ТЕКИЛА В КУБЕ - ФАНФИК

История, где встретились герои трех сериалов - герои Виктории Руффо и Сесара Эфора (Триумф Любви, Мачеха, Амазонки)

Часть 01

Тихий голос мужа разбудил ее. Инес тихо вздохнула и открыла глаза. Она не слышала звонок телефона, и это заставило ее насторожиться. Кому мог звонить Викториано в такую рань, в половине шестого утра? Только если что-то случилось с детьми, внуками. Сна как не бывало. Инес тут же отбросила одеяло и опустила ноги на пол. Она набросила халат поверх сорочки и направилась в сторону мужа, разговаривающего около ванной.

- Да, Виктория, сегодня в 11 я буду ждать. Все в силе, как и договаривались, никто ничего не узнает, - шепот мужа и хриплые нотки в его голосе пробудили в ней теплую волну… однако в этот раз шептал он не ей, а другой женщине.

Какая-то Виктория. Инес запахнула халат и прислонилась к стене. Неужели все, она не хотела верить. Инес закусила губу, почему-то сразу вспомнилась череда любовниц Викториано, а потом жена Дебора. Сколько она их видела. На сколько же его хватило? Два года. Горечь разочарования захлестнула ее. Да, она не молода, наверное, уже не так красива, не так раскрепощена в постели, как ему хотелось бы. Чего ему не хватало? Не понимала Инес, ведь она старалась всегда угодить ему.

Она не сразу почувствовала его руки на ее бедрах, погрузившись в свои грустные мысли, и когда он успел поднять ее халат, сорочку. Губы Викториано коснулись ее шеи, его рука сжала ее грудь, ее тело предательски и мгновенно отозвалось на прикосновения мужа, она и охнуть не успела, как он овладел ею прямо у стены, не церемонясь, стремясь получить удовлетворение, он даже не позаботился о ней. Слезы выступили у нее на глазах. Он брал, как само собой разумеющееся. Инес сжала его плечи, уткнувшись в его шею. Он две минуты назад назначил свидание другой, а сейчас выполнял свой супружеский долг, просто долг.

У нее подогнулись ноги, сердце болью отозвалось в груди, она всхлипнула. Викториано тут же накрыл ее губы крепким поцелуем. Он закрыл ей рот, просто отгородился, чтобы не мешала. Почему-то вспомнился Лорето. Забывшись, Инес стала отталкивать его, своего мужа.

- Что с тобой? – Викториано отстранился, тяжело дыша. – Инес? – он заставил открыть ее глаза.

Она смотрела на него глазами, полными слез. Викториано нахмурился, не понимая, он сжал ее лицо, прижимая к стене, не отпуская.

- Я сделал больно? – шепотом спросил он. – Прости, - Викториано тут же подхватил ее на руки и опустил на кровать.

Инес не успела и слова сказать, как он придавил ее своим телом. Руки сжали ее бедра, оставляя красные отпечатки. Он неистово стремился к разрядке, увлекая ее в омут страсти, словно спешил. Мысли никак не шли из ее головы, не позволяя полностью отключиться, не позволяя ей расслабиться, она не такая, как те другие, думала Инес, и вопреки всему отвечала на поцелуи мужа. Не могла она иначе, не могла ему противостоять, ведь должна же была оттолкнуть, однако притягивала его ближе, словно ее тело не принадлежало ей, им полностью завладел Викториано, оно отзывалось на его ласки, практически не знавшее других мужчин.

Слезы катились из ее глаз, он стирал их поцелуями, кровать скрипнула в последний раз, и он упал на нее, тяжело дыша. Инес уперлась в его плечи. Ей всегда нравился его вес, нравилась его тяжесть, но не в этот раз, не сегодня, ведь он так торопился к другой, что даже не снял так ненавистную ему сорочку.

- Извини, у меня очень мало времени, - в подтверждение ее мыслей прошептал Викториано, отодвигаясь, он перевернулся на спину, - была бы моя воля, - его рука прошлась по ее телу, остановилась на груди, он скрипнул зубами и перевернулся, - я бы не выпускал тебя из кровати.

Инес судорожно сглотнула, не открывая глаз. Ложь. Каким же циничным он мог быть. Она боялась открыть глаза, боялась посмотреть на него. Она ведь знала его, как облупленного, как самую себя. Почему просмотрела, почему не заметила, что он стал другим? Инес не понимала, как она упустила момент, что он увлекся другой? Когда?

Викториано же никак не мог выпустить ее грудь из руки, он поднялся на руках, перекинул ногу через нее. Инес всхлипнула, когда он навис над ней. Его дыхание коснулось ее шеи. Как он мог? Инес сжала его плечи. Она не понимала его поведения, думал о другой, а хотел ее? Или не хотел? Она открыла глаза, Викториано улыбнулся и тут же смял ее губы крепким поцелуем, так, как нравилось ему, отчего она сходила с ума, о чем он, конечно же знал и чем умело пользовался.

Инес опомнилась и вцепилась в его плечи острыми ноготками. Викториано не обратил внимания, он просто подтянул ее вверх, устраивая поудобнее. Поглощенный страстью, он не замечал ничего, просто наслаждался ею, своей женой. Его Инес.

Инес хотела оттолкнуть, хотела ударить его, однако руки сжали его плечи, голова откинулась назад, он все таки добился своего в этот раз, она вскрикнула, уткнувшись в его плечо, заглушая стон, как будто бы стыдилась своей страсти. Викториано захрипел, вновь придавливая ее своим телом.

Его грудь ходила ходуном. Руки сжали до боли ее бедра, не отпуская, оставляя синяки. Словно он ставил клеймо – моя, только моя. Сердце Инес сжалось от горечи. Его жена, она его жена, однако это не мешало ему завести любовницу. Она точно его любовница. В этом уже Инес не сомневалась. Он так старался отвлечь ее от телефонного разговора, чтобы она забыла, но она не забыла, она помнила об этом. Помнила все это время, пока он так старался… а старался ли?

Румянец окрасил ее щеки. Инес вздохнула. Викториано тут же перекатился на спину, отпуская ее. Инес стыдливо набросила одеяло. Она услышала, как ее муж хмыкнул. Обида захлестнула ее, как он мог. Почему стал таким бесцеремонным, таким холодным? Или он таким и был? Нет, холодным его сложно было назвать. Она отвернулась от него, понимая, что запуталась.

- Любимая, я в душ и по делам, буду поздно, - услышала она его голос. – Я первый в душ или вдвоем? – спросил он.

Инес категорично покачала головой. И в тоже время она ждала, что он по хозяйски откинет одеяло и возьмет ее на руки, как он делал всегда… вернее по большей части. Однако в этот раз он один прошел в душ. Инес тихо заплакала, отвернувшись к окну, стараясь, чтобы он не услышал. Горько осознавать, что у ее мужа появилась другая. А ведь они поклялись друг другу в вечной любви, но в этом мире ничего не было вечного.

Она замерла, услышав шаги Викториано. Он тихо зашел в спальню, Инес боялась шелохнуться, притворившись, что спит. Она не готова была с ним сейчас разговаривать… да и о чем. Инес лежала, сдерживая рыдания, пока Викториано собирался. Она даже не обратила внимания на то, что он старался не шуметь. Лишь стоило ей услышать стук двери, как с губ сорвался тихий стон, а из глаз потекли слезы…


Почему у нее снова на глаза навернулись слезы. Ведь он ничего такого не сказал. Просто распорядился, чтобы она оставалась дома.

