Кредиторы Богов (роман). Часть 3. Гл.8

Глава VIII

Снова день. Пустых минут скольженье
В рамках строгой и торжественной печали.
Разве этого, скажи, мы ожидали,
Празднуя с победой возвращенье?
Лишь в ночи, в объятьях сновиденья
Призрак счастья из глубин души взмывает,
Сердце памятью утраченной ласкает,
Растворяясь в муках пробужденья.

Когда армия победителей достигла Сиены, повсюду уже царило всеобщее ликование. Счастливые вести летели на крыльях радости из королевства в королевство. Турнир и празднества по случаю победы решено было устроить в Сиене. Столица бушевала как океанский шторм, сюда уже съезжались венценосные родители спасенных в сопровождении множества родственников и вассалов. Такого собрания особ королевской крови и высшей аристократии не знала ни одна летопись. Казалось, все разногласия и взаимные претензии забыты навсегда, и больше не будет войн, набегов, крови и смерти. Отныне наступит всеобщий мир и благодать, а звон оружия будет раздаваться лишь на ристалищах. И он раздавался целый месяц в унисон со звоном бокалов и вперемешку с песнями менестрелей, на ходу слагавших баллады о славных героях, прекрасных принцессах и ужасном чудовище. В этом угаре пиров, развлечений, турнирных поединков и народных гуляний никто не замечал отдельных грустных лиц. Крушение надежд и судеб как минимум половины бывших пленниц Владыки Тьмы никого не интересовало, кроме них самих. В их числе оказалась и Эрли. Альбани был повержен в финальном поединке за ее руку, как и все проигравшие, он сохранил жизнь, но лишился возлюбленной. Победителем вышел принц Грабара Бравор. В отчаянии девушка пыталась покончить с собой, но была вовремя остановлена, ни слезы, ни мольбы не могли изменить приговор - королевское слово отца, ей осталось только смириться, как и другим. Тали с горечью смотрела на сникшую "резвушку", глаза Эрли потухли, и уезжающая по окончании торжеств с нелюбимым мужем тихая, потерянная женщина походила на тень любимицы короля Рудольфо.

Рука Эталии на турнире не оспаривалась. Карлот заявил, что будет сражаться за нее, но никто не пожелал принять его вызов. "Нашел дураков копья ломать", - почесывали затылки победители траэтрского монстра. Турнирные поединки считались "бескровными", то есть бой велся не до смерти, а заканчивался падением одного из участников, но ведь и, вылетев из седла, можно сломать себе шею, атреец же не проиграл в своей жизни ни одного такого состязания. Крутой характер старшей сиенской принцессы также внушал возможным кандидатам немалые опасения, мягко говоря, ее побаивались. Ее всегда считали слишком гордой, слишком умной, слишком независимой, смелой и непокорной. И хотя Эталия перестала быть Меченой, данное обстоятельство только усиливало нежелание возможных кандидатов ввязываться в дела "потусторонних" сил, да и настороженное молчание жрецов откровенно пугало. Вдруг явленная редкая красота девушки, обнаружившаяся вследствие таинственного исчезновения "печати" Алагора и сходство с богиней вызывали восторг, смешанный с суеверным ужасом. Ей были готовы поклоняться, но вступать в близкие отношения с любимицей богов (а теперь всеобщее мнение провозгласило ее именно любимицей) большинство сочли за неоправданный риск. По общему мнению, Карлот (герой, равный по силе и храбрости легендарным воителям древних сказаний) и Эталия во всех отношениях были идеально подходящей парой, насколько это мнение соответствовало желаниям и представлениям о счастье самой невесты, опять же всем было безразлично.

