Тяжёлая жизнь 65

СПЛОШНОЙ УЖАС.

Людмила, Оля и Ниночка, с нетерпением, ждали Таю с ключами.

-- Ну, давай! Открывай быстрее! – стали торопить они её, как только та поднялась на площадку.

Тая, в великом волнении, попыталась вставить ключ в замочную скважину, но он не вставлялся. Ему, явно, что-то мешало изнутри. Тогда Тая, наклонившись, заглянула туда и увидела, вставленный в неё с другой стороны, Шурочкин ключ.

-- О господи! – воскликнула она. – Мама дома!

Вся в страхе от ужасных предчувствий, Тая с силой рванула дверь на себя, и та распахнулась настежь, так как оказалась закрытой изнутри не на ключ, а на ненадёжный шпингалет, который незадолго до отъезда в Москву, она сама прикрутила, по просьбе матери, к её двери, чтобы та могла закрываться при его помощи днём, не используя ключ. Шпингалет отлетел от двери при её рывке.

В нос всем присутствующим тут же ударил сильный смрадный запах, скопившийся в квартире. Тая с Ариной ворвались в Шурочкину комнату и увидели её, уже, начавший разлагаться, раздувшийся и почерневший труп с растопыренными в стороны, скрюченными руками. Рядом с ней, на спинке дивана, лежало раскрытое Таино письмо с московскими фотками, которое она перечитывала перед смертью.

У Таи в ушах застыл дочкин и её собственный, полный отчаяния и дикого ужаса, крик, от вида страшной картины, представшей перед их глазами. Не помня себя от горя, Тая кричала и кричала. Ей, своим криком, вторила Арина.

Соседи, схватили в охапку и вытащили, орущих и бьющихся в истерике, маму с дочкой из Шурочкиной квартиры обратно в подъезд. Оля тут же повела их к себе домой и стала отпаивать валерьянкой.

Прошло не менее часа, пока Тая с Ариной немного пришли в себя. Хотя, какое там! Они просто витали в некой прострации от, испытанного только что ужасного шока, но хотя бы начали отвечать соседям на их вопросы по поводу того, что теперь они намереваются делать.

-- Я не знаю. – говорила растерянная Тая. – Я не знаю, что в таких случаях надо делать.

-- Надо, наверно, полицию вызвать и скорую. – предположила Оля и сама позвонила по телефону и тем, и другим.

Скорая, узнав, что её вызывают уже к трупу, ехать отказалась, а полиция приехала. Пришлось Тае с Ариной выйти из Олиной квартиры к ним на лестничную площадку и указать на Шурочкину дверь. Сами они снова туда зайти не решились. Через пару минут менты вышли из квартиры, зажав носы пальцами.

-- Труп не первой свежести. – сказал один из полицейских Тае. – Я задам Вам несколько вопросов?

Расположившись на подоконнике в подъезде, он стал записывать Таин рассказ о том, как, когда и при каких обстоятельствах был обнаружен труп. Узнав, что тот был найден за закрытой дверью квартиры, он сразу же перестал интересовать полицейских, как объект насилия или убийства.

-- Советую Вам отвезти труп в морг, для установления причины смерти. – сказал Тае полицейский, которому она давала показания.

-- А как мне это сделать? – спросила она. – Вы мне поможете?

-- Мы этим не занимаемся. Ищите сами кого-нибудь для перевозки. – отмахнулся он от Таиной просьбы и удалился прочь вместе со своими коллегами.

Тая с Ариной снова зашли к Оле.

-- Можно мне позвонить? – спросила Тая.

-- Звони, конечно. – ответила Оля, подвинув к ней, стоящий на тумбочке, телефон.

Тая набрала номер телефона директора бани, где она до своего отъезда в Москву работала и откуда ещё окончательно не уволилась, а находилась в отпуске за своё счёт.

Наталья Ивановна, директор бани, хорошо знала всю её семью, так как до Таи там много лет проработала Шурочка. Услышав трагический рассказ, полностью растерянной и убитой горем, Таи о случившемся, Наталья Ивановна тут же вызвалась помочь, послав водителя Сашу с двумя мужчинами помощниками на небольшом рабочем грузовичке, чтобы отвезти Шурочкин труп в морг.

