Констанс О'Беньон "Сентябрьская луна"

А еще в этом же издательсте роман выходил под названием "Ночь полнолуния"




Аннотация

"Двое любящих – Хантер и Камилла – обречены на разлуку. Все против них – старинная вражда семей, деспотическая воля родителей, клевета, очернившая их в глазах друг друга. Камилла вынуждена с позором бежать из родительского дома, унося под сердцем свой главный секрет, никому, как ей кажется, не нужный. А Хантер узнает правду лишь пять лет спустя."

Камилла родила дочь от Хантера и скрыла это от всех, прикрывшись несуществующим мужем. но тайное всегда становиться явным. Будет много трудностей, но они будут всесте. Есть небольшая детективная линия. Любовь перерастает в ненависть, а потом наоборот.

Все не перескажешь. Роман заслуживает того, чтобы быть проочитанным.

Отрывок

"Распрягая лошадей, Джек Морган, словно зачарованный, исподтишка следил, как Камилла натягивает на руку толстую стеганую рукавицу и выпускает сокола на волю. Она стояла у дальнего края кормушки, поэтому Джек мог рассмотреть ее без помех. А подойдя поближе, он явственно расслышал звон колокольчика, привязанного к лапе птицы. Сокол взмыл в поднебесье и лег на крыло, подхваченный ветром.
– Вот это зрелище, миссис Кастельо! Не думал я, что когда-нибудь увижу укрощенного дикого сокола.
Это восклицание вырвалось невольно: обычно Джек старался не заговаривать с неприступной леди. Но из-под черной вуали неожиданно послышался негромкий смех.
– Только не думайте, что Цезарь – домашняя птица, мистер Морган, не совершайте такой ошибки. Он может разорвать человека на части, если захочет.
– Я в этом не сомневаюсь. Удивительно, как вы сами-то его не боитесь, – заметил Джек, глядя на кружившего над головой сокола.
– О, Цезарь никогда не причинит вреда мне.
– Как же вам удалось научить его слушаться, миссис Кастельо?
– Мне помог один друг; я сама, конечно, не смогла бы его выдрессировать. Это сокол-сапсан, мистер Морган. На свете существует немного птиц, которые так же быстро летают и имеют такие же сильные когти.
– По-моему, он настоящий красавец, мэм, и ума ему не занимать, – Джек проводил сокола восхищенным взглядом, когда тот, широко раскинув крылья и сделав несколько мощных взмахов, скрылся за горой. – Держу пари, этот сокол может кому угодно внушить страх Божий!
Камилла засмеялась.
– А вот сейчас увидите, как он ласков со мной, мистер Морган.
Она пронзительно свистнула. Джек отступил на шаг, с опаской поглядывая на Цезаря, который тут же устремился на зов и грациозно уселся на руку хозяйки в черной стеганой рукавице. Его острый загнутый клюв выглядел устрашающе, но Джек не мог не отметить красивого, черно-белого с коричневым оперения.
– Я бы ничуть не удивился, если б вы мне сказали, что эта птичка может сбить на землю взрослого грифа, – заметил он, отступая еще на шаг.
Камилла сняла с руки рукавицу и, надев на голову соколу кожаный колпачок, отправила его обратно в клетку.
– Не знаю, как насчет грифа, мистер Морган: Цезарю еще ни разу не приходилось сталкиваться с ним. Но был случай, когда он сбил на землю орла. Цезарь еще молод, однако в тот раз он одолел птицу в три раза больше его самого.
Джек поднял бровь. Храбрость этой женщины приводила его в восхищение.

