Пока смерть не соединит нас. Часть 4, окончание

Часть 1 : https://www.stranamam.ru/post/8545763/
Часть 2 : https://www.stranamam.ru/post/8552634/
Часть 3 : https://www.stranamam.ru/post/8567673/

Пристыженная и оскорбленная вероломством моего кумира, я вернулась в свой маленький домик. "Продам все и уеду, - думала я, вышагивая по дорожке к крыльцу, - уеду, куда подальше от этого проклятого городка с его чопорными небожителями! Ненавижу, ненавижу!"

Я рывком, словно желая отомстить за свой позор, распахнула дверь и нос к носу столкнулась с клоном. Вот кого меньше всего я хотела сейчас видеть... Мало того, что передо мной маячило ненавистное лицо моего обидчика, так еще придется каждый день общаться с ним одному Богу известно, сколько времени, пока он не подохнет! На миг от боли и ненависти у меня перехватило дыхание.
- Ты! Ты! Уходи! - закричала я, сжимая кулаки. - Уходи! Пошел прочь! Ты - никчемное существо, ты никто и ничто, пошел прочь, убирайся от сюда!
Я набросилась на него, он поймал меня за руки, я начала вырываться, задыхаясь от бессильной злобы, а потом у меня закружилась голова и я сползла на пол...

Клон вызвал "скорую помощь". Врачи посчитали, что оставлять меня дома в таком сильнейшем возбуждении опасно и отвезли в больницу. У меня в голове все плыло, я то ли спала, то ли находилась в полуобмороке.
- Мисс Уилсон! Мисс Уилсон!
Кто-то притронулся к моей руке. Я с трудом приоткрыла глаза. Девушка в медицинской форме стоит надо мной с какими-то бумагами.
- Мисс Уилсон, вы можете сказать дату последних критических дней?
- Дату? - язык едва слушал меня. - Сейчас...
Я пыталась заставить свой мозг работать... дату...
- Я не помню... Кажется, шестнадцатое июня...
- Какой у вас цикл?
- Двадцать восемь дней...
- Мы сделали анализ на ХЧГ, чтобы исключить беременность. Он у вас повышен. У вас почти три с половиной тысячи единиц.
- Что это значит?
- Вы беременны.

Как будто гром прогремел над моей головой. Беременна? Как? Как такое могло случиться? От кого? От кого?! - ну конечно же, еще спроси, от кого. Клон стерилен, а единственным мужчиной за последние полтора года, который мог сделать меня беременной, был Джонни Бернс. Настоящий Джонни Бернс, мой развенчанный кумир, мой бриллиант, оказавшийся на поверку дешевой стекляшкой.
- Господи!..
Мой вопль-стон прозвучал едва слышно... Я заплакала.

Утром следующего дня меня отпустили домой. Я вышла из госпиталя со слегка кружащейся головой. Погода была солнечной, рядом со мной шелестела огромными листьями пальма. Но я чувствовала себя гостем из другого мира, случайно попавшим в этот яркий, проникнутый радостью день. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этого пышущего жизнелюбием пейзажа.

Я достала свой телефон, чтобы вызвать такси, набрала номер и в ожидании ответа подняла глаза. И в тот же момент едва не выпустила из рук сотовый - в пяти шагах от меня стоял клон. До меня из телефона доносились беспомощные призывы диспетчера, но я не реагировала на них. Бросив телефон обратно в сумку, я подошла к клону. Он тревожно смотрел на меня, видимо, не зная, чего ожидать.
- Ты зачем здесь? - спросила я.
- Отвезти тебя домой.
Я села в машину.
И наступил день молчания.

Мы не обменялись ни единым словом. Я сидела в кресле, кутаясь в плед, а он существовал где-то в доме - иногда я слышала его приглушенные шаги в коридоре или в гостиной. Я никого не хотела видеть. Никого...

