Тяжёлая жизнь. 16

УЛИН ПОБЕГ.


Первое неприятное событие касалось младшей Шурочкиной сестры Ули. Она давно уже, как и мечтала, уехала учиться в Курск на агронома в сельскохозяйственный техникум, но до конца так и не доучилась.

Встретился там на её пути местный деревенский парень Иван. Он учился в том же техникуме, что и Уля, только на один курс старше, но делал это парень очень не охотно, можно сказать из-под палки, по настоянию матери. С появлением в его жизни Ули его, и так более чем слабое, желание учиться полностью пропало. Он поплыл по волнам любви, увлекая за собой молоденькую не искушённую ещё этим чувством девушку, и стал уговаривать её бросить учёбу, уехать с ним в деревню к его родителям и там пожениться.

Уля, не избалованная доселе мужским вниманием, согласилась на предложение Ивана. Она забрала свои документы из техникума и поехала с ним в такую же глухую, как и её родная Поповка, деревушку, находящуюся в ста пятидесяти километрах от Курска.

Родители Ивана жили в небольшом домишке с земляными полами, устланными домоткаными половиками, дабы не ходить по голой земле босыми ногами. Такой пол, а вернее полное его отсутствие, Уля увидела впервые. Это чрезвычайно удивило девушку. В её родной деревне земляного пола ни у кого не было, даже у самых бедных, а здесь практиковалось буквально в каждом доме.

Вскоре у влюблённой парочки состоялась скромная свадьба и началась тяжёлая семейная жизнь вместе с родителями Ивана. Отдельное жильё молодая семья приобрести не могла из-за отсутствия денег.

Уле приходилось много работать по хозяйству, во всём помогая свекрови, но к труду она была привычная, так что её свекровь Настасья не могла нарадоваться на невестку и даже простила сына за его своевольный поступок – отказ от учёбы.

Отец Ивана - Прохор оказался глубоко пьющим человеком. Он пил сам и втягивал в это гиблое дело сына, совсем не заботясь о его будущем. Именно по этой причине, Настасья и отправила Ивана в Курск на учёбу, чтобы он держался подальше от отца, пока ещё не поздно.

Вернувшись же домой и женившись, Иван не обращая внимания ни на мать, ни на молодую жену, вновь стал составлять отцу компанию в его постоянных попойках, постепенно втягиваясь в это гиблое дело.

Через год замужества Уля родила первенца Серёжку, а ещё через два -- малышку Валечку.

За эти годы жизни с Иваном Уля очень измучилась. Он пил всё чаще и чаще, составляя компанию отцу, а когда Прохор умер от цирроза печени, вызванного чрезмерным увлечением алкоголем, Ивана этот печальный опыт ничему не научил. Он так и продолжал пить уже с дружками, а то и в одиночку, набирая обороты.

Дома Иван постоянно устраивал пьяные скандалы с женой и даже доходил до рукоприкладства, но тут за Улю заступалась Настасья. Она старалась не давать невестку в обиду и помогала ей с детьми – двухлетним Серёжей и новорождённой Валечкой. Однако надолго её хватило. Не выдержало и без того больное сердце Настасьи таких нервных перегрузок, и она умерла от инфаркта через два месяца после похорон мужа.

Иван нашёл очередной повод, заливать своё горе спиртным. Он пил и отрывался на жене, ежедневно устраивая пьяные скандалы.
На все Улины доводы, что если он будет продолжать пить, то закончит так же, как и его отец, Иван взрывался.

-- Да ты понимаешь, что значит потерять сразу отца и мать?! – орал он на жену так, будто это она была причастна к смерти его родителей.

-- Отец твой сам виноват в своей смерти, а мать ты довёл своим пьянством. – вполне резонно заметила Уля.

Иван не собирался вдаваться в дальнейшие обсуждения своей неправоты, а просто хватал Улю за косу и ревел ей прямо в лицо:
-- Заткнись, сучка, пока я тебя не прибил!

Оставшись наедине с неадекватным мужем-алкашом, без защиты и помощи Настасьи, Уля не выдержала и стала собираться с ребятишками для отъезда в родительский дом, в надежде обрести там покой. Она знала, что Шурочка с Таей скоро уедут оттуда, поэтому она с детьми родителей стеснять не будет.

Уля начала собирать большую дорожную сумку, кидая туда свои и детские вещички, но тут сборы жены заметил Иван.

-- Ты куда это собираешься? – удивлённо подняв брови, спросил он.

-- Я домой уеду! От тебя подальше! Надоело мне терпеть твои постоянные пьянки-гулянки и побои! – с вызовом ответила Уля, но получив от мужа сильный тычок в зубы, тут же замолчала.

-- Никуда ты не уедешь! Ты жена моя, и будешь жить здесь! Со мной! — с угрозой в голосе прорычал Иван ей в самое ухо.

Он отобрал у неё уже почти полностью собранную сумку и запер в кладовке, а сам вытащил из буфета очередную бутылку водки и стал напиваться ещё более усердно, типа заливая алкоголем обиду, которую нанесла ему жена своим намерением бросить его.

