Лабиринты запретной любви/ Часть 18

Пролог https://www.stranamam.ru/post/9746472/
Часть 1 https://www.stranamam.ru/post/9751405/
Часть 2 https://www.stranamam.ru/post/9756679/
Часть 3 https://www.stranamam.ru/post/9765625/
Часть 4 https://www.stranamam.ru/post/9769502/
Часть 5 https://www.stranamam.ru/post/9775447/
Часть 6 https://www.stranamam.ru/post/9779530/
Часть 7 https://www.stranamam.ru/post/9784715/
Часть 8 https://www.stranamam.ru/post/9789262/
Часть 9 https://www.stranamam.ru/post/9793957/
Часть 10 https://www.stranamam.ru/post/9801647/
Часть 11 https://www.stranamam.ru/post/9808520/
Часть 12 https://www.stranamam.ru/post/9817765/
Часть 13 https://www.stranamam.ru/post/9823429/
Часть 14 https://www.stranamam.ru/post/9827387/
Часть 15 https://www.stranamam.ru/post/9840765/
Часть 16 https://www.stranamam.ru/post/9844863/
Часть 17 https://www.stranamam.ru/post/9846152/

Часть 18

- Ты ударила папу, - повторила Даша.

Татьяну затрясло, она готова была и рассмеяться, и заплакать одновременно. Ноги больше не держали ее. Она опустилась на пол и закрыла лицо руками.

- Мама, ты чего? – Даша топталась у стола, не решаясь к ней подойти. – Ты чего?

- Может тебе стоило с отцом пойти? – спросила Татьяна уставшим голосом.

Слишком много сил ушло на то, чтобы выгнать мужа и Светку, слишком много она поставила на алтарь, когда схватила ружье. Татьяна понимала, что она выстрелила бы, если бы потребовалась. Может быть даже в воздух. Она никогда не держала в руках ружье, а тут и патроны вытащила, и затвор научилась поворачивать, словно кто-то управлял ею умелой рукой.

- Мама, ты что? – шмыгнула носом девочка.

- Знаешь, Даша, я устала, - Татьяна подняла голову и посмотрела девочке в глаза. – Я так устала, что ты что-то от меня требуешь, я не знаю, как научить тебя смотреть и видеть. Ты увидела, что я ударила отца, а то, что сделал со мной – ты не заметила.

Татьяну прошиб холодный пот. В глазах потемнело. Глаза закатились.

- Мама, - Даша бросилась к матери.

Татьяну затрясло, как в ознобе, и она потеряла сознание. Даша заплакала. Девочка поддержала ее, когда Татьяна завалилась на бок, странно закатив глаза. Она рыдала, тряся ее за плечо. Зачем-то стягивала вырез на халате, порванный отцом. Потом пыталась оттереть кровь с ее лица. Она плакала, сидя на полу, и звала маму.

- Мама, открой глаза, - скулила Даша. – Ну же мама, ты такая сильная, мама, - тянула девочка.

Сознание медленно возвращалось к Татьяне. Она вздрогнула и открыла глаза, а потом снова закрыла. Она лежала на полу, рядом с ней сидела Даша и плакала. Ее дочь не стала никого звать. Она просто не знала, что делать, сидя около нее.

- Мама, не закрывай глаза, - молила Даша, - ну пожалуйста, мама.

Татьяну покинули силы. Она мысленно поднялась, мысленно умылась, а на самом деле просто лежала на полу с закрытыми глазами и не двигалась. У Татьяны просто не было сил, чтобы что-то сказать, не то чтобы что-то сделать.

- Мама, ты ударила, отец ударил, - шмыгнула носом девочка, - вы поругались, бывает, мы с тобой же тоже ссоримся. Но так было хорошо, ты и он, вместе, в одном доме.

Татьяна выругалась про себя хорошим таким матом. Почему же ее дочь так слепа? Не понимала женщина.

- Он не был с нами в одном доме, - едва слышно прошептала Татьяна и открыла глаза. – Мы не его семья. У него своя есть, у него есть жена, Света его жена, - уточнила Татьяна, - а меня он пытался изнасиловать, если тебе это до сих пор не понятно, то взгляни на меня.