- Эстебан, - Мария скрестила руки на груди, длинный пеньюар окутывал ее тело, ничего не скрывая.

Эстебан с жадностью смотрел на ее животик, еще почти не заметный, но он то знал, и гордость распирала его от этого.

- Нет, - категорично заявил он, застегивая пиджак. – Ты останешься дома!

- Эстебан?! – голос Марии звенел от негодования. – Я не больна, – напомнила она ему, - я просто беременна.

Брови Эстебана приподнялись, на губах появилась довольная улыбка:

- Я знаю, - его голос стал хриплым. – Наш ребенок, - он подошел к ней и обнял ее.

Его рука опустилась на ее живот, туда, где зародился плод их любви. Другой рукой он притянул ее ближе.

- Тебя вчера тошнило, - прошептал он, не сводя глаз с ее губ. – И все потому, - он горько вздохнул, - я был не очень осторожен утром.

- Это было вчера, - отозвалась она, облизывая губы, ее руки легли на его плечи. – Ничего страшного, так должно быть.

- А сегодня сеньоре необходим отдых, - он выразительно посмотрел на нее. – Просто покой, никаких волнений.

- А сеньор не забыл, что у внука, названного в его честь скоро день рождение? – напомнила Мария, поглаживая его плечи.

Дыхание Эстебана стало тяжелым. Желваки заходили на скулах. Взгляд метнулся к кровати.

- Задержись, - прошептала Мария, придвигаясь к нему ближе, желание буквально сводило ее с ума.

Его руки опустились на ее талию, сжали ее. Он наклонился, целуя ее, она тут же попыталась развязать его галстук, но Эстебан остановил ее:

- Подожди, - прошептал он, - я не могу.

Мария удивленно посмотрела на него:

- Почему ты все время отказываешься от любви? – спросила она, став серьезной. – Я больше не привлекаю тебя? – она задала вопрос, который мучил ее вот уже несколько дней.

- Дело не в этом, - Эстебан аккуратно убрал ее руки со своих плеч и отошел назад, сунув руки в карманы.

Он с трудом сдерживался, его взгляд то и дело скользил по телу жены, потом устремлялся к кровати, снова к ней. Невыносимая мука сводила его с ума, неудовлетворенное желание, как в те месяцы их недопонимания, когда они выясняли, кто убийца Патрисии, буквально выворачивало его наизнанку, но он старался держать себя в руках, она носила его ребенка. Вчера ей было плохо. Нельзя!

- В чем? – Мария требовала ответа.

Ее ноги дрожали. Он ее муж, его обязанность – удовлетворять ее прихоти… хотя это была не прихоть, это его долг… неужели он не хочет ее больше? Она не понимала, ведь она чувствовала его желание, даже сейчас видела, как он возбужден, однако отказывал и себе, и ей.

- Ты должна беречь себя, - его голос сорвался, он пристально смотрел на нее, - а я должен беречь вас, - он судорожно сглотнул, сжимая руки в кулаки, - вас двоих.

- Ты сделаешь лучше, - медленно произнесла Мария, приближаясь к нему, заставляя его отступать к стене. Впервые он отступал. Эстебан Сан Роман пасовал перед женой. – Ты сделаешь лучше нам двоим, - продолжила Мария, приперев его к стене, - если поможешь мне расслабиться.

Она привстала на цыпочки и поцеловала его, опуская руки на его плечи, заводя за шею, обнимая его. У нее просто не хватило сил, обнять его ногами, была бы постель рядом, она бы толкнула его на нее. Грудь Марии терлась об его пиджак, на нем столько одежды, а ней тонкий шелк пеньюара.

Эстабан застонал, его руки опустились на ее талию, ниже, он сжал и приподнял ее, позволяя ей почувствовать, давая понять, что он безумно хотел ее, но не мог, просто не мог себе позволить навредить им.

Он целовал ее с такой страстью, заставляя ее трепетать в его объятиях. Эстебан наклонился, увлекая ее за собой, заставляя выгибаться, подхватил на руки. На губах Марии расплылась улыбка, но он тут же стер ее страстным поцелуем, опустил на кровать и поставил руки по обе стороны от нее.

Мария растерянно открыла глаза и посмотрела на мужа:

- Эстебан, - прошептала она, протянув руку, коснулась его гладковыбритой щеки.

- Мария Сан Роман, вы ведете нечестную игру! – его хриплый голос заставил ее вздрогнуть.

Теплая волна разлилась по всему телу. Рука опустилась на пояс пеньюара, однако Эстебан сжал ее ладошку, останавливая ее, поднес к губам и поцеловал ее.

- Мария, - он наклонился и прижался к ее лбу, - пожалуйста, - взмолился он, - я же не железный.

Ее руки прошлись по его плечам, закрались в его волосы, притягивая ближе, она так хотела ощутить его тяжесть, что у нее заломили кончики пальцев, а тело покрылось мурашками. Она безумно хотела своего мужа, который упрямо отказывался от нежности и любви, что-то вбив себе в голову.

- Пожалуйста, - прошептала она, тяжело дыша, полы пеньюара разошлись, оголяя пополневшую грудь.

Эстебан почувствовал сухость во рту, облизав губы, он кашлянул, слегка тряхнув головой, приходя в себя, сбрасывая наваждение страсти.

- Мария, - он судорожно сглотнул, - пока я не услышу от доктора, что можно, - он не закончил, коснулся ее щеки пальцами.

Мария устало откинулась на подушки. Она устала с ним спорить, не понимая, что еще сделать, чтобы соблазнить собственного мужа. На ее губах мелькнула усмешка, а ведь когда-то он сходил с ума, пытаясь склонить ее к близости, а теперь у нее этим же забита голова.

- Неужели ты не понимаешь, что нужен мне, - спросила она, - нужен нам, - она протянула руку в его сторону.

Ее бросило в озноб, тело покрылось мурашками, сердце гулко билось в груди, низ живота слегка свело от неудовлетворенного желания, но ее муж был слишком упрям, даже упертым, чтобы пойти у нее на поводу… хотя может быть он в чем-то и был прав.

- Я все понимаю, - согласился он с ней, - идем к врачу завтра.

- До завтра я сойду с ума, - сорвалось с ее губ. – Мы уже три раза были у врача, - напомнила она ему. – И в прошлые разы, ты мне не отказывал, - в ее голосе прозвучала обида. – Ни с Гектором, ни с Эстрельей.

- В прошлый раз мы были намного моложе, - Эстебан попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой.

- Ты хочешь сказать, что я старая? – голос Марии зазвенел от негодования.

- Я хочу сказать, - Эстебан сжал ее плечи, удерживая на кровати, придавливая, - что если бы не сегодняшняя встреча, мы бы уже ехали с тобой к врачу.

Мария закатила глаза и вздохнула:

- Что для тебя важнее? – в свою очередь спросила она. – Жена и ребенок или бизнес?

Эстебан изменился в лице:

- Так не честно, - как-то по-ребячески ответил он.

Мария снова вздохнула и грустно улыбнулась:

- Извини, я просто с ума схожу, - призналась она, - я схожу с ума от желания к своему собственному мужу, разве можно упрекать в этом беременную женщину?

- Не просто женщину, - Эстебан закрыл глаза, не решаясь открыть, слишком соблазнительно распростерлась под ним Мария, - мою женщину, мою Марию, - он все же открыл глаза, - люблю тебя.

