Тяжёлая жизнь. 7

ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ШУРОЧКИ.


Выросшие дети Григория и Марфы, как птенцы из гнезда, один за другим стали покидать родительский дом.

Через два мирных года Лена уехала в Москву на молодёжную стройку.

Вместе с ней хотела уехать и Марина, но к несчастью, в это время, она заболела. У неё вскочил большой и глубокий фурункул около носа, изуродовав её милое личико до неузнаваемости. Марине сделали операцию, вскрыли и прочистили фурункул. Она поправилась, но на её лице остался шрам. С такой некрасивой отметиной, она не надеялась выйти замуж, потому что парней подходящих ей по возрасту было мало, а симпатичных девчонок много. По этой же причине она отказалась ехать вслед за сестрой в столицу, стесняясь своего испорченного лица.

Лена же, живя в Москве, вскоре встретила на стройке, симпатичного парня Сашу, за которого вышла замуж. Молодая семья прочно обосновалась в столице. Им, как молодожёнам, была предоставлена отдельная комната в ведомственном общежитии.

В будущем, по прошествии пяти лет работы на стройке, им дадут двухкомнатную квартиру, и они съедут из общежития.

Ещё живя в общежитии, Лена с Сашей родили дочку Люську, а через восемь лет, уже в новой квартире у них родится сын – Серёжка.

Марина так и оставалась жить в родительском доме, пока не встретила на своём пути Захара. Захар был старше её на двадцать лет, но Марине копаться в кавалерах не представилось возможным, и поэтому, получив от Захара предложение о женитьбе, она сразу же согласилась.
После свадьбы молодые перебрались жить в соседнюю деревню Усошки, где жил Захар, и которая находилась в десяти километрах от Поповки. Дорога туда пролегала через лес.
В последствии, у них родились два сына погодка: старший – Витька, и младший -- Санька.

Ну а Шурочка о замужестве совсем не задумывалась. Родительский дом она тоже покинула в тот же год что и Лена, но она уехала не в Москву, хоть Лена и звала её с собой, вместо Марины. Шурочка уехала в Брянск, чтобы быть поближе к родителям, но тоже, как и Лена, она стала работать на стройке, освоив профессию штукатура. Жила она в ведомственном общежитии в комнате с тремя подругами, самой близкой из которых являлась весёлая непоседа Майка.

От Брянска до деревни было семьдесят километров, так что Шурочка очень часто навещала родителей, в отличие от старшей сестры.

Коля, к тому времени, тоже уже обзавёлся семьёй, женившись на здоровой, очень крепкой, настоящей деревенской красавице Нине из соседней деревни Пьяный Рог. Этой Нине в будущем предстояло, просто играючи, нарожать Коле семерых детей одного за другим. Все дети рождались здоровыми и крепкими, в маму, полностью приспособленными к деревенской жизни.

Вот и опустел родительский дом. Из детей, с Григорием и Марфой остались только Вовка и Уля.

Вовка, как был непутёвым в детстве, так непутёвым и остался, как бы ни старались пожилые уже родители наставить его на путь истинный. Он не умел и не любил работать, а в деньгах, как и все люди, естественно, нуждался.

У Марфы и Григория пенсии были маленькие, но Вовке было плевать на это. Он требовал у родителей денег. Иногда он уезжал то в Брянск, то в Почеп (районный центр), типа на работу. Где он там работал, да и работал ли, родители не знали, но деньги он с собой привозил, иногда и не малые (относительно заработков тех лет, конечно ), и тратил их только на себя, не давая родителям ни копейки.

Шурочка видела всё это безобразие, но никак не могла повлиять на непутёвого брата. Она лишь, чем могла, тем и помогала своим родителям.

Шурочка была маленькая, всего метр пятьдесят ростом, худенькая, и имела очень милую мордашку. Когда она улыбалась, то на её щеках играли две очаровательные ямочки, а голову украшала волнистая копна тёмно-русых волос. Ко всему прочему, она заимела очень внушительный бюст, аж шестого размера.

-- Весь мой рост ушёл в сиськи! – шутила она над своими очень выдающимися особенностями.