Под вечер голод все же заставил меня выползти на кухню. Джонни-два сидел, подперев голову обеими руками, погруженный в собственные раздумья. Я наблюдала за ним с порога. Обычный мужчина. Если не знать, как он появился на свет, ни за что не догадаешься, что он сделал это иным путем, чем все остальные люди. Обычный человек, с пульсирующей артерией на шее, с редкими темными волосами от локтя до запястья, с недавней царапиной на внешней стороне кисти... Был ли он похож на Джонни-настоящего? Безусловно. Но он не был им. Он был собой, другим человеком, с собственными эмоциями, переживаниями и чувствами. И он был не виноват в моей глупости. Ни в том, что мое желание вызвало его к жизни, ни в том, что я бросила все и сорвалась в аферу с Бернсом, ни в том, что я возненавидела его...

Джонни почувствовал мое присутствие и обернулся.

Ни слова не говоря, он налил горячего чаю и поставил чашку на стол. Я присела рядом с ним.

Теплая чашка согревала руки. Как же хотелось прижаться к чьему-нибудь плечу и выплакать свою боль!

Джонни заговорил первым.
- Я вчера искал твои документы для страховой... Нашел договор. В общем... Я все знаю.
Он говорил тихо, видимо, правда потрясла его.
- Если ты хочешь, я уйду. Наверное, нам обоим так будет легче.
Я посмотрела ему в лицо. Джонни был бледен, под глазами - темные круги. Да, нелегко ему далась истина...
- Вещи я уже собрал... Поэтому, если хочешь - я уйду.

Я не знала, что ответить. Его проблема казалась ничтожной по сравнению с моей... И, откровенно говоря, я не знала, как поступить.

Молчание длилось не меньше минуты... А потом я все-таки сказала.
- Я беременна.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Ты?.. А отец - он?
Теперь уже была моя очередь удивиться.
- Откуда ты...
- Когда ты исчезла, я поехал в магазин. Лорейн рассказала мне все.
Я опустила голову. Как же тяжело было в этом признаться!
- Да, он...
Опять возникла тяжелая пауза...
- И что ты... Ты его родишь? - спросил клон.
- Нет.
Выражение его лица изменилось, стало страдальческим. Он помолчал немного, а потом спросил:
- Ты уже решила?
- Я не хочу быть матерью одиночкой.
Клон встал и вышел в сад, погружавшийся в сумеречную прохладу.

Он вернулся через полчаса.
- Энни, послушай... Я подумал... Просто... меня скоро не станет... Я не знаю, сколько еще я проживу... Год, наверное. Полтора от силы. А этот ребенок в какой-то степени и мой тоже, я же... клон... - с огромным трудом выговорил он последнее слово. Помолчал, а потом едва слышно добавил:
- Не убивай и его тоже... Пожалуйста...
И он посмотрел мне в глаза. О, Боже, сколько страдания было в этих глазах, сколько тоски и отчаяния...

Я вздрогнула. Нет, Джонни не щенок и не вещь. Он человек. Он страдает, ему больно, он боится смерти и теперь, узнав правду, будет жить в мучительном ожидании. И это я виновна в его страданиях. Это моя прихоть обернулась трагедией для живого человека. Хочу - казню, хочу - помилую... Захочу - прогоню, а захочу - сдам обратно на эту фабрику, и его убьют. Уничтожат, как ненужный материал. Как мусор. А теперь я распоряжаюсь жизнью еще одного человека, который пока не родился, но уже живет внутри меня... И я уже решила, что с ним будет...

- Прости меня. Я не знала, что все будет вот так.
Он молча смотрел на меня.
Я обняла его, погладила по небритой щеке.
- Не уходи... Я хочу, чтобы ты остался...
И я положила голову ему на грудь, а он обнял меня и прижался щекой к моим волосам...

Так я стала готовиться к материнству. Я гнала мысли о том, что Джонни-клон скоро состарится и покинет меня. Я жила сегодняшним днем, наслаждаясь каждой секундой из отпущенного нам времени. Готова спорить - Джонни был лучшим из отцов и мужей. Он старался упредить каждое мое движение, каждое мое желание. По утрам он приносил мне в постель завтрак и развлекал веселыми историями. Он помогал мне надеть туфли и не позволял брать в руки ничего тяжелее клатча. Он разминал мои ноги по вечерам и заботливо укутывал одеялом, когда я ложилась спать. И только одно обстоятельство омрачало мою жизнь: Джонни-настоящий безнаказанно наслаждался спокойствием. Было обидно понимать, что мной просто попользовались. Бернс воспользовался моими чувствами к нему и устроил себе неплохой отдых в компании обожающей его женщины. У меня до сих пор стоял в ушах его равнодушный голос: "Как вас зовут, леди?" Страшно хотелось отомстить. За его трусость. И в один из дней я взяла сотовый и нашла его номер. "Я беременна" - телефон пискнул, и смс-ка улетела к адресату. Вот так. Пусть тебе твоя Кати выдерет остатки твоих волос. И, кстати, в постели ты тоже не фонтан.