Он наклонился и оставил на ее губах целомудренный поцелуй. Мария нахмурилась. Наблюдая за ним, как он встает, поворачивается, она сама не понимала, что творила, но ее рука потянулась к подушке, раз, и она уже летела в спину мужа.

- Мария, - Эстебан остановился около двери, - нет! – его голос был очень твердым, железные нотки давили понять, что он не уступит в этот раз, не поддастся на ее уговоры, как вчера, а потом она пролежала весь вечер в кровати, белее стены, боясь открыть глаза.

И все из-за того, что ей вчера стало плохо, ну подумаешь, почти потеряла сознание, но ведь не потеряла же. Мария пожала плечами, извиняясь. Эстебан кивнул и вышел. Неудобно, ему было очень неудобно перед своей женой. Он ей солгал, и все потому, что боялся навредить.

Теперь он разрывался между женой и работой, но работа пересилила, ведь так правильнее, чем… он стиснул зубы и ударил кулаком по перилам лестницы. Он прекрасно понимал, что у Марии токсикоз, но все таки возраст, и пора им немного умерить пыл, немного охладить страсть, чтобы не навредить, если Мария не могла, то он мог, у него хватит сил, по этому, по этому ему нужно поскорее убраться из дому подальше, иначе он за себя не ручался. Эстебан не раз останавливался, пока шел к машине, намереваясь вернуться и продолжить начатое его женой…

…
Она его жена, напомнила себе Виктория, заглядывая в кабинет Эриберто, святая святых. Он не любил, когда его отвлекали, погружаясь в свой мир, в котором анализировал, сопоставлял, строил планы лечения, вытаскивая людей с того света, даря им новую жизнь, как и ей, он подарил ей новую жизнь, несмотря на то, что она упиралась. Он вернул ее дочери ноги. Глаза Виктории покраснели от слез благодарности. Она толкнула дверь и покачала головой.

Эриберто спал на столе, положив голову на руки. Виктория вздохнула, понимая, как загонял себя ее муж. Она постоянно в разъездах, он тоже не вылизал из командировок, самолет практически стал его вторым домом. Он хотел свою собственную клинику и шел к этому. Виктория ласково коснулась его волос, вспоминая их утро и сладкое пробуждение в его объятиях.

Вставать в половине пятого утра, уделять ей внимание, а потом идти и работать над новой разработкой лечения до восьми. Круги под глазами, морщинки в уголках глаз. Она вздохнула, понимая, что так больше не могло продолжаться, она должна что-то сделать и делала, улыбнувшись, она ласково массировала его голову.

Эриберто открыл глаза и выпрямился, моргая. Он тут же закрыл журнал, который читал. Виктория побледнела. Она успела заметить заголовок «Женщины, рак и материнство после 45». Ее взгляд метнулся к полке с фотографией его семьи, той самой, что он потерял в аварии, а потом его супруга. У него не было детей. Они никогда не говорили на эту тему, ведь у нее две дочери, две взрослые дочери, Макс, а у него только она, прошедшая химиотерапию.

Виктория попыталась улыбнуться, но внутри нее разгоралась волна негодования. Ей хотелось крикнуть ему в глаза, что он знал, когда сделал ей предложение, знал, что она никогда не сможет дать ему ребенка, так зачем же тогда искал способы, изучал, что-то читал, словно не хотел сдаваться. Для чего? Она не понимала.

Виктория отвернулась от него и прижала руки к груди, пытаясь успокоиться. Это же Эриберто, ее Эриберто, шептала она про себя. Он так не поступит. Он… он просто мужчина, и каждый мужчина желал получить наследника.

Его подбородок опустился на ее плечи. Руки обвили ее хрупкую талию. Он прижался к ней всем телом.

- Не хочешь поговорить? – тихо спросил он.

Виктория пожала плечами, кусая губы, слова рвались из глубины души, но он ее муж, она не хотела обижать его, а он разве не обижал ее такими вот статьями? Она так старалась для него, все просчитала, осталось только поставить некоторые точки, а он нанес удар ей прямо под дых.

Всегда в своей молчаливой манере. Она уже за год их совместной жизни привыкла к тому, что он действовал всегда во благо, да, кольцо на пальце появилось всего месяц назад, но… она повернулась в его объятиях и взглянула в его глаза.

Внимательный взгляд, добрый, глубокий. Ее Эриберто, мечтающий о ребенке. Что она могла ему дать? Только внуков, которых он обожал, сходил с ума, когда им их приводили.

- Что тебя беспокоит? – просто спросил он, чуть наклонив голову и приподняв брови.

Виктория опустила взгляд. Она не готова была говорить с ним, старалась ухватиться за то, что придумала, за то, что хотела ему преподнести… правда это был не ребенок, о котором он так мечтал, не говоря ей ни слова. Но этот журнал, статья. Зачем он так? Почему не поговорил с ней, ведь он так любил все раскладывать по полочкам, и все становилось понятным, доступным.

От ее настроения не осталось и следа. Она прижалась к нему на мгновение, черпая его тепло, и тут же отстранилась, сделала шаг назад.

- Я не говорила тебе, но у меня срочная поездка в Гвадалахару, - ровным голосом сообщила она.

Эриберто чуть повернул голову, выжидающе смотря на нее.

- Я хочу посетить фабрику, - она придумывала на ходу, - хочу посмотреть ткани, - ее голос крепчал, в нем появилась уверенность, что она поступала правильно, обманывая его. – Всего несколько дней.

- Когда ты вернешься? – спросил он, присаживаясь на свой стол, отодвигая злосчастный журнал, на который снова мельком взглянула Виктория.

- Не знаю, - она отвернулась от него, обхватывая себя руками.

- Я мог бы составить тебе компанию, - предложил он. – Тем более нам не удалось устроить медовый месяц.

Глаза Виктории покраснели, но она не повернулась к нему:

- Медовый месяц для молодых, - она все таки сказала эти слова.

- Впервые слышу, что ты говоришь о старости, - заметил он, постукивая пальцами по крышке стола.

- Я говорю о возрасте, - Виктория резко повернулась на каблуках и взглянула на мужа. – Возраст, дорогой, а потом дела, - ее голос стал мягче, но обида на его проступок разгоралась сильнее.

Как бы не кричал ей ее рассудок, что он в первую очередь врач, что это могла быть его очередная разработка, она не могла поверить, сердце любящей женщины кровоточило. Она считала себя обманутой, практически отвергнутой, ведь она не полноценная женщина, как бы она не любила его, как бы не обжигающе страстной была их любовь, она после хирургического вмешательства стала полуженщиной, ее рука почти коснулась пустого места, где раньше была грудь.

- Какие дела? – его голос ровный, но в тоже время настойчивый вернул ее к реальности. Стоило ему видеть ее едва заметное движение, как он тут же оказался с ней рядом, его рука сжала ее пальцы, он поднес их губам и поцеловал. – Давай поговорим, мы можем сделать протез.

- Нет! – голос Виктории сорвался на сип. – Нет! Я не хочу! – категорично заявила она. – Или я тебе противна? – она повернулась к нему и посмотрела в его глаза. – Скажи прямо! – потребовала она. – Я перестала тебе нравится? Ты хочешь исправить меня?

Эриберто изменился в лице, он сжал ее плечи, но Виктория толкнула его в грудь, то, что она сдерживала, прорвалось бурной волной. Она как дура старалась для него, а он в тайне от нее мечтал о том, что она не могла ему дать, значит кто-то другой… другая?

