Как потерялся наш крестик.

Я писала не один пост о проблемах с моей мамой (правда, не в группе, а в дневнике). Она выпивает. Причем - это усугубляется из год в год, и она уже перед очень многим не останавливается: бывало, и деньги из кошелька у меня воровала (зная о том, что мне, например, на них лекарства купить надо), бывало - и пропадали деньги из нашей с мужем шкатулки, в которой у нас деньги хранятся (когда я еще не подозревала, что она может на это пойти), бывало - она напивалась тогда, когда я ее оставила посидеть с детьми, и тем самым - подвергала детей потенциальной угрозе. Поэтому, когда она приходит в наш дом - я прячу все деньги и золото, как бы ни ужасно это звучало. Дико, когда в дом приходит родная мать, а тебе приходится "обороняться", как от чужого, незнакомого тебе человека.

На каждом моем ребенке всю их небольшую жизнь весит крестик, который надели при Крещении. И у дочки, и у сына - он золотой. Причем - на дочке весит еще и медальон Иконы Божьей Матери "Умягчение злых сердец". Хоть и редко, но были случаи, когда они срывали веревочки друг у друга. Но при этом - сразу несли мне крестик. И пропажи не было. И на данный момент - я уже предприняла все меры, чтобы замочки на веревочках - не дали сбоя. Но позавчера мой муж, купая детей, задает вопрос:"Я не понял, а где крестик Данила?". Я посмотрела: и правда, на сыне нет креста. Я аж похолодела. Сразу испугалась: а если не найдем? Я понимаю, что любой крест - это крест, и ничто не умоляет его значения. Но это, так сказать, крестильный крест, и потерять его - было бы просто очень прескорбно. Мы обыскали все: и детскую кроватку, и все игрушки, и всю машину излазили - нигде его нет. Причем в этот день я с детьми была только в машине, и потом - только в кроватке они спали.

Я искала крест, но в голове постоянно крутилась одна мысль, которая не оставляла меня в покое: а вдруг это мама? Я думала об этом, и сама гнала от себя эти мысли. Я же знаю, что подозрительность, и напрасное обвинение, тем более в таком деянии - это же грех. Я одергивала себя, запрещала себе даже думать об этом, убеждая свой разум в том, что не может родная мать снять с внука крест. Но по мере того, как поиски не заканчивались успехом - мое подозрение все крепло и крепло. И я от бессилия, от того, что не могу справиться с тем, что приходит мне на ум - просто плакала. И мужу словом не могла заикнуться, потому что не хотела плодить свою подозрительность.

Дело в том, что мои подозрения не на пустом месте формировались. В тот день, когда обнаружилась пропажа, я ездила с детьми к себе на работу. Был дождь. Дети у меня - приболевшие. А потому, я решила заехать к матери, взять ее с собой, чтобы она посидела в машине с детьми, пока я решу свои дела на работе. Таким образом мне не пришлось бы тащить детей по дождю от машины до работы. Да и с детьми на руках - мои действия на работе не отличались бы продуктивностью. Накануне мама была хорошо выпившая. А в тот день, когда я за ней заехала, она была, так сказать, чуточку поддатая. Но выхода у меня не было. Дождь был сильный, да и знала я, что она "приняла" всего немного и вполне способна просто посидеть с детьми в машине.

Она и посидела. Все было нормально. Я решила свои дела. Потом мы поехали к ней домой. Я покормила детей. И я заметила тогда, что она почему-то хочет, чтобы мы побыстрее уехали. Я тогда еще отметила для себя: к чему бы это? И так неприятно на душе стало. А вечером - муж меня огорошил пропажей. Тот вечер я проплакала. С одной стороны, от того, что потеряли крестильный крест сына, а, с другой стороны, от того, что меня душили подозрения. Я позвонила отцу. Рассказала, что произошло. Он сразу сказал, что, скорее всего, это она. И пояснил мне, что, после моего отъезда, она отлучалась часа на два. Пришла "на веселе", в кармане - он у нее нашел деньги. После этого мои подозрения только укрепились и почти переросли в уверенность. Хотя я не хотела в такое верить!

