ещё продолжали бороться с религией. Понятно, что никто из тех учителей, что отвечали за чистоту детских головок от религиозного дурмана, Евангелия не только не читали, но даже книжки такой никогда в руках не держали. Зато знали, что Бог – это плохо, а раз плохо, то сам факт, что бывший их выпускник надумал пойти учиться на попа, был воспринят ими как серьёзнейший прокол всей воспитательной работы.
- Уж лучше бы он магазин обворовал, чем поступил в…, а куда он у нас поступил, - поинтересовался директор?
- Пишут, что в Московскую духовную семинарию и академию, - прочитала в бумаге завуч по воспитательной работе.
Когда школьники, заняв привычные места в коридоре напротив своих учебных классов, угомонились и, наконец, перенесли своё внимание на директора школы, тот вышел на середину коридора и выкрикнул:
- У нас в школе случилась большая беда! Да, не побоюсь такого слова, именно беда! Один из наших бывших учеников, хороший, кстати, был мальчик! Так вот, он поступил, он поступил, - директор, неожиданно забыв название крамольного учебного заведения, замолчал. Из всего названия ему запомнилось только одно слово «академия». Пауза затягивалась. Ещё секунда – другая, и ученики начнут смеяться. – Так вот, - продолжил директор, - он поступил в академию!
Учащиеся, особенно старшеклассники, в недоумении переглянулись, что же в этом такого позорного? Наоборот, учиться в академии даже престижно.
- А в какую он академию поступил, - раздался чей-то громкий голос, - в военную или в сельскохозяйственную имени Тимирязева
Директор совсем растерялся и упавшим голосом выдал:
- В Тимирязевскую!
Слушатели взорвались, что же в этом такого плохого?
- Нет, нет! – Замахал директор руками, и, стараясь перекричать толпу, уточнил, - в ту, где на попов учат!
После линейки детей развели по классам и моему маленькому брату, - продолжал владыка, - он учился тогда во втором классе, их классная руководительница велела расстегнуть рубашку и все увидели у него на груди крестик.
- Вот-вот, о чём разговор, дети! Посмотрите, Ваня всех нас позорит, Ваня носит крестик и верит в Бога! Ваня, голубчик, но ты же умный мальчик, как ты повёлся на поповский обман?!
Смотри Ваня, сейчас я спрошу у твоих товарищей, кто из них ходит в церковь? И ты поймёшь, что таких тёмных и отсталых, в нашем классе больше нет.
Она повернулась в сторону класса:
- Дети! Кто-нибудь ещё носит на себе крестики и ходит в церковь? Не бойтесь, и если таковые есть, то поднимите руки! Вот, посмотри, Ваня!
Ей нужно было учитывать, что это были всего только второклассники. Народец искренний и желающий угодить взрослому человеку, тем более, учительнице. Потому с полкласса тут же повскакивали с мест и принялись, расстёгивая рубашки, показывать крестики. Кто-то вдобавок ещё и руку тянул, а самые нетерпеливые выкрикивали:
«Я с бабушкой в церковь хожу! Я тоже хожу! А я причащаюсь»!
Всё пытаюсь представить себе лицо той учительницы, - смеётся рассказчик, - думаю, такого она точно не ожидала увидеть. А моего брата так и не наказали.
Утро. Мы с моей спутницей, прихожанкой нашего храма, направляемся в Петушки. В тот день я должен был служить в центре нашего благочиния и произносить проповедь. А моя спутница, узнав, где я буду служить, напросилась ехать со мной.
- Батюшка, я же сама из тех мест, и детство моё в Петушках прошло. И храм этот мне родной. Когда-то ещё с бабушкой туда на службы ходила.
Вот потому, что она обмолвилась, как в детстве ходила с бабушкой в церковь, я и рассказал ей историю, услышанную от владыки.
- Каждое воскресенье я была в храме. Причём, искренне считала, что так положено. Бабушка приводила меня и оставляла сидеть на ступеньках перед боковым входом в алтарь. Все батюшки, кто шёл мимо меня в алтарь, обязательно со мною здоровались и благословляли. И всякий раз давали мне конфеты. Так что, возвращаясь домой, я неизменно приносила целый кулёк со сладостями. Сама я ничего этого не ела, зато угощала своих друзей. Ещё, бывало, моя старшая сестра перехватит меня с кульком и начинает делить его содержимое со мною пополам. Съест свою половину и тут же принимается за мою. А мне не жалко, я не любила конфет.