Даша вытерла слезы и посмотрела на мать:

- А папа сказал, что, - начала она.

- А ты подумай сама, - перебила ее Татьяна хриплым шепотом. – Посмотри, подумай. Где твой папа, что он делал вообще для тебя? Он хоть раз позвал тебя к себе? Он хоть раз что-то сделал для тебя сам, не по твоей просьбе.

- Но мама, - попыталась перечить девочка.

- Иди спать, - Татьяна нашла в себе силы сесть, облокотившись спиной о стену. – Просто иди спать. Тебе 16 лет, ты уже взрослая, чтобы прикидываться ребенком и делать вид, что не понимаешь.

- Мама, я, - попыталась оправдаться Даша.

- Я твоя мама, - кивнула Татьяна, - и я бы в первую очередь, на твоем месте, спросила бы, как я, болит ли у меня что-то, не тяжело ли мне? – ответила она. – Легко ли мне было принять твоего папу в этом доме, я не раз уже тебе говорила, что хороший отец никогда не отказался бы от сына и не выгнал нас бы на улицу. Ты сама станешь матерью, может быть тогда что-то поймешь, - Татьяна покачала головой, - только боюсь, что это будет очень сложно для тебя, ты мне сейчас так напоминаешь свою бабушку, которая выгнала нас, не пустила к себе, когда нам некуда было пойти. Ты зациклилась на одном и не видишь ничего, дальше своего носа.

Даша нахмурилась, она села по-турецки перед матерью:

- Мама, а Илья? – спросила она.

Татьяна закрыла глаза, покачав головой:

- Ты подумай своей головой, - Татьяна запрокинула голову, - когда Илья у нас появился и сколько месяцев вынашивают ребенка, - просто ответила она.

Даша насупилась. Она обхватила себя руками, подсчитывая:

- Значит это не Илья, - на ее лице появилась улыбка.

- А больше тебя ничего не интересует? – спросила Татьяна.

Даша закусила губу:

- Ну тебе же легче, хочешь я тебя пожалею? – девочка чуть наклонилась к ней.

Ее глаза сияли. Главное для нее было то, что Илья не отец Юли. Остальное, словно не существовало для нее. Татьяне стало так горько и больно.

- Не надо, - покачала головой Татьяна, - мне больно за тебя и страшно, - призналась женщина.

- Да ладно, мам, - Даша встала с пола и протянула руку матери, - идем спать.

Татьяна вздохнула. Как же трудно достучаться до дочери. Невыносимо было признать, что она теряла девочку. У той полностью проявился характер отца, а еще чувствовались нотки, характерные ее матери. Почему все так? Татьяна приняла помощь дочери. Она ее дочь, дочь, которая даже не спросила, где будет спать она.

Даша забралась на половину, на которой спала Татьяна. Она легла спокойная и умиротворенная. Она даже забыла о том, что с ее отцом. Где он и как ее тоже не заботило. Главное она уяснила для себя, что Илья – не отец малышки.

Татьяна поправила одеяло, укрыв Катю, которая во сне раскрылась. Потом взяла Юленьку, переложила в люльку и вышла тихо их спальни. Она открыла ключом спальню дочери, в которой спал Никита. Он спал. Татьяна улыбнулась. Она ласково посмотрела и вышла.

В доме стало так тихо и уже ничего не напоминало о том, что случилось. Костик лежал поперек кровати. Татьяне пришлось поставить люльку и переложить мальчика. Только потом, когда она удостоверилась, что все дети спят, она вышла из дома и направилась к летней кухне…

Поселок

На кухне витал сигаретный дым. Вера курила одну за одной сигарету, не переставая. Как ушла Нина, она перестала пить. Нет, та совсем ее не отрезвила. Ей просто все надоело. Она так устала от всего. Сергей. Вера погладила себя по груди. Она уже столько раз надевала его рубашку, уже несколько раз ее стирала. Запаха парфюма почти не осталось, но она его чувствовала.

Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Она посмотрела на часы – час ночи. Кто бы мог прийти к ней так поздно. Женщина тихо на носочках подошла к двери и обомлела, стоило ей только глянуть в дверной глазок. Сергей. Своей собственной персоной. Ночью. Она распахнула дверь, не веря:

- Пришел, - прошептала она. Ее глаза сияли.