Парни на Шурочку заглядывались, но она их просто не замечала. Будучи трудоголиком, она не хотела праздно проводить время, как её подруги, да и как вся молодёжь в её возрасте. Когда девчонки, живущие с ней в одной комнате, после трудовой недели, принарядившись и подкрасившись, спешили с кавалерами на танцы, Шурочка садилась за свою, недавно приобретённую швейную машинку «Зингер» и шила на заказ платья. Выкройками, модных в те времена платьев, её снабжала сестра Лена, которая, живя в Москве, тоже увлеклась шитьём.

Шурочка не понимала, что для неё, как и для всех, существует отдых, полноценный сон, посиделки с подругами, танцы с кавалерами и многое другое, что помогает расслабиться после трудового дня. Всё это проходило мимо неё. Она лишь работала, работала и работала, зарабатывая себе на жизнь, откладывая деньги на будущее, а так же посильно помогая своим родителям.

Шурочка не стремилась обзавестись собственной семьёй, и такое слово, как «любовь» было для неё чуждо. Но если любви суждено случиться, то она случится, как от неё не прячься. Шурочку заметил красивый местный парень Миша и потерял голову. Он жил неподалёку от общежития и часто видел её, спешащую на работу или с работы.

Миша мечтал познакомиться с Шурочкой, но ему никак не удавалось нигде с ней пересечься. Он приходил к её общежитию, в надежде, что она выйдет, чтобы хоть словом зацепить её, а там уж, как получится. Но у общежития он всегда сталкивался только с Шурочкиными подругами, которые уже догадывались, кого выжидает этот симпатичный парень.

Белокурые кудри Миши и его голубые глаза, многих девчонок сводили с ума, но не Шурочку. Она даже взглядом его не удостаивала, когда случайно, торопливой походкой, проходила мимо, не давая тому шанса подойти и заговорить с ней.

Миша ждал Шурочку и на танцах, где легко можно было бы завязать с ней знакомство, пригласив потанцевать, но она туда не приходила.

--Шурку ждёшь? – спросила как-то Мишу, её подруга Майка. – Не придёт она. Мы её звали, но она упрямая, как ослица. Сидит, сгорбившись, за швейной машинкой. Шьёт.

-- А как бы мне с ней встретиться? -- тут же поинтересовался Миша. – Куда она ходит?

-- Да никуда она не ходит! – сказала Майка. – Она всё время в комнате сидит, когда не на работе, или домой в деревню уезжает.

Но Бог милостив. Один случай помог-таки Мише познакомиться с Шурочкой.

В тот тёплый майский день, вдруг резко на небе стали сгущаться чёрные тучи, и были слышны пока ещё слабые раскаты грома. Шурочка после работы торопилась в общежитие, обеспокоенно поглядывая на небо, в надежде успеть добежать домой до дождя. Но тучи, подгоняемые, всё усиливающимся ветром, оказались быстрее её.

Дождь ливанул неожиданно. Возле Шурочки, как назло, не оказалось ни одного спасительного места поблизости, где она могла бы укрыться от ливня. Ей оставалось лишь ускорить шаги, чтобы быстрее добежать до общежития и спастись от холодных струй, льющихся ей на голову и стекающих по спине.

От этих неприятных струй Шурочку неожиданно спас, чей-то плащ, накинутый ей на голову. Она оглянулась и увидела парня, который в последнее время так часто попадался ей на пути, и всегда смотрел на неё влюблёнными глазами. Он прикрыл её своим плащом, а сам остался стоять под ливнем в одной рубашке.

Не долго думая, Шурочка распахнула с одной стороны, прикрывающий её плащ, приглашая этим жестом и Мишу укрыться вместе с ней от дождя. Долго влюблённого парня уговаривать не пришлось. Он тут же нырнул под плащ и теснее прижался к Шурочке. Так они и познакомились.

Миша удивительно нежно относился к своей любимой, всегда старался развеселить её, чтобы та улыбнулась, и на её щёчках заиграли очаровательные ямочки. Эти ямочки сводили парня с ума.