- Ты хочешь, чтобы я сделала протез, чтобы вновь стала настоящей женщиной? – закричала Виктория, отступая от него, в ее глазах сверкнули слезы, - но ты не вернешь мне то, что я утратила! Ты не сможешь! Я не смогу подарить тебе семью, которую ты потерял! Я не виновата в смерти твоих детей.

Эриберто побледнел, Викторию трясло от гнева. Она смахнула рукой с полки его книги, столь тщательно расставленные в определенном порядке.

- Я не виновата в той аварии! – кричала она, не подбирая слов.

- Я сам виноват, - тихо прошептал Эриберто, сквозь зубы.

Виктория повернулась к нему и остановилась с открытым ртом.

- Господи, - прошептала она, прижав руку ко рту. – Прости меня, - она кинулась к нему. – Эриберто, любимый, прости, - она целовала его лицо, его холодные сжатые губы. Он так крепко вцепился в крышку стола пальцами, что костяшки побелели. – Прости меня, - слезы покатились по ее щекам. – Прости, - молила она. – Я не идеальна, - призналась она.

- Не идеален и я, - отозвался Эриберто, смотря в одну точку.

- Пожалуйста, - Виктория заключила его лицо в ладони, - пожалуйста, - она пыталась заставить посмотреть его в ее глаза.

Таким она видела его впервые. Он открылся ей, а она нанесла ему удар в сердце, которое он приподнес ей на ладони. Виктория прижалась к нему, встав между его широко расставленными ногами.

- Эриберто, я не хотела, - шептала она. – Просто я, - она замолчала.

- Ты дала мне семью, которую я потерял, - его голос заставил ее похолодеть.

Безжизненный, отстраненный. Кто угодно, но только не он, всегда понимающий, любящий, терпящий ее выходки. Почему она такая вспыльчивая, ругала себя Виктория, почему? Не понимала она.

- Я люблю тебя, - прошептала Виктория, целуя его губы, щеки, стремясь пробудить его, пытаясь извиниться.

Никогда она так не вела себя, считая себя правой, но с ним, с тем, который перевернул ее жизнь, заставил взглянуть на мир по другому, того самого она добила самыми жестокими словами, которые не могла произнести любящая женщина… его жена, но она сказала их, она произнесла их, потому что была Викторией Сандоваль.

Эриберто кивнул, он продолжал смотреть в одну точку, вновь и вновь прокручивая в памяти то, что случилось много лет.

- Не надо, прошу тебя, - взмолилась Виктория, заключая его лицо в ладони, царапаясь о его щетину.

Он обидел ее, она обидела его, но Виктория не чувствовала облегчения, наоборот, сердце сжималось от боли, словно она испытывала то, что он молча переживал глубоко внутри. Она оплакивала дочь 20 лет, имея надежду на то, что ее Мария вернется, он же скорбел о тех, которых нельзя было не вернуть.

- Виктория, я ведь человек, - напомнил он ей, - живой, настоящий, - в его голосе звучала такая усталость.

Он явно не ожидал от нее такого, но пытался в эту самую минуту все же пытался понять ее, принять ее поведение, что-то объяснить самому себе, чтобы потом истолковать ей. Ее Эриберто.

- Не плачь, любимая, - прошептал он, вздохнув. – Их уже не вернуть.

Его глаза покраснели, а он жалел ее в эту минуту. Он смотрел на нее, давая ей шанс, шанс высказаться, поговорить, но она не была готова, не сейчас. Виктория опустила руки на пояс его халата, развязывая. Это она умела, умела любить страстно, даря жаркие поцелуи.

Эриберто позволил ей распахнуть его халат, и тут же ее халат полетел на пол, он перевернулся, и она оказалась сидящей на его столе, ее домашние туфли упали на мягкий ковер. Виктория улыбнулась со слезами на глазах. Он коснулся ее губ, щеки, а потом приник к ее губам крепким поцелуем, черпая силу ее любви, ощущая биение ее пульса, возвращаясь к жизни, осознавая, что они живые, что они живут.

Виктория запрокинула ноги на его талию, отдаваясь во власть желания. Другой не было, понимала она, просто была его мечта о ребенке, то, что было ей не подвластно, не в ее возможностях.

Она гладила его волосы, вытерла пот со лба, прижалась всем телом, не выпуская его из своих объятий.

- Когда ты едешь? – спросил он, когда его дыхание выровнялось.

- Прямо сейчас, - отозвалась она, вздохнув.

Как бы ему не хотелось, как бы она не стремилась сохранить тепло их объятий, они все же разжали руки. Эриберто подал ей халат, помогая ей встать. Он придержал ее, наклонился и надел ее туфли. Милый добрый Эриберто, как она могла? Ругала себя Виктория, как она могла быть такой жестокой, но ведь и он был не прав, зачем читал дома такие журналы, почему позволил ей увидеть.

Они вместе вышли из его кабинета, прошли в спальню, по очереди приняли душ. Эриберто задумчиво смотрел, как она спешно кидала вещи в небольшой чемодан, не выбирая, просто бросала все, что попадалось под руку.

Они молчали. Виктория изредка шмыгала носом, ругала себя, ругала его, а он просто смотрел на нее, и ей порой становилось страшно, что он мог прочитать ее мысли, но нет, таким даром он не обладал.

Эриберто вынес ее чемодан и положил в багажник.

- Во сколько самолет? – спросил он.

- Что? – она не понимающее уставилась на него.

Эриберто внимательно смотрел на ее наряд – кожаные брюки, высокие сапоги, белая рубашка, жилетка, каштановые волосы рассыпались по плечам причудливыми прядями. Она лгала ему, он прекрасно это понимал. Понимал, что его жена бежала от чего-то… бежала от себя, бежала от него самого…

…
Инес не понимала самою себя. Как она могла так беззаветно отдаваться ему, зная о том, что у него свидание с другой. Ну а кому он мог звонить в такую рань? Только свободной женщине. Какая она эта Виктория? Как выглядит? Она задавала себе вопросы, на которые знала ответы – она знала тип женщин, которых предпочитал Викториано.

Инес поставила вазу под кран с водой, не замечая, что вода, переполнив края вазы, полилась в раковину.

- Сеньора Инес, - позвала ее Хасинта.

Инес вздрогнула и уронила вазу в раковину. Громкий звук эхом отлетел от стен. Инес стояла и смотрела на осколки, еще минуты назад, бывшие вазой. Неужели и ее счастье вот так же разобьется на тысячи осколков и у нее останутся только воспоминания.

- С вами все в порядке? – спросила Хасинта, подходя ближе.

- Да, да, - быстро ответила Инес, - все хорошо.

Она отошла от раковины, забыв выключить воду. Чувствуя опустошенность, она опустила руки и присела, смотря в одну точку. Столько лет рядом с ним, два года безмятежного счастья и все кончено его простым увлечением? Сможет ли она это принять? Сможет ли простить измену.

Воображение рисовало их переплетенные тела, она сжала маленькие кулачки.

- Сеньора Инес, вы точно уверены, что с вами все в порядке? – Хасинта выключила воду и подошла к ней ближе.

Инес кивнула и достала телефон. Она машинально набрала номер мужа. Телефон, его подарок, когда она сбежала с асьенды, румянец окрасил щеки, теперь ей казалось, что это было так давно, словно в другой жизни.

- Да, - он ответил грубо, не ласково, отчего у нее выступили слезы. – Все в порядке?

- Я против! – прошептала Инес.

- Что? – переспросил Викториано.

- Можно? – услышала Инес в трубку чужой женский голос.

