Тяжёлая жизнь 75
АСТ.
Рассудив здраво, мама с дочкой задумались о перемене места работы. Ах, как же не хотелось им снова пускаться на поиски новых вакансий после полутора лет стабильной, очень нравящейся им, работы на «Салюте», но жить в Москве каждый месяц только на две тысячи рублей не представлялось возможным. Выручали их от полного безденежья только съёмки, но московская жизнь требовала от них расходов гораздо больших, чем они могли теперь себе позволить. У мамы с дочкой снова встал вопрос о хлебе насущном, над ними опять нависла угроза голодания.
-- Возьмите к себе кого-нибудь для проживания, чтобы за аренду платить поменьше. – снова советовали им одни.
-- Снимите комнатку в коммуналке. Она дешевле стоит. – делились советом другие.
Кого-нибудь к себе взять мама с дочкой не могли, по уже известной причине, а вот насчёт комнаты в коммуналке, они призадумались.
-- Пусть будут соседи. – говорила Тая Арине. – Главное, чтобы не в одной комнате с нами.
Дочка согласилась, но проблема состояла в том, что у них не было никаких финансовых накоплений, чтобы снять другое жильё. Даже если они и нашли бы комнату за аренду в десять тысяч рублей, то на начало заселения им нужно было иметь три такие суммы. Две из них нужно было бы заплатить хозяину комнаты, а третью -- риелтору. Тридцать тысяч были для них теперь суммой немыслимой, так что вопрос о переселении оставался пока открытым.
Завод «Салют» имел своё ведомственное общежитие и предоставлял особо нуждающимся сотрудникам койкоместа в нём за очень небольшую плату. Добиться места для проживания в общежитии было чрезвычайно трудно, но даже если бы это сделать было и просто, то Тае с Ариной такой вариант вряд ли подошёл бы со всем их, накопившемся за московскую жизнь, личным скарбом и кошкой Джессикой. Для этого им нужна бы была отдельная комната, а не два койкоместа в большой комнате в совместном проживании с ещё несколькими посторонними людьми.
Возможно, что явление с понижением зарплат на заводе было временным, что может быть через семь-восемь месяцев, или даже через год, завод восстановил бы свою финансовую стабильность и всё вернулось бы на прежний уровень, но ведь эти месяцы нужно было как-то прожить, а вернее, умудриться выжить, что для мамы с дочкой было практически не возможно. Да и такой длительный срок не иметь возможности наведаться в своё старорусское жильё, они просто не могли себе позволить. Хоть кредит за компьютер был Таей уже с горем пополам погашен и бывшая Шурочкина квартира была благополучно переоформлена в собственность Арины, и эти неотложные дела не гнали маму с дочкой в обязательную, раз в два месяца, поездку домой, надолго оставлять свои квартиры бесхозными всё же было нельзя.
-- Надо другую работу искать, с большей зарплатой. – огорчённо сказала Арина, и Тая, скрепя сердце, снова взялась за толстый томик с вакансиями.
Как же не хотелось маме с дочкой уходить с завода. Им было там хорошо и комфортно. И сотрудники там подобрались более-менее дружелюбные, не строящие друг другу пакости, и начальство в большинстве случаев не сильно строгое, не повышающее голос на своих подчинённых, но, из-за сложившихся неблагоприятных для Таи с Ариной финансовых условий, они вынуждены были снова менять работу.
-- Поближе к дому что-нибудь ищи. У нас денег на дорогу не хватит. На поездки к телецентру хоть бы хватило. – советовала Арина матери.
Хотя Тая уже полтора года не покупала томики с вакансиями, которые поступали в «союзпечать» регулярно раз в месяц, но, открыв свежеприобретённый, она обнаружила, что изменений там было крайне мало. Почти никаких.
Путём долгих поисков, среди огромного количества не подходящих по всем параметрам вакансий, Тая нашла-таки, вполне устраивающий их с дочкой, вариант. На типографию предприятия АСТ требовались брошюровщицы с соблазнительной зарплатой от двадцати пяти тысяч рублей в месяц.
Предприятие АСТ находилось на шоссе Энтузиастов. Сверившись по карте Москвы, Тая определила, что это не совсем близко от них, но туда всё же можно было добраться пешком, не прибегая к помощи транспорта. Она позвонила в типографию и, получив приглашение на собеседование, они вместе с Ариной сразу же, разведки ради, пешком туда и отправились.
Мама с дочкой знали, что до станции метро Шоссе Энтузиастов, дорога от их дома занимает полчаса, потому что раньше Тая пользовались именно этой станцией, до нападения на неё маньяка, а АСТ находилось ещё дальше, за станцией метро, в получасе ходьбы от него. В общей сложности от дома до работы путь занимал целый час, но пройти это расстояние было вполне возможно.
На проходной АСТ Таю с Ариной встретила женщина из отдела кадров и повела их по необъятной территории предприятия, имеющего ничуть не меньше всевозможных офисных и производственных зданий, чем на «Салюте», в красивое, пятиэтажное, сооружённое из тонированного стекла и бетона, современное здание типографии.
На первом этаже здания находилось просторное фойе, в центре которого располагался ресепшен. Мужчина, дежуривший там, выписал Тае с Ариной разовые пропуска, для разрешения прохода в типографию, и женщина из отдела кадров повела их к лифту. Поднявшись на третий этаж, они вышли в коридор и оказались у двери, ведущей в отдел кадров.
-- Работа у нас нелёгкая. – сразу предупредили маму с дочкой в отделе кадров. – Справитесь?
Таю с Ариной уже много раз пугали тяжёлыми работами, и они всегда с честью справлялись с любым их объёмом (взять хотя бы, к примеру, Ростикс). Не справлялись мама с дочкой только с моральным напрягом на рабочем месте. Им не нравились крики начальства на новеньких и попытка подгонять их, ещё не привыкших и не втянувшихся в новую работу. Не нравились недружелюбные коллеги по работе, норовящие затеять склоку с новенькими. Именно такое отношение, напрочь, убивало у мамы с дочкой желание и умение работать в данном коллективе.
Завод «Салют» у Таи с Ариной был пока единственным местом, где все ко всем относились ровно, без криков и скандалов. А повезёт ли им на новом месте, это ещё вопрос.
В отдел кадров была вызвана мастер смены Людмила, для проведения экскурсии по типографии, чтобы Тая с Ариной воочию увидели то, чем им предстоит здесь заниматься, и потом уж окончательно решить, хотят ли они устраиваться сюда на работу.
Людмила повела их к лифту. Они поднялись на четвёртый этаж в полиграфический цех. Выйдя из лифта, мама с дочкой оказались в преддверии огромного зала, набитого, неизвестной им, техникой, а так же заваленного готовой продукцией и стопками разных бумаг.
Вся эта техника по производству всевозможных брошюр и журналов гудела, трещала и стучала на разные лады, создавая довольно-таки сильный шум в помещении. Около всех этих агрегатов суетились люди, работающие конвейерным методом.
-- Ну как вам тут у нас? –лавируя между полетами, со сложенной на них, готовой продукцией, и ведя Таю с Ариной вдоль всей типографии, громко, чтобы перекричать весь этот шум, спросила Людмила.
А что мама с дочкой могли ответить на это, просто пройдя мимо работающих людей, не испытав на собственной шкуре, весь рабочий процесс, происходящий здесь, поэтому они лишь молча пожали плечами.
-- Наша типография работает круглосуточно. – стала вводить в курс дела Таю и Арину Людмила. – Поэтому у нас существуют дневные и ночные двенадцатичасовые смены. Каждый работник работает по графику два через два. Причём две смены дневные, а следующие две, после двух выходных – ночные.
Она рассказала маме с дочкой о некоторых основных нюансах рабочего процесса и окончательно поинтересовалась их решением, по поводу устройства к ним на работу. Тае с Ариной роднее и милее был их завод «Салют», но он не давал им теперь возможности заработать на жизнь, как прежде, и поэтому им ничего не оставалось делать, как выразить своё согласие работать брошюровщицами на типографии.
-- А хотите прямо сейчас подработать у нас? – спросила их Людмила.
Хотят ли Тая с Ариной подработать, имея на предстоящий месяц остаток салютовской зарплаты в размере двух тысяч рублей? Ясно дело, хотят! И Людмила повела маму с дочкой чёрным ходом по лестнице на пятый этаж.
Они вошли в просторное, тихое (по сравнению с полиграфическим цехом) помещение обставленное многочисленными широкими столами. За этими столами сидели мужчины и женщины и перебирали стопки бумаг, ловко и быстро орудуя пальцами рук.
-- Видите эти стопки рекламных листов? – показала Людмила Тае с Ариной на многочисленные полеты, заполненные готовой печатной продукцией. – Так вот! Они, после печати и обрезки, оказываются вложенными друг в друга по четыре одинаковые штуки в каждом. Их нужно разделить на отдельные листы и сформировать в новую ровную стопку, готовую для отправки заказчику.
Она указала маме с дочкой на свободный стол, принесла несколько увесистых рекламных стопок и показала им, как правильно разъединять листы вложенные друг в друга.
-- За разбор каждой стопки мы платим по тридцать рублей. Так что, только от вас самих будет зависеть ваш сегодняшний заработок. – объяснила Людмила и ушла в полиграфический цех.
Тая с Ариной с энтузиазмом взялись за новое для них дело, разборку стопок бумаг, рекламирующих мебель «СТОЛПЛИТ» и пахнущих свежей типографской краской, на отдельные листы. Их было великое множество, этих не перебранных, довольно таки объёмных стопок, по шестьсот рекламных листов в каждой, разъединение которых, было достаточно трудоёмким делом и требовало достаточно опыта и сноровки, чтобы делать это быстро.
У Таи с Ариной, не смотря на их старание, работа продвигалась медленно. Наэлектризованные трением друг об друга листы не желали разъединяться, приходилось это делать с усилием. Мама с дочкой с любопытством и завистью наблюдали за работой других людей, у которых всё так ловко и быстро получалось. Но эта лёгкость была достигнута не часами, а днями и неделями упорного, монотонного труда.
Промучившись за этой работой три часа, до появления сильной боли и судорог в пальцах рук, Тая с Ариной совместно перебрали лишь десять рекламных стопок. Они спустились на четвёртый этаж, разыскали Людмилу, получили от неё за выполненную работу триста рублей и, пообещав после увольнения с завода сразу устроиться к ним в типографию, отправились домой.
-- Тебе понравилось? – спросила Тая Арину о новой работе.
-- Пока не знаю, но мне кажется, что будет трудно. Поработаем, увидим. – ответила та, массируя переутомлённые пальцы рук.
На следующий день мама с дочкой сильно удивили своих коллег по пятьдесят третьему цеху, своим намерением уволиться с завода.
-- А вы новую работу нашли? – спрашивали они.
-- Да! В типографию будем устраиваться! – ответила Тая.
-- Да вы что? С ума сошли? – воскликнула Галя. – Я из типографии сюда, на завод сбежала, а вы в типографию стремитесь! Ох и пожалеете же вы потом, да поздно будет!
Не обрадованные, такими напутственными словами Гали, Тая с Ариной всё же отработали свой последний день на «Салюте» и получили у Анны Алексеевны обходные листы.