Уле ничего не оставалось, как, глотая слёзы и кровь, сочащуюся из разбитой губы, уйти в комнату и уложить детей спать.
После этого она села писать домой письмо-SOS. В нём она умоляла Шурочку приехать, помочь ей вырваться от Ивана и уехать с детьми в родительский дом. Одной ей это сделать было не под силу.

Началось лето. Тая только что закончила первый класс, а Шурочка работала дояркой и почти одна тянула на себе всё домашнее хозяйство. Свободной не было ни минуточки, но после такого письма ей пришлось срочно, бросив все дела, ехать в Курскую область, чтобы выручать младшую сестру из беды.

Не обошлась эта спасательная акция без приключений, испытанных сёстрами, прежде чем им удалось вернуться в родительский дом.

В надежде удержать жену Иван спрятал двухлетнего Серёжу у кого-то из своих друзей, зная, что Уля без него никуда не уедет. Трёхмесячную малышку Валю он трогать не решился (слава Богу, хоть на это ему его пьяного ума хватило).

Пришлось Шурочке поднять на уши всю деревню в поисках племянника и подключить к этому делу местного участкового. Серёжу быстро нашли, а Ивана забрали в участок, для выяснения всех обстоятельств, произошедшего события. Для Ули и Шурочки это был прекрасный шанс, чтобы быстренько схватить уже собранные вещи и уехать с детьми в Курск, а там сесть на поезд до Брянска.

Кое-как потеснившись, старенькие родители приняли свою горемычную младшую дочку с двумя детишками.

Работать Уля пока не могла, потому что Валюшка была совсем ещё крошкой, а у Марфы не было ни сил, ни здоровья, чтобы нянчиться с грудным младенцем, пока дочка была бы на работе.

Улины детки оказались очень нервные и крикливые. И это не удивительно, судя по тому, в каких условиях они до этого жили. У Вали к тому же была пупочная грыжа, и Тая всегда с ужасом наблюдала за тем, когда Уля переодевала кричащую малышку, у той начинал выпирать из животика пупок, превращаясь из дырочки в высокий столбик.

В общем, с пополнением семьи, в доме закончилось спокойствие. И днём и ночью была суета, слышались крики и плач детей.

-- Мам, я не высыпаюсь. – стала жаловаться Тая Шурочке.

Шурочка тоже не высыпалась, и это лишало её последних сил, которые были очень нужны, чтобы выдерживать большую трудовую нагрузку в течение всего дня. Она стала искать выход из создавшегося положения и нашла его, переселившись с Таей на ночлег на чердак сарайчика, в котором жил их очередной поросёнок Войхрик.

Ночи стояли тёплые, а чердак был весь завален свежим ароматным сеном, накошенным Григорием на обширном лугу за деревней. Запах сена перемешивался с запахом свиного навоза, просачивающегося через неплотно сколоченные доски потолка, но это не мешало маме с дочкой крепко спать и отлично высыпаться. Не мешало им и довольное похрюкивание сытого Войхрика. Даже наоборот, оно действовало успокаивающе.

Теперь, когда Шурочка и Тая стали отлично высыпаться, они были вполне работоспособными в течение всего дня.

У Таи имелись свои постоянные обязанности по дому. Она каждый день должна была прополоть две грядки в огороде, подмести и помыть полы в доме. К тому же на её попечении оказался маленький кузен Серёжка, но эта обязанность для Таи была не в тягость.

Она, взяв его за крохотную ручонку, уходила к Верке, у которой была младшая сестра Надя, и они устраивали игру в дочки-матери, используя при этом не неживых кукол, а настоящих детей. Так им было гораздо интереснее играть.

А ближе к осени на пороге дома Григория и Марфы вдруг неожиданно нарисовался Иван. Склонив свою повинную голову, он начал вымаливать у Ули прощение и уговаривать её вернуться к нему.

Уля не долго сопротивлялась. Её умилили ласковые речи мужа, на которые он всегда был очень скуп. И вот она снова начала собирать свою дорожную сумку.

Марфа пыталась образумить непутёвую дочку, говорила, что вряд ли Иван исправился, что он просто хочет вернуть Улю в дом, а потом всё начнётся так же, как и было, или ещё хуже. Но та не слушала свою мать.

-- Оставь хоть Серёжку с нами. Тебе бы с Валюшей пока справиться. А когда она подрастёт, так и Серёжку заберёшь. – отчаявшись образумить дочку, предложила ей Марфа альтернативное решение.

Рассудив здраво, Уля приняла предложение матери и выложила из сумки все Серёжины вещи.

Марфа долго глядела вслед удаляющимся по дороге, ведущей к Брянскому шляху, Ивану и Уле. Уля несла на руках Валюшку, а Иван дорожную сумку. Оглянувшись, Уля помахала рукой матери и своему маленькому сыну, крепко вцепившемуся в бабушкину руку.

Жизнь в доме Григория и Марфы вернулась на круги своя, добавился только Серёжка, а так же и забота о нём. Малыш, по-прежнему, был очень капризным и часто плакал по ночам, поэтому Шурочка с Таей так и продолжали ночевать на чердаке сарайчика. Они ночевали там до глубокой осени, и переселились спать в дом, когда начались чувствительные морозы.

А зимой случилось большое горе в их семье.


Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14939664/