- Пришел, - сухо ответил тот и, отодвинув ее в сторону, зашел в квартиру.

Мужчина поморщился. Вся квартира пропахала сигаретами, как будто бы какая-то слесарка, только мужского пота не хватало.

- Что-то ты плохо встречаешь меня, - заметил он.

Вера побледнела, опустив голову. На ней была его старая рубашка. Синяя, большая, она на ней болталась.

- Я сейчас, - Вера со сноровкой маленькой девочки кинулась в спальню.

Сергей хмыкнул:

- Халат тот красивый был, - напомнил он ей и прошел на кухню, не забыв заглянуть в ванную.

Кран действительно капал. Нина не соврала. Мужчина нахмурился – может Вера специально выводила все из строя, чтобы только иметь причину или повод.

- Я готова, - женщина появилась в дверях в тонком шелковом халатике на голое тело.

Сергей поморщился, ставя бутылку водки на стол:

- А душ, красавица? – спросил он. – Ты уже не молодуха, не забывайся, - грубо напомнил он ей.

Вера покраснела как рак:

- Я сейчас, - она тут же повернулась и скрылась в ванной.

Сергей открыл холодильник и достал оттуда палку колбасы, сыр, зелень. Он порубал все большими кусками, не заботясь об эстетике. Так же порезал батон, помыл лук, петрушку, разрезал на пополам три огурца и посыпал их солью.

Вера вплыла на кухню как лебедь, немного потрепанный, но красоту сохранившая. Сергей внимательно осмотрел ее, словно оценивал. Ей стало жарко под его взглядом, он словно раздевал ее глазами.

- А халат зачем? – спросил он.

Вера осеклась:

- Ты, - она взялась за пояс, - ты же попросил, - неуверенно произнесла она, нервно дыша.

- Ладно оставь, - махнул рукой Сергей и сел на табуретку. – Идем, выпьем, - позвал он ее.

- Я вино предпочитаю, - робко сказала Вера.

Она просто не верила в свое счастье, что вот он, тут сидит с ней рядом. Он пришел к ней. Сергей выразительно посмотрел на женщину, и та кивнула, все еще стоя посреди кухни.

- Вот это хорошо, - он налил две рюмки и снова стал ее разглядывать. – А трусы зачем надела? – грубо спросил он.

Вера вздрогнула. Сердце гулко забилось в груди. Как же ей нравилось его поведение – мужское, дерзкое. Он знал, чего хотел. Женщина чуть наклонилась и сняла кружевные трусики синего цвета. Она мыла их в руках, оробев и не зная, что теперь сними делать.

Сергея потянулся и забрал у нее трусики. Он смял их в комок и кинул в мусорное ведро:

- Не пригодятся, - хмыкнул он. – Иди садись, - кивнул он, указывая на стул, стоящий на против.

Веру слегка трясло. Она была возбуждена – он пришел, он пришел, билась единственная мысль. Сергей поднял рюмку. Одну, вторую, он не давал ей опомниться.

- Мужика позвала, так встречай, - рубанул он, - чего девочку корчишь? – развалился мужчина, откусывая большой кусок сделанного им бутерброда.

Он взял зеленый лук и стал жевать.

- Сережа, - Вера смотрела на него.

- Что? – недовольно ответил он.

- А целоваться? – она кивнула на лук.

Сергей захохотал:

- Мужик пришел, терпи, - ответил он, наливая водку в рюмки.

Вера трясущейся рукой взяла рюмку и выпила. Она уже изрядно захмелела, выпив несколько рюмок на голодный желудок. Она смотрела на него и не могла насмотреться. Сергей, он тут, напротив нее.

Звонок в дверь заставил ее моргнуть и посмотреть в коридор.

- Кто это? – заплетающимся языком спросила она.

- Сиди, я сам открою, - махнул рукой Сергей и встал.

На нем совсем не отразилось количество выпитого. Он шел твердой уверенной походкой к двери. Мужские голоса донеслись до ее затуманенного сознания, Вера взяла кусок сыра и стала медленно жевать.