Молодой, веселый. Она изменилась в лице – она не ошиблась, ее муж завел интрижку.

- Викториано, я, - начала она, но он перебил ее.

- Вечером, все вечером, - и тут же отключил вызов, даже не дав ей шанса высказаться.

Инес растерянно опустила руки и смотрела на экран, пока он не погас. Точно также гасла в ней надежда, что она что-то может исправить. Он завел себе любовницу, она узнавала его поведение, ей то не знать, когда он кем-то увлекался. Столько лет рядом с ним и в тоже время вдали от него, на ее глазах он менял женщин, как перчатки.

Она закрыла глаза и тут же открыла их. Она решительно набрала номер мужа… гудок… снова гудок… только после 7 гудка он ответил. Сердце неистово колотилось в груди, они целовались. Явно целовались. Шорох, грохот, чертыханье и только потом его резкое:

- Да? – он ответил так, словно она надоедала ему.

- Викториано! – голос Инес звенел от негодования. – Я не позволю тебе так обращаться со мной! Ты меня слышишь!

Долгая пауза в телефоне. Инес прижала телефон сильнее к уху, стараясь услышать присутствие другой. Инес не выдержала и, повысив голос, заявила:

- Все, что делаешь ты, могу делать и я, - сказав, она тут же отключила телефон и выключила его.

Хасинта отошла в сторону, понимая, что хозяева поругались, явно между ними пробежала черная кошка. Она не хотела попадать под руку Инес, когда она была не в духе. Все говорили сеньор, сеньор, но также знали и о сеньоре, которая никому не давала спуску, как и сейчас она не собиралась уступать мужу.

Инес вскочила со стула, бросила телефон на стол и вышла из кухни, стуча каблучками. Хасинта едва успела поймать ее мобильный и положить на стол. Она чуть не подпрыгнула, когда зазвонил домашний. Хасинта смотрела на аппарат, не решаясь его поднять.

- Он тебе не укусит, - позади нее раздался веселый голос Артемио. – Ответь.

Хасинта выдохнула и подняла. Рык Викториано, немедленно требующего Инес к телефону, услышал даже Артемио.

- Сеньора уехала, - промямлила в трубку Хасинта, увидев в окно, как машина Инес отъехала от дома.

- Какого черта? – взревел Викториано, - почему ее мобильный отключен?

- Он сел, сеньора оставила его дома, - ответила Хасинта, вздрагивая.

Артемио многозначительно приподнял брови и хмыкнул:

- Поругались голубки, ничего помирятся, - усевшись на стул, он взял с тарелки кусок аппетитного сырного пирога.

Хасинта сразу же положила телефон, стоило ей услышать гудки в трубке…


…
Викториано с громким стуком опустил телефон. Тяжелое дыхание и злой взгляд, колючий, смотрящий в одну точку. Он не понимал, какая муха укусила Инес. Утром же все было в порядке, они так мило начали день. Он так старался, что она уснула, не слышала, как он ушел.

- Проблемы? – Виктория напомнила о себе из другого конца кабинета.

Она посмотрела на него из-за бокала с текилы, налив ее без его разрешения. Увидела, подошла и взяла, пока он был занят разговором с женой. Она усмехнулась, видимо сегодня такой день – не у всех все гладко.

Викториано приподнял палец и покачал им:

- Не посчитай меня негостеприимным, - заметил он с хмурым видом, - но не стоит тебе пока выпивать.

Виктория пожала плечами, проигнорировав его слова, сделала глоток, пытаясь снять напряжение, пытаясь успокоиться, пытаясь забыть недоверчивый взгляд Эриберто. Ее Эриберто, что же происходило с ними? Неужели ему так был важен ребенок, что он не оставлял этой идеи?

- Я немного, всего чуть-чуть, - улыбнулась она. – Ты готов, Викториано? – она выпила до дна и поставила стакан на стол, - готов показать мне все самое лучшее? – спросила она и ее глаза сверкнули. – Готов показать мне мир, который я не знаю.

Она уперлась руками о стол, отчего вырез на ее блузке разошелся, но Викториано даже не обратил внимания, хотя смотрел прямо в ее ложбинку, а в ушах звучал рассерженный голос Инес. Что с его женой? Что случилось после того, как он ушел, оставив ее в постели, ублаженную, сонную.

- Ты всегда такой? – спросила Виктория, поймав его взгляд, также осознавая, что невольно провоцировала его, но ей так хотелось почувствовать себя женщиной.

Викториано нахмурился и перевел взгляд на ее лицо. Она смотрела в его глаза и не понимала, кого он видел в ней и видел ли вообще?

- Женщина, я женат! – сказал он, вставая.

- Мужчина, а я замужем, - не осталась в долгу Виктория Сандоваль.

Они смотрели друг на друга, испепеляя взглядом, а потом одновременно рассмеялись, хохотали до слез, понимая абсурдность ситуации.

- Извини, - Виктория пошла на попятную, осознав, что с таким не поспоришь, Викториано Сантос молчать не будет и не потерпит никаких игр.

- Ты меня извини, - Викториано протянул руку, - давай уже решим твой вопрос.

- Эх, если бы ты мог также решить все мои вопросы? – задумчиво отозвалась Виктория.

Этот мужчина внушал доверие и в тоже время производил на нее странное впечатление. Ее тянуло к нему, она чувствовала в нем уверенность, надежность, которой ей так сейчас не хватало.

- Ты всем новым знакомым предлагаешь участие в твоей жизни? - спросил Викториано, подходя к ней.

Тонкий аромат ее духов окутал его. Она запрокинула голову, смотря ему прямо в глаза. Дикий, необузданный. Кто же его укротил? Подумала Виктория, протягивая ему руку.

- Только тем, кто умеет держать слово, - тихо ответила она. – Кто ты такой, Викториано Сантос? – спросила она.

– Я тот, кто поднялся с низов, - сообщил он, поднося ее руку к своим губам и целуя, при этом не отводя своего взгляда от ее.

- Папа, я, - Алехандро зашел в кабинет и замер.

Отец и незнакомка, прекрасная незнакомка, стоявшая очень близко около отца. Они не шелохнулись, услышав его голос. Стояли и смотрели друг другу в глаза.

- Я тоже из низов, - сообщила Виктория.

Алехандро кашлянул, напоминая о себе

- Да сын, - Викториано наконец-то взглянул на него и отпустил руку незнакомки.

Алехандро скрипнул зубами, чем порадовал отца, узнавшего свою привычку, и как он мог сомневаться в том, что это его сын, их с Инес сын.

- Хотел тебе сообщить, что Лунный свет должна на днях жеребится, - он посмотрел на незнакомку.

- Виктория, мой сын – Алехандро Сантос, - с гордостью представил Викториано сына. – Виктория Сандоваль.

- Очень приятно, - кивнул Алехандро.

Виктория кивнула в ответ и взяла стакан со стола. Сын, снова дети. Почему ее преследовало это с самого утра. Она нигде не могла найти спасения, ей пришлось даже соврать Эриберто, что у нее командировка, она отказалась от совместной поездки, чтобы… чтобы что? Виктория, не спрашивая разрешения, направилась к бару и налила себе порцию текилы. Сын. С какой гордостью Викториано представил его, горечь и бессилие захватили ее. Сын, которого не сможет она дать Эриберто.

