Тяжёлая жизнь 47

И СНОВА РОДЫ.


Предполагаемая дата родов у Таи выпадала, аккурат, на восьмое марта.

-- Ну вот! У всех женщин праздник, а я мучиться буду! – уже заранее расстраивалась она.

Но судьба избавила её от этого, потому что в ночь на пятое марта, Тая снова почувствовала симптомы, начинающихся родов. Она, как и в прошлый раз, начала бегать в туалет каждые полчаса. И снова ей не спалось, хотя боли от схваток она совсем не чувствовала. У неё в животе просто что-то сильно напрягалось и отпускало с периодичностью каждые десять минут.

-- Что это? – спрашивала себя Тая. – Если я рожаю, то почему нормальных схваток нету?

Она помнила по своим первым родам, что когда схватки идут с периодичностью в десять минут, то это те ещё схватки. Это вполне чувствительная боль. А тут ничего. Никакой боли, кроме чувства напряжения в животе. С каждым последующим, напряжением, период отдыха сокращался, дойдя уже до пяти минут.

-- Рожаю я или не рожаю, мне может сказать только врач. – подумала Тая и принялась, в три часа ночи, решительно будить, сладко спящего мужа.

-- А может до утра потерпишь, как и в прошлый раз? – завёл было Валера, уже знакомую Тае, песню, но та оборвала его на полуслове.

-- Никаких, до утра! Мне сейчас надо. Период между схватками уже пять минут. Или ты сам хочешь у меня роды принимать? – не допускающим возражения, тоном сказала она и, глядя на перепуганного последними её словами мужа, добавила. – Ты, давай, собирайся, а я к соседям. Нужно маму срочно домой позвать. Не можем же мы Ланочку здесь одну оставить, пока ты меня в роддом отводить будешь.

У Таи с Шурочкой давно уже была договорённость, что в таком вот непредвиденном случае, как этот, она позвонит от соседки Людмилы, имеющей телефон, Аннушкиным соседям, таким же счастливым обладателям данного вида связи. Номер их телефона был заблаговременно написан Шурочкой и хранился, в известном Тае месте.

Как же всё это оказалось сейчас своевременно. Единственное, что напрягало Таю в этот момент, это то, что ей предстоит будить ни в чём не повинных людей в три часа ночи. Тем не менее, накинув халатик и схватив телефонный номер, Тая позвонила в дверь к соседке Людмиле. Людмила, открыла дверь и, зевая во весь рот, сонными глазами уставилась на неё.

-- Тётя Люда, можно мне Вашим телефоном воспользоваться? Я хочу маме позвонить, что бы домой её позвать. Я рожаю. Меня Валера сейчас в роддом поведёт. Надо чтобы мама пришла с Ланочкой побыть. – объяснила Тая ситуацию.

-- Да, да! Проходи! Конечно! – пригласила её соседка к себе в прихожую, где на тумбочке стоял телефон.

Тая набрала номер. Через десять долгих гудков, на другом конце провода, послышалось сонное Тамарино «Алло!»

-- Тётя Тамара! Это я, Тая! Позовите маму к телефону, пожалуйста! – торопливо заговорила Тая.

Тамара спросонья не сразу сообразила, что к чему.

-- Я – мама! Кто это? Говорите, что Вам нужно! – сонно лепетала она в трубку.

-- Да, нет! Тётя Тамара! Я свою маму прошу к телефону. Она у тёти Ани сейчас ночует! – пыталась Тая втолковать ситуацию Аннушкиной соседке.

-- А! Поняла, поняла! Сейчас позову! – сказала Тамара и пошла стучаться в Аннушкину дверь, а Тая, переминаясь с ноги на ногу, во время очередного напряжения в животе, осталась ждать у телефона.

-- Таечка, ты иди, собирайся! – видя её состояние, сказала Людмила. – Я у телефона твою маму подожду и сама ей всё скажу.