Это действо, возможно, по-детски глупое, принесло мне удовлетворение. Я чувствовала себя отомщенной. Вот так, пусть он помечется, пусть побегает, пооправдывается. И это чувство усиливалось от того, что в отношениях с клоном у меня была какая-то сказочная идиллия. И я практически уже забыла о той смс-ке, как вдруг три дня спустя я увидела, как кто-то вошел во двор и быстрым шагом движется к дому.

Я выскочила на крыльцо. О, нет... По дорожке едва не вприпрыжку шел Джонни Бернс. Он подлетел ко мне, с силой грубо развернул за плечо, прижал к стене и прорычал мне в лицо:
- Ты это нарочно сделала, да?
- Ты это все сделала нарочно, мерзкая тварь! - продолжил он, не дав мне произнести ни слова. В его глазах было столько ненависти, что я испугалась, я подумала, что он может меня ударить.
- Джонни! Джонни! - закричала я.
Через секунду дверь распахнулась, и из дома выскочил клон.
Мужчины уставились друг на друга, и я видела, как лицо Бернса меняет выражение: от ненависти к крайнему удивлению, потом испуг. Он отпустил меня.
- Ха! - нервно улыбаясь и не отводя глаз от лица клона, воскликнул он. - Ты... твою мать... Ты кто такой?!
- Я - муж этой женщины, - клон сделал шаг вперед и загородил меня собой.
- Ты - муж... - повторил Бернс. - Отлично! А ты знаешь, что она залетела? И вздумала шантажировать меня?
- Конечно, знаю. Потому что это... мой ребенок.
Я заглянула клону в глаза:
- Джонни, зачем?
А он обнял меня и повторил:
- Это - мой ребенок.
На лице Бернса расползлась противная ухмылка. В этот момент какой-то шум отвлек нас. Через калитку в мой сад один за другим пробирались люди с фотоаппаратами, а за заборчиком стояли два фургона, на крышах которых люди с камерами вели съемку.
- А вот и журналисты, - констатировал Бернс. - Очень кстати, неправда ли? Эй, вы записали его слова? Все слышали, что она беременна не от меня? Кати, я сделал это для тебя. Ты слышала? Я не имею никакого отношения к этой телке. Она сумасшедшая!

На следующий день газеты пестрели новостью: сумасшедшая поклонница Бернса обвинила его в том, что он является отцом ее ребенка. И фотографии крупным планом: взбешенный Бернс, испуганная я и мой Джонни со спокойным лицом, на котором горели решимостью темные глаза.

Мне хотелось убежать и спрятаться так, чтобы никто никогда не нашел меня. Джонни сильно переживал и как будто прочитал мои мысли - на следующий день он подал объявление о продаже дома, собрал чемодан и увез меня в аэропорт, откуда мы с ним отправились в Санта-Монику. Мы поселились в небольшом доме на побережье, и я надеялась, что за пару-тройку недель таблоиды найдут себе новых жертв, и вся эта грязь уляжется.

Дни проходили один за другим, и если поначалу я еще боялась высовываться из дома, то к концу недели осмелела, убедившись, что никому из соседей нет дела до моей персоны, и свободно прогуливалась по побережью в компании Джонни. И надо сказать - еще никогда в жизни я не чувствовала себя столь любимой и желанной, как в эти дни. Кто бы мог подумать, что именно Джонни, клон, станет тем мужчиной, который воплотит в реальность мечты всех женщин мира о сильном и заботливом мужчине. Я с наслаждением и трепетом вдыхала каждую минуту этих вечеров, наполненных светом тихой любви и нежности, и мне даже казалось, что Джонни ждет рождения ребенка гораздо больше, чем я сама. Кому, как не ему была понятна ценность каждого прожитого мгновения... Однажды, когда уже шел седьмой месяц моей беременности, я увидела, как он с беспокойством рассматривает свое отражение в зеркале. Я подошла к нему.
- Все в порядке, милый? - я обняла его.
Он наклонился и показал мне несколько седых волос.
- Вчера их не было, - сказал он.
Мы оба прекрасно понимали, что это означает... За эти полгода Джонни сильно изменился. Его лицо утратило юношескую свежесть, он слегка располнел, заматерел, на вид ему можно было дать лет сорок с небольшим. И вот теперь у него появилась первая седина. Мне нечего было сказать, я смогла только обнять его, чтобы выразить всю свою боль...