Алехнадро не понравилось поведение этой Виктории, почему она так вольно себя вела. Кто такая? Почему отец странный, растерянный, раздраженный и в тоже время отстраненный. Только Инес могла с ним управляться и как же сейчас не хватало тут мамы, понял Алехандро, не нравилось ему то, что отец общался с такой женщиной, знающей себе цену. Кольцо Виктории бликнуло в свете окна, глаза Алехандро сузились, замужней женщиной.

- Так почему ты до сих пор тут? – в привычной манере хозяина спросил Викториано. – Ты должен быть на асьенде и контролировать процесс, - жестко распорядился он.

- Зашел сказать, что уезжаю, - Алехандро покоробил тон Викториано. – Сеньора, - он попрощался с Викторией и вышел.

- Ты никому не даешь спуску? – поинтересовалась Виктория, отпивая текилу.

Викториано повернулся к ней:

- А ты всегда начинаешь день со спиртного? – в свою очередь спросил он. - Я сомневаюсь в том, что тебе действительно нужны лошади.

Виктория бросила на него злой взгляд. Кто он такой, чтобы указывать ей:

- Я плачу! – напомнила она.

Викториано пожал плечами:

- Я решаю, кому продавать лошадей или нет, - хмыкнул он.

Виктория готова была что-то ответить резкое, но вместо этого спросила:

- Ты с такой гордостью представил сына. Так важен сын для мужчины? – она смотрела ему прямо в глаза. – Что если у тебя не было бы сына?

- Очень важен, - серьезно ответил Викториано, - он наследник, продолжатель рода, традиций.

- И много у тебя детей? – поинтересовалась она.

- Три дочери и два сына, - улыбнулся Викториано.

Виктория моргнула:

- Три дочери и два сына, - она опустила голову и плюхнулась на стул.

- У тебя есть дети? – спросил Викториано, не понимая ее реакции.

- Две дочери, сын, - кивнула Виктория. – Внуки. А мужу вместо ребенка я покупаю лошадей, чтобы он помог деткам восстанавливаться после травм, чужим детям, - в ее глазах сверкнули слезы, но не пролились.

Викториано присел напротив нее, оценивающе пробежался взглядом по ее телу. Только сейчас Виктория почувствовала на себе настоящий взгляд мужчины, оценивающий, так вот как смотрит Викториано на женщину, поняла она.

- Так дайте вашему мужу сына и сделаете его счастливым, - посоветовал он.

- Почему с кем-то едва знакомым можно вот так просто говорить обо всем, - задумчиво произнесла Виктория, смотря сквозь мужчину.

- Странные вы женщины, вас порой не понять, - в свою очередь сказал Викториано. – Все для вас, а вам все не так, - он смотрел на Викторию, но видел Инес. – Понятно, гормоны и все такое.

- О только не гормоны, я о них уже слушать не могу, у меня муж по этой части профессионал, - взмолилась она.

- Раз не гормоны, - Викториано встал, - поехали, Виктория Сандоваль, покажу я вам конюшни, лошадей – сказал он, подавая ей руку.

Пара фраз с этой едва знакомой женщиной и ему уже хотелось увидеть Инес, чтобы хорошенько ее встряхнуть, нет, сначала крепко-крепко поцеловать, а потом встряхнуть, прижать к себе, потребовать ответа за странное поведение и любить, любить, любить, чтобы она выбросила из головы свои глупости – что значит – я буду делать тоже, что и ты? Что она имела ввиду?

Виктория взяла Викториано под руку, она чувствовала безумную усталость. Да, где-то в глубине души она ощущала радость, что делала что-то для Эриберто, но она не могла дать ему сына. Не могла…

…
Он не мог поехать домой. Просто не мог, еще было очень рано. Два договора, три встречи, и почему он все закончил так быстро? Эстебан мерил свой кабинет большими шагами. Его пиджак пропах духами Марии, его пальцы помнили бархат ее кожи, а еще его неудовлетворенное желание не давало ему покоя.

- Эстебан, - Леонель загнул в кабинет, - как вы планируете праздновать день рождение, Гектор сказал, что всем занимается Мария.

Эстебан остановился и повернулся к нему:

- Мария должна отдыхать, - резко ответил он, - почему Гектор переложил это на ее плечи? – спросил он у Леонеля. – Где он? – сердито спросил он.

Леонель поднял руки:

- Я просто спросил, хотел узнать, что вы будете дарить, чтобы мы не повторились, - спокойно произнес он и улыбнулся, поджав губы, чтобы не расхохотаться в голос. – Гектор уехал на встречу.

Как же был предсказуем Эстебан, он помнил его поведение, когда они с Марией никак не могли найти общий язык, вот и теперь похоже начиналась такая же полоса, но лезть к нему в душу не хотел.

Эстебан задумчиво посмотрел на Леонеля и покачал пальцем:

- Что дарить? – переспросил Эстебан, - вот этим я как раз и займусь, - он схватил ключи от машины со стола и вышел из кабинета.

Его настроение явно улучшилось. Наконец-то он нашел себе занятие, и главное то, что порадует Марию, купив подарок.

По дороге в магазин он несколько раз пытался набрать ее номер, но ее телефон молчал. Морщинка пролегла на его лбу – что-то не так. Неужели его жена до сих пор злилась на него? Он зашел в игрушечный магазин и вновь набрал номер Марии. Улыбка тут же сползла с его лица, она не отвечала. Решила устроить ему байкот? Настроение мгновенно улетучилось. И потом этот магазин с кучей полок, беременные женщины, снующие туда-сюда.

Что он тут делал? А ведь Мария спрашивала его утром – что будем дарить? И вот что? Он смотрел на полки с игрушками.

- Ты знаешь, в нашем возрасте сложно вынашивать беременность, - услышал Эстебан позади себя женский голос. – Зубы крошатся, нужен кальций, я тут в газете наткнулась на объявление – домашний сыр, ручного приготовления, он просто бесподобен.

Эстебан взял коробку с полки и сделал вид, что внимательно ее рассматривает, поддался вперед, слушая разговор. Женщина лет 40 в положении и ее подруга. Значит сыр, домашнего приготовления, а ведь Мария напоминала на днях, что хотела сыр с медом.

- Сколько лет вашей дочери? – голос справа вывел его из задумчивости.

- Двадцать два, - ответил Эстебан на автомате.

- Вы хотите купить эту куклу? – спросила его продавец.

Эстебан положил коробку на полку, словно обжегся. Кукла, дочь, сыр. Он быстрым шагом направился вдоль полок, стараясь найти тех, кто говорил о сыре, но их и след простыл.

Эстебан набрал домашний телефон. После третьего гудка телефон подняла Руби.

- Сеньор? – спросила она.

- Позови Марию, - попросил он.

- Ммм, - задумчиво тянула служанка, - сеньора спит, - наконец-то что-то ответила она.

Эстебан шел по коридору торгового центра.

- Как давно она уснула? – поинтересовался он. – Она плохо себя чувствовала? Что-то кушал?

Он сыпал вопросами, тревога прокралась в сердце. Все таки он оставил ее одну в растрепанных чувствах, а ведь должен быть с ней рядом. Сыр… точно, сыр. Он остановился около рекламной стойки и рассматривал объявления, пока не наткнулся на красочное – небольшое – домашний сыр ручного производства.

- Все в порядке, сеньора покушала и легла, - уже увереннее ответила Руби.

- Хорошо, держи меня в курсе, - распорядился Эстебан и отключил телефон.