-- Ну хорошо! – ответила Тая и метнулась в свою квартиру собираться в роддом.

Шурочка примчалась через десять минут, хотя от Аннушкиного дома было двадцать минут ходьбы, быстрым шагом.

-- Мам, ну ты что, бежала что ли! – увидев её, сильно запыхавшуюся, воскликнула Тая.

-- Не обо мне сейчас речь, дочка! Ты давай, собирайся поскорее! – прямо с порога, ответила та.

-- Да мне вроде, как не к спеху! – пожала плечами Тая. – Пока не болит ничего.

-- Э, нет, доченька! Это у тебя вторые роды! Они могут быть гораздо быстрее первых! Так что поторопись, чтобы не родить по дороге! – возразила Шурочка.

Тая быстренько собралась и отправилась с Валерой в роддом. На этот раз ей даже больные схватки пережидать не пришлось в дороге, хотя живот у неё раз пять всё так же безболезненно напрягался за этот короткий переход.

И вот, в четыре часа утра Тая снова оказалась перед, пугающей её, дверью в приёмное отделение роддома. Попрощавшись с Валерой, она вошла в, нисколько не изменившееся за прошедшее время, помещение приёмного покоя.

-- Сейчас меня осмотрят и домой отправят! – думала она. – Может я и не рожаю совсем, раз у меня никакой боли нет.

Пришла, незнакомая Тае, дежурная врач-гинеколог и стала проводить осмотр.

– Открытие шейки девять пальцев. Пока пройдёте здесь все необходимые процедуры, она откроется полностью. Совсем скоро уже родите! -- огорошила она её.

С круглыми, как блюдца, глазами Тая слушала речи врача. Вот уж она никогда бы в жизни не подумала, что шейка матки может так быстро и безболезненно открываться.

После всех ускоренных процедур, Тая через пятнадцать минут уже входила в предродовую палату. Там стояли две кровати. Одна из них, ближайшая к двери, была нетронута и застелена чистым бельём, а на другой бельё было испачкано отошедшими водами и невероятно скомкано. Видать, лежавшую в ней, женщину не один час корёжило больными схватками.

-- Какая-то счастливица родила уже. – глядя на эту кровать подумала Тая.

Через минуту в палату вошла акушерка со шприцом.

-- Магнезия. – с ужасом, вспомнила этот укол, Тая.

И вот в очередной раз в её попу впились своими острыми когтями злющие коты, заставляя Таю стонать от боли.

Во время проведения этой экзекуции, в палату вошла молодая беременная женщина. Оказывается, что Таина соседка по палате ещё не родила, а просто выходила в туалет. Когда она поравнялась с Таиной кроватью, её накрыла острая боль от схватки. Соседка резко присела и, в положении на карачках, мучительно застонала.

-- Э! Э! Полиночка! Так нельзя! – тут же подскочила к ней акушерка, и со словами -- Давай-ка милая в постельку! – помогла ей встать, проводила до кровати и уложила, прикрыв ей ноги сбившимся одеялом.

-- Ну, лежите! Сейчас к вам врач придёт! – сказала заботливая акушерка роженицам и вышла из палаты.

Тая продолжала лежать спокойно, а Полина принялась стонать, набирая обороты. На самом пике схваток из её рта вместе со стонами понеслась сплошная нецензурщина. Тая знала, что сейчас чувствует эта несчастная, каким пыткам подвергается, и очень сочувствовала ей.

-- А ты ещё не скоро родишь, наверно? – глядя на, спокойно лежащую Таю спросила Полина, когда злая схватка отпустила её.

-- Скоро! – ответила Тая. – Мне врач в приёмном сказала, что шейка у меня уже открыта почти полностью.

-- А тебе разве не больно? Или ты терпишь так спокойно? – удивилась Полина.

-- Мне не больно совсем! – сказала Тая.—Просто живот сильно напрягается внутри и всё.

-- Вот повезло-то тебе! – корчась от подступившей очередной схватки, воскликнула соседка.