Саша приехал. Тае с Ариной пришлось наблюдать жуткую картину перекладывания трупа мамы на покрывало, а потом идти следом за мужчинами, сгибающимися под весом страшного груза, по подъезду.

Оформив документально в морге поступление тела, мама с дочкой убитые горем вернулись домой.

Вскоре к ним на легковом автомобиле приехала Наталья Ивановна, чтобы вместе с ними поездить по всем необходимым, для похоронной процессии, местам.

Они заехали в ритуальные услуги, чтобы заказать гроб и венки, съездили на кладбище, договориться о рытье могилы. Все похоронные расходы оплачивала Наталья Ивановна из казны бани, потому что столько денег у Таи не было. Отправляясь навестить Шурочку, она не думала, что придётся тратить деньги на её похороны. Она ведь ехала к живой маме, не предполагая даже, что та уже неизвестно сколько дней мертва. Да и денег таких, чтобы хватило на похороны, у Таи всё равно не было.

Сбербанк был закрыт и не было возможности снять с Шурочкиной сберкнижки деньги, которые она копила в течение долгого времени, на свои похороны, во всём себе отказывая, и которые всегда ревностно оберегала. Да и возможно, что эти деньги Тая не смогла бы получить в ближайшее время. А из налички у Шурочки оказалась только пенсия, в полной сумме лежащая в её кошельке.

Тае надлежало сделать ещё одно неприятное дело, сообщить своим старшим дочкам, живущим в Питере, о смерти их любимой бабушки. С большой неохотой Тая позвонила им и очень расстроила дочек. Ей больно было слышать, как их весёлое «Алло!» тут же меняется на горестно-отчаянное «О, Господи! Как же так?». На похороны дочки приехать не успевали, так как хоронить Шурочку, решено было срочно.

Тая с Ариной, связанные неприятными хлопотами, постоянно бегали по разным инстанциям, что возможно было и к лучшему, потому что эта беготня не давала им времени с головой окунуться в, постигшее их, горе.

У Шурочки давно уже в готовности лежал узелок с вещами, которые она приготовила себе на похороны.

-- Смотри, дочь. – показывая Тае этот узелок, говорила она. – Это моя одежда на похороны. Оденете меня в неё, когда я умру.

-- Да ну тебя! – шутя, отмахнулась тогда Тая от пугающих речей матери. – Тебе ещё жить да жить.

-- Как же быстро этот узелок понадобился. -- с горечью думала она, относя его в морг.

Но одевать в морге Шурочку не стали, потому что, сделав разрез для установления причины смерти, патологоанатом зашить её уже не смог из-за сильного разложения тканей. Не смог он так же установить и отчего наступила её смерть всё по той же причине. Он определил лишь её дату.

Получалось, что Шурочка уже девять дней лежала мёртвая, к моменту, когда Тая с Ариной приехали её навестить. Даже то, приглашающее их, письмо от неё, они получили уже после её смерти. Прикинув даты, Тая ужаснулась тем, что именно в день Шурочкиной смерти она сама подверглась нападению маньяка.

Для Таи с Ариной начались самые жуткие в их жизни секунды, минуты, часы … Они планомерно, но как во сне, готовились к похоронам, действуя скорее чисто рефлекторно, чем сознательно. Тая так и не узнала, от чего умерла Шурочка и была ли лёгкой её смерть, типа уснула и не проснулась, или она почувствовала себя плохо, но некому было ей помочь в тот момент. Всё это так и осталось для неё пожизненной тайной.

Решено было хоронить Шурочку в закрытом гробу. В морге её уложили в него, укрыли простынями, туда же положили узелок с её, приготовленной на похороны, но так и не использованной одеждой, и заколотили крышку.
Из морга Шурочку, не занося в квартиру, привезли во двор для прощания с родными, близкими, а так же со всеми, кто хотел с ней попрощаться. Народ столпился у гроба, выражая скорбь и соболезнование её родным.