Всё так хорошо начиналось, и обещало вылиться в серьёзные отношения, если бы вскоре Миша не получил повестку из военкомата. Он печально воспринял это известие, так как теперь ему предстояла долгая разлука с Шурочкой, на целых три года.

-- Ты дождись меня, любимая! – умолял он её. – Я вернусь и мы поженимся! Я люблю тебя очень!

-- Хорошо. – отвечала Шурочка, не задумываясь, особо над своим обещанием, так как её чувства к Мише не были такими пылкими. Да, он ей нравился, но не на столько, чтобы страдать из-за предстоящей разлуки так, как страдал он.

-- Я буду писать тебе. – продолжал Миша. – Ты будешь отвечать на мои письма?

-- Да. Буду. – сказала Шурочка, более легкомысленно, чем ему хотелось бы.

И вот Миша отправился на службу в армию. Шурочка проводила его.

Миша выполнил своё обещание. Он очень часто писал Шурочке. В неделю она получала от него по три-четыре письма. Отвечала она не на каждое из них, но всё-таки отвечала.

Все девушки из общежития тихо завидовали Шурочке. О такой любви они могли только мечтать, ведь у кого-то из них было – поматросил, да и бросил (хорошо, если не обрюхатил), а у кого-то просто ровные чувства, такие, что непонятно было, любовь это, или нет.

-- Даёт же Бог орехи беззубым! – удивлялись подруги, видя Шурочкино равнодушие к пылкой Мишиной любви.

Но вскоре Шурочка получила письмо из дома. Его писала младшая сестра Уля.

Вести в письме были не радостные. Заболела Марфа. Виной тому был Вовка, который, как оказалось, давно уже связался в Почепе с дурной компанией и занимался воровством. На очередном воровстве их поймали и арестовали. Скоро должен был состояться суд, который ничего хорошего не предвещал Вовкиной компании. Им грозила тюрьма, что впоследствии и случилось.

Марфа испытала сильнейший стресс из-за всего этого и слегла, а всё хозяйство оставила на молоденькую девятнадцатилетнюю Улю. Вот Уля и написала письмо Шурочке, чтобы та вернулась домой, хотя бы до выздоровления Марфы и помогла ей с хозяйством.

Шурочка стала собираться домой. Она уволилась с работы и уже освобождала место в общежитии.

-- Зря ты уезжаешь. -- говорили подруги Шурочке. – Нам через три года обещают дать квартиры. Ты просто потеряешь своё жильё.

-- Знаю. Но что я могу сделать? У меня мама заболела. Сестра с хозяйством не справляется. Не могу я их бросить. —с отчаянием в голосе отвечала та, потому что ей и самой не хотелось возвращаться в деревню.

Но дочерний долг заставил её вернуться к больной матери. Шурочка впопыхах забыла даже оставить подругам свой деревенский адрес, чтобы они пересылали ей Мишины письма, а вернувшись домой и окунувшись с головой в работу, она и вовсе забыла и о Мише и о его письмах.

Более выносливая к тяжёлому труду, чем Уля, Шурочка ухаживала за больной матерью и большую часть забот по дому взвалила на свои хрупкие плечи, а кроме этого ещё устроилась в колхозный коровник дояркой. Её рабочий день начинался в пять утра, а заканчивался за полночь.

Григорий хоть и был пенсионером, но работал на колхозных полях. Помогал он и в колхозной конюшне, и занимался чисто мужской частью домашнего хозяйства. Уля тоже работала в телятнике, ухаживала за подрастающим поголовьем коров. Работы хватало всем.

Но вот здоровье Марфы пошло на поправку. Она потихоньку начала приобщаться к работе по дому, и Шурочке стало легче справляться с делами. О возвращении в Брянск она пока не думала. На старое место её уже вряд ли взяли бы, а начинать всё сначала Шурочка не хотела. Она работала теперь дояркой и успела привязаться к своей группе коровушек, которых было у неё на попечении аж двадцать голов.