-- Это у меня вторые роды. А вот с первыми-то я так намучилась, что и вспоминать страшно! – ответила ей Тая.

Пришла врач.

-- Схваточки через три, идём рожать! – сказала она, осмотрев Таю и подошла к тяжко стонущей Полине.

Три схватки у Таи проходили за пять минут, и она уже готова была отправиться в родзал, тем более, что потревоженная осмотром, она почувствовала, пока ещё слабые, позывы на потуги.

-- Так, Полина! Быстренько в родзал! – осмотрев соседку, сказала врач.

Полина соскочила с кровати и, предчувствуя скорое родоразрешение, резво зашагала к двери.

—А я как же? – воскликнула Тая. – Я тоже рожаю уже!

-- Вы тоже с нами. – сказала врач.

-- А как же мы одновременно вдвоём рожать будем? – испугалась Тая.

-- Ничего! Мы справимся! – успокоила её врач.

В родзале, куда вошли будущие мамочки, оказалось два родильных стола, стоящие в двух метрах друг от друга. С известными трудностями Тая залезла на один из них. Второй Эверест, покоряла Полина. Акушерка расстилала одеяльца и пелёночки в двойном экземпляре, готовясь принять сразу двух деток.

Через пару минут, после укладывания на стол, Полину начало тужить.

-- Значит она первая родит. – подумала Тая, у которой переход из палаты в родзал и карабканье на стол, вызвали временное затишье в родовом процессе.

Но после трёх потуг Полина почему-то успокоилась, а между тем, за дело принялась Тая, возобновив усиливающиеся раз за разом потуги. После восьми сильных потуг в полседьмого утра, на свет появилась очередная её дочурка.

Врач передала акушерке орущий живой комочек, и та принялась обтирать новорождённую и отсасывать слизь из её носика и ротика. Прошло минут пять после рождения последа, в течение которых врач осмотрела Таю на наличие у неё разрывов. Разрывы были только внутренние и совсем не значительные.

-- Это мы быстренько заштопаем! —сказала врач и переметнулась к Полине, так как у той возобновились потуги.

Тая поглядывала краем глаза на Полинины мучения, и тихо ей сочувствовала, попутно радуясь за себя. Вскоре к крику Таиной дочурки, присоединился ещё один.

-- У Вас сын! -- сказала врач Полине, а та плакала от счастья, глядя на малыша.

-- Ну, привет, Сашок! – тихо сказала она сыну, и тот ответил на приветствие своей мамы, громким криком.

Потом новоявленным мамочкам была проведена процедура зашивания. Первую штопали Таю, потратив на это дело пятнадцать минут. Процесс зашивания, в этот раз, прошёл у неё гораздо легче, чем после рождения Ланы, но всё равно эта процедура оказалась для неё в разы болезненнее, чем только что прошедшие роды. Но Тая мужественно терпела боль, прислушиваясь к крику двух младенцев, лежащих за стеклянной перегородкой, гадая, какой же из этих голосочков, принадлежит её дочурке.

Потом стали зашивать Полину. Разрывов у неё оказалось больше, чем у Таи, и наряду с внутренними был ещё и наружный. Штопали Полину полчаса. Она стонала и кричала, особенно при накладывании наружных швов, и эти её крики, болезненной волной отдавались в Таиных, только что зашитых, местах и в низу живота.

-- Скорее бы они уже закончили! -- молила Бога Тая.

Но вот все процедуры, связанные с родами, остались позади, и две новоиспечённые мамочки, лёжа рядышком на столах, находясь в радостной эйфории, безостановочно болтали, вспоминая период беременности и только что прошедшие роды.

-- А я училась, глядя на тебя, как надо правильно тужиться. – говорила Полина. – Я ведь впервые в жизни роды видела.

-- Ой! А я-то их в каком количестве насмотрелась, перед первыми своими родами! Причём, не все они были благополучными! – воскликнула Тая, и рассказала Полине, о своей работе, проходившей в этом роддоме. Рассказала она и о своих первых очень сложных и болезненных родах, и сравнила их с только что пережитыми.