- Вот, два молодчика, все тебе починять, исправят, помогут так сказать, - Сергей потер руки и махнул парням.

Вера моргнула и качнула головой, сбрасывая оцепенение. Какие парни, зачем они тут? Для чего?

- Что? – невнятно пробормотала она.

- Ну что сестренка, встреть молодчиков как подобается, накорми, обогрей, напои, а они будут рады стараться, - прошептал Сергей ей на ухо, слегка приобняв ее.

- Сергей, - Вера пыталась схватить его за руку, но он похлопал ее по плечам, усадив на табуретку.

- Ты хозяйка, вот и хозяйничай, - он посмотрел на парней и ушел, оставив их наедине.

Вера сидела ни жива, ни мертва. Она смотрела на незнакомцев и не верила в то, что он бросил ее. Сначала обнадежил, практически раздел, а потом повернулся и ушел. В ее душе поднялась такая обида, она чуть не плакала.

- Ты не серчай, хозяюшка, - начал один из молодчиков, - насильничать не будем.

Вера схватилась за стол, смотря на водку:

- Наливайте, - прошептала она. – Наливайте, - уже более громче, - курите?

Она посмотрела на парней. Раз он с ней так, то и она с ним так же, он сам привел, она отомстит ему, она так отомстит ему… с этими двумя парнями. Солдатиками. Она не спросила их имя, даже не хотела знать.

Они сидели на кухне, пили водку и ели. Парни с такой охотой накинулись на еду, спиртное, что Вере стало даже интересно, а что будет дальше…

Пригород

…Что же будет дальше? Татьяна поставила люльку на стол и прилегла на кровать. Небольшая комната, правда она была почти такого же размера, в которой они ютились в коммуналке вчетвером.

Она лежала и смотрела в потолок. Бессилие охватило ее полностью. Она не могла больше двигаться, говорить, думать. Татьяна просто лежала и смотрела в потолок. Она не могла даже спать.

Страшно? Нет, ей не было страшно. Уже нет. Она просто не знала, что ей делать и как быть дальше с дочерью. Костик? С ним не было никаких проблем. Она отвезет его к бабушке, или он поживет у них пару дней, никаких проблем.

Никита? Татьяна вздохнула. Он придет в себя, и большой подарок она сделает, если разведется с Ваней. Главное занять детей делами. В огороде было полно работы. Даже Кате найдется применение. Только вот Миша не будет ли против? Катя.

Татьяна моргнула. Как же сложно. Сегодня столько всего произошло, а девочка ниразу не коснулась Юли, не подошла к ней, не успокоила. Она сама ребенок. И Татьяна не знала, как теперь рассказать все Мише, как подготовить Катю, что у нее все таки есть дочь?

И Даша. Татьяна мысленно застонала. Даша. Ее доченька. Как же он могла упустить ее? Она уже выросла. Здесь была вина и ее и Вани. Они вдвоем навредили их дочери.

Татьяна отвернулась к стене. Все тело болело. Губа ныла, под глазом наверное расползется синяк. Она не хотела больше думать, просто не хотела. Она ни в чем не виновата, что все так случилось, произошло в ее жизни. Счастье.

Какое такое счастье? Спрашивала она саму себя. Как узнать? Сегодня вечером, когда она шла по парку, она была счастлива. А сейчас? Сейчас она лежала разбитая, практически раздавленная жизнью, не имевшая права показывать этого. У нее дети, дети. 4 ребенка, 4 взрослых подростка и малышка Юля. У нее не было права проваливаться в утопию.

Она должна карабкаться, как тогда, тогда, когда ее чуть не сбила машина. А в машине на ее счастье сидел Миша. А если бы не Миша? Татьяна не хотела об этом думать, боясь даже представить, что бы с ними было бы, если бы тогда они не встретили его.

Боль напоминала о том, что она жива. А душа… душа медленно умирала. Она больше не могла, не могла переносить всего того, что на нее падало и падало, и конца и края не было этому.

Татьяна вздохнула. В груди все сдавило. Сердце ныло… тело саднило, а она… она не чувствовала себя живой, словно что-то умерло в ней. Карабкаться, она должна ползти… Татьяна вздрогнула… так где найти силы, чтобы ползти, чтобы двигаться дальше? Как стать живой?