У Шурочки была в деревне подруга Нюрка, которая часто приходила к ней в гости. Девушки любили по вечерам уединяться в комнате. Шурочка шила, а Нюрка вышивала рушники и скатерти, себе на приданое. Женихом подруга уже обзавелась. Она переписывалась с парнем, который служил в армии и вскоре должен был демобилизоваться.

Нюрка, во время посиделок, рассказывала Шурочке о своих планах, на дальнейшую жизнь.
-- А мы с Андреем…! А вот мы с Андреем…! – только и слышались восклицания счастливой подруги.

Как-то придя к Шурочке со своим вышиванием на очередные посиделки, Нюрка вдруг заявила:
-- У Андрея в армии есть друг Фёдор. У него нет девушки. Он попросил Андрея, чтобы тот написал мне, не согласится ли с ним переписываться какая-нибудь моя подружка. А моя подружка – ты. Вот решила тебе предложить. Как ты на это смотришь?

-- Ну ладно. – согласилась Шурочка, вспомнив, как приятно ей было получать письма от Миши, с которым у неё давно уже переписка была прервана.

Миша не знал Шурочкиного нового адреса, а сама Шурочка постеснялась написать ему первая после длительного перерыва.

-- Он давно уже забыл меня. – думала она. – Зачем я буду навязываться, напоминать о себе.

И вот началась у Шурочки переписка с Фёдором. Они обменялись фотографиями. Фёдору Шурочка понравилась, а Фёдор Шурочке показался на армейском фото смешным лопоухим парнем. Уши и впрямь у него сильно торчали в стороны, что особенно было заметно на его, выбритой на лысо, голове.

Переписка длилась полгода, а потом оба друга демобилизовались и нагрянули в деревню к своим подругам по переписке.

Фёдор пришёл в дом к Шурочке, да так там и остался. Гостеприимная Марфа не могла выгнать парня в никуда. Он тоже жил в Брянской области в городе Новозыбкове, но до него было сто пятьдесят километров, и там у него никого не осталось из родни. Отец Фёдора погиб на фронте, а мать умерла вскоре после окончании войны, так что в родном городе его никто не ждал.

Марфа с Григорием рассудили, что если Шурочка не увлечётся сейчас этим парнем, то так и останется старой девой до конца жизни своей.

Фёдор долго не тянул. Он уговорил Шурочку расписаться по-тихому, без свадьбы и всей этой свадебной шумихи. Шурочке это предложение понравилось, потому что она и сама не любила пышных празднеств, и поэтому они с Фёдором через неделю просто расписались в местном сельсовете. Это всё произошло так быстро, что Шурочка даже опомниться не успела. То была одна, а тут вдруг уже чья-то жена.

У Фёдора были свои планы на жизнь. Он решил закончить учёбу в сельскохозяйственном училище, которую прервала служба в армии. Ему оставался год учёбы. Учился Фёдор в Брянске, поэтому домой приезжал только на воскресенье.

Шурочка по нему и не скучала особо. Ей даже нравилось, что муж постоянно отсутствует.

Фёдор оказался очень неплохим человеком. Когда он приезжал домой, то помогал Григорию, показывая свою сноровку в любых делах. Работы он не боялся, и смело строил планы на дальнейшую семейную жизнь с Шурочкой, после окончания сельскохозяйственного училища.

Григорий и Марфа, видя такого делового зятя, были спокойны за дочку. А сама Шурочка к Фёдору и привыкнуть то ещё не успела. Да и когда, если он постоянно жил в Брянске? Он всегда казался ей чужим, поэтому и смотрела она на него как на чужого и стеснялась его, особенно когда наступала ночь с супружескими обязанностями.

-- Ты поласковей с ним будь. – напутствовала Марфа дочку. – Хороший тебе мужик достался.

Шурочка надеялась, что это отчуждение к Фёдору у неё пройдёт, когда они наконец-то перестанут разлучаться от воскресенья до воскресенья и начнут постоянно жить вместе. До этого момента оставалось ещё десять месяцев, когда Шурочка вдруг почувствовала, что она беременна.

Начало https://www.stranamam.ru/post/14937081/

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/14938378/