-- Я даже представить себе не могла, что у меня получится так легко и безболезненно родить! – всё ещё не веря в произошедшее с ней счастье, говорила Тая. – Выходит, зря я изводилась от страха на протяжении девяти месяцев. Знала бы, что у меня такие лёгкие роды будут, вприпрыжку бы всю беременность бегала от счастья.

Вскоре, после того, как малыши были унесены в детское отделение, новоявленных мамочек тоже перевезли на каталках в послеродовую палату.

Лёжа в роддоме, Тая заметила, что не все из бывших её коллег, продолжали здесь работать. Примерно половина из них была заменена на новых работников. Дарья Ивановна по-прежнему, заведовала роддомом. Тая была рада тому, что не собрала нынче вокруг себя кучу любопытных коллег, как это было в прошлый раз. Просто родила она рано утром и слишком быстро.

С появлением молока у Таи снова возникли те же проблемы, как и в прошлый раз, за исключением, только высокой температуры. Но груди у неё опять превратились в два огромных железобетонных арбуза, а молоко струями хлестало из сосков.

-- Начинаются мои мучения! – проворчала Тая, обижаясь на свой непутёвый организм.

Но никакой паники это у неё уже не вызвало. Опытными действиями, Тая приводила свои груди в приемлемое для кормления состояние, и кормила новорождённую малышку, внимательно изучая черты её крошечного личика. Малышка совсем была не похожа на свою старшую сестру. Лана больше походила на Таю, а новорождённая малышка – на Валеру.

-- Ну хоть в этом повезло, раз уж сына родить не получилось! – думала Тая, в наивной надежде, что Валере сей факт, должен понравиться.

Хоть она и мечтала всю беременность о сыне, её вовсе не огорчило то, что снова родилась дочка.

-- Двум сестричкам легче вместе по жизни будет. Они всегда поддержат друг друга в трудных ситуациях, когда вырастут. – размышляла она.

В этот раз, Тая восстанавливалась гораздо быстрее. Сказывались в разы более лёгкие роды, которые не вымотали её ни морально, ни физически.

-- Скорее бы домой. – мечтала она. – Я чувствую, что могу уже сама заниматься своим ребёнком.

-- Ой! А я ещё не смогу, наверно! -- засомневалась Полина. – Слабость у меня по всему телу жуткая. Да и страшно мне самой ребёнком заниматься. Я ничегошеньки-то не умею. Даже пеленать.

-- Ничего! Я понимаю, что пока нет опыта, то страшно! – успокаивала Тая Полину. – Но опыт быстро придёт. Не сомневайся.

Праздник Восьмое марта, Тая встретила в роддоме. Вопреки, постоянно действующему запрету, передавать женщинам цветы в палату, в этот день было сделано исключение. И вот, санитарки начали курсировать по родильному отделению, разнося счастливицам, вместе с увесистыми, в честь праздника, пакетами с разными вкусностями, ещё и букеты цветов. В основном, это были тюльпаны, но некоторые любящие мужья раскошеливались и на шикарные розы.

Полина получила от мужа скромный букетик, состоящий из трёх полураспустившихся красных тюльпанчиков. Она поставила этот букетик в освободившуюся молочную бутылку и, с нежностью, любовалась им. Тая тоже любовалась Полининым букетом, потому что своего у неё не было. Валера не посчитал нужным поздравить жену ни с рождением дочери, ни с Женским Днём. К роддому он, и в этот раз, приходить не стремился, хотя в дальнем рейсе не был.

Шурочке пришлось брать отпуск за свой счёт на неделю, чтобы нянчиться с Ланочкой, пока Тая находилась в больнице. Только, она и приходила раз в день к роддому, прихватив с собой внучку, чтобы проведать дочку с новорождённой малышкой и передать вкусняшки. Валерины же родители, как и их сынок, не посчитали нужным, навестить невестку и к роддому ни разу не пришли.