– А все-таки странная это забава для молодой леди. Большинство женщин, которых я знаю, упали бы замертво при виде крови.
Камилла только усмехнулась и подняла клетку, собираясь уйти. Но внезапно сильный порыв ветра сорвал с нее шляпку, которая упала прямо к ногам Джека. Он пристально взглянул в лицо молодой женщине. Никаких сомнений не осталось: перед ним была Камилла Монтес!
Джек наклонился, поднял с земли шляпку с вуалью и подал ей.
– Добро пожаловать домой, мисс Камилла. Вы вернулись насовсем? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.
Наследница испанской и шотландской кровей, Камилла с детства была красавицей, но сейчас она выглядела просто ослепительно. Однако Джек заметил и кое-какие огорчившие его перемены: теплая улыбка, когда-то оживлявшая ее сверкающие синие глаза, исчезла. Теперь у нее был настороженный и недоверчивый взгляд женщины, неуверенной в себе и чего-то опасающейся.
Камилла ответила не сразу: было видно, что она смущена, но старается взять себя в руки.
– Не знаю, насколько я задержусь здесь, Джек. Я подумываю о том, чтобы продать ранчо.
Джека такой ответ ничуть не удивил, но все же ему стало досадно, что она собирается продавать Валье дель Корасон. Если Камилла, последняя из рода Монтесов, покинет эти места, навсегда исчезнет величественный стиль жизни испанских грандов, которым некогда даровал эти земли сам король.
– В таком случае мне очень жаль. Не хотел бы я стать свидетелем того, как кто-то кроме Монтесов будет управлять Валье дель Корасон.
– Мне бы тоже этого не хотелось, Джек. Но я женщина, я не могу управлять таким огромным ранчо в одиночку.
– А где же ваш муж? Разве он не может вам помочь в управлении вашим ранчо?
– Мистера Кастельо нет. Он… умер, Джек.
Камилла нахмурилась, и Джек почувствовал, что дальнейшие расспросы нежелательны: ей явно не хотелось говорить о себе. Надев шляпку и опустив вуаль, она торопливо направилась к зданию станции.
У Джека осталось множество вопросов, но время для ответов, по-видимому, еще не пришло. Однако он не мог не думать о том, с чем придется столкнуться бедной Камилле, когда она окажется в Сан-Рафаэле…
Войдя в комнату, Камилла лишь краем глаза взглянула на две узкие кровати, накрытые пестрыми индейскими покрывалами, и подошла к окну. Она думала о том, что ждало ее впереди. Разговор с Джеком Морганом словно приоткрыл дверь в прошлое.
Дома… Она уже почти дома! Под окном росли мескитовые деревья, в зарослях кустарников неумолчно тянули свою однообразную и вековечную песнь цикады. Пожухлая трава свидетельствовала о том, что дождя в этих местах не было уже много месяцев. Внезапно налетевший порыв ветра поднял тучу пыли и закрутил ее волчком, но через минуту утих, и пыль улеглась, не оставив следа. Как давно она не была здесь, как давно не видела всего этого!
Завтра вечером дилижанс прибудет в Сан-Рафаэль, а на следующий день она отправится на ранчо Валье дель Корасон. И что тогда? Как ей связать воедино обрывки своей жизни? Сделать вид, будто она никуда не уезжала? Но в Сан-Рафаэле есть люди, которые способны ей помешать. Да, есть люди, которые были бы рады увидеть ее мертвой!
Камилла раскрыла дверцу клетки, и Цезарь выпрыгнул на подоконник, расправляя широкие крылья. Улыбнувшись, она разложила перед ним куски сырого мяса, и сокол с аппетитом принялся за еду.
За спиной Камиллы скрипнула дверь, она обернулась и увидела робко переступившую через порог Нелли с подносом в руках. Нелли пребывала в явном замешательстве и опасливо поглядывала на сокола. Догадавшись, чего она боится, Камилла заставила Цезаря вернуться в клетку.
– Я принесла немного еды, ведь вы с утра ничего не ели. Мне сказали, что сегодня нам с вами придется спать в одной комнате. Клянусь вам, мэм, я тут ни при чем! Но если вас смущает такое соседство, вам придется самой поговорить с начальником станции.
В голосе Нелли слышался вызов: ей уже до смерти надоело, что к ней все относятся, как к прокаженной. Да, ей пришлось зарабатывать себе на хлеб, распевая песенки и подавая напитки в «Золотом самородке». Но это вовсе не означало, что она менее порядочная, чем, к примеру, стоявшая перед ней знатная леди!
Но женщина в черном сделала вид, будто никакого вызова не прозвучало. Коротким решительным движением она сняла шляпку и бросила ее на ближайшую кровать.
– Спасибо вам за ужин. Я предпочитаю спать у окна, если вы не против.