Увольнение с завода заняло два рабочих дня. Маме с дочкой пришлось изрядно побегать с этими листами по всем многочисленным салютовским инстанциям, собирая все необходимые подписи, что они там не были, не привлекались, не участвовали, а если были, привлекались и участвовали то, всё что когда-то у них брали, вовремя сдали. Пришлось им даже к коменданту ведомственного салютовского общежития наведаться и получить у него справки, что они не жили в этом общежитии и претензий он к ним не имеет.
Наконец-то эта муторная процедура подошла к концу и Тая с Ариной, не без сожаления забрав из заводского отдела кадров свои трудовые книжки, с утра пораньше отправились устраиваться на новое рабочее место в АСТ.
НЕСОСТОЯВШИЕСЯ БРОШЮРОВЩИЦЫ.
Оформление документов на новой работе заняло не очень много времени и мама с дочкой тут же были отправлены в полиграфический цех на первую рабочую смену. Этой сменой руководила уже знакомая им мастер Людмила. Она поставила Таю с Ариной на конвейер у одного из работающих агрегатов.
Арине, после непродолжительного обучения, досталась операция по упаковке готовой продукции. Ей нужно было заворачивать стопки, только что собранных из отдельных листов, журналов в плотную упаковочную бумагу и приклеивать к получившимся пачкам ярлычки, с указанием что, и в каком количестве, там упаковано.
Тая встала на обвязку, упакованных Ариной пачек. Это был конечный этап конвейерной работы. Обвязка производилась специальным аппаратом, с помощью нажатия на педаль. Он за пять секунд обвязывал пачку с журналами плоским упаковочным шнуром крест-накрест, целая катушка которого была заправлена в аппарат сбоку. Пачку нужно было положить над узкой прорезью верхней панели и нажать на педаль.
Проходя через прорезь шнур плотно обхватывал пачку. Затем её нужно было повернуть на девяносто градусов и снова нажать на педаль. Вжик-поворот-вжик - и готово! Пачка перевязана крест-накрест. Оставалось положить её на деревянный полет к остальным пачкам очень ровно, чтобы, в последствии, когда будет выложено много слоёв, они не перекосились и не рассыпались с полета на пол.
Работа оказалась напряжённой и монотонной. За двенадцатичасовую смену были предусмотрены три перерыва на отдых. Первый и последний длились по пятнадцать минут, а средний – сорокаминутный, считался обеденным. Во время этих перерывов выключались все работающие агрегаты, и в наступившей тишине работники шли в раздевалку на кратковременный отдых, а в обеденный перерыв в столовую, расположенную на втором этаже здания.
В столовой можно было по специальным талонам получить комплексный обед, ну или самому купить что-нибудь дополнительно по собственному желанию в буфете. Тае с Ариной тоже выдали талоны и они отправились вместе с коллегами на второй этаж в небольшую, но очень уютную и чистую столовую.
Однако, на отдых и обед уходили далеко не все, работающие в полиграфическом цеху, люди. Каждый раз оставалась группа работников, которая что-то вкладывала или подклеивала между страницами журналов. Эти люди работали и работали, не покладая рук, как автоматы, стараясь выполнить, как можно больше, работы за определённое время. Они не отвлекались ни на пятнадцатиминутный отдых, ни на сорокаминутный обед. Время от времени они кидали в рот что-нибудь съедобное, принесённое из дома и, жуя, продолжали быстро-быстро работать руками, не останавливаясь ни на минуту.
Тае с Ариной объяснили, что эта группа людей является подработчиками, такими же как те, с которыми мама с дочкой работали на разборке рекламных листов в своё первое посещение типографии. Подработчики не подчинялись общему графику, не числились ни в какой смене. Они вообще не были оформлены в типографии. Они были свободны в своём выборе приходить или не приходить на работу. Прогулом это не считалось. Это были, желающие подработать, люди, которые шли в типографию в любую смену, записывались у дежурного мастера, получали задание и работали, кто как мог и сколько мог. Закончить трудиться подработчики могли в любое время. Они показывали мастеру, проделанную ими работу, и она тут же расплачивалась с ними по договорной цене.
Всё здесь на первый взгляд Тае с Ариной показалось ясно и просто до поры до времени, пока их самих не коснулась та же участь, стать подработчиками. Но это событие их ждало еще впереди, а пока они числились в типографии брошюровщицами, и пытались освоить эту, новую для них, сложную профессию.
Всю свою первую смену Тая с Ариной работали на конвейере, время от времени меняясь друг с другом местами, чтобы обрести разные умения. И вот смена закончилась. Мама с дочкой вернулись домой сильно уставшие. Они уже отвыкли так напряжённо работать. «Салют» их в этом плане немного расслабил. Да и на дорогу туда и обратно теперь у них уходило два пеших часа, вместо прежних десяти минут.
Вторая смена на типографии у Таи с Ариной прошла не так гладко, как первая. Их снова поставили на, привычные им, места в конвейере, но их агрегат в этот раз был запущен гораздо быстрее, чем в первый день.
Мама с дочкой, не привыкшие к такой скорости, стали сильно отставать от других работников. Арина не успевала паковать стопки журналов, и они быстро скопились перед ней неприступной горой, а Тая не успевала обвязывать, уже упакованные дочкой пачки. Вернее обвязывать-то она успевала, а вот на то, чтобы быстро и ровно уложить их на полет, времени ей катастрофически не хватало. На полете получался перекос пачек на одну сторону, грозивший рухнуть в любое время на пол, а перед ней, как и перед Ариной, тоже росла гора не обвязанной продукции.
Мастер Людмила всё это время вела себя не как добрый наставник и помощник, а как злой надсмотрщик. Она кричала на маму с дочкой, обзывая их криворукими, ни на что не способными работниками. Своим поведением она сильно напоминала Тае Олега из Макдональдса.
-- А почему Вы кричите на нас? – возмутилась Тая поведением Людмилы, как когда-то и поведением Олега. – Мы ещё новенькие, в работу не втянулись и скорость не выработали.
-- Некогда мне ждать, когда вы тут скорость выработаете! – кричала Людмила, разъярённая Таиным замечанием. – У нас план! Конвейер и так пущен на более низкую скорость, чем должен. Специально из-за вас, между прочим! А вы всё равно не успеваете! А если мы на полную скорость запустим? Тогда что?
-- А вы разве не видите, что мы с Ариной, единственные на конвейере, выполняем сразу по две операции в отличии от остальных, не смотря на то что мы новенькие и в работу ещё не втянулись? – тут же заметила наблюдательная Тая. – Если Арина будет только паковать, а наклеивать ярлычки кто-то другой, она справится! И если я буду только обвязывать пачки, а кто-то другой складывать их на полет, то я тоже справлюсь с работой!
-- Где я вам помощников возьму? Народу у нас не хватает!–снова начинала визжать Людмила, не довольная Таиным справедливым замечанием.
Тая тоже была не довольна тем, что они с Ариной, ещё совсем неопытные новички, должны расплачиваться за нехватку рабочих кадров и выполнять сразу по две операции на конвейере и огребать люлей за то что они не справляются.
-- А эти что тут делают? -- кивнула она в сторону трёх давно уже праздно сидящих мужчин, предающихся пустой болтовне.
-- У них своя работа. Один устраняет неисправности в станках, если они бумагу зажёвывают, а двое других транспортировщики. Нагруженные полеты увозят на электропогрузчиках на склад. -- тут же ответила Людмила.
-- А часто ли станки ломаются? Я пока такого не наблюдала? И много ли у нас гружёных полетов появляется? А? Ну раз в полчаса отвезут по полету! Они прям так загружены, что и помочь не могут? Лучше сидеть да трепаться будут, чем помочь зашивающимся брошюровщицам! – справедливо заметила Тая.
-- Помощь вам в их обязанности не входит! – нетерпеливо рявкнула Людмила на несговорчивую работницу. – А ваше дело справляться на тех операциях, куда я вас ставлю! Все справляются и помалкивают! Из-за вас никто конвейер тормозить не будет!
-- Ну так поставьте нас тогда на другие места в конвейере, где мы будем выполнять только одну операцию вместо двух, и мы будем успевать вместе со всеми! – пробовала найти хоть какой-то компромисс Тая.
-- Нечего мне тут указания давать, кого и куда ставить! Научитесь справляться там, куда я вас определила, иначе будете стоять только на этих операциях постоянно! На другие я вас не переведу! – ещё более разошлась Людмила, не готовая идти ни на какие компромиссы.
Тае не о чем было больше разговаривать с мастером, и они с дочкой, как могли, продолжали работать дальше.
К Арине всё же вскоре добровольно присоединилась в помощницы, Антонина, выполняющая операцию по отбраковке журналов и формированию их в правильные стопки. Она справлялась со своей работой быстрее, чем того требовал конвейер, и поэтому взяла на себя обязанность наклеивать, на упакованные Ариной пачки, ярлычки. Рабочий процесс у дочки пошёл быстрее.
Однако, видя гору не обвязанных пачек, растущую перед Таей с угрожающей скоростью, после того, как у Арины появилась добровольная помощница, Людмила выделила помощника и ей. Им оказался Иван, молодой парень с красивыми волосами, уложенными в причёску, больше похожую на женскую, чем на мужскую. Он начал складывать обвязанные Таей пачки на полет, и куча, накопленная перед ней, стала быстро таять.
-- Вы не переживайте! – успокаивал расстроенную Таю Иван. – Мы все через это прошли.
-- А нельзя ли не проходить через такое безобразие новеньким? – спрашивала Тая. – Почему нельзя поставить нас сначала на более лёгкую операцию?
-- А что Вы считаете здесь более лёгким? – спросил Иван.
-- Да вот хотя бы в самом начале конвейера, работа куда как легче, чем у нас! – ответила Тая, указывая ему на, праздно сидящую, коллегу, которая лишь время от времени, неспешно отрывала свою задницу от мягкого стульчика и докладывала в ячейки агрегата разрозненные журнальные листы в нужном порядке, чтобы при их сборке не оказалось путаницы в страницах.
-- А! Ну да! Там легче! – согласился Иван. – Но нужно сначала научиться справляться здесь, чтобы попасть на ту операцию. Даже я ещё не удостоился такой чести, хоть и работаю здесь уже полгода. – усмехнулся он.
Но Тая была бы не Тая, если бы молча сносила всю эту несправедливость по отношению ко всем новеньким, и к ней конкретно. Она дошла даже до директора типографии с жалобой на крики Людмилы, и на несправедливое распределение рабочих мест.
После разговора с Таей директор вызвал Людмилу к себе. Вернувшись на рабочее место, с покрытым красными пятнами лицом она, со злостью поглядывала на маму с дочкой, но уже не кричала на них. Видать получила от директора хороший втык.
-- Ты думаешь, что на раскладке работать легче, и ты там справишься? –после окончания очередного перерыва на отдых, подойдя к Тае, спросила мастер.
-- Да. Справлюсь. – уверенно заявила Тая.
-- Ну, иди! Вставай на раскладку! – сказала Людмила, и со злостью добавила. – И попробуй только напутай что-нибудь или не справься! Весь брак будет вычтен из твоей же зарплаты!
Она подвела Таю к великому множеству, стоящих на полу, сложенных в стопки, отдельных листов будущего журнала и показала, какие листы в какие ячейки аппарата и как нужно закладывать, чтобы не было путаницы страниц в готовом журнале.