Таким образом, судьба Тали была решена. Но свадьба откладывалась. Сначала из-за траура по Юлии, а через три месяца после возвращения молодежи из Свободных земель скончался старый король Ролен. По обычаю бракосочетание пришлось отложить еще на полгода, его планировали приурочить к вступлению на престол нового короля Атрейи. Ромео женился еще во время празднеств, на турнире он выиграл право на руку Католины. Он и сам не знал, действительно ли желал этого брака, но почему бы и нет, когда все охвачены лихорадкой любви и подряд спешат приобщиться к семейной жизни, как-то не с руки оставаться в стороне ему, чья доблесть не сходит с уст менестрелей. К тому же проворонишь сейчас принцессу, придется жениться на герцогине или графской дочери, или ждать, пока подрастут младшие сестры героинь и героев сегодняшнего дня. Да и по всем показателям брак сиенского принца с латрийской принцессой был столь же выгоден с династической и политической точек зрения, как и брак его сестры с принцем атрейским. К тому же обе пары радовали глаз, правда, с той разницей, что Католина была влюблена в Ромео, а Эталия с трудом выносила Карлота. Больше всех эти союзы грели сердце Рудольфо - отныне Сиена, Латрия и Атрейя скрепятся кровными узами. Он с нетерпением ждал свадьбы старшей дочери. Злосчастная охота, устроенная в ненастный ноябрьский день, уложила короля в постель, с которой ему уже было не суждено подняться. Ни лучшие лекаря во главе с мэтром Таро, ни присутствие старших детей не помогли Рудольфо справиться с недугом. Ему не хватало сияющих глаз Эрлины, ее смеха и милых ребяческих ласк. Он думал, что его девочка разучилась смеяться частично и по его вине, но раб своего слова, он не мог изменить ему. То же относилось и к Эталии, она старалась скрывать свою тоску от отца, однако Рудольфо знал: Карлота дочь не любит. Но Тали всегда была сильной, а к будущему королю Атрейи Рудольфо относился как к сыну: "Они поладят", - думал умирающий. Другое дело - замужество Эрли, Бравор был грабарийцем. А после того, как отшумели восторги, все вернулось в прежнее русло. И пусть сейчас Дерборский и Сиенский союзы официально находились в состоянии мира, извечная вражда держала обе стороны в постоянном напряжении. Письма Эрлины отнюдь не были пронизаны счастьем. Узнав о болезни отца, она всей душой стремилась в Сиену, но не могла отправиться в путь по зимним дорогам, она ждала ребенка, и беременность протекала тяжело.

Смерть пришла за Рудольфо на рассвете последнего январского дня, как приходит обычно за теми, кто с трудом вдыхает воздух измученными легкими и кашляет кровью.

Теперь свадьба могла состояться не раньше конца июня. Еще в конце прошлого лета между женихом и невестой состоялся откровенный разговор. Как командующий силами Сиенского союза атреец проводил больше времени в Сиене, чем в собственном замке. Его раздражали холодность Эталии, ее задумчивость и погруженность в себя. Она была его невестой, но держалась так отчужденно и недоступно, словно действительно возомнила себя богиней. Даже Ромео признавал, что Тали очень изменилась. Между братом и сестрой не было прежней доверительности и понимания. В конце концов, Карлот решил переговорить с будущей женой. Он разыскал ее в саду.
- Хочу поговорить с тобой, Тали.
- Что тебе нужно от меня? - она оторвалась от чтения солидного фолианта, лежавшего у нее на коленях, и захлопнула книгу.
- Тебе не кажется, что ты ведешь себя странно. Ты так откровенно избегаешь меня, что даже замковая прислуга шепчется у меня за спиной. Все еще презираешь меня? За что?
- Я... я не в восторге от того, что моя судьба решается без учета моего мнения, - почему-то отвела взгляд принцесса.
- М-да... Так принято, Тали, но ты, конечно, исключение... Однако ты не ответила.
- Что я должна ответить?
- Ну, почему именно моя персона тебе не угодна?