В связи с этим, Тая чувствовала себя ни кому не нужной. Ей было обидно до слёз, но она держалась, наслаждаясь счастливыми моментами, когда держала свою крошечную дочурку на руках, пока та, с аппетитом, сосала молочко из её груди.

-- У меня есть мои доченьки и мама. Мы очень нужны друг другу, а на остальных мне пофиг. Они чужие. – так размышляла Тая, лёжа в роддоме.

Вот и день выписки подошёл, и она внутренне приготовилась снова перетерпеть позор, из-за неявки мужа за ней и ребёнком. Но в этот раз, наверно что-то необычное в мире случилось, раз Валера, вопреки Таиным сомнениям, явился-таки встретить её с малышкой из роддома.

Но сие невероятное событие произошло не из-за того, что горе-муж и никчёмный отец так уж хотел этого, а потому что, не смотря на середину марта, на улице в тот знаменательный день стоял тридцатиградусный мороз.

Шурочка решила, что негоже нести новорождённого ребёнка по такому морозу домой по улице, хоть это и было близко, и настояла на том, чтобы Валера привёз их на машине. Вот тот и приехал встречать жену с дочкой, но не на удобном такси, а на своём огромном рабочем КАМАЗЕ, в который не возможно было залезть без определённых трудностей. Но это для Таи было не важно. Важно то, что муж всё-таки встретил их с дочкой и отвёз домой. Ей хотелось видеть в этом добрый знак.

-- Может быть, он теперь не будет так вести себя по отношению к детям? – размечталась она.

Но Тая снова ошиблась.




ВАЖНЫЕ СОБЫТИЯ.


Общего совета, по выбору имени для малышки, состоящего из Валеры и Антонины, в этот раз уже не было. Просто само событие потеряло для них актуальность. Тая, без проблем, сама назвала дочку Ликой, как мечтала назвать ещё Лану. Препятствий, как в прошлый раз, она к этому не встретила, хотя и ожидала.

Ещё будучи в роддоме, Тая пожаловалась соседкам по палате, что хочет назвать дочку Ликой, и что возможно ей снова родственники не разрешат это сделать, как в прошлый раз.

-- А ты их не слушай. – советовали соседки.—Скажи им, что ты рожала, мучилась – ты и называть будешь.

Тая так и хотела поступить, но никто уже этому не препятствовал.

К Лике, как и к Лане Валера был так же равнодушен. Он даже близко не подходил к дочке. Слава Богу, что Лика оказалась гораздо более спокойным ребёнком, по сравнению с Ланой и не беспокоила постоянным плачем своего раздражительного папашу, во время его приездов.

Сказать, что с появлением второго ребёнка Тае стало очень трудно, это ни чего не сказать. Она с головой погрузилась в заботу о детях. Но она знала, на что шла, отваживаясь на этот ответственный шаг, и всё сполна получила. Начались бессонные ночи и бесконечная ручная стирка Ликиных и Ланиных вещичек. Хоть по счастью и не часто, но к ним добавлялась жутко грязная одежда мужа, привезённая им из очередного рейса.

Сам Валера, отлёживался дома в ожидании следующей поездки, и требовал покоя и повышенного внимания для себя любимого. Иногда он устраивал скандалы по поводу шумной игры Ланочки, и плача маленькой Лики, совсем не обращая внимания на изнурённую, домашними делами, жену. А Тая, хоть и числилась замужем, но, по сути, была одинока. И дело даже не в том, что муж подолгу отсутствовал дома, а, просто, у неё с ним не было никакого душевного притяжения, не было любви.

Даже когда Валера приезжал домой, он держался от семьи отстранённо, как чужой, типа пятиюродный дядя в гости заехал. Ласки Тае от него давно не перепадало.