Тая всё сразу поняла и запомнила, тем более что она имела к этому хороший стимул. Она хотела доказать Людмиле свою правоту и одновременно не хотела лишиться части зарплаты, так как знала, что обозлённая на неё мастер обязательно воплотит свою угрозу в жизнь.
Тая внимательно следила, в какой ячейке листы подходили к концу и, неспешно, докладывала их из стопок стоящих на полу, стараясь ничего не перепутать. Таким образом, не торопясь и не напрягаясь, часто присаживаясь на мягкий стульчик, она легко отработала время до следующего перерыва на отдых. Такая работа ей очень понравилась. Она даже ничуть не устала, так как больше сидела, чем ходила, и поглядывала со своего удобного стульчика на работающих у конвейера коллег.
Тая видела, каково приходилось Ивану, вставшему на её место, по обвязке пачек и складыванию их на полет. Он мотался, как заводной между полетом и станком для обвязки так, что его по-женски уложенные волосы подпрыгивали на голове в такт его торопливым движениям. Но как бы Иван не торопился, перед ним тоже росла гора не обвязанных пачек. Он тоже не справлялся один на двух операциях сразу, не смотря на уже приличный стаж работы на конвейере.
Тая, с большой жалостью к Ивану, наблюдала эту картину, сидя на стульчике, на своём рабочем посту у самого начала конвейера и думала, а надолго ли его хватит? Ну, может на час или два, но ведь полное выполнение заказа предусматривало гораздо большего по времени напряжённого ритма работы. Разве не вредно для организма человека такое многочасовое напряжение, без права приостановиться, и хотя бы пот со лба вытереть? Это только робот может, не зная усталости, крутиться несколько часов подряд в заданном ему сумасшедшем ритме работы, а человек не выдержит такого. Он просто свалится замертво от такого многочасового ритма. Тая очень сочувствовала Ивану, но и радовалась за Арину, потому что ей продолжала помогать наклеивать ярлычки Антонина.
А Людмила ходила по типографии, исподлобья посматривая на Таю и проверяя, нет ли отбракованных журналов, после её раскладки листов. Но таковых не оказалось, как возможно хотелось бы Людмиле, чтобы указать Тае на её непригодность на этой операции и лишить приличной части зарплаты, так как изготавливаемые ими журналы стоили недёшево.
Незаметно подошло время перерыва. Тая с честью справилась с работой, и совсем не устала. Она даже отдохнула во время этой работы больше, чем во время отдыха после обвязки пачек.
Людмила ничего не сказала Тае по поводу качества проделанной работы, потому как плохого сказать было нечего, а хвалить взбунтовавшуюся работницу она явно не желала, но начала ставить её и Арину не только на, издевательские над новенькими, двойные операции, а и на другие, в частности на обёртывание особой партии журналов, идущих на экспорт, в герметичные, прозрачные, пластиковые оболочки, на специальных, предназначенных для этого, станках.
Таких станков было два. На каждом из них должны были работать по два человека. За один станок Людмила поставила маму с дочкой. Арина формировала стопки из десяти журналов, движущихся по конвейерной ленте, а Тая герметично запаивала эти стопки в пластиковый рукав и складывала в картонные коробки, которые при полном заполнении тщательно запаковывались другими работниками. Швы коробок скреплялись при помощи скотча и заливались в нескольких местах сургучной печатью.
Мама с дочкой работали слаженно и даже опережали работающих на соседнем аппарате, двух уже опытных женщин. Одна из этих женщин Нина -- очень неприятная на вид особа, с неглубоким, но некрасивым шрамом, проходящим наискосок через всю правую щёку и верхнюю губу, делающим её похожей на уголовницу, зло посматривала на них. Она чем-то напоминала Тае Исаеву Вальку, с которой в пору далёкой молодости свела её злодейка судьба в деревне Колония. Много нервов попортила тогда Валька не только ей, а и многим однокурсницам из медучилища. Слава Богу, она за что боролась, на то и напоролась. Попала в тюрьму голубушка. Там ей и было самое место. Теперь эта Нина напомнила Тае те давние времена, и она с опаской поглядывала на эту неприятную особу.
-- Вы зачем в Москву приехали! -- видя, что Тая обратила на неё внимание, зло спросила Нина. –Уезжайте в свой город, там и работайте! Нечего у нас, коренных москвичей, хлеб отбирать!
-- Какой я хлеб у тебя отбираю? – сильно возмутилась Тая. – Я что, твоё рабочее место заняла? Зарплаты тебя лишила? Ты здесь работала, работаешь и будешь работать, не зависимо от нашего прихода в типографию!
-- Пусть не на моём, но ты на чьём-то месте всё равно работаешь! – не унималась Нина. – Значит, ты кого-то лишила этого места и этой зарплаты!
-- А ты не в курсе, что здесь имеется большой недобор работников? Пусть приходят хоть десять человек! Всем работы хватит! Так что ты не права! Ничьё я место не занимаю! Вот только тебя, блин, забыла спросить ехать ли мне в Москву! Ты вон тоже на москвичку совсем не похожа! Такая же «понаехавшая», как и многие, кто здесь работает! – смело отвечала Тая, этой наглой женщине.
Но она всё равно ей ничего не доказала, потому что та так и продолжала зло посматривать на Таю, что-то, еле слышно, бубня себе под нос.
-- Жуткий какой коллектив на типографии, однако! – жаловалась Арина матери по дороге домой.
-- Да уж! Точно, что жуткий! – соглашалась Тая. – Но что поделаешь? Работать где-то нам надо!
Они, сильно уставшие после двенадцати часовой смены, преодолевали долгий пеший путь до дома, но не для того чтобы хорошенько отдохнуть перед следующей сменой. Отдыхать Тае с Ариной в эти дни, не было времени. Их оставшаяся мизерная салютовская зарплата не позволяла этого. Поэтому мама с дочкой выделяли лишь часа два на отдых и отправлялись в телецентр на ночные съёмки передачи «Суперстар 2008». Начинаясь в одиннадцать вечера, они длились до четырёх-пяти утра. И это был лучший расклад, так как пока проходила процедура получения денег, плюс получасовая дорога до метро ВДНХ, и Тая с Ариной как раз успевали к его открытию.
Но если съёмки заканчивались в час- два ночи, было гораздо хуже. До открытия метро им просто некуда было податься. Некоторые из массовки разъезжались по домам на такси, тратя при этом все только что заработанные на съёмках деньги, но многие оставались коротать время до открытия метро в фойе телецентра. И таких было большинство. Люди разбредались по разным углам фойе, чтобы найти тихое укромное местечко и маленько покимарить.
-- Эх, жизнь моя бомжатская! – приговаривала Тая, пытаясь пристроить своё усталое тело на ступеньках, ведущих в телецентр рядом с такими же товарищами по несчастью, как и она сама. Арина пристраивалась рядом.
Как бы не уставали мама с дочкой после дневной смены в типографии и на последующих ночных съёмках, они не могли уснуть среди гула многочисленных голосов и шарканья ног, проходящих мимо них по лестнице, людей, едва не наступающих им на руки. К тому же это совсем не мягкое ложе впивалось многочисленными острыми гранями ступенек им в бока. Тая с Ариной проводили остаток ночи без сна, а ведь им снова предстояло с утра идти на смену и в полусонном состоянии успевать справляться с работой на типографии.
Радостным событием являлись их два очередных выходных в АСТ. Тогда после ночных съёмок мама с дочкой могли спокойно выспаться дома. Когда же очередные две смены в типографии выпадали на ночь, то Тая с Ариной шли на дневные съёмки, в основном «Модного приговора» и выбирали в зале самые укромные места, где можно короткими урывками подремать сильно не бросаясь в глаза вездесущим модераторам. Это конечно был не сон, а только его название. Он нисколько не прибавлял бодрости в очень усталые тела мамы с дочкой.
Долго такое, конечно же, продолжаться не могло. Напряг на работе из-за не дружелюбности всего коллектива к маме с дочкой, давал себя знать нервными срывами, случающимися у них.
-- А давай уволимся с этой чёртовой работы. – уже через две недели после устройства на АСТ предложила Арина, которая не отработала без слёз ещё ни одну смену.
Тая жалела дочку. Она понимала, как ей тяжело.
-- А куда мы пойдём? Я и эту-то работу с трудом нашла! Ты ведь знаешь! – обречённо с горечью отвечала Тая Арине.
-- А мы давай уволимся, а из типографии уходить не будем. Мы будем ходить туда на подработку. Мы не потеряем ничего. Будем так же работать в типографии и получать деньги каждый день, за выполненную работу. – тут же предложила дочка, словно этот план зрел у неё в голове не один день.
В Ариной идее, как показалось Тае, было разумное зерно, и она согласилась на это предложение. Они пришли на следующий день в отдел кадров типографии, где пару недель назад оформлялись на работу.
-- Мы хотим уволиться! – прямо с порога заявила Тая.
-- Но вы ведь только что начали у нас работать! – воскликнули в отделе кадров. – Что случилось? Почему вдруг такая поспешность вашего решения об увольнении?
Тая, ни разу не стесняясь, высказала в отделе кадров всё о том, что они с Ариной успели пережить на новом месте работы.
-- Мы не физического труда боимся. – в заключение сказала она. – Нам не нравится работать в таком недружелюбном коллективе. Но у нас с дочкой есть к вам одна просьба. – и Тая озвучила желание остаться с Ариной в типографии в качестве подработчиков.
-- А здесь нашего разрешения вовсе не требуется. – ответили им в отделе кадров.—Вы вольны сами по желанию приходить к нам на подработку, и если работа на данный момент есть, то вам её предоставят.
Мама с дочкой уволились из типографии, сразу же получив расчёт за отработанные две недели по двенадцать тысяч рублей каждая. Видя такое, Тая даже пожалела, что им пришлось уволиться. Зарплаты здесь были действительно хорошие, если сравнить с салютовскими, когда Тая с Ариной получали ещё до снижения зарплаты по пятнадцать тысяч за месяц.
А что будет теперь? Что принесёт им подработка на типографии, было неизвестно. Опять в жизни Таи и Арины наступал очередной поворот, который нёс им неизвестность и нестабильность в дальнейшей их жизни в Москве.
НЕ СЛАДКАЯ УЧАСТЬ ПОДРАБОТЧИКОВ.
И вот начались у Таи c Ариной новые трудовые будни. Мама с дочкой теперь не имели официальной работы, а просто ходили в типографию на подработку, которая основывалась на птичьих правах и полностью лишала их стабильности в жизни.
Эти две стойкие, многого натерпевшиеся в жизни, барышни, по-прежнему, приходили в АСТ к восьми часам утра, записывались у дежурного мастера на подработку, потом поднимались на пятый этаж, занимали свободный стол и свободный полет, для складывания перебранных стопок реклам «СТОЛПЛИТ», запасались ими в таком количестве, чтобы хватило на весь день и принимались за работу.
Нужда кого угодно заставит делать всё с нужной скоростью. Вот и тут она заставила Таю с Ариной быстро работать пальцами рук, разделяя, сложенные друг в друга рекламные листы. Главное, что над душой у них теперь никто не стоял и не поторапливал в работе. Работа была сдельная, где каждый за себя в ответе. Все старались работать на предельной скорости, ни на что, происходящее вокруг, не отвлекаясь.