Тали вздрогнула, ей как-то не приходило в голову, что этот вопрос может быть важным и даже мучить главнокомандующего.
- Почему твоя персона? - растеряно повторила она. - Ты сначала не собирался просить моей руки, это отец настоял, я знаю. Я была оскорблена... Глупо, с одной стороны. Почему ты не отказался, когда жрецы грозили объявить тебя святотатцем, Карлот?
- Отказаться? Считается, что воля богов превыше кодекса чести. Только не для меня. Неужели ты предпочла бы стать жрицей? - искренне удивился он.
- Нет, разумеется, нет. Кажется, ты полагаешь, что я должна чувствовать себя обязанной?
- За жрецов? Не думаю. Вы с Ромео могли бы здорово унизить их и без моего сватовства. Я, пожалуй, даже помог Адигису сохранить лицо. Ты за это так злишься на меня? Но, по крайней мере, я избавил тебя от самой страшной участи, которая не грозила ни одной другой пленнице.
Карлот был одним из немногих, кто знал, что Эталия была невестой Танаэля.
- Ты? Расскажи эту сказку кому-нибудь другому, - губы Тали слегка искривились насмешкой. - Вы ничего бы не сделали, не будь с вами того волшебника. Хотя, на самом деле, это ничуть не умаляет вашей храбрости, безумной храбрости, - уже другим тоном закончила она.
- Я не понимаю. Ты так говоришь, как будто тебе было бы лучше, если бы я был трусом, - пожал могучими плечами Карлот.
- Может быть. Мне было бы проще оправдать себя. Впрочем, с какой стати я должна это делать? Ты не любил меня прежде, смеялся над Меченой. Что ж теперь? Жениться на живом портрете богини вроде уже и не зазорно, верно? - язвительно рассмеялась Эталия.

- У тебя дар выставлять меня подлецом. Что-что, а характер у тебя нисколько не изменился, - принц почувствовал, как исподволь в нем просыпается злоба, - Ты напрасно показываешь сейчас свой строптивый характер, Эталия. Я могу оказаться злопамятным. Пока я не муж тебе, но когда стану им, ты можешь пожалеть...
Насмешки Тали всегда выводили его из равновесия, он переставал владеть собой. Она же продолжала подливать масло в огонь.
- Я и сейчас бесконечно скорблю о нашем предстоящем союзе.
- Я заставлю тебя любить меня! Ты меня не знаешь, Тали.
- Я достаточно хорошо знаю тебя, Карлот. Нельзя заставить любить, и сила здесь не поможет.

Он знал, что в этом она права, и следовало бы принять ее правоту, но проявить слабость под насмешливо-презрительным взглядом бездонных загадочных глаз... Слабость? Благоразумие? Уважение к чувствам другого? Нет. Слабость. Конечно, это ее способ защиты, но какое ему дело, он мог бы понять, поговорить по-человечески, объяснить... Нет. Он - воин, рыцарь, не знающий ни поражений, ни сомнений, ни пощады. Она смеется, она оскорбляет его как рыцаря, как будущего мужа, как будущего короля, как мужчину, наконец. Значит, она враг, а для врага нет пощады... но где-то глубоко в душе, гораздо глубже, чем гнев, просыпалась иная сила... И, подчинившись ей, чего никогда не позволял себе прежде, он вдруг сказал, неожиданно для самого себя:

- Ты меня не знаешь, Тали. Заставить любить невозможно, это точно. Давай на чистоту. Я не любил тебя, это правда. Но не смеялся над тобой, клянусь честью. Если я полюблю тебя сейчас, когда ты стала красавицей, ты посчитаешь это преступлением. Но я ведь не слепой, это раз. И вины моей в том, что ты родилась с пятном, а потом избавилась от него, моей вины тут нет, это два. Между прочим, вместе с красотой кротости в тебе не прибавилось, я не обольщаюсь, это три. При всем при том я, кажется, влюбился уже как мальчишка. И самое главное - ничего уже нельзя изменить. Жить-то ведь надо, Тали! - он высказал все это несколько сбивчиво, повторяясь от волнения.

