Вспоминаю...

Разбираю святой угол с иконами, вытираю пыль. Вспоминаю.

Вот пузатенькая лампада из синего фарфора - я купила её в Александро-Невской Лавре, когда в первый раз пришла туда. Лавра тогда, кажется, ещё не была передана монастырю, и Троицкий собор был просто приходском храмом. Вот бумажные иконочки, простые и ламинированные; я покупала их везде, где только бывала - в храмах, на выставках, в паломничестве, есть и подаренные. Бумажный образ Господа Вседержителя, написанный во фряжской манере, подарила нам Юля, моя православная знакомая и первый регент токсовского прихода. Ему уже не менее 20 лет.

Небольшую бумажную иконку "Нерукотворный Спас" я приобрела чудом ещё в начале 90-х. У меня тогда было совсем плохо с деньгами, а такой же образ в деревянной рамке под стеклом стоил тогда очень прилично - целых 50 рублей. Помню, как я, расстроенная, вышла из лаврского собора, и вдруг в уме мелькнула мысль - зачем-то поехать во Владимирскую церковь. Поехала и вижу - бумажная маленькая копия этого образа спокойно лежит всего за 12 рублей! Возрадовалась и купила. Эта иконочка была со мною во всех поездках и больничных палатах...

Вот - спичечный коробок с афонским ладаном. Мне подарил его давным-давно псаломщик Сергий, служивший у нас на приходе. О его трагической судьбе я уже рассказывала. Рукоположенный в священники, а затем запрещенный в служении за бесчинства, он сбежал из своей епархии и вёл жизнь бродяжническую, самочинно совершая Таинства и занимаясь агитацией против номеров и штрих-кодов. Ныне бывший иеромонах Фотий, лишенный сана, сидит на зоне за тяжкое преступление. Я часто думаю - почему так всё вышло? Духовное ли повреждение привело его к этому или психические проблемы? Или и то, и другое?..

А с нижней полочки на меня грустно глядит Мария Магдалина. Тонкая фанерка, скорее, даже картоночка, масляные краски явно не лучшего качества, не очень умелая живопись - похоже на то, что художник впервые взял в руки кисть лишь в заключении. Иконочку мне ещё в начале 2000-х прислали в подарок из зоны. Я тогда вела духовную переписку с братией тюремной церкви; старосты, писавшие письма, менялись - кто-то выходил на свободу, кто-то заступал на его место. Посылала им книги, в которых они так остро нуждались, аудиозаписи. Рассказывала о них, где могла, даже на Милосердие. ру пробилась. Потом переписка увяла - оттуда письма стали приходить всё реже. Очередной корреспондент писал, что писем на зону стало поступать очень много и они просто не успевают всем отвечать, просил не обижаться.

Уже много лет мы не переписываемся, но я стараюсь не забывать поминать в молитвах иерея Александра с братией. Пусть у них всё будет хорошо.