Постоянная практика делала своё дело. Мама с дочкой раз от раза работали всё быстрее и быстрее. В этом им оказывал неоценимую помощь раствор глицерина. Он был налит в небольшую ёмкость, и стоял у каждого подработчика на столе. Глицерином нужно было время от времени смазывать руки. Он обладает сладким вкусом и обеспечивает пальцам определённую липкость, которая помогает быстрее разделять вложенные друг в друга рекламные листы. Нужно отдать должное глицерину. Он благотворно влиял на кожу рук, делая её нежной и гладкой.
С каждой новой стопкой, у Таи с Ариной развивался навык и свой метод быстрого разделения листов, а под конец смены, их пальцы уже чисто автоматически, не согласовывая свои движения с мозгом, делали работу с нужной скоростью.
Мама с дочкой занимались этой монотонной работой каждый день, до восьми вечера, не отлучаясь ни на обед, ни даже в туалет. Им жаль было тратить драгоценное время на это, ведь теперь даже поход в туалет стоил им денег, которые они теряли, не разобрав лишнюю стопку реклам.
До санузла добираться было далековато. Нужно было спуститься чёрным ходом на четвёртый этаж, пройти весь полиграфический цех до другого конца. Там находился ближайший к ним санузел, на посещение которого тратилось много времени, поэтому подработчики ходили туда только по сильнейшей нужде. Но они в течение рабочего дня мало ели и почти не пили, так что и в туалет им ходить особо не требовалось.
Тая с Ариной ели в процессе работы, но что это была за еда? Они приносили из дома пару шоколадок или кулёчек леденцов, чтобы без отрыва от рабочего процесса, время от времени, закинуть в рот шоколадную дольку или конфетку и медленно её рассасывать, заглушая таким образом возникающее чувство голода.
Мама с дочкой конечно же понимали, что этим сильно вредят своему здоровью, но другого выхода найти пока не могли. Они даже съёмки посещать перестали, постоянно отказывая в приглашениях бригадиру Петровскому Юре, потому что в телецентре они могли заработать раза в три меньше, чем в типографии.
Коллектив подработчиков оказался ещё более недоброжелательным друг к другу, чем их бывшие коллеги по полиграфическому цеху. Здесь каждый был друг другу конкурент, а, следовательно, враг, так как, чем больше подработчиков приходило на смену, тем меньше каждому из них доставалось работы.
Пока весь пятый этаж был завален огромным количеством реклам «СТОЛПЛИТ», это не было сильно заметно, разве что только нехваткой свободных столов и пустых полетов. Тая с Ариной выкладывались по полной и могли в те плодотворные дни заработать совместно три тысячи рублей за смену, но недели через полторы рекламы стали подходить к концу. Были перебраны все полеты, находящиеся в зале, но оставалась ещё небольшая их партия на складе.
Как только мастер вывозила оттуда не перебранный полет, его тут же окружали, жадные до работы, подработчики и, в считанные минуты, полностью его опустошали.
Тая с Ариной тоже всегда караулили эти моменты, чтобы не остаться без работы и, соответственно, без денег. Все подработчики враждебно посматривали друг на друга. Оно и понятно. Побольше заработать хотелось всем. Каждый каждому являлся теперь ненужным конкурентом.
Одна довольно таки молодая пара муж с женой, особенно враждебно относились к Тае с Ариной. Они работали очень быстро, и каждый день перебирали большое количество рекламных стопок. Когда в ряды подработчиков влились Тая с Ариной, они стали их главными конкурентами, потому что научились работать так же быстро и, следовательно, рекламных стопок им тоже требовалось много.
С какой же жадной злобой молодая пара посматривала на маму с дочкой, рвущихся с не меньшим энтузиастом, чем они, к только что привезённому со склада новому неразобранному полету и, видя, как они захватывают, ставшие дефицитными, рекламные стопки в таком количестве, насколько им хватало сил унести их к своему столу за один раз, потому что второй раз за ними было возвращаться бессмысленно. Полет очищался мгновенно, и даже его уже успевал утащить кто-то из подработчиков к своему столу, чтобы заполнять его перебранными стопками.
Но, слава Богу, открытых склок между подработчиками никогда не возникало. Каждый из них бесился молча, потому что все они находились на подработке на равных условиях. Кто сколько успел схватить, тот столько и делает. Норм здесь никаких предусмотрено не было. Заработок у всех существенно снизился из-за нехватки продукции. Тая с Ариной зарабатывали теперь вдвое меньше и то, если им удавалось захватить соответствующее количество рекламных стопок.
Но вот наступил тот грустный день, когда рекламы «СТОЛПЛИТ» закончились, так как заказ на их печатание был полностью выполнен. Подработчиков с пятого этажа перевели на четвёртый, в полиграфический цех.
Условия здесь для полноценного заработка оказались намного хуже. Работы было мало, поэтому мастер отбирала нужное количество подработчиков из тех, кто пришёл раньше других по очереди, а остальных, просто, отправляла домой.
Зная такое дело, Тая с Ариной стали приходить в АСТ часам к шести утра, чтобы оказаться в очереди одними из первых и, соответственно, не быть изгнанными домой из-за отсутствия работы. Они два долгих часа маялись на улице у закрытой двери типографии и к ним постепенно присоединялись остальные.
В полиграфическом цеху подработчикам приходилось заниматься уже другой работой, а именно, вклеивать в косметические журналы различные пробники духов, шампуней и ополаскивателей, в технические журналы - информационные диски и в журналы по туризму - купоны на различные скидки.
Работа эта оплачивалась ниже, чем по разборке реклам, поэтому и заработки у них значительно снизились. Если, как уже упоминалось, на рекламах Тая с Ариной могли заработать совместно, при хорошем темпе, три тысячи рублей за день, то теперь их заработок составлял максимум шестьсот рублей, и работы всем хватало только до обеда. Этот их заработок стал равен по оплате одному съёмочному дню в телецентре, но по затраченной энергии был куда как напряжённее.
Предложения на участие в съёмках, не смотря на отказы, Тая с Ариной получали от Юры постоянно. Бригадир каждый день звонил им, но пока мама с дочкой были заняты разборкой реклам, хорошо, при этом, зарабатывая, они отказывались от его приглашений, ссылаясь на занятость на работе, но теперь они вновь задумались о возвращении в телецентр.
Вот и в этот день Юра тоже позвонил им и пригласил на съёмки нового проекта под названием «Золотая утка», в котором мама с дочкой ещё ни разу не участвовали. Тая вынуждена была отказаться, так как они с Ариной в этот ранний час находились уже у входа в типографию в ожидании мастера, чтобы та предоставила им работу.
Не одни мама с дочкой оказались ранними пташками у дверей типографии, там толпилось уже человек двадцать. И все они , как и Тая с Ариной жаждали получить работу. Вскоре к ним вышла Людмила и долго что-то подсчитывала в своей рабочей тетради, чтобы определить, сколько ей необходимо привлечь подработчиков на сегодняшний день.
Тая не вытерпела долгого ожидания.
-- Мы нужны сегодня здесь? – спросила она у Людмилы. -- А то нас на съёмки приглашают. Если работы для нас нет, то нам нужно идти чтобы не опоздать в телецентр.
-- Идите лучше на съёмки. Сегодня здесь вряд ли кто-то нормально заработает.– оторвавшись на секундочку от своих подсчётов, ответила Людмила и снова уткнулась в тетрадь.
После этих слов мама с дочкой поняли, что ловить им в типографии сегодня нечего и быстро зашагали прочь. Тая на ходу доставала свой телефон, чтобы обрадовать Юру сообщением, что они с Ариной едут-таки на съёмки.
-- Постойте! – раздался вдруг сзади чей-то голос.
Тая обернулась и увидела спешащую к ним, ту самую враждебную пару мужа с женой, основных их конкурентов по разборке реклам.
-- На какие съёмки вы идёте? Что за съёмки такие?– спросили они, догнав маму с дочкой.
-- Мы едем в телецентр по приглашению нашего бригадира на какой-то новый проект. – ответила Тая.
-- А как бы и нам туда попасть? – тут же вдохновились супруги.
-- А паспорта у вас с собой? -- спросила Тая.
-- Да! Конечно с собой! – закивали они головами.
-- Ну, тогда я сейчас позвоню Юре и спрошу про вас! – сказала Тая супругам.
-- Юра! Мы с Ариной ещё успеваем на съёмки? – спросила она у, мгновенно откликнувшегося на звонок, бригадира.
-- Да! Успеваете, конечно! – воскликнул обрадованный бригадир. – Здесь ещё часа три набор в массовку будет идти!
-- А можно с нами ещё двое человек придут? – задала Тая вопрос.
-- Ну конечно! – воскликнул Юра. – Чем больше, тем лучше!
Бригадир обрадовался, что мама с дочкой всё-таки едут на съёмки, да ещё и не одни. У него в бригаде катастрофически не хватало народу, а следовательно и заработок не обещал быть большим, так как он напрямую зависел от количества человек , набранных им в бригаду. А набрать ему предстояло для полной комплектации человек триста.
По пути в телецентр Тая и Арина ближе познакомились с молодой парой. Их звали Наташа и Дима. Они приехали в Москву из Курска, примерно в то же время, что и мама с дочкой и тоже перепробовали много рабочих мест, но нигде надолго не задерживались.
Добравшись до телецентра, и отметившись у Юры, они влились в массовочную толпу и принялись, весело и непринуждённо болтать друг с другом, как будто были знакомы уже много лет. С этого дня они крепко подружились. Они встречались на съёмках, дружески общались и уже не вспоминали времена недавних разногласий, потому как из-за отсутствия конкуренции делить им теперь стало нечего.
Подработка же в типографии медленно, но верно сходила на нет, и Тая с Ариной даже ходить туда перестали, чтобы не тратить время и силы на неблизкий поход до АСТ. Хорошо заработать там можно было лишь на разборке реклам или другой печатной продукции, но когда будет новый большой заказ на их печать, оставалось неизвестным.
Теперь доход у мамы с дочкой был только со съёмок, и хватало его лишь на еду, и поездки в телецентр. Таю начал беспокоить вопрос по очередной оплате за аренду квартиры, так как они не могли отложить деньги на неё. Они даже в Старую Руссу не могли съездить, хотя прошло уже четыре месяца с их последней поездки домой. Билетов, подтверждающих их законное проживание в Москве у Таи с Ариной теперь не было, и они стали очень бояться попасться в руки полиции, так как те могли их оштрафовать за уже давно просроченные билеты и не имение временной регистрации в городе.
Ссылка на пост для комментариев https://www.stranamam.ru/post/14944962/
Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/
Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14948469/
Рассудив здраво, мама с дочкой задумались о перемене места работы. Ах, как же не хотелось им снова пускаться на поиски новых вакансий после полутора лет стабильной, очень нравящейся им, работы на «Салюте», но жить в Москве каждый месяц только на две тысячи рублей не представлялось возможным. Выручали их от полного безденежья только съёмки, но московская жизнь требовала от них расходов гораздо больших, чем они могли теперь себе позволить. У мамы с дочкой снова встал вопрос о хлебе насущном, над ними опять нависла угроза голодания.