Тали изумленно воззрилась на атрейца. Впервые он поступил вопреки ее ожиданиям. Всего несколько мгновений назад на его лице проступали красные пятна и ноздри раздувались как у загнанного коня. Принцесса уже готовилась произнести формулу отталкивания, дабы навеки отучить покорителя сердец протягивать к ней руки. И вдруг такая искренность. Конечно, принц не был лицемером, но подобная обнаженность чувств... Причем сейчас его слова оказались гораздо более разумными, чем все сказанное до сих пор.
- Жить надо, да. Ты прости меня. Это старая обида и еще... мне не хочется быть виноватой. Ты - благородный рыцарь, а я не в силах полюбить тебя, - грустно ответила она, - и у меня нет оправданий, теперь действительно нет. Просто сердцу не прикажешь.
- Но ведь никто не ответил на мой вызов. Невозможно, чтобы ты любила человека бесчестного! - воскликнул рыцарь.
- Бесчестие я понимаю в более широком смысле, Карлот, - улыбнулась Тали. - Но нет никакого такого человека.
- Тогда я догадываюсь... Пусть будет так: ты не виновата, что не любишь, я не виноват, что люблю. Обиды всякие забудем и простим. Что тогда у нас получится, Тали?
- Может быть, что-нибудь и получится. Династический брак на основе взаимного уважения и дружбы на благо подданных Сиенского союза, - Тали протянула жениху руку для поцелуя. - Я рада, что мы объяснились.

С тех пор их отношения заметно улучшились, и, тем не менее, Карлот все более убеждался, что его чувство вряд ли будет разделено.
После смерти отца Тали стала еще более замкнутой, она не желала общаться даже с братом, тем более с Католиной или с Карлотом. Теперь она бывала счастлива только в своих снах, которые, открыв глаза, уже не могла вспомнить; часто она просыпалась с ощущением неги во всем теле и радостью в душе, но действительность погружала ее в состояние безотрадности и печали.
Недели через две после кончины короля Рудольфо произошло событие, взбудоражившее население всех стран, участвовавших в знаменитом походе против чудовища. Неожиданно вернулись пропавшие по дороге к Траэтру люди из отряда Карлота и Ромео, их было немного меньше сотни. Вернувшиеся рассказывали о том, как томились в плену у огромного дракона, который и съел половину их товарищей, пока не были освобождены молодым рыцарем по имени Ларинэ, расправившимся с Кошкаром (так освободитель называл дракона).

Эталия с интересом выслушала эту новость. Заметив, что сестра оживилась, Ромео решил поговорить с ней.
- Что ты думаешь об этом, Тали? Ты все еще не забыла о странствиях по миру магов?
- Как можно забыть? Ты помнишь, мы мчались по следам ложника, мы были вместе, словно у нас на двоих была одна душа, - грустно улыбнулась она.
- Мы и сейчас вместе. Я хотел попросить тебя, пока ты еще не стала женой Карлота, помочь мне разобраться в делах управления. Во время болезни отца всем заправлял Ольваро, я не уверен в его честности и бескорыстии, и вообще быть королем очень трудно.
- Да, власть - тяжелое бремя и ответственность.

Ромео подумал, что кто-то уже говорил ему эти слова, но не помнил когда и в связи с чем. Дела действительно были невозможно запутаны, кроме того, принц хотел отвлечь Тали от печальных мыслей и вырвать из добровольного одиночества.
- Так ты согласна?
- Займемся этим завтра, - кивнула Тали.
- Ты не ответила, чем тебя заинтересовало возвращение наших людей? - вернулся к новостям Ромео.
- Мне показалось знакомым это имя - Ларинэ. Но при каких обстоятельствах я его слышала, что-то никак не припомню. Он должен быть волшебником. Кошкар - драконид, а не дракон, 7-ой уровень силы. Я очень рада, что часть людей возвратилась, хоть что-то хорошее происходит на белом свете.