Уже стало забываться то счастливое время, когда они, обнявшись, сидели рядышком, увлечённо беседуя и строя планы на будущее. Тая давно не бегала перед Валерой в коротеньком халатике, не сверкала своими хорошенькими ножками, которые когда-то свели его с ума, не подпитывала этим любовь мужа к себе. Не до того ей было с заботами о детях и домашним хозяйством. Нарядившись в удобные треники и футболку, она каждый день погружалась по уши в неотложные дела.

Да и вряд ли Валера, стал бы обращать на Таю внимание, ходи она перед ним, хоть голышом. Он давно уже понял, что ошибся, женившись на ней, когда поддался временному любовному туману в голове, увидев красивые ножки молоденькой медсестрички.

Ножки ножками, а жить то надо с обладательницей этих ножек. А у неё свои мечты, свои потребности, свои желания, в которые Валера даже и вникать не хотел, потому что не любил Таю целиком, как человека. Он это понял, когда уже стал глубоко семейным человеком.

А от нелюбимой женщины не милы ему были и собственные дети. Они не были плодами его любви, поэтому он не испытывал к своим дочкам отцовских чувств. Валера старался поменьше бывать дома. Он сам напрашивался в рейсы настолько далёкие, куда не каждый водитель отважится поехать. Например в Омск, который находится в пяти тысячах километров от Старой Руссы. И занимала эта поездка месяца полтора. А значит всё это время у Валеры не было связи с семьёй. Где он там был и что делал, Тае было неведомо.

Она понимала, что муж отдаляется от семьи, но как предотвратить это отдаление, она не знала. Шурочка ей в этом тоже ни помочь, ни что-то посоветовать не могла. Она в своё время и сама мужа не удержала.

Была ли у Валеры любовница, Тая не знала. По крайней мере, в Старой Руссе точно не было. А что касается рейсов, то тут предугадать трудно. Может постоянной любовницей он и не обзавёлся, а вот для разового секса в рейсе ему легко можно было найти кучу «прости господи» бабёнок. Там девушки-плечевые, как их называют дальнобойщики, стоят в коротких юбочках в любую погоду по всей трассе. Подбирай, какую хочешь и развлекайся вовсю. Жена всё равно ни о чём не узнает.

Ревность в Тае тогда ещё присутствовала, и ей было не по себе представить, что муж может пользоваться услугами этих плечевых. А Валера вот прям-таки уверял её, что не подбирает таких девушек на дороге.

– Это ты тут гуляешь, наверно, пока я в рейсе! -- зло цедил он сквозь зубы, переходя от оправданий, к обвинениям.

Тая не находила слов, чтобы дать достойный отпор зарвавшемуся мужу, и отступалась от него со своими ревнивыми подозрениями.

Как-то, ещё будучи беременной Ланочкой, она ездила с Валерой в трёхдневный рейс, чтобы немного развеяться от постоянного сидения дома. Они остановились тогда на ночлег на стоянке для дальнобойщиков, и Тая стала свидетельницей, как одна из плечевых обслуживала водителей на этой стоянке, перебегая из машины в машину голышом (благо это было летом), чтобы не тратить время на одевание – раздевание.

К Валериной машине она тоже подбежала и постучалась в дверь, но увидев, что в кабине сидит женщина, метнулась к следующему водителю.
Краем глаза, Тая успела заметить Валерин похотливый взгляд, брошенный на удаляющуюся от его машины, голую девушку, но он быстро сумел взять себя в руки, изобразив на лице полное безразличие к происходящему.

Таиному возмущению не было предела. Она устроила тогда Валере сцену ревности, говоря, что вот если бы он был сейчас один, то пустил бы к себе эту проститутку.

-- Ты что? – искренне возмущаясь, восклицал Валера. – Зачем мне всякую грязь подбирать? Она вон уже через кучу машин прошла! И Бог знает, что подцепить успела! А у меня есть ты! Чистая! Беременная! И вообще я однолюб по жизни!