Память у меня, особенно в детстве, была цепкая. Я хорошо помню лица тех батюшек. Благодаря фотографиям вспомнила и святителя Афанасия Ковровского. Он тоже никогда мимо не проходил. Всегда остановится и гладит меня по головке. Очень уж он любил детей. Рука у него была мягкая и тёплая. Сейчас я понимаю, какие это были люди, и владыка и те батюшки, что служили вместе с ним в храме. А тогда я, понятно, этого не ценила.
Как ты и рассказывал, во втором классе со мной произошла точно такая же история. Учительница заметила на мне крестик, и тоже вывела перед классом и давай меня стыдить.
- Как же ты можешь верить в Бога, если Бога нет?! Учёные давно этот факт подтвердили и космонавты никакого Бога там на облаках не видели! Так что, снимай свой крест и становись как все.
И я ей, батюшка, поверила. Поверила, что Бога нет, сняла с себя крестик и в храм уже больше не ходила. И в церковь вернулась в пятьдесят лет. Жизнь прожила и только тогда всё вспомнила, и бабушку свою и святителя Афанасия.
В четвёртом классе, а я училась во второй школе, её тогда называли «маньковской», это по фамилии тогдашнего её директора Манькова. Слышала, до сих пор ещё её так называют. Так вот, в четвёртом классе мы вместе с той нашей учительницей отправились помогать колхозникам на сенокос. С утра светило солнышко, настроение было замечательное. Вышли на поле и не заметили, как вдруг неожиданно появились тучи, и началась гроза.
Спрятаться было негде. Мы маленькие. Присели на корточки и закрыли головы ладошками. Наша учительница, сама по себе ещё женщина крупная, тоже присела, а молния всё равно прямо в неё ударила. Помню, как мы её хоронили. Бабушка тогда говорила:
- Ну, вот, это её Господь за тебя покарал. Видишь, Бог-то Он есть, иди детка в храм.
Только слово учительницы оказалось куда авторитетнее, чем всё то, о чём говорила мне бабушка.
В Петушках уже входя в огромный храм из красного кирпича, я подумал, как хорошо, что моя спутница рассказала эту историю и напомнила мне о святителе Афанасии. После тридцати лет непрерывного пребывания в советских концлагерях, последние шесть лет своей жизни он жил здесь, недалеко от этого храма и ходил сюда на службы.
С тех пор в храме ничего принципиально не поменялось. Святитель брался вот за эту ручку и толкал дверь, чтобы войти внутрь. Шёл здесь к южному входу и встречал маленькую девочку, мою нынешнюю спутницу. Сегодня она, точно мостик во времени, связала меня с владыкой Афанасием.
Приближаюсь к солие и вижу ребёнка. Тоже маленькая девочка лет шести. И уже не иду мимо, а нарочно подхожу к девочке и, благословляя, глажу её по головке. Она видит мои глаза, а я всматриваюсь в неё. Как сложится твоя жизнь, малышка, какие на твоём пути встретятся учителя? Я не знаю, Бог знает. Но как бы мне хотелось, чтобы на всю оставшуюся жизнь ты бы запомнила тепло моей руки.
Реальная история.
Комментарии
Хорошо хоть так долго терпелив Господь...
а вообще и сейчас в школах не так-то просто исповедовать Христа. Конечно, травли нет. Но всеобщая позиция "Бог у меня в душе, в храм к посредникам не хожу" она иногда тоже бывает тяжелой...Ну и в нашей обычной жизни тоже... Вот если женщина рожает всех данных ей детей, не делает абортов и идет просто по улице со своими деткми (3,4,5 и больше), что обычно думают??? Что предохраняться не умеет? Что на голову нездоровая? А она просто она ничего такого и не делает... просто живет христианской жизнью...так что и сейчас все это не просто...
Вставка изображения
Можете загрузить в текст картинку со своего компьютера: