Долги наши: долг родителей перед детьми

Одна из проблем, с которой обращаются достаточно часто – это чувство вины у родителей перед детьми и чувство долга у детей перед родителями.

Рассмотрим сначала первую ситуацию.
Она обычно выражается в таких жалобах, как «Я не могу детям обеспечить все, что им необходимо.
Мало уделяю им внимания, редко с ними играю и т. п.
Я – плохая мать (отец)».
На самом плохих родителей не бывает.
Но чтобы прийти к такому выводу, необходимо предварительное исследование этого вопроса.

Начинаю с того, что обращаю внимание клиента на очевидные вещи: родители дают детям два вклада, они дают жизнь и в дальнейшем создают условия для жизни.

После согласия клиента я спрашиваю важный диагностический вопрос: « А как вы считаете, что важнее – жизнь или условия жизни?».

Для многих это оказывается совсем не простым вопросом.

Есть два взгляда на этот вопрос.

Первый – детский: «Конечно, условия».

Детский, потому что ребенок не может оценить ценность жизни, а вот то, что не купили мороженного, это ужасно.

Если у человека остается детский взгляд, то он как раз и формирует чувство вины перед своим ребенком.
Чувство вины родителя действует вредно не только на него, но и на ребенка.

Здесь происходит смена психологических ролей, ребенок становиться «родителем», а родитель – «ребенком».
То есть ребенок начинает оценивать своего родителя, а оценочный механизм относиться к родительской инстанции.

Получается, что статус родителя надо еще заслужить: «Не тот родитель, кто родил, а тот, кто воспитал».

В этом случае рождение ребенка является наказанием для родителей и позволяет ребенку встать в позу типа «Вы меня родили, а я же вас не просил. Так что давайте теперь обслуживайте меня».

Иногда эта позиция проявляется и у родителей – «Мы его родили для себя, значит должны теперь за это отвечать».

На более глубоком уровне, чувство вины пред детьми является отражением критической позиции по поводу своих родителей и скрытой обидой на них.

Механизм формирования такого перехода следующий.
Критичность по отношению к родителям свидетельствует о том, что у ребенка сформирован некоторый идеал родителей, так как любая оценка – это всегда сравнение.
Затем, когда ребенок вырастает и сам становиться родителем, то он попадает в ловушку собственного идеала.
Теперь он сам должен соответствовать свои детским требованиям для того чтобы стать «хорошим» родителем.
Поэтому чувство вины перед детьми является скрытой критикой на своих родителей.

Самое неприятное не только в том, что происходит смена ролей, оценивание условий жизни выше, чем жизнь формирует психологию самоубийцы.


Если подходить со взрослой позиции, то несомненно, что жизнь более ценна чем условия жизни.
Не будет жизни, не будет и условий.
В этом случае я предлагаю клиентам мысленный эксперимент: «Представьте, что вы собираетесь рождаться, и вам говорят, что условия жизни будут не очень хорошие.
Может быть, даже отдадут в сиротский дом. Поэтому, может лучше вас сразу убить. Что вы выберете?».
Конечно, все выбирают жизнь: «Дайте родиться, там уж я сам разберусь, в конце концов, условия жизни можно и создать или получить от других».

Этика заключается как раз в том, что сам по себе факт жизни является безусловно высшей ценностью.
То есть, нет ничего такого, ради чего можно было бы пожертвовать жизнью (своей или другого человека).
А психология самоубийцы строится на ценности условий, поэтому в его рассуждениях – если такие плохие условия жизни, зачем тогда жить.


Если клиент согласен, что жизнь приоритетна в любом случае, тогда я предлагаю оценить ее, хотя бы в рублях.
Абсурдность этого предложения очевидна, сумма получается колоссальная.

Получается, что сразу после рождения ребенок получает этот «миллион рублей».

По сравнению с этой суммой, с жизнью, все остальное уже второстепенно.
О каком родительском долге может идти речь?
Поэтому плохих родителей не бывает, по определению.

Я думаю, что в этой ситуации вины также присутствует элемент смешивания роли родителя и роли воспитателя.
Плохих родителей не бывает, но бывают плохие воспитатели.
Воспитатель – это профессия, которую надо где-то осваивать.
Желательно, чтобы эти роли исполняли разные люди, так как родители любят, а воспитатели – воспитывают.

Иногда бывают достаточно драматические ситуации.
Например, ко мне обратился мужчина, находящийся в пред разводной ситуации.
У него были достаточно сложные отношения с женой, но от развода его удерживала мысль о детях.
Мы с ним подробно рассмотрели семейную систему, выяснили, что развод – это расставание супругов, а не родителей и детей.
Но его чувство вины перед детьми по-прежнему оставалось.
В дальнейшем разговоре выяснилось, что оказывается у него было, как выразился «два отца».
Первый, он назвал его «биологическим», отец ушел сразу после того, как он родился.
Потом появился другой мужчина и взял на себя роль отца, и выполнял ее хорошо.

Его он называл «настоящий отец» и высоко оценивал его положительное влияние на свое развитие.

Мужчина ни в какую не соглашался с тем, что отец должен быть всего один, и тот, кого он называл «биологическим» и есть его настоящий отец.

Эта двойственность в восприятии роли отца и стала причиной его проблемы, связанной с трудностью принять решение о разводе.

Развод символически походил на повторение его детской ситуации ухода отца.

И недооценка вклада отца и обида на него оборачивалась теперь на самого мужчины.
Путь к изменению его ситуации лежал в принятии настоящего отца настоящим, а второго «отца» всего лишь как воспитателя.


Долги наши: долг детей перед родителями?

Вторая ситуация связана с чувством долга перед родителями.

Когда начинаешь выяснять, откуда взялся этот долг, обычно отвечают, что «родители дали мне жизнь», «они меня любили», «они меня воспитали» и т. п.

При такой установке получается, что жизнь человека делиться на две части.

В первой, когда он ребенок, получает от родителей, а во второй должен это обратно им отдать.
Получается, что ребенок – это «полезное домашнее животное».

Сначала его выращивают и откармливают, а потом используют для себя.

Наличие в сознании такой установки существенно усложняет возможность ребенка к построению отношений с внешним миром, противоположным полом, созданием своей семьи.
Если я должник, то для того, чтобы создать свою семью, я должен, как честный человек, сначала расплатиться с родительской.

Долг ребенка слишком большой!

Туда входят как материальные, так и душевные затраты.

Но это еще как-то можно подсчитать.
А как расплатиться за данную жизнь?
Тут уж должник до самой смерти родителей.
Иногда сами родители это усиливают напоминанием детям, как те им глубоко должны «за все, что они для вас сделали».

У меня в памяти есть драматический пример.
Одна женщина жила вместе с мамой вдвоем.
Как только у этой женщины появлялись отношения с мужчинами, то мама тут же заболевала.
В итоге встречи этой женщины с молодыми людьми прерывались, так маме нужна была ее забота.
В итоге, эта женщина смогла выйти замуж только после смерти своей матери.
Но ей к тому времени уже было за пятьдесят.
То есть она сама уже не сможет быть мамой.

При таком подходе отношения «родители-дети» представляют собой замкнутую систему, которая сама себя изживает.

Но можно посмотреть на это шире.

Тогда мы увидим, что у наших родителей тоже были свои родители.

Они дали им и жизнь, и любовь, и материальное обеспечение.

Получается, что наши родители все уже давно получили от своих родителей, и их требования от нас являются уже двойной оплатой.

Поэтому долг пред родителями, в принципе, остается, но он передается не им обратно, а вперед, своим детям.
В этом случае, вместо болота, мы получаем все усиливающийся поток реки.
А река не должна идти вспять.

Обычно такая ситуация воспитания ребенка как должника связана с тем, что родители считают, что им их родители чего-то недодали.

Поэтому желание восполнить долг перед родителями у ребенка является включением его в конфликт родителей со своими родителями.