Позже, оставшись одна, Тали вдруг вспомнила, где слышала имя Ларинэ. Незадолго до ее отъезда из Траэтра они говорили с Танаэлем, и речь зашла о бесчинствах одного из средне сильных драконидов, ущемлявшего права других подданных Владыки Тьмы, слабее себя.
"Такие вещи стали происходить все чаще, постоянно приходится кого-то усмирять и вразумлять", - озабоченно сказал Танаэль.
"Что было бы, если бы ты не вернулся из Элтара?"
"То же самое. Разве что Адорно в силу своей надменности, а Дзроор - недальновидности поначалу не стали бы утруждать себя разбором склок между малозначительными вассалами, а это небезопасно. Если мне придется сойти со сцены, меня заменит Ларинэ".
"Кто это - Ларинэ? Еще один претендент на титул?" - удивилась Тали, ей казалось, что она знает всех возможных соперников Танаэля.
"Не совсем, пока не уляжется неразбериха, он будет поддерживать порядок".
Владыка так и не сказал, кто такой Ларинэ, и что он имел в виду под "уходом со сцены" и "неразберихой". Теперь Тали казалось, что она понимает значение его слов.

На следующее утро брат и сестра приступили к исполнению нелегких королевских обязанностей. До церемонии официального вступления на престол Ромео носил титул принца-правителя, также как и Карлот в Атрейе. Перед смертью Рудольфо издал особый указ, по которому до вступления в брак его дочь принцесса Эталия также будет носить титул принцессы-правительницы. Это сильно злило Католину, поэтому поначалу Тали не хотела принимать участия в управлении королевством. Однако после просьбы брата передумала и вместе с ним погрузилась в водоворот бесконечных дел. Первые дни они покидали кабинет отца далеко за полночь с распухшими головами, не чувствуя ни конечностей, ни языка. Государственные заботы предстали перед ними как многоголовая гидра, у которой вместо одной отрубленной головы появляется как минимум две новые. Первый советник с воодушевлением посвящал молодых правителей в сложное искусство повелевать, он засыпал их громадными кипами бумаг: отчетами, докладными и прожектами по самым разнообразным вопросам от суммы, необходимой для содержания армии Союза на следующий год, до нового покроя камзола дворцовым герольдам. Вскоре близнецы стали отодвигать в сторону большинство документов, как только за графом закрывалась дверь королевского кабинета. Они сосредоточились на изучении состояния финансов Сиены, оно оказалось много хуже, чем можно было ожидать. Казна почти пустовала. Ольваро ссылался на огромные военные расходы, связанные как с содержанием армии Союза (их на две трети оплачивала Сиена), так и со знаменитым походом в земли магов.

- Кроме того, большие суммы были потрачены на празднование победы, прием гостей, а также на свадьбы принцессы Эрлины и Вашего Королевского Величества, - граф Ольваро изобразил на своем желтоватом, оплывшем, как полусгоревшая свеча, лице подобострастную улыбку. Он заранее называл молодого правителя будущим титулом, даже не стремясь завуалировать свою откровенную лесть, однако Ромео принимал его потуги с явным безразличием, не выказывая ни удовольствия, ни раздражения.
- Согласно нашим подсчетам, эти расходы были действительно велики, но не настолько, чтобы полностью истощить казну. Затраты на организацию похода были оплачены не одной Сиеной, мы внесли не более двадцатой части всей суммы, то же касается и триумфальных празднеств, - принц сурово смотрел на старого хитреца.

Ольваро не слишком-то испугался этого строгого взора, уверенный, что с его многолетним опытом интриг и воровства ему будет не сложно обвести вокруг собственного пальца юнца, возомнившего себя настоящим правителем.
- Но, Ваше Величество, в последние годы нас преследовали неурожаи, недороды. Крестьяне не платят налоги, горожане утаивают доходы...
- Подождите, граф, - прервала Эталия, - о каких неурожаях идет речь?
- О, Вашему Королевскому Величеству может быть неизвестно. Разумеется, молодость - развлечения, приключения. Все эти заботы, огорчения, проблемы проходили мимо вашего внимания, и это естественно.
- Нам не нужны ваши комментарии, ответьте на вопрос принцессы-правительницы, - тон принца стал жестче.
- То наводнения, то засуха, то заморозки, и нет хорошего урожая, а без того невозможно собрать подати сполна, - выкручивался советник.
- Последняя более или менее серьезная засуха, принесшая ощутимый урон хлебопашцам случилась семь лет назад, с тех пор не было ни сильных заморозков, ни иных стихийных бедствий, слава Барониру, - заявила Эталия. - К тому же, я полагаю, наши золотоносные рудники не страдают от капризов погоды.