Тае казалось, что всё это происходит не с ней, что она видит страшный сон про кого-то другого, а она вот-вот проснётся и всё будет как прежде. Её мамочка будет стоять рядом с ней и слушать нескончаемые рассказы об их с Ариной жизни в Москве. Жаль, что ей никогда уже не суждено услышать об этом.

Бабки со двора, которым Шурочка всегда завидовала, рассказали Тае, что в последний день жизни её мама с утра ещё убирала двор, потом сходила на почту за пенсией, и возвращаясь оттуда, в ответ на их приглашение посидеть с ними, сказала, что устала и лучше пойдёт домой, полежит. Больше её уже никто живой не видел.

Да! Не так Тая планировала провести дни приезда в Старую Руссу. Не получилось у неё обнять свою мамочку, рассказать обо всём, и обрадовать её решением, навсегда вернуться домой. И никогда она уже этого сделать не сможет. Опоздала! На всю оставшуюся жизнь опоздала!

Это безысходное горе намертво засело в Таиной душе. Она вспомнила нападение на неё маньяка, после которого она сама уже могла бы лежать в могиле, а тут ещё и Шурочкина смерть. Она даже представить себе боялась, что стало бы тогда с Ариной, если бы после её смерти, дочка вернулась к, тоже мёртвой, бабушке.

-- Господь милостив! Раз не допустил сразу две смерти в семье, и дал мне силы вырваться из цепких лап маньяка! – подумала Тая. – А может это мамина душа, недавно покинувшая её тело, сделала это? Ведь то, что произошло тогда на пути к спасению, иначе как чудом назвать нельзя. Точно! Это моя мамочка дала мне силы и помогла вырваться из под ноги маньяка. – размышляла она, помня в каком оцепенении была тогда от ужаса, который лишил её как душевных, так и физических сил. Для неё так и осталось загадкой, какая такая неведомая сила в самую последнюю секунду перед смертью успела вырвать её из под ноги маньяка, помочь подняться и побежать. Тут в любую мистику поверишь.

Возвращаясь в Москву после всех этих ужасных событий, мама с дочкой приняли решение не торопиться с возвращением в Старую Руссу. Слишком тяжело им было находиться в родном городе, где каждый кустик, каждая травинка напоминали о страшном горе, случившемся там с ними, и где в каждой встречной женщине Тае мерещилась, спешащая ей на встречу, Шурочка.

Вот таким образом их планы, не успев осуществиться, снова кардинально поменялись. В Старую Руссу Тая с Ариной ехали с твёрдым намерением вскоре навсегда вернуться туда, а обратно едут с намерением обосноваться в Москве на длительное время, не смотря на, возникающие на их пути, трудности. В Старой Руссе их больше никто не ждал.



ПРЕОДОЛЕНИЕ ОЧЕРЕДНЫХ ТРУДНОСТЕЙ.

Ещё в поезде Тая с Ариной договорились сразу с вокзала идти вдвоём в «Охотный Ряд». Они, в связи с Шурочкиными похоронами, задержались в родном городе на день дольше, чем планировали, и Тая пропустила одну свою рабочую смену.
Она не боялась, что её будут ругать за прогул, у неё была на то уважительная причина, но боялась оставить дочку одну в пустой московской квартире, после только что пережитого ужаса, да и проводить её от вокзала до дома, она просто не успевала. А о том, чтобы отправить Арину добираться до дома самостоятельно, у неё даже мысли не возникло. Находясь во всё ещё шоковом состоянии от произошедшего, она тряслась за дочку больше чем за себя и ни за что не отпустила бы её сейчас хоть на шаг от себя.

-- Я попрошу, чтобы тебе разрешили побыть этот рабочий день со мной. – говорила Тая дочери. – Ты там по любым бутикам походить можешь, а их очень много. Будет чем заняться, чтобы в раздевалке целый день не торчать.

И вот мама с дочкой пришли в раздевалку, предназначенную для рабочего персонала по уборке «Охотного Ряда». Не смотря на то, что вход туда разрешён был строго по пропускам, Арину почему-то пропустили, не потребовав оного. Всем присутствующим Таиным коллегам бросились в глаза траурные ленточки на головах у них.