Время шло, но я, как ни вглядывалась в лицо Джонни, не могла заметить других признаков старения. И в какой-то из дней я даже подумала, что вдруг - вдруг случилось чудо, и он перестал стареть? Вдруг что-то пошло не так и его программа каким-то образом изменилась, и нас ждет долгая и счастливая жизнь, Джонни не покинет меня и малыша, будет видеть его первые шаги, услышит первое слово, научит держать его бейсбольную биту и забивать мячи...

И я помню, с каким благоговением и радостью он взял на руки нашего малыша, когда тот родился, с каким трепетом он смотрел на младенца, как будто в нем были все его надежды и чаяния... И когда мы вернулись из госпиталя домой, у меня было ощущение полного спокойствия, как будто улеглась долгая и сильная буря. У меня на руках был мой сын Алекс, и чувство гордости переполняло меня, а рядом был Джонни, человек, который безгранично любил меня и был предан мне всей душой. Чего еще мне было желать? Я была самой счастливой женщиной на свете. И однажды, спустя полтора месяца после родов, когда рано утром я увидела Джонни лежащим на полу, я подумала, что он просто устал и заснул на ковре.

Я поняла, что случилась беда, только когда наклонилась к любимому, чтобы растолкать его. Я повернула его к себе за плечо и увидела, что его глаза приоткрыты, а губы синие. Помню, как я дрожащими руками набирала 911, как безумно долго ждала приезда "скорой помощи", как спешно обзванивала агентства, чтобы срочно вызвать няню, а самой поехать в больницу...

- У вашего супруга инсульт.
Молодой доктор в круглых очках с сочувствием смотрит на меня. Его слова с трудом доходят до моего сознания...
- У него кровоизлияние в мозг. Площадь поражения весьма обширна, к сожалению, не могу сказать, что прогноз благоприятен. У него парализована правая сторона тела, пока не ясно, есть ли потеря слуха и зрения... Сколько ему лет?
- Двадцать семь... - на автомате ответила я.
- Что?!
Я вздрогнула и посмотрела в глаза доктору.
- Простите, мэм, сколько ему лет? - повторил он свой вопрос.
- Пятьдесят один. Извините, я сейчас плохо соображаю.
- Он курит, пьет, употребляет наркотики?
- Нет. Он ведет здоровый образ жизни.
Доктор о чем-то задумался, а потом сказал:
- Бывает, к сожалению... Ранний инсульт. Мы делаем все, что от нас зависит, но увы, мы не всемогущи.
Слезы накатили на глаза, губы задрожали.
- Я могу увидеть его?
- Да, можете. Он еще без сознания, но мы надеемся, что в ближайшее время он придет в себя.
Меня проводили в палату.

Джонни лежал на кровати с маской на лице. Рядом попискивал какой-то прибор. Я присела на стул и взяла Джонни за руку... Слишком много всего хотелось сказать, но все это можно было уместить в одно слово: живи!

Я сжимала пальцы Джонни в своей руке, смотрела в лицо и сквозь слезы умоляла его открыть глаза. Сейчас в полной мере я осознала, насколько мне близок этот человек и как будет его не хватать. Не помню, что именно я говорила, в моей голове запечатлелось только то, что чаще других я повторяла слово "Живи".

И произошло чудо. Джонни открыл глаза. С трудом он повернул голову в мою сторону и до моего слуха донеслось едва различимое, едва узнаваемое "Я люблю тебя"...
- Джонни, милый... - я разрыдалась. - Все будет хорошо, ты восстановишься...
Я говорила какие-то утешительные слова, а он смотрел на меня грустными глазами и молчал...