Он вертел в руках яркий буклет, пока не остановился на адресе. Бросив взгляд на часы, он быстрым шагом направился в сторону стоянки…

…
Эриберто сидел в машине на стоянке и смотрел на больницу. Две небольшие операции, одна консультация и ниодного звонка за целое утро от его супруги. Именитой, известной. Эриберто держал руль двумя руками, все никак не решаясь повернуть ключ и поехать. Что-то останавливало его, внутреннее беспокойство.

Он взял телефон и проверил входящие звонки, сообщения – пусто. Виктория молчала. Что она скрывала от него? Почему выказала ему не доверие?

Странное чувство безысходности охватило его. Он не понимал, почему Виктория не хотела двигаться дальше, почему она остановилась, не решаясь на большее. Она все время проверяла его, бросала вызов, словно ставила на кон их любовь, как будто бы не верила в них.

Ее слова, жестокие, оставившие след в его душе. Ребенок. Разве он не понимал, что не мог требовать этого от нее, не мог… при всем его желании – он не мог! Не позволил бы ей ставить под удар ее жизнь ради жизни ребенка.

Где же сейчас его сеньора Берналь? Эриберто моргнул, выглядывая в окно, погода стремительно портилась. Гвадалахара? Он посмотрел на часы. Проверять, где она, он хотел. Доверие – главное доверие. Он ей доверял, а вот она сама, срывалась по любому поводу. Он не раз говорил ей, что если она сделает выбор, то дороги назад не будет. Так на какой же дороге находилась его сеньора Берналь? Какой перекресток не могла пройти, оставить позади, чтобы начать новую жизнь.

Эриберто повернул ключ в зажигании. Выехал со стоянки, он что-то должен был делать, хотя бы решить вопрос и поставить точку, нельзя и дальше откладывать то, что требовало решения…

…
Она же приняла правильное решение. Мария бросила взгляд на статью – лучшие конюшни Викториано Сантоса гласил большой заголовок. Идеальный подарок для маленького Эстебансито – маленький хороший жеребенок, Гектор будет рад, что сын присоединится к нему в игре в Поло. Пока ее злой муж работал, она позаботится о подарке для их первого внука.

- Ты же дашь мамочке спокойно доехать и вернуться назад, пока наш папочка в своем офисе, куда не пускает мамочку, - ее рука опустилась на живот, - пожалуйста, не буянь, - попросила она. – Давай вести себя спокойно, я ведь за рулем, - напомнила ребенку Мария. – Нам надо быть очень осторожными.

Она не чувствовала еще его движений, маленький срок, слишком маленький, да и животик еще едва округлился. Первые тяжелые капли дождя упали на лобовое стекло.

- Будь дома! – вспомнились слова Эстебана.

- Он не узнает, я же быстро, - успокоила себя Мария, выезжая за город…

…
Она не поехала в город. Это неправильно. Инес резко затормозила, останавливаясь на обочине. Что она творила? Собиралась ворваться в офис Викториано и потребовать… Что потребовать?

Краска стыда окрасила ее лицо. Теперь она почувствовала себя полной дурой. Викториано, Инес прижала руку к груди.

- Почему? Зачем? – спросила она у тишины машины. – Надо ехать домой, домой, - прошептала она, - я всегда была дома. Я всегда ждала его там.

Так почему же так медленно тянулось время. Вечер. Она должна была дождаться вечера, чтобы поговорить с мужем. То есть у нее нет никаких прав? Инес моргнула и выпрямилась. Что он себе позволял? Она его жена! У нее есть права! Он ее муж и должен выслушать ее, объяснить свое поведение и сказать, кто такая Виктория, что она значила для него.

- Мама, - Инес чуть не подпрыгнула, услышав стук в окошко и голос сына. – Что с тобой? – спросил Алехандро.

Инес открыла окно и посмотрела на сына:

- Все хорошо, - улыбнулась она, отчего на душе Алехандро стало светлее.

- Ты уверена? – не поверил он и огляделся, - почему стоишь на дороге? Машина сломалась?

- Нет, все в порядке, хотела ехать в магазин, но думаю вернуться домой, - спокойным голосом ответила Инес. – Погода портится, надо быть на асьенде, - вздохнула она, она несла ответственность за тех, кто находился там. За их дом, их крепость, только вот в крепости она уже не была так уверена.

- Магазин же в другой стороне, - заметил Алехандро, приподняв бровь, как делал его отец, отчего выглядел так, словно нашкодил.

- Я поехала в объезд, - нашлась Инес и сжала руку Алехандро. – А ты? – спросила она, меня тему разговора.

- Отец послал меня следить за Лунным светом, она скоро жеребится, - Алехандро бросил взгляд на дорогу.

- Отец на работе? – сорвалось с губ Инес прежде, чем она подумала.

- Да, - также быстро ответил Алехандро, отворачиваясь.

Инес заметила, что с ним, что-то происходило, он вел себя странно.

- Поехали, пока дождь не пошел, - сказал Алехандро, направляясь к своей машине.

Инес выглянула в окно, в городе дождь уже точно лил. Если только Викториано попробует не вернуться к вечеру, она за себя не ручается. Инес решительно нажала на педаль газа. Он так любил хвататься за дробовик, ну что же, на этот раз она проверит его тяжесть на своих руках…

…
- Держи крепко поводья двумя руками, - распорядился Викториано, подъезжая к Виктории.

Ее слегка развезло от пары порций текилы, но она держалась в седле. Прямая спина, роскошные волосы, высокие сапоги, подчеркивающие стройные ноги, глубокий вырез, пряный аромат ее духов – она кого угодно могла свести с ума, но ему не было никакого дела до ее прелестей. Перед глазами стояла шея жены, которую ему хотелось свернуть или уткнуться в нее, ощущая ее тепло, нежность? Почему он злился на нее? Ее слова никак не шли у него из головы – что она имела в виду?

- Если я двумя руками поводья держать буду, чем мне держаться за седло? – спросила Виктория и рассмеялась.

Викториано смотрел на нее, но видел Инес. Ее распущенные волосы, стройные ноги, горячая волна обдала его с ног до головы. Давно они с Инес не выезжали на конную прогулку, надо срочно повторить, подумал Викториано, отпуская коня, на котором сидела Виктория, желательно на одной лошади, чтобы она в кольце его рук, на его коленях.

Дыхание стало тяжелым, он непроизвольно сжал руки, словно Инес уже находилась в кольце его рук. Чертыхнувшись про себя, он посмотрел на тучи, сгустившиеся над их головой. Погода явно не благоволила им, но Виктория потребовала конную поездку вместе с ним. Викториано мог отказаться, но не сделал этого, хороший клиент, большой заказ. Бизнес… а бизнес ли?

Он смотрел на нее. Смотрел и видел другую, если бы светило солнце, мог бы сказать, что у него начал плавить мозг, но наоборот, небо заволокло тучами, подул ветер, Виктория сжала ногами круп лошади и понурила ее, сразу же бросилась в галоп, сорвавшись с места.

Викториано улыбнулся – хороша чертовка. Кто же такую приручил – она же ясно дала понять, что делала подарок для мужа. Врач, голубая кровь, почему-то подумал Викториано, направляя своего коня следом, оставляя позади себя столб пыли.

Виктория смеялась, волосы развевались на ветру. Она отпустила руки, стремясь ухватить ветер, впервые за долгое время, почувствовав свободу, впервые никто ничего не требовал от нее… нет требовал, Викториано быстро нагнал ее и схватил поводья. Он смотрел на нее из-под лобья.

- Норовишь свернуть себе шею? – спросил он. – Любишь рисковать?