Утром был разговор с ней. Я сразу начала разговор так:
-Вчера у Данила пропал золотой крест.
-Да ты что???
-Да, и, мама, если он не будет возвращен, я не допущу вообще, чтобы ты подходила к детям!
-??? Как ты могла такое подумать? Как ты вообще можешь такое говорит?
Дальше пошла словесная истерика, с невнятными словами, и я положила трубку. И сразу мне в голову пришла мысль: а, может, я зря? Зачем я так сказала? Зачем сразу утверждениями и обвинениями говорить? Меня стали истязать угрызения совести. Но вскоре она сама звонит. Опять пытается оправдаться, говоря, что она на такое не способна, что никогда бы так не поступила и так далее. Я отвечаю:"Но ты же воровала деньги?". Она:"Да, но ведь это совсем другое!". Я ей и отвечаю:"Вот в этом ты права: это - другое, и я не буду на сто процентов утверждать, что это сделала ты, если это не ты - я сто раз перед тобой извинюсь, но, если это все же ты - то Бог все равно все видит, и Он - тебе судья". Как ни странно, но мои изречения - на нее подействовали. И... она созналась.


Да, это она украла крест. Так и сказала:"Я не знаю, что на меня нашло, но мне нужно было срочно выпить, и я сняла с Данила крест!" Причем она не сняла крест с Насти (несмотря на то, что от нее бы "выручила" бОльшую сумму), потому что та уже может словосочетаниями сказать, где крест и кто его мог снять. Она предпочла выбрать безопасный вариант - Данила. Он-то сказать ничего толком не может. Меня в этот момент интересовало лишь одно:"Где он?". После долгих муму-вождений, выяснилось, что он - в ломбарде. После этого признания я, с одной стороны, почувствовала облегчение от того, что крест можно вернуть, а, с другой стороны, на меня накатила такая волна злости от того, что это все-таки была она! Что все мои подозрения были не напрасны, и что, как я ни пыталась отделаться от таких жутких мыслей, но моя мать - ни перед чем не останавливается. И для нее, как ни страшно, уже нет ничего святого. Ведь это ни на деньги покуситься, ни на безделушки в виде украшений, это - покуситься на святое. Тем более - снять с ребенка. После первоначальной реакции в виде злости, смешанной с облегчением, на меня нахлынуло другое чувство - жалости. Да, мне стало ее жалко от того, что она сама не понимает, что совершила. И не покается в этом. И страшно от того, ЧТО за это может воздаться.

Несмотря на то, что мне жалко ее (хотя скорее - жалко ее душу, она гибнет), для меня этот случай - был последней каплей. Она просила прощение, рассказывала, что не знает, как могла и том подобное. Я ей сказал, что Бог ее простит. И я не могу не простить. Но - есть одно "НО". Я не смогу вернуть к ней тех чувств, которые когда-то испытывала. Наверное, все в детстве идеализируют родителей, каждый - считает, что его мама - самая-самая... Вот так и я считала. Потом, по мере взросления стала понимать, что далеко не "самая-самая", и не все так красочно... А сейчас, я вижу то, что моя мать - может переступить через ВСЕ и ВСЯ: через родных, близких, через внуков (которых якобы любит, но с которых снимает кресты)... Это страшно. И в душе я чувствую сейчас пустоту, полную - пустоту. Я не хочу больше никаких особый отношений с ней. Нет, "как дела?", "как здоровье?" - я знаю, что это дальше будет. Но теперь это будет лишь формально, не так, как раньше, теперь - я не доверяю этому человеку, я чувствую такое разочарование, что просто не описать словами. На ее восклицания, что она "больше так не будет", я ответила:"Больше так не будет. Больше - я не доверю тебе детей, больше - я тебе вообще не доверяю. Я боюсь, что однажды, я приду домой - и не обнаружу дома ребенка, а ты мне потом скажешь:"Я ничего не могла с собой поделать, мне нужно было срочно выпить, и я его продала!" Она мне ответила:"Как ты можешь так думать?". А мне аж смешно стало. И я сказала:"Как? Да просто. Где та грань, перед которой ты остановишься? Ее - нет. Раньше были просто украденные деньги, сейчас - перешли на то, чтобы снять с ребенка крест, а что будет дальше - одному Богу известно. Далеко ты заходишь, и знаю - что ни перед чем не остановишься! Прости, но ничего дорогого для меня в жизни - я не могу тебе доверить. Я боюсь тебя".

Крест - выкупили. Вернули. Я купила в Храме обычные алюминиевые крестики, и теперь одену их на детей. А эти крестики, крестильные, я одену на них позже, годам к пяти, когда они смогут понимать их значение, и смогут сказать, где, что и когда.