Мария Махова: вечное, жизнь, история, люди

(пт)
Он искал своего друга, спасшего ему жизнь, 60 лет. Эта удивительная
человеческая история случилась в Бухенвальде – Феде было 14 лет, когда из Ростова его пригнали в немецкий концлагерь. Его поселили в детский блок №8, где дети были биологическим материалом для немецких солдат.
В этот же блок попал еврейский семилетний мальчик Исраэль из Польши, заключённые назвали его Юрчик. Он был очень худой и маленький, Федя тут же принял его всем сердцем: делился с ним своим пайком и даже смог связать для него шапочку – ему разрешили снять с мёртвого военнопленного свитер, Фёдор распустил его и так, на простых палочках, связал Юрчику шапку «чтобы не мёрзли уши».
Когда начался обстрел, Федя закрыл Юрчика своим телом, спрятал. Исраэль потом вспоминал, что всегда чувствовал себя под защитой, и шапочку вспоминал, и как Федя украл для него у немцев несколько картошин и сварил суп…
В апреле 1945-го американцы освободили пленных и Федя хотел забрать с собой Юрчика и усыновить его, но этого было сделать нельзя: по приказу каждый должен был вернуться туда, откуда его забрали – и Фёдор отправился к себе в Ростов, а Исраэль – в Польшу.

Фёдор Фёдорович Михайличенко закончил Ростовский университет геологический факультет, защитил диссертацию, женился и родил двух дочерей.



Исраэль Меир Лау живёт в Израиле, где с 1993 по 2003 годы он был главным раввином. Сейчас он главный раввин Тель-Авива.



Фёдор пытался разыскать своего Юрчика, посылал запросы и в Польшу, и в немецкие архивы, но всё тщетно. Расстались они, не узнав друг у друга фамилии, знали только номера: Фёдор был под номером 35692, Юрчик – 117030.


Юрчик перед отправкой домой после освобождения из Бухенвальда



Юрчик с братом Нфтали, чудом оставшимся в живых (1945 г.)

Исраэль посылал запросы в немецкие архивы, но тщетно. Своим детям и внукам он всегда рассказывал о Феде, как о своём спасителе, но только через 60 лет он нашёл его, и помог ему в этом счастливый случай: один прихожанин ростовской синагоги был другом детства Фёдора, он и сообщил главному раввину России, что его друг во время войны был узником Бухенвальда, как и равви Израиля. Правда, к этому времени Фёдор Фёдорович уже умер, но в Ростове остались его дочери. Лау сразу же пригласил дочерей Фёдора к себе, чтобы вся его семья познакомилась с потомками его старшего друга. И сам Лау тоже побывал в Ростове на могиле Фёдора.



Исраэлю Меир Лау 83 года, у него 8 детей, 50 внуков и 5 правнуков. «Кто все эти люди?» – удивилась дочь Фёдора, увидев такое количество народу, пришедшего с ними на встречу. «Это дети вашего отца» – ответили ей.

Теги
вечное, жизнь, история, люди
mahavam 5 августа 2020, 11:06

ФОТО https://mahavam.livejournal.com/1296403.html
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Видение

Это было три года назад в эти дни -- мама лежала в больнице, я пришла её навестить и она рассказала мне о своём видении. И потом я шла домой, смотрела на облака и всё думала, думала над этим её рассказом.............



– Мне было видение… Знаешь, однажды,
вдруг ёкнуло что-то в груди…
Сейчас расскажу, посиди со мной, Маша.
Немного со мной посиди.
(смеётся) Лежу тут, совсем, как старуха,
что с печки почти не встаёт…
Я глажу холодную бледную руку,
чуть-чуть согревая её.
– Да нет, не уйду, и не нужно об этом… А в городе дождик прошёл.
Да нет, не случится ни то и ни это, всё будет у нас хорошо.
И день к нам придёт удивительно-белый, и солнце ударит, слепя…
… – Ты знаешь, однажды я в кресле сидела, и видела сверху себя.

Такая картина из жизни далёкой, как будто я всё узнаю:
была я монашкой, я шла по дороге в обитель святую свою.
То был полусон, или просто забвенье – не знаю, мне трудно сказать…
Я шла по дороге, звонили к обедне, вдали громыхала гроза,
и низко летели две чёрные птицы, но лёгким казался мне путь.
Я шла и молилась, сверкали зарницы, и не было страшно ничуть.

Я помнила мысли свои и дорогу, и всех, кто встречался со мной.
Вот эта монашка, что шла одиноко, и я – это было одно.
Я помнила юность свою и надежды, приют у дороги села.
Служенье своё, как легко и прилежно заботы и бремя несла.
И было светло на душе мне и вечно, и не было тягостных дней.
И лишь об одном горевала сердечно – что не дал Господь мне детей…
Я всё принимала – труды и полёты, и всё без упрёка – легко.
И только одна эта грустная нота звучала во мне глубоко.

Тут мама вздохнула, чуть-чуть помолчала, глаза прикрывая рукой.
– И было рожденье, всё было сначала – девятое, тридцать шестой.
Монашка идёт среди грозного неба, последнего неба без звёзд…
Ты знаешь, зачем показали мне это? Мне дали ответ на вопрос.
Про жизнь и про путь мой, про не было – было, про свет, побеждающий мрак.
Я вдруг поняла, почему всё сложилось не как-то, а именно так.
О чём я мечтала в той келье далёкой – мне было, как видишь, дано.
Она улыбнулась. – Я не одинока. Всё правильно было со мной.
……..

Я шла по дороге, смотрела на лица, на небо и на облака.
И в небе кружились две чёрные птицы, и небо текло, как река.
И время как будто бы всё отпускало – и соединяло в одно.
И не было видно конца и начала и грани меж явью и сном.

* * *
(начало августа 2017 г., больничные дни)

Метки: мама, стихи