-- Возьмите к себе кого-нибудь для проживания, чтобы за аренду платить поменьше. – снова советовали им одни.
-- Снимите комнатку в коммуналке. Она дешевле стоит. – делились советом другие.
Кого-нибудь к себе взять мама с дочкой не могли, по уже известной причине, а вот насчёт комнаты в коммуналке, они призадумались.
-- Пусть будут соседи. – говорила Тая Арине. – Главное, чтобы не в одной комнате с нами.
Дочка согласилась, но проблема состояла в том, что у них не было никаких финансовых накоплений, чтобы снять другое жильё. Даже если они и нашли бы комнату за аренду в десять тысяч рублей, то на начало заселения им нужно было иметь три такие суммы. Две из них нужно было бы заплатить хозяину комнаты, а третью -- риелтору. Тридцать тысяч были для них теперь суммой немыслимой, так что вопрос о переселении оставался пока открытым.
Завод «Салют» имел своё ведомственное общежитие и предоставлял особо нуждающимся сотрудникам койкоместа в нём за очень небольшую плату. Добиться места для проживания в общежитии было чрезвычайно трудно, но даже если бы это сделать было и просто, то Тае с Ариной такой вариант вряд ли подошёл бы со всем их, накопившемся за московскую жизнь, личным скарбом и кошкой Джессикой. Для этого им нужна бы была отдельная комната, а не два койкоместа в большой комнате в совместном проживании с ещё несколькими посторонними людьми.
Возможно, что явление с понижением зарплат на заводе было временным, что может быть через семь-восемь месяцев, или даже через год, завод восстановил бы свою финансовую стабильность и всё вернулось бы на прежний уровень, но ведь эти месяцы нужно было как-то прожить, а вернее, умудриться выжить, что для мамы с дочкой было практически не возможно. Да и такой длительный срок не иметь возможности наведаться в своё старорусское жильё, они просто не могли себе позволить. Хоть кредит за компьютер был Таей уже с горем пополам погашен и бывшая Шурочкина квартира была благополучно переоформлена в собственность Арины, и эти неотложные дела не гнали маму с дочкой в обязательную, раз в два месяца, поездку домой, надолго оставлять свои квартиры бесхозными всё же было нельзя.
-- Надо другую работу искать, с большей зарплатой. – огорчённо сказала Арина, и Тая, скрепя сердце, снова взялась за толстый томик с вакансиями.
Как же не хотелось маме с дочкой уходить с завода. Им было там хорошо и комфортно. И сотрудники там подобрались более-менее дружелюбные, не строящие друг другу пакости, и начальство в большинстве случаев не сильно строгое, не повышающее голос на своих подчинённых, но, из-за сложившихся неблагоприятных для Таи с Ариной финансовых условий, они вынуждены были снова менять работу.
-- Поближе к дому что-нибудь ищи. У нас денег на дорогу не хватит. На поездки к телецентру хоть бы хватило. – советовала Арина матери.
Хотя Тая уже полтора года не покупала томики с вакансиями, которые поступали в «союзпечать» регулярно раз в месяц, но, открыв свежеприобретённый, она обнаружила, что изменений там было крайне мало. Почти никаких.
Путём долгих поисков, среди огромного количества не подходящих по всем параметрам вакансий, Тая нашла-таки, вполне устраивающий их с дочкой, вариант. На типографию предприятия АСТ требовались брошюровщицы с соблазнительной зарплатой от двадцати пяти тысяч рублей в месяц.
Предприятие АСТ находилось на шоссе Энтузиастов. Сверившись по карте Москвы, Тая определила, что это не совсем близко от них, но туда всё же можно было добраться пешком, не прибегая к помощи транспорта. Она позвонила в типографию и, получив приглашение на собеседование, они вместе с Ариной сразу же, разведки ради, пешком туда и отправились.
Мама с дочкой знали, что до станции метро Шоссе Энтузиастов, дорога от их дома занимает полчаса, потому что раньше Тая пользовались именно этой станцией, до нападения на неё маньяка, а АСТ находилось ещё дальше, за станцией метро, в получасе ходьбы от него. В общей сложности от дома до работы путь занимал целый час, но пройти это расстояние было вполне возможно.
На проходной АСТ Таю с Ариной встретила женщина из отдела кадров и повела их по необъятной территории предприятия, имеющего ничуть не меньше всевозможных офисных и производственных зданий, чем на «Салюте», в красивое, пятиэтажное, сооружённое из тонированного стекла и бетона, современное здание типографии.
На первом этаже здания находилось просторное фойе, в центре которого располагался ресепшен. Мужчина, дежуривший там, выписал Тае с Ариной разовые пропуска, для разрешения прохода в типографию, и женщина из отдела кадров повела их к лифту. Поднявшись на третий этаж, они вышли в коридор и оказались у двери, ведущей в отдел кадров.
-- Работа у нас нелёгкая. – сразу предупредили маму с дочкой в отделе кадров. – Справитесь?
Таю с Ариной уже много раз пугали тяжёлыми работами, и они всегда с честью справлялись с любым их объёмом (взять хотя бы, к примеру, Ростикс). Не справлялись мама с дочкой только с моральным напрягом на рабочем месте. Им не нравились крики начальства на новеньких и попытка подгонять их, ещё не привыкших и не втянувшихся в новую работу. Не нравились недружелюбные коллеги по работе, норовящие затеять склоку с новенькими. Именно такое отношение, напрочь, убивало у мамы с дочкой желание и умение работать в данном коллективе.
Завод «Салют» у Таи с Ариной был пока единственным местом, где все ко всем относились ровно, без криков и скандалов. А повезёт ли им на новом месте, это ещё вопрос.
В отдел кадров была вызвана мастер смены Людмила, для проведения экскурсии по типографии, чтобы Тая с Ариной воочию увидели то, чем им предстоит здесь заниматься, и потом уж окончательно решить, хотят ли они устраиваться сюда на работу.
Людмила повела их к лифту. Они поднялись на четвёртый этаж в полиграфический цех. Выйдя из лифта, мама с дочкой оказались в преддверии огромного зала, набитого, неизвестной им, техникой, а так же заваленного готовой продукцией и стопками разных бумаг.
Вся эта техника по производству всевозможных брошюр и журналов гудела, трещала и стучала на разные лады, создавая довольно-таки сильный шум в помещении. Около всех этих агрегатов суетились люди, работающие конвейерным методом.
-- Ну как вам тут у нас? –лавируя между полетами, со сложенной на них, готовой продукцией, и ведя Таю с Ариной вдоль всей типографии, громко, чтобы перекричать весь этот шум, спросила Людмила.
А что мама с дочкой могли ответить на это, просто пройдя мимо работающих людей, не испытав на собственной шкуре, весь рабочий процесс, происходящий здесь, поэтому они лишь молча пожали плечами.
-- Наша типография работает круглосуточно. – стала вводить в курс дела Таю и Арину Людмила. – Поэтому у нас существуют дневные и ночные двенадцатичасовые смены. Каждый работник работает по графику два через два. Причём две смены дневные, а следующие две, после двух выходных – ночные.
Она рассказала маме с дочкой о некоторых основных нюансах рабочего процесса и окончательно поинтересовалась их решением, по поводу устройства к ним на работу. Тае с Ариной роднее и милее был их завод «Салют», но он не давал им теперь возможности заработать на жизнь, как прежде, и поэтому им ничего не оставалось делать, как выразить своё согласие работать брошюровщицами на типографии.
-- А хотите прямо сейчас подработать у нас? – спросила их Людмила.
Хотят ли Тая с Ариной подработать, имея на предстоящий месяц остаток салютовской зарплаты в размере двух тысяч рублей? Ясно дело, хотят! И Людмила повела маму с дочкой чёрным ходом по лестнице на пятый этаж.
Они вошли в просторное, тихое (по сравнению с полиграфическим цехом) помещение обставленное многочисленными широкими столами. За этими столами сидели мужчины и женщины и перебирали стопки бумаг, ловко и быстро орудуя пальцами рук.
-- Видите эти стопки рекламных листов? – показала Людмила Тае с Ариной на многочисленные полеты, заполненные готовой печатной продукцией. – Так вот! Они, после печати и обрезки, оказываются вложенными друг в друга по четыре одинаковые штуки в каждом. Их нужно разделить на отдельные листы и сформировать в новую ровную стопку, готовую для отправки заказчику.
Она указала маме с дочкой на свободный стол, принесла несколько увесистых рекламных стопок и показала им, как правильно разъединять листы вложенные друг в друга.
-- За разбор каждой стопки мы платим по тридцать рублей. Так что, только от вас самих будет зависеть ваш сегодняшний заработок. – объяснила Людмила и ушла в полиграфический цех.
Тая с Ариной с энтузиазмом взялись за новое для них дело, разборку стопок бумаг, рекламирующих мебель «СТОЛПЛИТ» и пахнущих свежей типографской краской, на отдельные листы. Их было великое множество, этих не перебранных, довольно таки объёмных стопок, по шестьсот рекламных листов в каждой, разъединение которых, было достаточно трудоёмким делом и требовало достаточно опыта и сноровки, чтобы делать это быстро.
У Таи с Ариной, не смотря на их старание, работа продвигалась медленно. Наэлектризованные трением друг об друга листы не желали разъединяться, приходилось это делать с усилием. Мама с дочкой с любопытством и завистью наблюдали за работой других людей, у которых всё так ловко и быстро получалось. Но эта лёгкость была достигнута не часами, а днями и неделями упорного, монотонного труда.
Промучившись за этой работой три часа, до появления сильной боли и судорог в пальцах рук, Тая с Ариной совместно перебрали лишь десять рекламных стопок. Они спустились на четвёртый этаж, разыскали Людмилу, получили от неё за выполненную работу триста рублей и, пообещав после увольнения с завода сразу устроиться к ним в типографию, отправились домой.
-- Тебе понравилось? – спросила Тая Арину о новой работе.
-- Пока не знаю, но мне кажется, что будет трудно. Поработаем, увидим. – ответила та, массируя переутомлённые пальцы рук.
На следующий день мама с дочкой сильно удивили своих коллег по пятьдесят третьему цеху, своим намерением уволиться с завода.
-- А вы новую работу нашли? – спрашивали они.
-- Да! В типографию будем устраиваться! – ответила Тая.
-- Да вы что? С ума сошли? – воскликнула Галя. – Я из типографии сюда, на завод сбежала, а вы в типографию стремитесь! Ох и пожалеете же вы потом, да поздно будет!
Не обрадованные, такими напутственными словами Гали, Тая с Ариной всё же отработали свой последний день на «Салюте» и получили у Анны Алексеевны обходные листы.
Увольнение с завода заняло два рабочих дня. Маме с дочкой пришлось изрядно побегать с этими листами по всем многочисленным салютовским инстанциям, собирая все необходимые подписи, что они там не были, не привлекались, не участвовали, а если были, привлекались и участвовали то, всё что когда-то у них брали, вовремя сдали. Пришлось им даже к коменданту ведомственного салютовского общежития наведаться и получить у него справки, что они не жили в этом общежитии и претензий он к ним не имеет.