Прошла одна неделя, за ней другая, потом еще, а Джонни не становилось лучше. Было похоже на то, что инсульт спровоцировал ускорение старения. Он полностью поседел буквально за две недели, на лице появились глубокие морщины. "Мы не знаем, что происходит с вашим мужем, мэм". Я не могла сказать правду. Да если бы и сказала - что это изменило бы? Было достаточно того, что мы оба знали, что происходит... Джонни стремительно угасал, и месяц спустя, лечащий врач прямо объявил мне, что ничего нельзя сделать.

- Он умирает, мэм. Мы можем поддерживать его жизнеспособность, но все движется к концу. В его организме происходят странные вещи, возможно, мы имеем дело с неизвестной формой прогерии.
- Прогерии?
- Это крайне редко встречающееся заболевание, оно выражается в стремительном старении. Мы отправили хромосомный материал на обнаружение дефектного гена. К сожалению, прогерия не лечится. Я сообщу вам о результатах.

Доктор ушел, я вошла в палату, и как вдруг какой-то человек тихой тенью отделился от стены и сделал шаг мне навстречу.

Человек, о существовании которого я уже забыла.
- Мисс Уилсон, здравствуйте...
- Вы... Как вы узнали?
- Моя профессия обязывает меня знать все, что происходит в семьях наших клиентов.
Майерс стоял передо мной, сунув руки в карманы брюк. Совсем не постарел за два года... Кажется, даже помолодел.
- А у вас дела идут неплохо, - сказала я, окинув его взглядом.
- Да, должен признаться, наш бизнес потихоньку набирает обороты. А у вас, как это не прискорбно, близится развязка...
- Врачи говорят, что это так.
- Я поэтому, собственно, и приехал. Если вы помните, по условиям контракта вы можете сдать его на утилизацию.
Меня как будто обдали кипятком.
- Нет.
- Подумайте как следует. Зачем вам тратить средства на его лечение? Это бессмысленно. Он все равно умрет, мы только немножечко ускорим этот процесс и сделаем его менее болезненным.
- Нет... То, что вы предлагаете - аморально. И вас даже не смущает то, что вы при Джонни говорите об этих вещах.
- Он спит и не слышит нас, мисс Уилсон.
- Все равно. То, о чем вы говорите - жестоко и безнравственно.
- А вы подумали о самом клоне? Он страдает, мучается. Вы думаете, ему легко переносить эти бесконечные процедуры? Неподвижно лежать сутки напролет? Ходить в памперс?
- Можно подумать, что вы знаете, каково это. Почему вы решаете за Джонни? - сказала я, посмотрела Майерсу в глаза и все поняла. Вот почему он выглядит помолодевшим.
- О, Боже... вы...
- Да, да, мисс Уилсон. Я. Как ответственный испытатель, я клонировал сначала себя и загрузил в память своего клона собственный опыт. Я говорил вам о такой возможности. Мне понравилось. Я клонировал себя уже шесть раз. И сейчас ращу седьмого клона. К тому моменту, как я опять заболею, мне на смену будет готов очередной мистер Майерс. Поверьте мне, я прекрасно себя чувствую и не испытываю угрызений совести, отправляя себя самого в утиль. Вы проявите гуманизм, согласившись на его утилизацию. Да и себе подумайте. Вы месяц мечетесь между домом и госпиталем. А у вас маленький ребенок, который нуждается в вас.
- Джонни точно так же нуждается во мне. С моим сыном все в порядке. А Джонни сейчас нужна поддержка и помощь. Я не оставлю его.
Майерс внимательно посмотрел мне в глаза, а потом сочувственно улыбнулся.
- Я же предупреждал вас, мисс Уилсон. Не надо относиться к клонам как к людям. Относитесь к ним как к домашним животным.
- Нет, господин Майерс... Джонни не животное, он не кошка и не собака. Он - человек. И он не просто человек - он лучший из людей, которые встречались в моей жизни. Он дал мне то, что не смог дать ни один из мужчин...
Майерс опять взглянул на меня.
- Мисс Уилсон... Вы влюбились...
Я почувствовала, что краснею. Но тут же взяла себя в руки.
- Это вас не касается. И нет ничего постыдного в моей любви. В нашей любви, - добавила я.
- Ну, как хотите, как хотите...
В этот момент Джонни негромко застонал. Я подошла к нему и взяла за руку.
- Кто это? - спросил он.
- Это... Один специалист, хотел тебя посмотреть.
Джонни бросил взгляд на Майерса.
- Я знаю, кто это... - он перевел взгляд на меня. Он ничего не спросил, не сказал, но в его глазах было столько отчаяния, что все было понятно без слов: он боялся, что я соглашусь с доводами Майерса.
- Не бойся, милый, - сказала я. - Я не отдам тебя... Мы будем вместе. Мы всегда будем вместе.
Майерс ушел, даже не попрощавшись.