Граф упустил из виду постоянные поездки близнецов по Сиене и соседним дружественным королевствам. Рассказывать басни о неурожаях он мог бы Католине или Эрлине, к примеру, но только не лучшим ученикам мэтра Таро.
После похищения младшей дочери и пропажи старших детей, король Рудольфо почти не занимался делами, препоручив это Ольваро. Пользуясь ситуацией, когда убитый горем отец, ничего не видел вокруг, первый советник разработал крупномасштабную операцию по ограблению казны. Он столько лет ждал подобного случая, можно сказать грезил о нем во сне и наяву. События, последовавшие после появления Ромео, не слишком изменили планы сановного вора, наоборот они лишь помогли ему замаскировать его махинации. Отчеты были просто шедевром двойной бухгалтерии, сплошная путаница цифр могла у кого угодно отбить охоту разбираться в этом кошмаре. Но Ромео и Тали проявили такие усидчивость, старательность, сообразительность и дотошность, каких старый пройдоха никак не ожидал от двадцатилетних мальчишки и девчонки. Они пересчитали каждую статью доходов и расходов за последние пять лет до единой медной монеты. Причем большую часть этой работы взяла на себя Тали, поразительно быстро справляясь с цифрами, она незаметно использовала возможности второй магической книги, подаренной ей Танаэлем. Ромео же занимался поисками доказательств и свидетельств махинаций Ольваро. Разговор с казнокрадом состоялся через месяц после того, как близнецы приступили к исполнению королевских обязанностей. К этому моменту они уже точно знали, сколько советник украл и куда дел награбленное, его без лишнего шума сослали в родовой замок, конфисковав все остальное имущество, включая новый столичный дворец и огромные земельные угодья, приобретенные за последний год. Делу постарались не дать огласки из политических соображений, дабы слухи о плачевном положении королевской казны не подтолкнули к каким-либо шагам как сторонников, так и противников Сиенского союза. Сумма, которой удалось пополнить финансы после падения всесильного первого советника, все же была недостаточной, возникла явная необходимость в разработке новой системы налогов и пошлин, а также в развитии более интенсивных торговых связей за пределами союза. На осуществление этих задач требовались годы, кроме того, постоянно возникало множество других проблем: взаимные стычки баронов, участившийся в зимнюю пору разбой в столице и так далее до бесконечности. По ходатайству своего бывшего учителя правители издали особый указ о создании школы для детей торговцев и ремесленников, где они должны были обучаться грамоте, истории и естественным наукам, а в старших классах по желанию началам лекарского мастерства или законопроизводства. Так в Сиене зародился первый университет.

Повседневная работа затягивала как болото, впрочем в ней было немало интересного, но еще больше рутины, и все же Тали уже не чувствовала такой пустоты и горечи внутри своего существа. Дела отвлекали ее от мысли о браке, и бывшая невеста Владыки Тьмы утешалась тем, что и в Атрейе ей найдется достаточно забот, и она будет как можно больше времени уделять государству и как можно меньше встречаться с мужем.
Человек обладает огромной способностью приспосабливаться к обстоятельствам, это только кажется, что создавшиеся условия невыносимы, что он не сможет существовать в заданных рамках, но проходит время, и человек привыкает, претерпевает, смиряется, боль уходит, мечты гаснут, сильные чувства погружаются в летаргический сон... Человек делится на две части, одна существует в реальном мире, который для него не более, чем мир-призрак, а другая живет там - в фантазии, в мечте, в воспоминании, где есть и возможно его истинное счастье, его подлинная жизнь:
Лишь в ночи, в объятьях сновиденья
Призрак счастья из глубин души взмывает...

продолжение https://www.stranamam.ru/post/10339112/