Нелли смотрела на молодую женщину в изумленном молчании: что-то смутно знакомое чудилось ей в ее облике… Как бы то ни было, женщина поразила Нелли своей красотой. Глаза у нее были ярко-синие и сверкали, как сапфиры. Черные, как ночь, волосы были стянуты узлом на затылке.
Когда незнакомка села на кровать, Нелли поставила ей на колени поднос с едой.
– Увы, это всего лишь бобы с беконом, к тому же не слишком вкусные, – сказала она, внимательно изучая исподтишка лицо молодой женщины и пытаясь вспомнить, где видела его раньше.
– Вы меня не помните, правда, Нелли? – с ласковой улыбкой спросила Камилла. – Неужели я так сильно изменилась за пять лет?
Не веря собственным глазам, Нелли стала вглядываться в прелестное личико.
– Камилла… Боже правый, да ведь вы – Камилла Монтес, верно?
– Совершенно верно, Нелли. А почему вас это удивляет?
– Сперва мне показалось, что я увидела привидение. Ходили слухи, что вас нет в живых!
Камилла нахмурилась. Откуда могли взяться подобные слухи? Неужели отец никому не рассказывал, где она и что с ней? Бросив короткий пристальный взгляд на Нелли, Камилла удивилась тому, как она постарела за прошедшие несколько лет. В ее памяти сохранилась красивая женщина с длинными рыжими волосами и зелеными глазами. Но сейчас от былой красоты не осталось и следа: черты лица заострились, умудренные житейским опытом глаза смотрели устало.
Камилла и Нелли никогда не были близко знакомы – отчасти из-за разницы в возрасте, отчасти из-за того, что Камилла была дочерью хозяина ранчо. А владельцы богатых ранчо никогда не жаловали бедных фермеров-одиночек – таких, как отец Нелли.
– Как видите, я все еще жива, Нелли, и чувствую себя довольно бодро, – усмехнулась Камилла. – Все эти годы я прожила в Новом Орлеане.
Нелли тяжело опустилась на кровать.
– А знаете, странная все-таки штука жизнь! Я всегда думала, что вы выйдете замуж за Хантера Кингстона. Мало кто знал, что вы с Хантером влюблены друг в друга, но меня-то не проведешь!
Глаза Камиллы сверкнули.
– А я помню, что у вас был чудный голос, вы даже хотели уехать в Сан-Франциско и петь в опере. Похоже, мы обе так и не достигли намеченной цели…
– Да, мечты не всегда сбываются. Когда моих папашу с мамашей Бог прибрал, мне стало не под силу одной управляться на ферме, а на руках остались трое младших братьев. Так что, когда мистер Гриффин предложил мне работу в своем салуне, я согласилась не раздумывая: как иначе можно было накормить все голодные рты? Конечно, почтенные жители Сан-Рафаэля меня осуждали за то, каким способом я добываю себе пропитание. Да только другого способа мне ни разу никто не предложил!
– Мне очень жаль, Нелли. Вижу, жизнь у вас была не сахар
.
Нелли гордо вскинула голову, и снова в ее голосе послышался вызов:
– Да, мне пришлось несладко. У меня ведь не было богатого папаши, как у вас, чтоб на него можно было опереться! Все, что у меня было, – так это более или менее приличный голос да хорошая фигура. Я делала, что могла, лишь бы выжить: пела песни и разносила выпивку. Но если вы подумали… Больше я ничего не делала! И я не позволю вам меня осуждать!
– Прежде всего, я никогда не вмешиваюсь в чужую жизнь: считаю, что меня это не касается. А во-вторых – я никогда и ни за что не стала бы вас осуждать, Нелли. Я тоже кое-что пережила, и у меня нет ни времени, ни охоты учить других уму-разуму.
Нелли потупилась.
– Простите меня, Камилла. Но я так устала от того, что со мной не желают знаться… А зачем же вы вернулись? И почему вы в черном?
Камилла отставила поднос, к которому так и не притронулась, встала и опять подошла к окну. Солнце садилось за дальним холмом, откуда-то доносился протяжный вой койота.
– Причина моего возвращения и причина, по которой я ношу траур, – одна и та же: мой отец умер!
Нелли прикрыла рот ладонью.
– О, нет, только не мистер Монтес! Он один здесь был со мною вежлив. Дважды одалживал мне денег, когда я нуждалась, и ничего не требовал взамен. Всем остальным было наплевать, даже если бы я с моими братьями стала подыхать с голоду. Никто бы пальцем не шевельнул, чтобы нам помочь! Ваш отец был благородным человеком, Камилла. Мне горько слышать, что его уже нет…
– Странно, что вы ничего не знали о его смерти, Нелли. Он ведь умер уже три месяца назад.
– Ничего тут странного нет: я весь последний год прожила в Ногалесе. Думала: вот уеду из Сан-Рафаэля и начну новую жизнь. Но оказалось, что моя репутация меня опередила. Даже братья мои со мной знаться не хотят. Как выяснилось, им тоже не по душе тот способ, которым я зарабатывала деньги, чтобы избавить их от голодной смерти… Похоже, придется мне опять вернуться в «Золотой самородок» и торчать там, пока совсем не постарею. Тогда они вышвырнут меня вон…
– А я-то надеялась, что вы сможете мне рассказать, как умер мой отец.
– Нет, я впервые об этом слышу. Но если мистер Монтес вот уже три месяца как умер, почему же вы возвращаетесь домой только теперь?
– Меня известил о его смерти Сантос Рамирес, старший вакеро моего отца. Но письмо дошло только месяц назад. О подробностях он не упоминал, просто написал, что мне надо как можно скорее вернуться домой, потому что Валье дель Корасон переживает не лучшие времена.
– Вам повезло, что у вас есть такой верный человек, как Сантос. Если память меня не подводит, вся его семья трудится на вашем ранчо?
– Да, все верно. Его жена Марианна была у нас экономкой, а сыновья работали на выпасе.
Нелли пожала плечами.
– Мне очень жаль, что ваш отец умер, но я не сомневаюсь, что у вас все будет хорошо. У кого есть деньги, у того есть все.
– Не думаю, что за деньги можно купить счастье, Нелли… Кроме того, мой отец если и был богат, то когда-то в прошлом. Уже при мне дела у него шли не так уж хорошо, а Сантос написал мне, что за последние пять лет хозяйство пришло в запустение. И еще он упомянул в своем письме, что мой отец утратил волю к жизни…
– Мне жаль это слышать. Сегин Монтес был хорошим человеком, настоящим джентльменом. Да, кстати, а где же ваш муж? Где мистер Кастельо?
Камилла отвела взгляд.
– Я вдова.
– Простите. Вижу, что и вам несладко пришлось… И все равно не надо отчаиваться. Милая, да будь у меня такая внешность и такое ранчо, как Валье дель Корасон, я бы не стала беспокоиться о будущем… И потом – очень может быть, что Хантер Кингстон на вас женится. Вот вам крест, он до сих пор вас не забыл! Я всегда была уверена, что он так и не женился, потому что вспоминал о вас. Интересно, поверил ли он слухам о вашей смерти?
– Меня не интересует, во что он верит!
– И напрасно. Будь у меня такая возможность, уж я бы не упустила Хантера! Не знаю женщины, которая не отдала бы все на свете, лишь бы ему понравиться. Мало того, что он сказочно богат, второго такого красавца во всем Техасе не сыскать.
Камилла сняла башмаки, легла на кровать и закрыла глаза. Она не ожидала, что боль охватит ее при одном упоминании имени Хантера Кингстона. А впрочем – чему удивляться? Пять лет в сердце у нее существовала никем не заполненная пустота…
– Хантер Кингстон – последний человек на земле, за которого я могла бы выйти замуж, – твердо сказала она. – По правде говоря, я бы не хотела даже встречаться с ним! Все, что мне нужно, это привести дела отца в порядок и продать ранчо. После чего я немедленно вернусь в Новый Орлеан.
Нелли удивленно посмотрела на Камиллу.

– Боже милостивый, наверное, крупная у вас с Хантером вышла размолвка, раз вы его так ненавидите через пять-то лет! Боюсь, клочья полетят по всему Сан-Рафаэлю, когда вы встретитесь вновь… Ну, ничего. Милые бранятся – только тешатся. Может, вам удастся немного сбить с него спесь.
– Я не затем приехала, чтобы сбивать с кого-то спесь, Нелли. У меня есть куда более важные дела. Но я с удовольствием послушаю, как Хантер Кингстон и его отец будут меня умолять продать им Валье дель Корасон. Я знаю, что они бы все на свете отдали, лишь бы наложить руки на мое ранчо. Только я скорее продам его самому черту, чем позволю им подойти хотя бы на милю!
Нелли покачала головой.
– Похоже, вы не все знаете, Камилла. Джекоб Кингстон вот уже два года как умер. Так что если кому и предстоит вас умолять, то одному только Хантеру.
– Что?! Не может быть!
Камилла вдруг почувствовала, что сейчас разрыдается. Она не знала, что Джекоб Кингстон умер. Да и откуда ей было знать, если все новости из Техаса она черпала лишь из редких писем Сантоса? Но до чего же все это странно! Она так и не сумела выдавить из себя ни слезинки, когда получила известие о смерти отца. Она не плакала, покидая Новый Орлеан, чтобы вернуться в Техас. А в эту минуту, услышав, что Джекоб Кингстон умер, была не в силах удержать поток слез, покатившихся по щекам. Какая злая насмешка! Она ненавидела Джекоба почти так же сильно, как и его сына Хантера, и мечтала о том дне, когда заставит их обоих расплатиться за все зло, что они причинили ей и ее отцу. Но теперь Джекоб Кингстон был недосягаем для ее мести.
Повернувшись к окну, чтобы Нелли не было видно ее лица, Камилла дала волю слезам. Она плакала над своим горем: ведь отец не встретит ее в Сан-Рафаэле. Она оплакивала свою загубленную юность и все то время, что потратила на ненависть к человеку, который уже умер. Когда до нее в полной мере дошло, что смерть Джекоба Кингстона лишила ее возможности отомстить, она застонала и до крови прикусила губу.
Глядя, как сухая пыль проникает в комнату через раскрытое окно, оставляя пленку на подоконнике, Камилла наконец поняла то, что до недавних пор от нее ускользало. Пусть Бог ее простит, но главной причиной ее возвращения в Техас было желание ощутить сладкий вкус мести!
Когда дилижанс отъехал от станции на следующее утро, в нем по-прежнему находились три пассажира: мистер Уоткинс, Нелли и Камилла.
День обещал выдаться еще более жарким, и Камилла страдала сильнее, чем остальные, так как снова скрыла лицо под черной вуалью: у нее не было желания принимать участие в общем разговоре.
Они ехали уже около часа, Камилла не отрываясь смотрела в окно и лишь изредка прислушивалась к разговору своих попутчиков.
– Что вы думаете о засухе, поразившей Техас в этом году, мисс Трэйверз? Говорят, владельцы ранчо могут потерять половину своих стад, если дождя так и не будет, – говорил мистер Уоткинс.
– Да, последние два года засуха стоит небывалая. А когда страдают скотоводы, весь штат Техас попадает в тиски. Но вам-то это на руку, – саркастически заметила Нелли. – Только подумайте, скольких владельцев ранчо вы можете разорить!
Ее колкость попала в цель: было видно, что Уоткинс разозлился.
– Но уж на вас-то это никак не скажется, верно, мисс Трэйверз? – ядовито поинтересовался он. – Я уверен, что у ковбоев всегда найдется в кармане пара монет, чтобы заплатить за компанию такой женщины, как вы.
Нелли вспыхнула от возмущения.
– Вы слишком много на себя берете, сэр! Да, я подавала выпивку и пела в салуне. Но это не значит, что я торгую собой!
– Да будет вам, мисс Трэйверз! Уж не хотите ли вы меня уверить, что чисты, как лилия? – воскликнул мужчина, подвигаясь к ней поближе. – Таких женщин, как вы, и в Бостоне у нас полным-полно. Все вы готовы дать мужчине то, что ему нужно, если сойдетесь в цене!
С этими словами он словно невзначай провел рукой по ее груди.
– Насчет меня вы ошибаетесь, сэр! – сердито оттолкнула его Нелли. – Я не желаю больше с вами разговаривать! Оставьте меня в покое!
Она попыталась отодвинуться как можно дальше от мерзкого нахала, бросая на Камиллу взгляды, молящие о помощи. Но та сидела все так же неподвижно, отвернувшись к окну.
– Слушай, а что я должен думать, когда ты так разоделась? Меня не проведешь, крошка! Да чего ты стесняешься? Мы с тобой могли бы славно провести часок. Может, я стал бы время от времени к тебе заглядывать, а? Ты ведь опять будешь работать в «Золотом самородке», верно?
«Да он же просто пьян!» – поняла Нелли. Впрочем, она привыкла иметь дело с пьяницами и знала, как с ними обращаться.
– Где бы я ни работала, в «Золотом самородке» или еще где, с вами я ничего общего иметь не желаю! У вас жена есть!
– Да при чем тут моя жена? Сибил не обязательно знать о нас с тобой. Ведь была же у меня женщина в Ногалесе, и все шло отлично. Если мы с тобой поладим, я мог бы тебя содержать на тех же условиях.

Глаза Нелли сердито сверкали, она старалась забиться как можно дальше в угол.
– Вы меня не за ту принимаете, мистер Уоткинс. Я никогда не обслуживала мужчин подобным образом!
– Не за ту принимаю? Да я вижу тебя насквозь, дорогуша! Вопрос лишь в том, покупаю я твой товар или нет.
Он внезапно обхватил ее обеими руками и впился поцелуем в шею.
– Оставьте меня, я презираю таких мужчин, как вы! – закричала она, пытаясь его оттолкнуть.
– Да брось, брось! Я же вижу, что ты хочешь со мной подружиться!
Его объятия стали еще теснее, и Нелли поняла, что он пьян гораздо сильнее, чем ей показалось сначала: от него так и разило сивухой. Дело принимало дурной оборот. Нелли сделала отчаянное усилие, чтобы вырваться, но Рой Уоткинс лишь посмеялся над нею.
– Она вам велела оставить ее в покое, мистер Уоткинс, – раздался вдруг негромкий голос. – Я вам очень советую именно так и поступить.
Управляющий банком повернулся к женщине в черном с выражением величайшего изумления на лице.
– Да ты, оказывается, говорить умеешь! А я уж было подумал, что ты глухонемая.
– Я говорю, когда у меня есть желание, мистер Уоткинс. Но предупреждаю: я очень разборчива в выборе собеседников. Вы свинья, а со свиньями я не общаюсь!
Рой Уоткинс побагровел от обиды.
– Эй, послушай, мне плевать, что ты женщина! Не смей со мной так разговаривать! Я работаю на Хантера Кингстона. Не знаю, известно тебе это или нет, но его имя в Техасе значит очень много. Никто не может безнаказанно оскорблять человека, работающего на Кингстона!
Внезапно он наклонился, протянул руку и сорвал вуаль с ее лица.
Дальнейшие события разворачивались очень быстро. В какую-то долю секунды Камилла выхватила из сумочки маленький «дерринджер» и нацелила его прямо в сердце Уоткинсу. Ее синие глаза сверкали таким ледяным блеском, что незадачливому волоките стало не по себе.
– Имя мистера Кингстона не производит на меня ни малейшего впечатления, сэр. В отличие от ваших манер. Я умею обращаться с оружием и воспользуюсь им без колебаний, если вы немедленно не извинитесь перед мисс Трэйверз.
Мужчина облизнул пересохшие от страха губы и перевел взгляд с пистолета на лицо ослепительно красивой молодой женщины, державшей палец на спусковом крючке. Мгновенно протрезвев, он понял, что, если не послушается, она не замедлит исполнить свою угрозу.
– Прошу прощения, мисс Трэйверз, – пробормотал Уоткинс, беспокойно косясь на пистолет. – Я вовсе не хотел вас обидеть. Вы что, шуток не понимаете?
Камилла взглянула на пораженную до глубины души Нелли и неожиданно подмигнула ей.
– Полагаю, нам не следует его прощать. Может, покажем ему, как в Техасе поступают с мужчинами, которые распускают руки?
Нелли уже пришла в себя и улыбнулась своей спасительнице.
– Именно так нам и следует поступить, – она забарабанила кулаками по крыше дилижанса и высунула голову в окно. – Остановите карету, мистер Бикфорд! У нас есть пассажир, желающий прокатиться на козлах вместе с вами!
Тотчас же карета остановилась, и Джек Морган свесился с козел.
– В чем дело?
– Этот человек оскорбил женщину, – вмешалась Камилла. – Я не желаю ехать с ним вместе, и мисс Трэйверз тоже. Постарайтесь устроить его где-нибудь еще.
Джек Морган тут же оказался у двери. Грозно прищурившись, он окинул взглядом Роя Уоткинса.
– Так вот как обстоят дела? Что ж, пора показать этому парню, что мы, техасцы, не жалуем тех, кто оскорбляет наших женщин.
Не долго думая, он сгреб мистера Уоткинса за грудки и вытащил его из кареты.
– Уберите руки! – запротестовал управляющий банком. – Вы что, не видели, как эта женщина наставила на меня пистолет? Это ее вам следует удалить из кареты! Порядочные женщины не носят оружия и не угрожают пристрелить всякого, кто попадется под руку!

– Да разве это пистолет? Это же просто игрушка! – презрительно отмахнулся Джек, подмигнув при этом Камилле.
– Я этого так не оставлю! – Рой Уоткинс угрожающе повернулся к Джеку. – Я работаю на Хантера Кингстона, а он не станет смотреть сквозь пальцы на то, как вы со мной обращаетесь. Если вам дорого ваше место, советую одуматься, пока не поздно!
Но Джек хладнокровно подтолкнул разбушевавшегося управляющего в спину.
– Ваш мистер Кингстон скупил чуть ли не весь Сан-Рафаэль, но почтовая компания ему, слава Богу, пока не принадлежит. Так что мне он ничего сделать не сможет. А если вы не исправите свои манеры, то скоро станете трупом или уберетесь обратно в Бостон с поджатым хвостом, мистер Уоткинс! – Кивком головы Джек приказал мистеру Уоткинсу залезть на козлы и сам забрался следом за ним. – Придется вам денек поглотать пыль. Посмотрим, понравится вам это или нет, – добавил он, взяв в руки ружье и смачно сплевывая табачную жвачку.
Дилижанс покачнулся и вновь покатил вперед. Переведя взгляд на Пита Бикфорда, Джек сказал, понизив голос:
– Забыл тебе сказать, что наша таинственная леди и есть Камилла Монтес. Вчера вечером ветер сорвал с нее вуаль, и я сразу узнал ее. Она превратилась в настоящую красавицу! Эх, жаль, что ты не видел, как она отделала этого пьянчугу.
– Значит, Камилла Монтес вернулась?
– Угу. К добру это или к худу, но она вернулась домой.