Виктория расхохоталась в голос – ей определенно нравился этот тип, можно сказать мужлан. Груб, естественен в своей природной красоте. День, начавшийся так неудачно, сулил увлекательное приключение.

- Хочу посмотреть землю, - отозвалась она, сжимая поводья. – Покажешь? – она чуть повернула голову, отчего ее волосы рассыпались по плечам.

Каштановые, хмыкнул он про себя, а у нее черные, как сама ночь, и глаза, как искры, умеющие зажигать в нем пламя страсти всего лишь полувзглядом, полным любви, безграничной любви… и вот его любовь явно была сегодня не в духе.

- Покажи мне участок, который можешь продать под небольшие конюшни, - потребовала Виктория, возвращая Викториано в реальность.

- Зачем? – нахмурился он. – Зачем тебе все эти игры? Ты же ни черта не соображаешь в лошадях, уходе за ними.

- Это нужно моему мужу! – она вздернула подбородок.

- А что нужно тебе самой? – конь под ним загарцевал, выказывая беспокойство.

Виктория хмыкнула, выдерживая паузу, а потом качнулась, направляя лошадь, вынуждая ее двигаться. Она не хотела стоять, она хотела лететь навстречу ветру, чтобы чувствовать жизнь, теперь она понимала, как это – вкусить жизнь. Почему она никогда не совершала конные прогулки?

Викториано покачал головой и пустил коня следом, стараясь не отставать, он ехал чуть позади, хмуря брови, играя желваками. Бросив взгляд на конюшни, скрипнул зубами, они слишком далеко удалились.

- Виктория, - окрикнул он ее, - придержи лошадь.

Виктория же наоборот понурила ее. Впервые верхом, незабываемые впечатления, ветер в лицо. Необузданность, вырвавшаяся на свободу, проявилась в крике. Эриберто был прав, лошади невероятные животные, они возвращают желание жить.

Викториано устремился к ней, понимая, что она не контролирует лошадь. Та просто несла, а Виктория кричала от восторга.

- Сумасшедшая, - на выдохе прошептал он, стараясь угнаться за ней.

Конюшни остались далеко за ними, расстояние между ним и Викторией сокращалось, но он не успел. Раскат грома, молния стрелой. Лошадь Виктории встала на дыбы…

- Черт, - сорвалось с губ Викториано, он понурил своего коня.

Однако Виктория, которая ниразу до сего дня не садилась на лошадь, удержалась в седле. Она уже не смеялась, лишь тяжело дышала, умудрившись остановить лошадь.

- Ты, ты, - конь Викториано встал на дыбы, поравнявшись с лошадью Виктории. – Сумасшедшая!

- Я покупаю ее, она теперь моя! – прошептала Виктория, ее глаза сверкнули зеленым цветом.

- Она не продается! – возразил Викториано.

- Все продается и покупается! – хмыкнула Виктория, не желая стоять на месте, она сжала ноги, вынуждая лошадь идти вперед.

- Эта лошадь – нет! – резко ответил Викториано.

- Да ладно, зачем ты так?- она посмотрела на него искоса.

- Я показал тебе всех, которых можно купить, - Викториано качнул головой, стряхивая каплю дождя. – Надо возвращаться, - сказал он.

Настроение Виктории мгновенно испортилось. Она не хотела никуда возвращаться, ведь по идее должна была находиться в Гвадалахаре, так ведь она сказала своему мужу.

- Всегда успеется, - отказалась она и направила лошадь вперед. – Я никуда не тороплюсь!

- Виктория, - Викториано начинал терять терпение. – Я сказал – Нет, - рявкнул он.

- А я хочу еще! – спорила она с ним, не желая отказывать себе в удовольствии, прокатиться еще немного, ведь по возращении она вновь должна была окунуться в проблемы, которые казались ей не разрешимыми.

Викториано сжал руки в кулаки. Ему хотелось схватить эту чертовку, перекинуть через лошадь, связать для надежности и передать в руки ее мужу, чтобы держал при себе. Он поспешил нагнать ее. Дождь полил стеной, мгновенно потемнело, небо как будто бы порвалось.

- Виктория, возьми правее, - закричал он, тяжело дыша, уже почти догоняя ее.

Виктория намеренно направила лошадь правее… хруст, хрип… все замелькало перед глазами, глухой удар и темнота…

…
- Как же потемнело, малыш, - Мария коснулась живота и поморщилась, - ну мы же с тобой договаривались, - прошептала она, - что ты будешь вести себя хорошо и дашь мамочке доехать и вернуться.

Она тряхнула головой, пытаясь сбросить легкую поволоку перед глазами. Как некстати накатил приступ тошноты. Мария поджала губы, пытаясь удержать то, что съела за завтраком. Спазм в желудке заставил ее включить поворотник и съехать на обочину. Она переключила скорость на нейтральную и опустила голову на руль.

- Пожалуйста, пожалуйста, - шептала она, - я ведь почти доехала.

Ей стало страшно, вокруг поле, редкие островки деревьев. Машин практически не было. Куда она забралась, почему не поговорила с Эстебаном, они бы обсудили, а теперь… теперь она одна… Мария потянулась к сумочке, но оставила попытку, открыла дверь и выбежала из машины.

Она едва успела обойти машину, как ее вывернуло наизнанку. Живот пронзила тянущая боль. Вытерев пот со лба, она спустилась чуть ниже, отходя от машины. Присев на корточки, обхватила голову руками. Если раньше страх накатывал небольшой волной, то теперь она находилась просто в ужасе без телефона посреди поля и вот-вот разразится гроза.

Мария встала на колени, чуть согнувшись, не боясь испачкаться. Рука судорожно касалась живота.

- Пожалуйста, - хриплым шепотом произнесла она, - с тобой все должно быть в порядке.

Теперь она уже не ругала Эстебана за то, что он отказал ей утром в близости, может быть даже был прав, скорее всего. Это она, импульсивно, забыв о ребенке, настаивала на акте любви.

- Эстебан, - прошептала имя мужа Мария, стараясь отогнать пугающую темноту, боясь потерять сознание.

Холодный пот струйкой стекал по спине. Животный страх буквально парализовал ее. Она боялась, боялась отключиться посреди поля, недалеко от машины. Мария повернулась и посмотрела. В спешке даже не заглушила двигатель, она хотела встать, но не смогла пошевелиться. Просто стояла на коленях, согнувшись в три погибели, стараясь выровнять дыхание, хватала воздух открытым ртом, боясь вновь вызвать приступ рвоты.

Раскат грома заставил ее пригнуться, стена дождя обрушилась сразу же. Сверкнула молния, лизнув крону дерева, опалив ее разрядом. Мария сразу же промокла, ветер чуть не сбил ее с колен. Она вновь обернулась к машине и замерла. На ее глазах огромный джип врубился в ее машину, припаркованную на обочине.

Мария как в замедленном сне смотрела летящую на нее машину, переворачивающуюся в воздухе. Она понимала, что ей никуда не деться…вся жизнь пронеслась перед глазами, застыв на лице Эстебана, его глазах и словах, звучащих в ушах – будь дома!..

В последний момент, кто-то дернул ее в сторону, толкнул на землю и упал сверху, прикрывая своим телом…, она смотрела вверх, на пролетающую над ними машину, грохот недалеко от их голов, чьи-то руки, прикрывающие ее лицо, и яркая вспышка… это последнее, что она видела, проваливаясь в спасительную темноту…

... продолжение тут https://www.stranamam.ru/post/13414929/