В чем дочка с синдромом Дауна может опередить маму и папу

Сначала ты переживаешь шок, потом постепенно горе становится счастьем материнства и отцовства, а потом ты регистрируешь общественную организацию. Таков в России путь многих активных родителей, чьи дети родились с особенностями здоровья.

Родители маленькой красавицы-певуньи с торжественным именем Аполлинария счастливы, что вовремя встретили всех тех, кто помог их дочке с синдромом Дауна развиваться. Сначала помогали им, теперь они помогают другим родителям таких же детей. Так Татьяна Журина стала председателем некоммерческого партнерства семей, воспитывающих детей-инвалидов «Мыс Доброй Надежды». Девиз организации: «Синдром Дауна не трагедия, если тебя любят!»

Татьяна Журина и ее единомышленники распространяют информацию о синдроме и развенчивают мифы, которые ему сопутствуют. На протяжении нескольких лет «Мыс доброй надежды» выпускал календари с фотографиями особых детей. Они показывали, что такие дети — равные среди равных, красивые и внешне, и внутренне. Кроме того, работал телефон доверия, где на звонки отвечали не профессиональные психологи, а родители таких же детей.



— Как вы восприняли известие о рождении особенного ребенка?

Татьяна Журина, мама Аполлинарии: О том, что у дочки синдром Дауна, мы узнали как и большинство — когда она родилась, а не во время беременности. Естественно, мы переживали. Перед нами стояли неприятные и серьезные вопросы, но за две недели мы оправились. Ребенок с нами, и я уверена, что в семьях должны расти все подобные дети.

Петр Журин, папа Аполлинарии: Часто в прессе говорят, что отцы особых детей оставляют семью. Но посмотрите, сколько отцов на наших праздниках. Вовсе нельзя говорить, что отцы бросают семьи с особыми детьми, — это становится исключением. Я не уникум, я обычный папа. Конечно, для меня это тоже был шок, это была проблема. Но я справился. На самом деле — благодаря тому, что рядом появились люди, которые сказали, что это не страшно.



— Кто помог вам справиться со стрессом?

Петр Журин: После рождения Полина некоторое время лежала в больнице при родильном отделении. И заведующая этого отделения сказала: обратитесь в Downside Up. Мы поехали туда, и после общения со специалистами у нас как камень с сердца упал: это обычный ребенок, он должен расти в семье, мы будем его воспитывать. Да, врачи тоже перестраиваются: они по-прежнему обязаны поставить в известность о предстоящих трудностях, но не имеют права настаивать на решении оставить ребенка. Они информируют о вариантах, о способах получить помощь, а потом вы принимаете решение.

— Где учится Аполлинария?

Татьяна Журина: Сначала Аполлинария посещала интегративные садики «Наш дом» и садик на Новокузнецкой. Интегративные садики — в основном инициатива их заведующих. Дочка ходила в садик с двух лет, три года проходила в «Наш дом». В садике она говорила очень плохо и кратко, развернуто заговорила примерно в пять лет. Речь — вообще слабое место наших детей. Сейчас, она говорит хорошо и читает лучше многих в своем классе. Дочка также занималась в модельном агентстве Baby-Teen дизайнера Марины Маро, достаточно много снималась в социальных календарях, выступала в фольклорном жанре на благотворительных концертах.



— Садики были интегративные, а школа — обычная?

Татьяна Журина: Не совсем. Скорее «продвинутая». Сейчас Аполлинария — ученица театральной школы Сергея Казарновского «Класс-Центр». Это общеобразовательная школа, одновременно — театрально-музыкальная, изучают балет, актерское мастерство и т. д. Наш класс — 2 «Б». Школа уникальная, наверное — единственная в России. Там все изначально были толерантны к особым детям — и учителя, и родители, и дети. Сначала, конечно, были проблемы с тем, как заниматься, но сейчас все уже обкаталось. Мы ждем нового стандарта образования для особых детей. Новый профессиональный стандарт учителя уже есть. Нынешний закон об образовании уже учитывает конвенцию о равных правах инвалидов. Каждый учитель должен будет переквалифицироваться, пройти курсы по работе с детьми с различными нарушениями. Я не знаю, как это будет реализовано, но говорят, что уже выделено финансирование в рамках программы «Доступная среда».

— Как девочка справляется с общеобразовательной программой?

Татьяна Журина: Полина учится с удовольствием. Математика, конечно, дается ей тяжело, зато чтение и другие гуманитарные предметы — хорошо. Память у нее, конечно, феноменальная: например, она играет по нотам на флейте, единственная в нашей семье читает ноты. Абстрактные понятия не очень даются нашим детям, ей наверняка будет тяжело с геометрией и алгеброй, с некоторыми естественными науками. Зато физика, например, им обычно дается. На то и существует адаптация программ. Естественно, она не может освоить все с той же скоростью и в том же альбоме, что и типичные дети. В адаптации участвуют и педагоги, и Центр инклюзии, с которым у нас заключен тройной договор (школа, родители и центр), и тьютор, который сопровождает Полину в школе.

— В школе Сергея Казарновского много творческих дисциплин…

— Татьяна Журина: Полина продолжает заниматься вокалом, играет на флейте. Она прошла отборочный тур на конкурсе вокала «Надежда». Плюс она еще и чемпионка по конному спорту. Сначала она занималась иппотерапией, а потом ее стали пробовать на спортивных соревнованиях по дисциплинам «Специальная тропа» и «Специальная выездка». У нее уже три золотые медали и одна серебряная. Сейчас ей девять с половиной лет, а иппотерапией и лечебной верховой ездой (ЛВЕ) она занимается с двух лет, т. е. уже семь лет верхом в клубе ХККИ. Лошадей она любит, но еще больше она любит тренеров — девочек, которые уже семь лет ее тренируют. У них великолепный контакт, они знают, как привести ее к золотой медали, как ее мотивировать. Лошади разные, к ним она относится хорошо, но без фанатизма. Сейчас мы ходим в новый клуб «Равные возможности», и там ребята в основном тоже с ограниченными возможностями — с разными диагнозами, но дети сильные и занимаются давно. Вообще, она во многих отношениях — единственная в нашей семье: верховая езда, ноты и спорт. У нас с этим всем не получилось.