Камилла спрятала пистолетик в ридикюль и улыбнулась Нелли.
– Может, я слишком жестоко обошлась с беднягой, но мне ужасно не понравились его манеры. Давайте скажем так: этому человеку необходимо было преподать урок. Он совершенно не умеет вести себя с женщинами! Ну ничего, Джек позаботится о том, чтобы он дважды подумал, прежде чем снова к вам приставать.
Нелли пристально посмотрела на Камиллу.
– Спасибо вам, что пришли мне на помощь. Не думаю, что Джек усадил бы мистера Уоткинса на козлы, если бы его манеры раздражали только меня.
Камилла покачала головой.
– Напрасно вы так считаете. Я вижу, вы совершенно не знаете Джека. Как бы то ни было, в ближайшем будущем мистер Уоткинс вряд ли побеспокоит вас еще раз.
– Обо мне все и всегда думают скверно, – грустно сказала Нелли. – Я, конечно, понимаю, что такая леди, как вы, например, никогда не стала бы работать в салуне. Ну, а мне вот пришлось! Но поверьте, я не так плоха, как можно подумать. В «Золотом самородке» я только пела и разливала напитки – больше ничего!

– Вы напрасно думаете, что я вам не верю, Нелли. А кроме того – я давно поняла, что не каждому удается устроить свою жизнь так, как хочется. Вам пришлось наняться на работу в «Золотой самородок», а я была вынуждена покинуть отца и родной дом вопреки собственному желанию. Так что я не собираюсь осуждать ни вас, ни кого-либо еще.
Нелли задумчиво поглядела в окошко дилижанса.
– Интересно, что скажет Хантер Кингстон, когда узнает, что вы вернулись в город.
– Думаю, он обо мне и не вспомнит, Нелли.
Камилла понимала, что говорит не вполне искренне. Разумеется, Хантер ее не раз вспоминал за прошедшие годы, но только не с любовью, а с ненавистью…
– Вы ошибаетесь, Нелли. Хантер меня презирает так же сильно, как я ненавижу его, – призналась она наконец.
– Да что же такое у вас могло произойти, Камилла? Мне всегда казалось, что вы с Хантером друзья… Неужели все это из-за того, что ваши семьи издавна враждовали? Я, кстати, никогда не могла понять, в чем там было дело.
– Настоящая война началась во времена моего деда. Между Монтесами и Кингстонами вышел спор из-за прав на Рио-Эскондида.
– Но ведь ваша семья владела землей, по которой протекает река, на протяжении многих лет!
– Совершенно верно. Но Кингстоны никак не могли смириться с этим. Им всегда удавалось купить все, чего душа пожелает. Когда они переехали в Техас, полагаю, им сразу захотелось купить дедовское ранчо. Но, как вы знаете, он не желал его продавать – ни Кингстонам, ни кому-либо еще.
– Но ведь это так понятно! Во всей долине у него одного была вода. Рио-Эскондида – единственная река, которая не пересыхает во время засухи. Да, вижу я, что Монтесы встали Кингстонам поперек горла… Но неужели Хантер тоже…
– По правде говоря, мне больше не хочется это обсуждать, – перебила ее Камилла.
Нелли пожала плечами.

– Как хотите. Но что-то не верится мне, что Хантер Кингстон может ненавидеть вас из-за этой старой распри.
Камилла откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Ее семья поселилась в Техасе задолго до того, как переселенцы из Соединенных Штатов наводнили эти прекрасные и дикие просторы. Ее дед получил землю во владение от самого испанского короля. И недаром ранчо стали называть Валье дель Корасон, что в переводе с испанского означало «Долина Сердца»: это был лучший надел во всем Западном Техасе. Камилла точно не знала, когда именно Кингстоны переехали в Сан-Рафаэль, но они привезли с собой деньги и власть. Поскольку Рио-Эскондида протекала только по землям Валье дель Корасон, дед Хантера попытался перекупить ранчо, но ее дед категорически отказался продавать. С тех пор Монтесы и Кингстоны возненавидели друг друга. Когда Камилла влюбилась в Хантера, ей следовало бы вспомнить о старой семейной вражде! И почему она вовремя не поняла, что никому из Кингстонов нельзя доверять?! Ведь все они были начисто лишены каких бы то ни было понятий о чести!
На счастье, Камилле было не свойственно предаваться размышлениям о том, чего она не в силах изменить. Но в эту минуту молодая женщина дала себе торжественную клятву в том, что никто и никогда не заставит ее покинуть Техас, пока она сама этого не захочет!
Камилла решила, что не станет торопиться и дождется появления настоящего покупателя, который предложит за ранчо хорошую цену. Только об одном можно было сказать с уверенностью уже сейчас: Хантеру никогда не прибрать к рукам Валье дель Корасон. Она скорее отдаст свое ранчо задаром, чем продаст ему!"

Хантер прибрал к рукам и имение, и саму героиню...