Наконец-то эта муторная процедура подошла к концу и Тая с Ариной, не без сожаления забрав из заводского отдела кадров свои трудовые книжки, с утра пораньше отправились устраиваться на новое рабочее место в АСТ.
НЕСОСТОЯВШИЕСЯ БРОШЮРОВЩИЦЫ.
Оформление документов на новой работе заняло не очень много времени и мама с дочкой тут же были отправлены в полиграфический цех на первую рабочую смену. Этой сменой руководила уже знакомая им мастер Людмила. Она поставила Таю с Ариной на конвейер у одного из работающих агрегатов.
Арине, после непродолжительного обучения, досталась операция по упаковке готовой продукции. Ей нужно было заворачивать стопки, только что собранных из отдельных листов, журналов в плотную упаковочную бумагу и приклеивать к получившимся пачкам ярлычки, с указанием что, и в каком количестве, там упаковано.
Тая встала на обвязку, упакованных Ариной пачек. Это был конечный этап конвейерной работы. Обвязка производилась специальным аппаратом, с помощью нажатия на педаль. Он за пять секунд обвязывал пачку с журналами плоским упаковочным шнуром крест-накрест, целая катушка которого была заправлена в аппарат сбоку. Пачку нужно было положить над узкой прорезью верхней панели и нажать на педаль.
Проходя через прорезь шнур плотно обхватывал пачку. Затем её нужно было повернуть на девяносто градусов и снова нажать на педаль. Вжик-поворот-вжик - и готово! Пачка перевязана крест-накрест. Оставалось положить её на деревянный полет к остальным пачкам очень ровно, чтобы, в последствии, когда будет выложено много слоёв, они не перекосились и не рассыпались с полета на пол.
Работа оказалась напряжённой и монотонной. За двенадцатичасовую смену были предусмотрены три перерыва на отдых. Первый и последний длились по пятнадцать минут, а средний – сорокаминутный, считался обеденным. Во время этих перерывов выключались все работающие агрегаты, и в наступившей тишине работники шли в раздевалку на кратковременный отдых, а в обеденный перерыв в столовую, расположенную на втором этаже здания.
В столовой можно было по специальным талонам получить комплексный обед, ну или самому купить что-нибудь дополнительно по собственному желанию в буфете. Тае с Ариной тоже выдали талоны и они отправились вместе с коллегами на второй этаж в небольшую, но очень уютную и чистую столовую.
Однако, на отдых и обед уходили далеко не все, работающие в полиграфическом цеху, люди. Каждый раз оставалась группа работников, которая что-то вкладывала или подклеивала между страницами журналов. Эти люди работали и работали, не покладая рук, как автоматы, стараясь выполнить, как можно больше, работы за определённое время. Они не отвлекались ни на пятнадцатиминутный отдых, ни на сорокаминутный обед. Время от времени они кидали в рот что-нибудь съедобное, принесённое из дома и, жуя, продолжали быстро-быстро работать руками, не останавливаясь ни на минуту.
Тае с Ариной объяснили, что эта группа людей является подработчиками, такими же как те, с которыми мама с дочкой работали на разборке рекламных листов в своё первое посещение типографии. Подработчики не подчинялись общему графику, не числились ни в какой смене. Они вообще не были оформлены в типографии. Они были свободны в своём выборе приходить или не приходить на работу. Прогулом это не считалось. Это были, желающие подработать, люди, которые шли в типографию в любую смену, записывались у дежурного мастера, получали задание и работали, кто как мог и сколько мог. Закончить трудиться подработчики могли в любое время. Они показывали мастеру, проделанную ими работу, и она тут же расплачивалась с ними по договорной цене.
Всё здесь на первый взгляд Тае с Ариной показалось ясно и просто до поры до времени, пока их самих не коснулась та же участь, стать подработчиками. Но это событие их ждало еще впереди, а пока они числились в типографии брошюровщицами, и пытались освоить эту, новую для них, сложную профессию.
Всю свою первую смену Тая с Ариной работали на конвейере, время от времени меняясь друг с другом местами, чтобы обрести разные умения. И вот смена закончилась. Мама с дочкой вернулись домой сильно уставшие. Они уже отвыкли так напряжённо работать. «Салют» их в этом плане немного расслабил. Да и на дорогу туда и обратно теперь у них уходило два пеших часа, вместо прежних десяти минут.
Вторая смена на типографии у Таи с Ариной прошла не так гладко, как первая. Их снова поставили на, привычные им, места в конвейере, но их агрегат в этот раз был запущен гораздо быстрее, чем в первый день.
Мама с дочкой, не привыкшие к такой скорости, стали сильно отставать от других работников. Арина не успевала паковать стопки журналов, и они быстро скопились перед ней неприступной горой, а Тая не успевала обвязывать, уже упакованные дочкой пачки. Вернее обвязывать-то она успевала, а вот на то, чтобы быстро и ровно уложить их на полет, времени ей катастрофически не хватало. На полете получался перекос пачек на одну сторону, грозивший рухнуть в любое время на пол, а перед ней, как и перед Ариной, тоже росла гора не обвязанной продукции.
Мастер Людмила всё это время вела себя не как добрый наставник и помощник, а как злой надсмотрщик. Она кричала на маму с дочкой, обзывая их криворукими, ни на что не способными работниками. Своим поведением она сильно напоминала Тае Олега из Макдональдса.
-- А почему Вы кричите на нас? – возмутилась Тая поведением Людмилы, как когда-то и поведением Олега. – Мы ещё новенькие, в работу не втянулись и скорость не выработали.
-- Некогда мне ждать, когда вы тут скорость выработаете! – кричала Людмила, разъярённая Таиным замечанием. – У нас план! Конвейер и так пущен на более низкую скорость, чем должен. Специально из-за вас, между прочим! А вы всё равно не успеваете! А если мы на полную скорость запустим? Тогда что?
-- А вы разве не видите, что мы с Ариной, единственные на конвейере, выполняем сразу по две операции в отличии от остальных, не смотря на то что мы новенькие и в работу ещё не втянулись? – тут же заметила наблюдательная Тая. – Если Арина будет только паковать, а наклеивать ярлычки кто-то другой, она справится! И если я буду только обвязывать пачки, а кто-то другой складывать их на полет, то я тоже справлюсь с работой!
-- Где я вам помощников возьму? Народу у нас не хватает!–снова начинала визжать Людмила, не довольная Таиным справедливым замечанием.
Тая тоже была не довольна тем, что они с Ариной, ещё совсем неопытные новички, должны расплачиваться за нехватку рабочих кадров и выполнять сразу по две операции на конвейере и огребать люлей за то что они не справляются.
-- А эти что тут делают? -- кивнула она в сторону трёх давно уже праздно сидящих мужчин, предающихся пустой болтовне.
-- У них своя работа. Один устраняет неисправности в станках, если они бумагу зажёвывают, а двое других транспортировщики. Нагруженные полеты увозят на электропогрузчиках на склад. -- тут же ответила Людмила.
-- А часто ли станки ломаются? Я пока такого не наблюдала? И много ли у нас гружёных полетов появляется? А? Ну раз в полчаса отвезут по полету! Они прям так загружены, что и помочь не могут? Лучше сидеть да трепаться будут, чем помочь зашивающимся брошюровщицам! – справедливо заметила Тая.
-- Помощь вам в их обязанности не входит! – нетерпеливо рявкнула Людмила на несговорчивую работницу. – А ваше дело справляться на тех операциях, куда я вас ставлю! Все справляются и помалкивают! Из-за вас никто конвейер тормозить не будет!
-- Ну так поставьте нас тогда на другие места в конвейере, где мы будем выполнять только одну операцию вместо двух, и мы будем успевать вместе со всеми! – пробовала найти хоть какой-то компромисс Тая.
-- Нечего мне тут указания давать, кого и куда ставить! Научитесь справляться там, куда я вас определила, иначе будете стоять только на этих операциях постоянно! На другие я вас не переведу! – ещё более разошлась Людмила, не готовая идти ни на какие компромиссы.
Тае не о чем было больше разговаривать с мастером, и они с дочкой, как могли, продолжали работать дальше.
К Арине всё же вскоре добровольно присоединилась в помощницы, Антонина, выполняющая операцию по отбраковке журналов и формированию их в правильные стопки. Она справлялась со своей работой быстрее, чем того требовал конвейер, и поэтому взяла на себя обязанность наклеивать, на упакованные Ариной пачки, ярлычки. Рабочий процесс у дочки пошёл быстрее.
Однако, видя гору не обвязанных пачек, растущую перед Таей с угрожающей скоростью, после того, как у Арины появилась добровольная помощница, Людмила выделила помощника и ей. Им оказался Иван, молодой парень с красивыми волосами, уложенными в причёску, больше похожую на женскую, чем на мужскую. Он начал складывать обвязанные Таей пачки на полет, и куча, накопленная перед ней, стала быстро таять.
-- Вы не переживайте! – успокаивал расстроенную Таю Иван. – Мы все через это прошли.
-- А нельзя ли не проходить через такое безобразие новеньким? – спрашивала Тая. – Почему нельзя поставить нас сначала на более лёгкую операцию?
-- А что Вы считаете здесь более лёгким? – спросил Иван.
-- Да вот хотя бы в самом начале конвейера, работа куда как легче, чем у нас! – ответила Тая, указывая ему на, праздно сидящую, коллегу, которая лишь время от времени, неспешно отрывала свою задницу от мягкого стульчика и докладывала в ячейки агрегата разрозненные журнальные листы в нужном порядке, чтобы при их сборке не оказалось путаницы в страницах.
-- А! Ну да! Там легче! – согласился Иван. – Но нужно сначала научиться справляться здесь, чтобы попасть на ту операцию. Даже я ещё не удостоился такой чести, хоть и работаю здесь уже полгода. – усмехнулся он.
Но Тая была бы не Тая, если бы молча сносила всю эту несправедливость по отношению ко всем новеньким, и к ней конкретно. Она дошла даже до директора типографии с жалобой на крики Людмилы, и на несправедливое распределение рабочих мест.
После разговора с Таей директор вызвал Людмилу к себе. Вернувшись на рабочее место, с покрытым красными пятнами лицом она, со злостью поглядывала на маму с дочкой, но уже не кричала на них. Видать получила от директора хороший втык.
-- Ты думаешь, что на раскладке работать легче, и ты там справишься? –после окончания очередного перерыва на отдых, подойдя к Тае, спросила мастер.
-- Да. Справлюсь. – уверенно заявила Тая.
-- Ну, иди! Вставай на раскладку! – сказала Людмила, и со злостью добавила. – И попробуй только напутай что-нибудь или не справься! Весь брак будет вычтен из твоей же зарплаты!
Она подвела Таю к великому множеству, стоящих на полу, сложенных в стопки, отдельных листов будущего журнала и показала, какие листы в какие ячейки аппарата и как нужно закладывать, чтобы не было путаницы страниц в готовом журнале.
Тая всё сразу поняла и запомнила, тем более что она имела к этому хороший стимул. Она хотела доказать Людмиле свою правоту и одновременно не хотела лишиться части зарплаты, так как знала, что обозлённая на неё мастер обязательно воплотит свою угрозу в жизнь.