Последствия смешивания видов отношений

Наличие смешивания видов, например, проявляется в ответе на вопрос: «Муж – это родной или чужой человек?».

Если человек отвечает «Конечно, родной», то значит, такое смешение уже произошло.
Наличие установки «муж – это родной человек», несмотря на ее «очевидность» опасна для супружества.

Она может привести к проблемам в сексуальной сфере, так как секс с родственниками в нашей культуре являются сильнейшим табу.

Поэтому секс с супругом-«родственником» вначале будет вызывать сильные ощущения (так как табу нарушено), но в то же время порождать бессознательное чувство вины.
Отношения, которые начинались как страстные, достаточно быстро переходят в нежные.
Обнялись, по спинке погладили друг друга и спать.
Или другой вариант: угасающее сексуальное желания переводится в скандалы.

Вторая проблема, возникающая в результате такого смешения – это невозможность психологического развода.
Ведь с родственником нельзя развестись.

Приходилось сталкиваться со случаями, когда официальный развод при наличии такой скрытой установки совершенно ничего не изменял во взаимоотношениях партнеров.
Например, одна женщина пришла с жалобой, что ее бывший муж продолжает к ней приходить, а она ничего не может с ним сделать.

Я ее спросил, как бы она себя повела, если бы к ней вдруг пришел совершенно чужой человек.
Она сразу ответила: «Милицию бы вызвала».
«А в этом случае, почему не вызываете?».
«Ну как же, он же мой муж» - горячо воскликнула она.
«Но вы же развелись два года назад» - напомнил я ей.
«Если он мне не муж, тогда кто он тогда?» - задумалась она.
С большим трудом к ней приходило осознавание, что он ей чужой человек, с которым она может строить дистанцию, в том числе и физическую.
Соединение роли мужа и отца привело к вытеснению факта самого развода.
Реально развод произошел, а психологически развод в таком случае невозможен. Для этого ей сначала надо «развести» мужа и отца в своей голове.

Третий важный аспект связан с тем, что с родными невозможно изменить статус отношений.

По отношению к своим родственникам, мы все равно останемся родными.
Таков факт реальности.
Совсем по-другому дело обстоит с чужим.
Он может быть другом, мужем, начальником и все это может меняться.
С другом можно поссориться, с мужем развестись, от начальника уволиться или двинуться по служебной лестнице и самим стать его начальником.
Иногда смешивание отношений «чужие-родные» приводит к тому, что у людей возникает идея о том, что надо стараться быть, например, хорошей дочерью, или матерью.
Это усугубляется иногда такими родительскими выражениями, типа «Если ты будешь так себя вести, то ты мне не дочь».
Возникает страх отвержения.
Но родственные отношения не зависят от поступков.
Как бы себя дочь не вела, все равно она останется родной дочерью.
А вот чужие отношения – это то, может измениться.


Наконец, раз партнеры сформировали родственные отношения, то тогда они начнут заниматься естественно воспитанием и перевоспитанием друг друга.

Их совместная жизнь превратиться в череду бесполезных разговором, которые носят название «давай выясним наши отношения».

Практика использования метода дифференцирования показывает, что людям часто очень сложно обнаружить разницу между родным и чужим.
Важный диагностический момент – если у человека в этом месте проблема, то эта задача ему практически не под силу.
Те отличия, которые он называет, часто бывают непринципиальные.
При этом обычно предлагаются психологические критерии, «родные – они больше любят, а чужие нет и т. п.».

Это все не принципиально.
Но есть же случаи, когда родные мало любят.
Даже запрет на секс не может быть разницей, известны же случаи инцеста.

Необходимо найти надежный критерий для идентификации вида отношений.

На самом деле разница всего одна: «родные» - это не психологическое отличие, а биологическое.

Родные – это по крови. То есть некий факт реальности, под который должны подстраиваться наши отношения.
Если с чужим мы обращаемся, как с родным, то мы неосознанно протестуем против реальности.

Но неприятие реальности обычно приводит только к неврозу.
Сергей Петрушин, Казань, из книги "100 ловушек в личной жизни", 2013г.