Тая тогда побушевала, поплакала и успокоилась. Хоть она и ревновала Валеру, но предпочитала верить ему на слово, чем маяться догадками и терзать себе душу.

Это случилось в самом начале их семейной жизни, пока ещё свежи были их чувства. Что теперь происходит с Валерой в рейсах, она не знала и уже не думала над этим. Дочки не давали ей ни одной свободной минуточки на такие раздумья. И слава Богу! За делами Тая даже не замечала быстро бегущего времени.

Когда Лике исполнилось полгода, вышел, счастливый для Таи, закон о том, что время декретного отпуска для мамочек продлили до трёх лет, с сохранением места работы и стажа. До достижения ребёнком полутора лет, мамочки получали декретные деньги, а потом сидели с детками бесплатно.

Тая с огромным облегчением вздохнула, услышав об этом законе, потому что на работу в поликлинику выйти не стремилась, понимая, что она, опять же, не сможет работать на полную ставку, и снова станет изгоем среди своих коллег.

Вскоре Ланочку удалось-таки устроить в садик. Нет. Не очередь подошла. По блату получилось. Посодействовала Тае в этом важном деле Шурочка. Она узнала, что одна её хорошая знакомая стала заведующей в самом ближайшем, находящемся буквально через дорогу от дома, детском саду, носящем название «Ладушки». Вот туда-то, с её помощью, и удалось пристроить Лану.

Без взятки, конечно, не обошлось, но главное, что нашлось долгожданное место для малышки, и Тае стало легче справляться днём с одной Ликой, пока старшая дочка находилась в садике.

И ещё одно очень важное событие свершилось в это же время. Сельхозтехника наконец-то достроила дом, в котором выделила Валериной семье долгожданное жильё.

Валера, имея жену и двух детей, должен был получить трёхкомнатную квартиру, но в Сельхозтехнике, как и везде был свой блат и свои приоритеты, так что получил он только однокомнатную, но без снятия с очереди, оставаясь в ней уже на расширение жилплощади.
Тая и этой квартире была несказанно рада. Ей так надоело жить, стесняя Шурочку, которой на старости лет нужен был покой, а не беготня на ночлег к Аннушке. Хоть эта их новая квартира и была такой же малометражной хрущёвкой, но за то своя. В ней даже планировка была точно такая же, как и в Шурочкиной.

Единственным и очень существенным отличием было то, что новый сельхозтехниковский дом имел горячее водоснабжение. Наконец-то Тая избавилась от походов в общественную баню, да и дочек своих избавила от этой антисанитарии.

Их квартира, как и любая другая в новостройке, требовала косметического ремонта, хорошо хоть не слишком большого. А так как Валере браться за него было недосуг, он, без зазрения совести, переложил это дело на хрупкие плечи жены. Но Таю не пугал предстоящий ремонт, потому что, живя с одной лишь мамой, без папы, она была главной Шурочкиной помощницей в этом нелёгком деле. Она умела белить потолки, красить стены и полы, клеить обои, да и многое другое, но в квартире матери, она делала так, как приказывала ей Шурочка, не смея перечить ей, а в своей квартире Тая могла всё делать так, как хочет она сама.

Главное, Валере было всё равно, что Тая делает в их новой квартире. Он считал, что хуже, чем есть, уже не станет, и смиренно наблюдал со стороны за работой жены. Он выполнил сугубо мужскую часть обустройства их квартиры, то бишь, перевёз на своём КАМАЗЕ кое-какую мебель, отданную Шурочкой, расставил её по местам и повесил люстры. На этом его помощь закончилась.

Тая вовсе не жаловалась на самоустранение мужа от ремонта, и с воодушевлением благоустраивала квартиру, как могла, наводя в ней порядок и чистоту. Она вполне была довольна жизнью в тот период. Лана ходила в садик, а подросшая Лика уже не доставляла матери много хлопот.

Шурочка иногда оказывала дочке посильную помощь, уводя малышку на прогулку.

Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14943365/