— Родители всегда могут привести забавные примеры из рубрики «говорят дети».

Татьяна Журина: Недавно у самой красивой девочки нашего класса был день рождения. Даю Полине подарок, говорю: поздравь Катю, скажи ей: «Ты самая красивая, я желаю тебе успехов в учебе». Полина отвечает: «Нет, я не буду ей говорить, что она самая красивая, это неправда. Естественно, в нашем классе самая красивая — я, в крайнем случае — Татьяна Анатольевна, наша классная руководительница».

— Приходится ли сталкиваться с враждебностью окружающих к вашей дочери?

Татьяна Журина: Негативная реакция окружающих — в головах родителей особых детей. Я не вижу никакой особенной реакции на Аполлинарию. Если родители спокойно и без комплексов относятся к своим детям, то и реакция окружающих будет спокойной.

Петр Журин: С открытой враждебностью мы не сталкивались ни разу. По крайней мере, в Москве такая проблема не стоит. СМИ, как умеют, ведут пропаганду толерантности в нашем обществе. Пусть слабо, пусть неумело, пусть пару раз в год, но ведут. В зачаточном состоянии по сравнению с цивилизованными странами, но отношение меняется, по крайней мере, к нашим детям (не знаю, как обстоят дела у других инвалидов).

— Информации о детях с синдромом Дауна и их воспитании достаточно сегодня в России?

Татьяна Журина: За девять с половиной лет, прошедших со дня рождения Полинки, всё очень заметно изменилось. Когда она родилась, я взглянула в интернет и прочитала сплошные ужасы. Только года через четыре все стало меняться, а сейчас негатив практически отсутствует. Публикуют позитивные, научно обоснованные статьи. Наше интервью — тоже в эту копилку. Нужно нести в массы информацию о наших детях. Люди боятся того, чего не знают, это естественно. Наших детей нужно принимать в обычные сады и школы, иначе о каком толерантном обществе в будущем можно говорить? Если наших детей будут видеть не в школе, на улице и в секциях допобразования, а только на специализированных праздниках, толку будет мало. Наших детей должны принимать в бассейн, в музыкальную школу, в бадминтонную секцию. Я думаю, что мы пойдем по цивилизованному пути, и все наладится.

Петр Журин: Ребенку уже почти 10 лет, и все это время я смотрю, как тема наших детей отражается в российских СМИ. Есть две крайности: либо ужас-ужас, либо шоу, как устраивают 21 марта, в день информирования о синдроме Дауна, на телевидении с Эвелиной Бленданс и ее ребенком. Я понимаю, что она медийное лицо, много делает и делает правильно. Получается шоу: рассказывают, что рождаются инопланетяне, солнечные дети, ангелы… С другой стороны, иногда выступают ортодоксальные медицинские работники, которые призывают абортировать таких детей, чтобы не засорять нацию.

— В СМИ сейчас чаще всего показывают именно «солнечные» свойства детей с синдромом Дауна.

Петр Журин: Я считаю, что наши дети — никакие не ангелы и не «солнечные» дети, а совершенно обычные дети. Они должны учиться, получать профессию и где-то устраиваться. Я смотрю в интернете, как делают передачи о толерантности на Западе. На них приглашают людей с ограниченными возможностями. Они — равноправные участники передач, а не объект обсуждения. Никто не говорит: посмотрите на колясочника, посмотрите на человека с синдромом Дауна. Для Запада это не проблема и не шоу, это просто обыденная жизнь. Не надо глазеть на людей с инвалидностью, как на зверят. Когда мы достигнем такого — можно будет сказать, что наше общество стало мудрей и демократичней.

СМИ не должны заострять внимание на том, что наш ребенок — какой-то эксклюзивный, хотя Полина и отличается от других детей, в том числе от других детей с синдромом Дауна. Но это не только из-за того, что она такой родилась, но и из-за условий, в которых она росла. Благодаря тому, что она росла в семье, а не в интернате, причем в Москве, а не в глубинке, что мы вовремя познакомились с людьми, которые нам помогли, вытащили из глубины ее способности. Я понимаю, что это не всем удается. Но если в государстве будут условия для этого, то наши дети могут добиваться многого.

— Какие именно условия нужны в первую очередь?

Петр Журин: В первую очередь нужно говорить в СМИ о том, что нужны система подготовки тьюторов, система инклюзивного образования, система профессионального образования, система поддерживаемого проживания для людей с синдромом Дауна старшего возраста. У нас есть старший сын Владимир, ему 24 года, они дружат, у него есть свои обязанности, он помогает сестренке заниматься английским. Но это не значит, что я могу расслабиться и считать, что это будет его крест — жить с сестрой до пенсии. Он может это делать, но у него будет своя жизнь, своя семья.

Татьяна Журина: Самая болезненная проблема сейчас — это не детский сад и не школа, а перспектива наших детей в будущем. Сад и школа — вопросы решаемые, их можно выбрать по уму и по сердцу, по крайней мере в Москве. А вот программ «18+» очень мало. Не хватает ни колледжей, ни программ сопровождаемого проживания после ухода родителей.


Источник: http://neinvalid.ru/v-chem-dochka-s-sindromom-dauna-mozhet-operedit-mamu-i-papu/#ixzz2zeifOhZr