-- У меня мама умерла!– сказала Тая, предупредив, готовый уже сорваться у некоторых коллег с губ, вопрос о предназначении этих ленточек и представила всем свою дочь. -- Знакомьтесь! Это моя дочка – Арина!

Все наперебой начали выражать маме с дочкой сочувствие и соболезнование.

Заметив подошедшего к раздевалке Алексея Палыча, Тая подвела к нему Арину.

-- Можно дочка побудет сегодня здесь со мной? У меня мама умерла. Вчера похороны были. Поэтому я пропустила один рабочий день. Мы только что с поезда, и у меня просто не было времени проводить её домой. – сбивчиво из-за волнения объяснила Тая начальнику отдела кадров свою непростую ситуацию.

-- Хорошо. Я сейчас с Виктором Петровичем переговорю и решу этот вопрос. – ответил Алексей Палыч и ушёл.

Через полчаса он вернулся.
-- Виктор Петрович разрешил Вашей дочке работать у нас, но только до двенадцати часов дня. Завтра принесёте все её документы для оформления трудового договора, а сейчас идите за рабочим инвентарём для неё. – сообщил он радостную для Таи с Ариной новость.

Маму с дочкой долго уговаривать не пришлось. Они быстренько помчались к Марине Львовне за инвентарём.

Дежурный начальник смены Игорь, поставил Таю с Ариной работать в паре, закрепив за ними постоянные бутики для уборки. Им надлежало убирать бутик под названием «Страдивариус», торгующий одеждой, находящийся на минус третьем этаже, бутик «ДИМ» находящийся там же, но в другом холле, продающий нижнее бельё, и часовой магазинчик, находящийся напротив «ДИМа».

Это были постоянные Таины объекты, почти с первого дня её устройства на работу, но после того, как к ней присоединилась напарница Арина, территорию для уборки им увеличили, приплюсовав мониторный отдел, где сидела охрана перед кучей мониторов, передающих изображения от множества видеокамер расположенных по всему торговому комплексу, маленький бутик «Шоколадница», расположенный посреди зала недалеко от «Страдивариуса», и два стеклянных лифта в центре между двумя холлами. Всё это им надлежало тщательно вымыть и натереть до блеска в период времени с полдевятого до одиннадцати утра. В последнюю очередь мама с дочкой должны были убирать мониторную, так как этот объект не был доступен для посетителей.

В общем, работы было много. Таю это не пугало, потому что Шурочка, в своё время, позаботилась привить дочке трудолюбие и выносливость. Да и Арина росла сильной, выносливой девочкой, так что она была для Таи в этой работе отличной помощницей, а не обузой. Она хорошо справлялась со своими рабочими обязанностями.

После мытья бутиков, лифтов и мониторного отдела у мамы с дочкой наступал долгожданный обеденный перерыв, после которого Арина заканчивала свой рабочий день, но домой она не уходила.
Тая отправлялась на свой привычный дежурный пост в технические коридоры комплекса, до конца рабочего дня, а дочка методично обходила все бутики и прилавки «Охотного Ряда». Времени у неё для этого было предостаточно, аж до восьми вечера, поэтому она, не торопясь, всё рассматривала и даже примеряла понравившуюся одежду.

Время от времени Арина разыскивала Таю на её рабочем посту и сообщала ей, что и в каких бутиках она интересного насмотрела.

-- Мы купим это с получки? – интересовалась она.

-- Обязательно купим! – поддерживала дочку Тая.

Вроде всё в жизни мамы с дочкой должно было наладиться. Мечта Таи, об устройстве Арины вместе с ней на работу, осуществилась, но у неё, чуть расслабившейся, после, только что перенесённого шока из-за Шурочкиной смерти, вдруг сдало здоровье. Шок, поддерживающий Таин организм в тонусе и не дававший ему расслабиться, постепенно затихал, уступая место волне огромного горя, которое завладело теперь всем её нутром, лишая последних сил.

До неё только сейчас дошло в полном объёме чувство невосполнимой утраты и вины, что она оставила свою мать в одиночестве. По ночам она видела сны, где Шурочка была живая, здоровая, а возвращаясь в явь, Тая снова окуналась в своё необъятное горе.