И когда за ним закрылась дверь, Джонни попросил:
- Отвези меня домой, пожалуйста... Я очень хочу услышать океан... Давно не слышал...
В тот же день я забрала Джонни домой, заключив договор о патронатном обслуживании на дому.

Оказавшись в родных стенах, Джонни испытал облегчение, в его глазах появилась радость. Он сразу попросил принести Алекса. У Джонни не было сил держать его, но он с большой нежностью гладил малыша по голове, трогал за ручки и ножки, и в первый раз за прошедший месяц Джонни улыбался. А вечером я открыла окно, чтобы он мог услышать шум волн.

Не знаю, может быть, именно то, что дома и стены помогают, положительно сказалось на здоровье Джонни. Через неделю у него начала действовать левая рука, еще через неделю - нога. И скоро он с моей помощью научился сидеть, потом я стала пересаживать его в кресло-коляску и вывозить в сад, где он мог наслаждаться цветущими розами и шумом прибоя. Вечерами, когда малыш засыпал, мы с Джонни до поздней ночи засиживались в саду, любуясь звездами и заслушиваясь пением ночных птиц.

- А все-таки жизнь - хорошая штука, - сказал как-то Джонни, благодарно сжав мою руку.
- Жизнь прекрасна, - ответила я, - особенно, если рядом - любимый человек, - и поцеловала его снежно-седые волосы.
- Давай проведем эту ночь здесь, - попросил он. - Уж очень красивы звезды сегодня.
Я подбросила дров в печь, укутала Джонни пледом и села рядом, держа его руку в своей руке. И мы так сидели, иногда обмениваясь взглядами и улыбаясь друг другу... А потом я не заметила, как задремала...

Я открыла глаза от того, что мне показалось, как кто-то коснулся моего плеча. Я осмотрелась - никого. Первые лучи солнца только-только показались из-за горизонта, разбавив ночную мглу, где-то вдали шумел прибой. Плед, которым я накрыла Джонни, был на моих плечах, а сам Джонни по-прежнему сидел в кресле, сложив руки на коленях. Я взяла его за руку, и меня словно пронзило стрелой, потому что его рука была холодна. Я вскочила, пытаясь удержать надежду, что Джонни попросту замерз, и сейчас я согрею его... Но, едва взглянув в его лицо, поняла, что мои попытки напрасны. Джонни ушел в этот едва забрезживший рассвет, ушел тихо, не мучаясь, под пение птиц и тихий шелест океанского прибоя, и последней его мыслью была мысль обо мне - он в свою последнюю минуту заботился о том, чтобы мне не было холодно, и накрыл меня пледом...

Прошло уже десять лет. Когда я смотрю на Алекса, гоняющего по двору мяч или висящего на ветке старого клена, я с благодарностью вспоминаю его отца. Нет, не того, который поучаствовал в процессе его зачатия, а того, который заботился о нем еще до его рождения, благодаря любви которого Алекс появился на свет и, пусть на очень короткое время, но познал отцовскую любовь и заботу. Около меня есть мужчины, которые хотели бы видеть меня своей женой, но я решила хранить верность Джонни. Каждый день я выхожу в сад и слушаю шум прибоя, и мне кажется, что в нем я слышу голос моего любимого. Я выходила вчера, сегодня, выйду завтра и буду делать это каждый вечер, до тех пор, пока смерть не соединит нас и пока я не найду упокоения рядом с ним.


Конец