Тая внимательно следила, в какой ячейке листы подходили к концу и, неспешно, докладывала их из стопок стоящих на полу, стараясь ничего не перепутать. Таким образом, не торопясь и не напрягаясь, часто присаживаясь на мягкий стульчик, она легко отработала время до следующего перерыва на отдых. Такая работа ей очень понравилась. Она даже ничуть не устала, так как больше сидела, чем ходила, и поглядывала со своего удобного стульчика на работающих у конвейера коллег.
Тая видела, каково приходилось Ивану, вставшему на её место, по обвязке пачек и складыванию их на полет. Он мотался, как заводной между полетом и станком для обвязки так, что его по-женски уложенные волосы подпрыгивали на голове в такт его торопливым движениям. Но как бы Иван не торопился, перед ним тоже росла гора не обвязанных пачек. Он тоже не справлялся один на двух операциях сразу, не смотря на уже приличный стаж работы на конвейере.
Тая, с большой жалостью к Ивану, наблюдала эту картину, сидя на стульчике, на своём рабочем посту у самого начала конвейера и думала, а надолго ли его хватит? Ну, может на час или два, но ведь полное выполнение заказа предусматривало гораздо большего по времени напряжённого ритма работы. Разве не вредно для организма человека такое многочасовое напряжение, без права приостановиться, и хотя бы пот со лба вытереть? Это только робот может, не зная усталости, крутиться несколько часов подряд в заданном ему сумасшедшем ритме работы, а человек не выдержит такого. Он просто свалится замертво от такого многочасового ритма. Тая очень сочувствовала Ивану, но и радовалась за Арину, потому что ей продолжала помогать наклеивать ярлычки Антонина.
А Людмила ходила по типографии, исподлобья посматривая на Таю и проверяя, нет ли отбракованных журналов, после её раскладки листов. Но таковых не оказалось, как возможно хотелось бы Людмиле, чтобы указать Тае на её непригодность на этой операции и лишить приличной части зарплаты, так как изготавливаемые ими журналы стоили недёшево.
Незаметно подошло время перерыва. Тая с честью справилась с работой, и совсем не устала. Она даже отдохнула во время этой работы больше, чем во время отдыха после обвязки пачек.
Людмила ничего не сказала Тае по поводу качества проделанной работы, потому как плохого сказать было нечего, а хвалить взбунтовавшуюся работницу она явно не желала, но начала ставить её и Арину не только на, издевательские над новенькими, двойные операции, а и на другие, в частности на обёртывание особой партии журналов, идущих на экспорт, в герметичные, прозрачные, пластиковые оболочки, на специальных, предназначенных для этого, станках.
Таких станков было два. На каждом из них должны были работать по два человека. За один станок Людмила поставила маму с дочкой. Арина формировала стопки из десяти журналов, движущихся по конвейерной ленте, а Тая герметично запаивала эти стопки в пластиковый рукав и складывала в картонные коробки, которые при полном заполнении тщательно запаковывались другими работниками. Швы коробок скреплялись при помощи скотча и заливались в нескольких местах сургучной печатью.
Мама с дочкой работали слаженно и даже опережали работающих на соседнем аппарате, двух уже опытных женщин. Одна из этих женщин Нина -- очень неприятная на вид особа, с неглубоким, но некрасивым шрамом, проходящим наискосок через всю правую щёку и верхнюю губу, делающим её похожей на уголовницу, зло посматривала на них. Она чем-то напоминала Тае Исаеву Вальку, с которой в пору далёкой молодости свела её злодейка судьба в деревне Колония. Много нервов попортила тогда Валька не только ей, а и многим однокурсницам из медучилища. Слава Богу, она за что боролась, на то и напоролась. Попала в тюрьму голубушка. Там ей и было самое место. Теперь эта Нина напомнила Тае те давние времена, и она с опаской поглядывала на эту неприятную особу.
-- Вы зачем в Москву приехали! -- видя, что Тая обратила на неё внимание, зло спросила Нина. –Уезжайте в свой город, там и работайте! Нечего у нас, коренных москвичей, хлеб отбирать!
-- Какой я хлеб у тебя отбираю? – сильно возмутилась Тая. – Я что, твоё рабочее место заняла? Зарплаты тебя лишила? Ты здесь работала, работаешь и будешь работать, не зависимо от нашего прихода в типографию!
-- Пусть не на моём, но ты на чьём-то месте всё равно работаешь! – не унималась Нина. – Значит, ты кого-то лишила этого места и этой зарплаты!
-- А ты не в курсе, что здесь имеется большой недобор работников? Пусть приходят хоть десять человек! Всем работы хватит! Так что ты не права! Ничьё я место не занимаю! Вот только тебя, блин, забыла спросить ехать ли мне в Москву! Ты вон тоже на москвичку совсем не похожа! Такая же «понаехавшая», как и многие, кто здесь работает! – смело отвечала Тая, этой наглой женщине.
Но она всё равно ей ничего не доказала, потому что та так и продолжала зло посматривать на Таю, что-то, еле слышно, бубня себе под нос.
-- Жуткий какой коллектив на типографии, однако! – жаловалась Арина матери по дороге домой.
-- Да уж! Точно, что жуткий! – соглашалась Тая. – Но что поделаешь? Работать где-то нам надо!
Они, сильно уставшие после двенадцати часовой смены, преодолевали долгий пеший путь до дома, но не для того чтобы хорошенько отдохнуть перед следующей сменой. Отдыхать Тае с Ариной в эти дни, не было времени. Их оставшаяся мизерная салютовская зарплата не позволяла этого. Поэтому мама с дочкой выделяли лишь часа два на отдых и отправлялись в телецентр на ночные съёмки передачи «Суперстар 2008». Начинаясь в одиннадцать вечера, они длились до четырёх-пяти утра. И это был лучший расклад, так как пока проходила процедура получения денег, плюс получасовая дорога до метро ВДНХ, и Тая с Ариной как раз успевали к его открытию.
Но если съёмки заканчивались в час- два ночи, было гораздо хуже. До открытия метро им просто некуда было податься. Некоторые из массовки разъезжались по домам на такси, тратя при этом все только что заработанные на съёмках деньги, но многие оставались коротать время до открытия метро в фойе телецентра. И таких было большинство. Люди разбредались по разным углам фойе, чтобы найти тихое укромное местечко и маленько покимарить.
-- Эх, жизнь моя бомжатская! – приговаривала Тая, пытаясь пристроить своё усталое тело на ступеньках, ведущих в телецентр рядом с такими же товарищами по несчастью, как и она сама. Арина пристраивалась рядом.
Как бы не уставали мама с дочкой после дневной смены в типографии и на последующих ночных съёмках, они не могли уснуть среди гула многочисленных голосов и шарканья ног, проходящих мимо них по лестнице, людей, едва не наступающих им на руки. К тому же это совсем не мягкое ложе впивалось многочисленными острыми гранями ступенек им в бока. Тая с Ариной проводили остаток ночи без сна, а ведь им снова предстояло с утра идти на смену и в полусонном состоянии успевать справляться с работой на типографии.
Радостным событием являлись их два очередных выходных в АСТ. Тогда после ночных съёмок мама с дочкой могли спокойно выспаться дома. Когда же очередные две смены в типографии выпадали на ночь, то Тая с Ариной шли на дневные съёмки, в основном «Модного приговора» и выбирали в зале самые укромные места, где можно короткими урывками подремать сильно не бросаясь в глаза вездесущим модераторам. Это конечно был не сон, а только его название. Он нисколько не прибавлял бодрости в очень усталые тела мамы с дочкой.
Долго такое, конечно же, продолжаться не могло. Напряг на работе из-за не дружелюбности всего коллектива к маме с дочкой, давал себя знать нервными срывами, случающимися у них.
-- А давай уволимся с этой чёртовой работы. – уже через две недели после устройства на АСТ предложила Арина, которая не отработала без слёз ещё ни одну смену.
Тая жалела дочку. Она понимала, как ей тяжело.
-- А куда мы пойдём? Я и эту-то работу с трудом нашла! Ты ведь знаешь! – обречённо с горечью отвечала Тая Арине.
-- А мы давай уволимся, а из типографии уходить не будем. Мы будем ходить туда на подработку. Мы не потеряем ничего. Будем так же работать в типографии и получать деньги каждый день, за выполненную работу. – тут же предложила дочка, словно этот план зрел у неё в голове не один день.
В Ариной идее, как показалось Тае, было разумное зерно, и она согласилась на это предложение. Они пришли на следующий день в отдел кадров типографии, где пару недель назад оформлялись на работу.
-- Мы хотим уволиться! – прямо с порога заявила Тая.
-- Но вы ведь только что начали у нас работать! – воскликнули в отделе кадров. – Что случилось? Почему вдруг такая поспешность вашего решения об увольнении?
Тая, ни разу не стесняясь, высказала в отделе кадров всё о том, что они с Ариной успели пережить на новом месте работы.
-- Мы не физического труда боимся. – в заключение сказала она. – Нам не нравится работать в таком недружелюбном коллективе. Но у нас с дочкой есть к вам одна просьба. – и Тая озвучила желание остаться с Ариной в типографии в качестве подработчиков.
-- А здесь нашего разрешения вовсе не требуется. – ответили им в отделе кадров.—Вы вольны сами по желанию приходить к нам на подработку, и если работа на данный момент есть, то вам её предоставят.
Мама с дочкой уволились из типографии, сразу же получив расчёт за отработанные две недели по двенадцать тысяч рублей каждая. Видя такое, Тая даже пожалела, что им пришлось уволиться. Зарплаты здесь были действительно хорошие, если сравнить с салютовскими, когда Тая с Ариной получали ещё до снижения зарплаты по пятнадцать тысяч за месяц.
А что будет теперь? Что принесёт им подработка на типографии, было неизвестно. Опять в жизни Таи и Арины наступал очередной поворот, который нёс им неизвестность и нестабильность в дальнейшей их жизни в Москве.
НЕ СЛАДКАЯ УЧАСТЬ ПОДРАБОТЧИКОВ.
И вот начались у Таи c Ариной новые трудовые будни. Мама с дочкой теперь не имели официальной работы, а просто ходили в типографию на подработку, которая основывалась на птичьих правах и полностью лишала их стабильности в жизни.
Эти две стойкие, многого натерпевшиеся в жизни, барышни, по-прежнему, приходили в АСТ к восьми часам утра, записывались у дежурного мастера на подработку, потом поднимались на пятый этаж, занимали свободный стол и свободный полет, для складывания перебранных стопок реклам «СТОЛПЛИТ», запасались ими в таком количестве, чтобы хватило на весь день и принимались за работу.
Нужда кого угодно заставит делать всё с нужной скоростью. Вот и тут она заставила Таю с Ариной быстро работать пальцами рук, разделяя, сложенные друг в друга рекламные листы. Главное, что над душой у них теперь никто не стоял и не поторапливал в работе. Работа была сдельная, где каждый за себя в ответе. Все старались работать на предельной скорости, ни на что, происходящее вокруг, не отвлекаясь.
Постоянная практика делала своё дело. Мама с дочкой раз от раза работали всё быстрее и быстрее. В этом им оказывал неоценимую помощь раствор глицерина. Он был налит в небольшую ёмкость, и стоял у каждого подработчика на столе. Глицерином нужно было время от времени смазывать руки. Он обладает сладким вкусом и обеспечивает пальцам определённую липкость, которая помогает быстрее разделять вложенные друг в друга рекламные листы. Нужно отдать должное глицерину. Он благотворно влиял на кожу рук, делая её нежной и гладкой.