Однажды под утро она проснулась от того, что чётко услышала Шурочкин голос.

-- Тая! – громко позвала мама дочку, будто находилась рядом с ней в комнате.

Тая вздрогнула, открыла глаза и судорожно шепча: «Мамочка моя! Мамочка моя! Мамочка моя!» стала вглядываться в темноту, царившую в комнате в этот ранний час, но, естественно, никого не увидела. А на следующую ночь Тае приснился сон. Она увидела маму, очень чистенькую и нарядную, а вовсе не в тех обносках, которые та носила при жизни. Улыбаясь, Шурочка подошла к ней.

-- Ты не горюй по мне так сильно, доченька. – ласково сказала она. – Мне здесь намного лучше, чем было там.

Тая проснулась с осознанием чего-то важного, что только что с ней произошло. Она словно в реале повидалась с мамой. Тая и рада бы была по маминой просьбе не горевать о ней, но у неё это не получалось. Она истязала себя воспоминаниями о том, как часто ссорилась с мамой, не понимала её, что не сделала для неё того, что должна была сделать, как настоящая любящая дочь, что не сказала ей самого важного о том, как она безмерно её любит. Как бы хотелось ей вернуть сейчас свою маму и никогда не ссориться с ней и не обижать. Но как же поздно порой приходит раскаяние!

Тая вспомнила, как она не задолго до отъезда в Москву шла с мамой по парку. Было начало лета. Деревья покрылись новой, пока ещё нежной листвой, все лужайки были жёлтыми из-за цветущих одуванчиков. Денёк стоял солнечный.
Шурочка с грустью смотрела на всю эту красоту, вдыхая ароматы лета, а потом вдруг сказала:
-- Как же хорошо жить на свете и видеть всю эту красоту. А вот помру и ничего этого уже не увижу.

Это воспоминание позитива в Таино настроение не добавило, а лишь вызвало новую болезненную волну в её душе из-за того, что для её мамы всё уже закончилось. Её больше нету, и никогда уже не будет. Никогда она не увидит красоту природы, не вдохнёт её будоражащий запах, не пройдёт по земле.

Депрессивные мысли полностью завладели Таей, и она почувствовала себя настолько плохо, что не в состоянии была выйти на работу. Она позвонила Алексею Палычу и отпросилась у него на несколько дней, чтобы отлежаться дома и прийти в себя. Отпросила она, конечно же, и Арину, так как, помня о, гуляющем в этом районе Москвы маньяке, даже не мыслила отпустить дочку одну в такую даль.

Оплачиваемый больничный лист, из-за маленького рабочего стажа, им ещё не полагался, так что отдыхать маме с дочкой предстояло за свой счёт.
Таино отлёживание продлилось неделю и, судя по её, не слишком улучшившемуся за это время, состоянию, длиться могло бы и дольше, но удручающая тревога о том, что зарплата у них в этом месяце выйдет очень маленькая, заставила Таю подняться и, шатаясь от слабости, вместе с поддерживающей её Ариной выйти-таки на работу.

Первым делом они наведались к Алексею Палычу и, с его одобрения, для облегчения труда, выбрали для себя индивидуальный рабочий график.

Теперь Арина должна будет работать с восьми до двенадцати ежедневно с одним выходным в любой выбранный ею день, а Тая должна чередовать: два дня полные двенадцатичасовые рабочие смены, то есть с восьми до двадцати, и два дня так же, как и Арина, с восьми и до двенадцати часов дня, тоже с одним, совместным с дочкой, выходным.

Такой график был менее напряжённым для Таи, и давал ей больше времени на отдых. Их зарплата в общей сумме должна была составлять двадцать тысяч рублей в месяц, что для них было вполне приемлемо. К тому же Алексей Палыч пообещал Тае материальную помощь в размере двух тысяч рублей в связи со смертью её мамы, но по предъявлении ему свидетельства о смерти.

Свидетельства у Таи не было. Шурочку хоронили срочно, в выходной день, а свидетельство обещали выдать в понедельник. Ждать его получения Тая не могла, потому что они с Ариной уезжали в Москву, и она попросила свою бывшую свекровь Антонину получить его вместо неё. Пришлось Тае писать письмо Антонине с просьбой, чтобы та выслала ей это свидетельство.

-- Спасибо Алексею Палычу! Хоть какие-то деньги будут у нас на жизнь! – говорила она дочке. Но это должно было случиться в будущем, а на данный момент, в связи с непредвиденными расходами, денег у них практически не осталось.


ГОЛОДНЫЙ ПЕРИОД.

Вскоре Тае с Ариной выдали зарплату, но это нисколько не облегчило их материальное положение, потому что из неё были вычтены все их нерабочие дни. Расплатившись с Ладой за аренду квартиры и отложив неприкосновенный запас на дорогу вдвое больше , чем раньше, так как ездить им теперь предстояло вдвоём, у мамы с дочкой осталась, шокирующая их, сумма на питание – пятьсот рублей на двоих до следующей зарплаты.

-- Как нам продержаться на такие деньги целый месяц? Как нам пережить этот трудный период? – задавались горьким вопросом Тая с Ариной.

Маму с дочкой охватила не шуточная паника. Они были одни, хоть и в любимой ими, но всё-таки чужой Москве. Им не к кому было обратиться за помощью, некому было рассказать о своей беде. Не у кого было занять денег до получки, хоть умри с голоду.

В Москве жили их родственники Люська с Серёжкой, но Тая к ним не пошла бы, даже если бы знала, где они живут. Здесь жила и Людочка со своим мужем и детьми, но и к ней Тае идти не хотелось. Не настоящие это были родственники, не сочувствующие, и в её беде не помощники.

Пришлось маме с дочкой, исходя из оставшейся суммы, рассчитать, сколько им нужно ежедневно тратить денег на еду, чтобы дотянуть до следующей зарплаты, и что можно на эти деньги купить. Вышло, что можно покупать в день четыре пачки «Ролтона» и один самый дешёвый батон на двоих.
Хорошо, что по дороге от метро до их дома находился такой ценный универсам, как «Копейка», в котором некоторые продукты были чувствительно дешевле, чем в других крупных супермаркетах, как, к примеру, в «Пятёрочке». Ежедневно, возвращаясь с работы, мама с дочкой заходили в эту «Копейку» и покупали норму «Ролтона» с булкой на следующий день.

Вся еда съедалась ими на работе, и они, будучи сильно голодными по возвращении домой, не могли себе позволить откусить хотя бы кусочек от, соблазняющей их, булки, памятуя о завтрашнем тяжёлом рабочем дне.

Так и жили Тая с Ариной, в голодном состоянии, употребляя по две пачки «Ролтона» и по полбулки в день, весь долгий месяц, считая дни до следующей зарплаты. Они похудели и осунулись от такой скудной и однообразной пищи, а под глазами у них появились тёмные круги.

Между тем их коллеги-уборщицы, работающие на посту в Ресторанном Дворике, по уборке подносов со столов, приносили в раздевалку к обеду наиболее привлекательные объедки оставшиеся от посетителей этого Дворика. Они сами с аппетитом поедали эти объедки и наперебой предлагали их Тае с Ариной.

-- Мы, вот тут, салатик принесли и суши! Берите, ешьте, а то на вас смотреть уже больно. – говорили они, но мама с дочкой обладали достаточно сильным чувством брезгливости, чтобы есть это.

Не смотря на голодное состояние, их тошнило даже при виде коллег, поглощающих всю эту недоеденную кем-то еду, с большим аппетитом.

-- Значит не голодные! – вынесли свой вердикт коллеги. – Были бы голодные, ели бы вместе с нами.

Но свет всё же оказался не без добрых людей. Проходя как-то в свой выходной по «Арколю» Тая с Ариной остановились у прилавка с, разного вида, продукцией быстрого приготовления. Свою дневную норму мама с дочкой уже съели и теперь лишь глотали слюнки, глядя на разноцветные упаковки с аппетитным содержимым.

-- Ну, покупайте у меня, что-нибудь. -- любезно предложила Тае женщина-продавец, стоящая у прилавка.

-- Купила бы, да денег нет! – с горечью ответила ей Тая.

-- Так у меня же дешёвое всё! – удивилась женщина. – Уж на такое-то у всех деньги есть! Даже у безработных бомжей!

-- Значит мы беднее тех бомжей. – подвела итог Тая.

И она, сама не зная почему, рассказала продавщице об их с Ариной бедственном положении.

-- И что? Даже занять не у кого? -- участливо спросила та, и Тая отрицательно покачала головой.

-- Я вам сейчас «Ролтон» дам, пачек десять. Если мало будет, ещё добавлю. Вы только скажите. А деньги вы мне с зарплаты отдадите! – тут же предложила продавщица.

-- Ой, неудобно как-то! Мы ведь даже не знакомы! – удивилась Тая, такой неожиданной помощи.

-- Меня Мария зовут! – тут же представилась женщина. – Я приехала из Молдавии и уже год живу в Москве, снимаю маленькую квартирку, в доме, здесь рядышком.

-- А я Тая, а это моя дочь Арина. Мы в Москве недавно. Четыре месяца назад приехали, а живём тоже здесь в доме по соседству.— в свою очередь представилась Тая.

Таким образом, она обзавелась в Москве подругой, к которой, в случае крайней нужды, она всегда могла обратиться за помощью, хотя бы в виде «Ролтона». Для них с Ариной это уже было счастьем. Теперь, по возвращении с работы мама с дочкой не терпели сильный голод, а могли заварить себе по пачке «Ролтона», одолженного у Марии.

С каким же нетерпением Тая с Ариной ждали очередную зарплату, и вот наконец-то дождались. А тут и свидетельство о Шурочкиной смерти как раз вовремя пришло от Антонины.

-- Мы справились! Продержались! – радовались мама с дочкой. – Теперь нам будет гораздо легче!

И действительно им стало легче. Они начали лучше питаться, и даже выбрались в город пару раз в свой выходной.

Работать по новому графику, Тае стало значительно легче, но она всё равно сильно уставала за две полные рабочие смены, поэтому в дни коротких смен, ей хотелось расслабиться, поваляться в постели в своё удовольствие перед телевизором и совсем никуда не ходить. Арина же наоборот, рвалась куда-нибудь пойти.

-- Неужели ты не устала на работе? – спрашивала её Тая.

-- Устала, но мне дома делать нечего! – отвечала дочка. – Ты, вон, телевизор смотришь, а мне он до чёртиков надоел, когда я одна днями дома сидела. Вот был бы здесь мой компьютер с интернетом, тогда и я нашла бы себе занятие.

-- Ну давай со следующей зарплаты съездим в Руссу за компьютером! – предложила Тая.

-- Давай! – тут же согласилась Арина. – Только как мы его повезём? Опять того мужика с машиной нанимать будем?

-- Не думаю, что теперь нам это будет по карману! Ничего! Что-нибудь придумаем! – ответила Тая.

И ещё одним важным делом им предстояло начать заниматься в Старой Руссе, а именно оформлением Шурочкиной квартиры в собственность Арины, так как именно на неё было написано завещание любящей бабушкой. Если бы не это неотложное дело, то Тая наверно не собралась бы так скоро ехать домой, где ей снова всё напомнит о маме, всколыхнёт по новой, весь пережитый два месяца назад, ужас.

В Шурочкиной квартире уже успела побывать Лана и похозяйничать там. Она позаботилась о выносе, прогнившего под мёртвой Шурочкой, дивана, а так же её, далеко не новых, вещей на помойку. Дочка хорошо проветрила квартиру, чтобы из неё ушёл стойкий трупный запах. Так что, по приезде домой, Тае с Ариной хотя бы этими хозяйственными делами не пришлось заниматься. Да и не могли они пока что, зайти в Шурочкину квартиру. Слишком свежи ещё были воспоминания о том ужасе, который им пришлось там пережить.

Ссылка на пост для комментариев https://www.stranamam.ru/post/14944962/

Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14947021/