Звук шагов и скрип двери чуть не лишил ее сознания. Ваня? Одна единственная мысль билась в ее голове. Она понимала, что в этот раз она не отобьется, у нее просто нет осталось сил. Не смогла бы. Вот теперь она испугалась и ей стало страшно.

Высокая фигура, черная тень. Кто-то споткнулся о ее сланец и чертыхнулся. Этот голос она узнала бы из тысячи.

- Миша? – прошептала она срывающимся голосом.

Фигура замерла и повернулась к ней.

- Таня? – удивился он.

- Тише, - она лежала на кровати, не шевелясь, - Юля спит, - тихо произнесла она.

Миша вздохнул и подошел к кровати. Он так долго ехал сюда. Столько раз останавливался, думал, курил, снова ехал. Даже зашел в какое-то кафе, чтобы выпить кофе. Он даже хотел направиться в аэропорт и купить билет на Москву, чтобы оттуда улететь к сыну, но не смог. Он думал обо всем, о дочери, сыне, о жене, о Татьяне. И когда приехал, она спала в его постели. Это ведь была его кровать. Почему она пришла сюда?

- Что случилось? – спросил он, понимая, что не хочет слушать.

Он не хотел слушать. Хотел просто упасть и уснуть, чтобы не думать, ни о чем не думать.

- Почему ты здесь? – задала она ему вопрос.

Миша вздохнул и сел на кровать, потом лег, вытянувшись во весь рост. Кровать прогнулась под его весом. Он пришел в дом, где жила она, хотя это был и его дом. Он пришел к ней, понимал Миша. Что это? Насмешка? Почему она спала в его кровати, словно бросала вызов, как тогда в молодости? Почему она всегда дразнила его?

Татьяна почти не дышала. Все ее чувства обострились до предела. Нервное напряжение кошмарного вечера лишили ее сил. Она просто смотрела в потолок. Как давно она не лежала в одной кровати с мужчиной. Ее сердце гулко билось в груди тяжелыми ударами. Она так хотела почувствовать себя живой, любимой. Счастливой насколько это было возможно.

Сначала он коснулся ее руки, потом пальцы поползли выше. Она могла его остановить, понимал он. Миша повернулся на бок. Как бы он хотел включить свет и посмотреть в ее темные глаза, но в комнате спала ее малышка. Она родила ребенка от этого тихони. Миша выдохнул и остановился.

- Покажи мне любовь, - попросила она едва слышно.

Она забыла о том, что он муж ее сестры, она забыла о том, что ее собственный муж чуть не изнасиловал ее сегодня вечером. Она так хотела жить, что цеплялась за последнюю возможность прочувствовать это. Прочувствовать это с тем человеком, которого наверное любила.

Татьяна вздрогнула от понимания, она его любила. Любила. По этому ее так тянуло к нему. По этому она так реагировала на его присутствие. По этому она таяла от его поцелуев. Она его любила. Только он мог вернуть ей саму себя. Ту самую, которую она когда-то потеряла.

Мише показалось, что он ослышался. Она всегда гнала его от себя. Она флиртовала с каким-то мужчиной на его глазах. Она родила ребенка от молодого парнишки, а просила любви у него? Он разозлился, но стоило ей коснуться его, робко и неуверенно, как вся злость улетучилась. Она была необыкновенная, понимал он.

Она была тем лучиком, который согревал его темными ночами, хмурыми днями. Одно только ее имя будоражило всю его душу. Пара поцелуев в их жизни и украденная близость, они никогда не могли позволить насладиться друг другом сполна, без обид, без претензий. Ее робость завораживала его. Он не понимал, как она могла оставаться такой неопытной, застенчивой после брака. После того, как снова родила ребенка.

Татьяна коснулась его руки, живота. Она хотела и боялась. Она хотела всего, но ей было страшно попросить снова. А он, он как будто бы замер и смотрел, словно раздумывая, как поступить.

- Поцелуй меня, - она все таки решилась попросить.

Татьяна коснулась его волос, мягких. Провела рукой по щеке, царапаясь об отросшую щетину, и дотронулась до его губ.

- Только не наказывай меня, - попросила она, и в ее голосе послышались слезы.

Она помнила, понял он. Она все помнила. Он опустил голову и коснулся ее лба своим.

- Прости, - прошептал Миша. – Прости за все, - попросил он прощения за те случаи, когда набросился на нее, вымещая свои амбиции.

- Я не знаю любви, - призналась она. – Я никогда не была с мужчиной по доброй воле.

Миша нахмурился. Она опять обманывала. Почему все женщины лгут? Почему? Он стиснул зубы, навалившись на нее. Тут рядом спала малышка, и она смела лгать ему.

- Я покажу, - прошептал он, - только ты молчи, пожалуйста, мы обманемся на эту ночь. Обманем всех и себя, представив, как будто бы любим, - произнес он, касаясь ее щеки, уголков глаз, пока не поцеловал в губы.

Он любил ее. Миша сплел свои пальцы с ее и завел руки над ее головой. Теплая, мягкая, нежная. Желание обладать ею поглотило его. Он не хотел думать ни о чем, понимая, что у них всего лишь эта ночь, а утром, утром все станет иначе.

Татьяна хотела спросить почему? Почему молчать? Она открыла ему свою душу, она отдала ему всю себя, а он попросил молчать? Слезинки скатились с ее глаз, но он стер их своими поцелуями, даже не заметив этого.

Она тонула, тонула в водовороте ощущений, ласк, открытых, бесстыдных, таких, о которых имела только смутное представление. Татьяна цеплялась за его руки, плечи, боясь, что упадет, она чувствовала, что падала, но он держал и удерживал, не отпуская, не отталкивая. Она боялась боли, но ее не было, только нежность, восторг, полет души.

Эта ночь стала открытием для нее. Они не говорили, просто нежились в объятиях друг друга. Только один раз Татьяна встала, чтобы покормить малышку. Она не включала свет. Теплая бутылочка, заботливо приготовленная ею и лежащая под подушкой, позволила ей сделать все быстро, и снова оказаться в его объятиях.

Рассвет. Как же она боялась его приближения. Боялся и он, понимая, что сказка закончится, хотя в душе теплилась надежда, что может быть он ошибался, что может быть все не так. Кряхтение младенца, пузырек и ее улюлюканье говорили об обратном, но Миша прогонял эти мысли. Ведь мечта была наяву, и не хотелось испытывать горечь обмана.

… но его обманули. Миша стиснул зубы и сел на постели. Уже рассвело, но было еще очень рано. Синяк под глазом, на запястьях отпечатки пальцев, заставили его чертыхнуться. Он быстро встал и надел штаны. Он не хотел говорить, он не хотел слушать вранье, которого итак хватало в его жизни.

- Миша? – хриплым голосом позвала его Татьяна.

Он замер, потом повернулся к ней. В его глазах плескалось безумие:

- Он снова тебя ударил, а ты, ты бы выбрала любого, чтобы забыться, - прошептал он со злостью. - Я тебе не замена.

Татьяна онемела, побледнев. Она мгновенно оказалась на ногах и залепила ему пощечину, ударив со всей силы, не обращая внимания, что стоит перед ним нагая:

- Никогда не смей меня оскорблять, ты понял? – она толкнула его.

Миша схватил ее за запястья и сжал, потом вспомнив, посмотрел и разжал руки. Синяки. Желваки заходили на его скулах. Он схватил рубашку и выскочил из летней кухни. Щека ныла. Удар у нее был тяжелый. Он быстро направился к своей машине.

Татьяна смотрела на открытую дверь. Она обхватила себя руками. Женщина медленно закрыла глаза и отвернулась. Больше никто и никогда не посмеет ее унизить.

- Никто и никогда, - прошептала она, упав на кровать.

Татьяна натянула тонкое одеяло на себя и свернулась калачиком. Надо поспать хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть, понимала женщина, гоня от себя мысли. Одно она понимала, что она хотела этой ночи, и хотела, чтобы это был Миша, но больше она не подпустит его к себе. Никогда. Слишком много боли он принес в ее жизнь.

- Никогда, - поклялась она самой себе…


... продолжение тут https://www.stranamam.ru/post/9857803/