С каждой новой стопкой, у Таи с Ариной развивался навык и свой метод быстрого разделения листов, а под конец смены, их пальцы уже чисто автоматически, не согласовывая свои движения с мозгом, делали работу с нужной скоростью.
Мама с дочкой занимались этой монотонной работой каждый день, до восьми вечера, не отлучаясь ни на обед, ни даже в туалет. Им жаль было тратить драгоценное время на это, ведь теперь даже поход в туалет стоил им денег, которые они теряли, не разобрав лишнюю стопку реклам.
До санузла добираться было далековато. Нужно было спуститься чёрным ходом на четвёртый этаж, пройти весь полиграфический цех до другого конца. Там находился ближайший к ним санузел, на посещение которого тратилось много времени, поэтому подработчики ходили туда только по сильнейшей нужде. Но они в течение рабочего дня мало ели и почти не пили, так что и в туалет им ходить особо не требовалось.
Тая с Ариной ели в процессе работы, но что это была за еда? Они приносили из дома пару шоколадок или кулёчек леденцов, чтобы без отрыва от рабочего процесса, время от времени, закинуть в рот шоколадную дольку или конфетку и медленно её рассасывать, заглушая таким образом возникающее чувство голода.
Мама с дочкой конечно же понимали, что этим сильно вредят своему здоровью, но другого выхода найти пока не могли. Они даже съёмки посещать перестали, постоянно отказывая в приглашениях бригадиру Петровскому Юре, потому что в телецентре они могли заработать раза в три меньше, чем в типографии.
Коллектив подработчиков оказался ещё более недоброжелательным друг к другу, чем их бывшие коллеги по полиграфическому цеху. Здесь каждый был друг другу конкурент, а, следовательно, враг, так как, чем больше подработчиков приходило на смену, тем меньше каждому из них доставалось работы.
Пока весь пятый этаж был завален огромным количеством реклам «СТОЛПЛИТ», это не было сильно заметно, разве что только нехваткой свободных столов и пустых полетов. Тая с Ариной выкладывались по полной и могли в те плодотворные дни заработать совместно три тысячи рублей за смену, но недели через полторы рекламы стали подходить к концу. Были перебраны все полеты, находящиеся в зале, но оставалась ещё небольшая их партия на складе.
Как только мастер вывозила оттуда не перебранный полет, его тут же окружали, жадные до работы, подработчики и, в считанные минуты, полностью его опустошали.
Тая с Ариной тоже всегда караулили эти моменты, чтобы не остаться без работы и, соответственно, без денег. Все подработчики враждебно посматривали друг на друга. Оно и понятно. Побольше заработать хотелось всем. Каждый каждому являлся теперь ненужным конкурентом.
Одна довольно таки молодая пара муж с женой, особенно враждебно относились к Тае с Ариной. Они работали очень быстро, и каждый день перебирали большое количество рекламных стопок. Когда в ряды подработчиков влились Тая с Ариной, они стали их главными конкурентами, потому что научились работать так же быстро и, следовательно, рекламных стопок им тоже требовалось много.
С какой же жадной злобой молодая пара посматривала на маму с дочкой, рвущихся с не меньшим энтузиастом, чем они, к только что привезённому со склада новому неразобранному полету и, видя, как они захватывают, ставшие дефицитными, рекламные стопки в таком количестве, насколько им хватало сил унести их к своему столу за один раз, потому что второй раз за ними было возвращаться бессмысленно. Полет очищался мгновенно, и даже его уже успевал утащить кто-то из подработчиков к своему столу, чтобы заполнять его перебранными стопками.
Но, слава Богу, открытых склок между подработчиками никогда не возникало. Каждый из них бесился молча, потому что все они находились на подработке на равных условиях. Кто сколько успел схватить, тот столько и делает. Норм здесь никаких предусмотрено не было. Заработок у всех существенно снизился из-за нехватки продукции. Тая с Ариной зарабатывали теперь вдвое меньше и то, если им удавалось захватить соответствующее количество рекламных стопок.
Но вот наступил тот грустный день, когда рекламы «СТОЛПЛИТ» закончились, так как заказ на их печатание был полностью выполнен. Подработчиков с пятого этажа перевели на четвёртый, в полиграфический цех.
Условия здесь для полноценного заработка оказались намного хуже. Работы было мало, поэтому мастер отбирала нужное количество подработчиков из тех, кто пришёл раньше других по очереди, а остальных, просто, отправляла домой.
Зная такое дело, Тая с Ариной стали приходить в АСТ часам к шести утра, чтобы оказаться в очереди одними из первых и, соответственно, не быть изгнанными домой из-за отсутствия работы. Они два долгих часа маялись на улице у закрытой двери типографии и к ним постепенно присоединялись остальные.
В полиграфическом цеху подработчикам приходилось заниматься уже другой работой, а именно, вклеивать в косметические журналы различные пробники духов, шампуней и ополаскивателей, в технические журналы - информационные диски и в журналы по туризму - купоны на различные скидки.
Работа эта оплачивалась ниже, чем по разборке реклам, поэтому и заработки у них значительно снизились. Если, как уже упоминалось, на рекламах Тая с Ариной могли заработать совместно, при хорошем темпе, три тысячи рублей за день, то теперь их заработок составлял максимум шестьсот рублей, и работы всем хватало только до обеда. Этот их заработок стал равен по оплате одному съёмочному дню в телецентре, но по затраченной энергии был куда как напряжённее.
Предложения на участие в съёмках, не смотря на отказы, Тая с Ариной получали от Юры постоянно. Бригадир каждый день звонил им, но пока мама с дочкой были заняты разборкой реклам, хорошо, при этом, зарабатывая, они отказывались от его приглашений, ссылаясь на занятость на работе, но теперь они вновь задумались о возвращении в телецентр.
Вот и в этот день Юра тоже позвонил им и пригласил на съёмки нового проекта под названием «Золотая утка», в котором мама с дочкой ещё ни разу не участвовали. Тая вынуждена была отказаться, так как они с Ариной в этот ранний час находились уже у входа в типографию в ожидании мастера, чтобы та предоставила им работу.
Не одни мама с дочкой оказались ранними пташками у дверей типографии, там толпилось уже человек двадцать. И все они , как и Тая с Ариной жаждали получить работу. Вскоре к ним вышла Людмила и долго что-то подсчитывала в своей рабочей тетради, чтобы определить, сколько ей необходимо привлечь подработчиков на сегодняшний день.
Тая не вытерпела долгого ожидания.
-- Мы нужны сегодня здесь? – спросила она у Людмилы. -- А то нас на съёмки приглашают. Если работы для нас нет, то нам нужно идти чтобы не опоздать в телецентр.
-- Идите лучше на съёмки. Сегодня здесь вряд ли кто-то нормально заработает.– оторвавшись на секундочку от своих подсчётов, ответила Людмила и снова уткнулась в тетрадь.
После этих слов мама с дочкой поняли, что ловить им в типографии сегодня нечего и быстро зашагали прочь. Тая на ходу доставала свой телефон, чтобы обрадовать Юру сообщением, что они с Ариной едут-таки на съёмки.
-- Постойте! – раздался вдруг сзади чей-то голос.
Тая обернулась и увидела спешащую к ним, ту самую враждебную пару мужа с женой, основных их конкурентов по разборке реклам.
-- На какие съёмки вы идёте? Что за съёмки такие?– спросили они, догнав маму с дочкой.
-- Мы едем в телецентр по приглашению нашего бригадира на какой-то новый проект. – ответила Тая.
-- А как бы и нам туда попасть? – тут же вдохновились супруги.
-- А паспорта у вас с собой? -- спросила Тая.
-- Да! Конечно с собой! – закивали они головами.
-- Ну, тогда я сейчас позвоню Юре и спрошу про вас! – сказала Тая супругам.
-- Юра! Мы с Ариной ещё успеваем на съёмки? – спросила она у, мгновенно откликнувшегося на звонок, бригадира.
-- Да! Успеваете, конечно! – воскликнул обрадованный бригадир. – Здесь ещё часа три набор в массовку будет идти!
-- А можно с нами ещё двое человек придут? – задала Тая вопрос.
-- Ну конечно! – воскликнул Юра. – Чем больше, тем лучше!
Бригадир обрадовался, что мама с дочкой всё-таки едут на съёмки, да ещё и не одни. У него в бригаде катастрофически не хватало народу, а следовательно и заработок не обещал быть большим, так как он напрямую зависел от количества человек , набранных им в бригаду. А набрать ему предстояло для полной комплектации человек триста.
По пути в телецентр Тая и Арина ближе познакомились с молодой парой. Их звали Наташа и Дима. Они приехали в Москву из Курска, примерно в то же время, что и мама с дочкой и тоже перепробовали много рабочих мест, но нигде надолго не задерживались.
Добравшись до телецентра, и отметившись у Юры, они влились в массовочную толпу и принялись, весело и непринуждённо болтать друг с другом, как будто были знакомы уже много лет. С этого дня они крепко подружились. Они встречались на съёмках, дружески общались и уже не вспоминали времена недавних разногласий, потому как из-за отсутствия конкуренции делить им теперь стало нечего.
Подработка же в типографии медленно, но верно сходила на нет, и Тая с Ариной даже ходить туда перестали, чтобы не тратить время и силы на неблизкий поход до АСТ. Хорошо заработать там можно было лишь на разборке реклам или другой печатной продукции, но когда будет новый большой заказ на их печать, оставалось неизвестным.
Теперь доход у мамы с дочкой был только со съёмок, и хватало его лишь на еду, и поездки в телецентр. Таю начал беспокоить вопрос по очередной оплате за аренду квартиры, так как они не могли отложить деньги на неё. Они даже в Старую Руссу не могли съездить, хотя прошло уже четыре месяца с их последней поездки домой. Билетов, подтверждающих их законное проживание в Москве у Таи с Ариной теперь не было, и они стали очень бояться попасться в руки полиции, так как те могли их оштрафовать за уже давно просроченные билеты и не имение временной регистрации в городе.
Ссылка на пост для комментариев https://www.stranamam.ru/post/14944962/
Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/
Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14948469/
|
|
Печать | Получить код для блога/форума/сайта |
Коды для вставки:
Как это будет выглядеть?
Скопируйте код и вставьте в окошко создания записи на LiveInternet, предварительно включив там режим "Источник"
HTML-код:
|
|
| BB-код для форумов: |
Как это будет выглядеть?
Страна Мам → Тяжёлая жизнь 75
Тэги: рассказ
| АСТ. Рассудив здраво, мама с дочкой задумались о перемене места работы. Ах, как же не хотелось им снова пускаться на поиски новых вакансий после полутора лет стабильной, очень нравящейся им, работы на «Салюте», но жить в Москве каждый месяц только на две тысячи рублей не представлялось возможным. Читать полностью |
| +37 |
Заюшка-лапушка
|
Добавить комментарий |
Комментарии
Добавление новых комментариев к данному обсуждению недоступно.
Вставка изображения
Можете загрузить в текст картинку со своего компьютера: