(на субботу) Протоиерей Андрей Ткачев: блиц-интервью обо всем на свете: Наталья Горошкова

Мы провели необычную беседу с одним из самых популярных авторов портала Православие.Ru, попросив отца Андрея Ткачева максимально быстро и по возможности точно ответить на множество разнородных вопросов, начиная от того, что он вкладывает в понятие «любовь» и заканчивая его видением современного состояния Украины. Здесь приводится часть интервью- полностью на сайте Православие. ру по ссылке http://www.pravoslavie.ru/90882.html
от 23 февраля 2016 года.
– Отец Андрей, что значит слово «любовь» для вас? Каково ваше личное его понимание и определение?

– Это слово, которое стоит реже произносить на публику. Затереть его и даже затоптать – легче легкого. Спутать с чем-то ложным, но сладким, эмоциональным, кружащим голову, тоже не стоит труда. Любовь не имеет исчерпывающего определения. Хотя бы потому, что это имя Божие. Ее наличие или отсутствие проверятся по наличию или отсутствию жертвы. Где жертвы нет, там и любви нет. Чем больше жертва, тем подлиннее любовь.

К великому сожалению, человек, согласно Писанию, способен заменить истину ложью и полюбить ложь, служить лжи. То есть любовная жертвенность может быть ложно направлена. Всё это чрезвычайно запутывает дело и требует осторожности. Взгляните на распятого Христа. Где здесь любовь в мирском понимании? Ее тут вроде бы нет. А ведь распятый Христос – это и есть самое высшее выражение подлинной любви.

Под крестом моя могила,
На Кресте моя Любовь…

Если разговор о любви со временем не приходит к подножию Голгофы, то это, мягко говоря, что-то не то…

– У вас есть правила жизни?

– В английском смысле, с точки зрения распорядка дня, вкусовых пристрастий, внешнего вида, мест отдыха и проч., практически нет. Я люблю книги и в воскресенье, если не болен, служу всегда Литургию. Вот и все мои правила.

– Чего вы никогда не будете делать?

– Загадывать будущее. Вот уж точно – не нашего ума дело.

– Какая книга больше всего повлияла на ваш приход к вере?

– Ничего грандиознее «Братьев Карамазовых» назвать не могу. Но первой книгой, открывшей галерею взрослого чтения, были «Три товарища» Ремарка.

– Что такое счастье?

– Очень субъективное и неустойчивое состояние, в основе которого – острое наслаждение моментом, щемящее чувство хрупкости и страх это наслаждение потерять. Очень мирское, жгучее чувство, до неба не достигающее. Счастье – это благо, которое можно украсть, потерять или разрушить. Блаженство, в отличие от счастья, более прочно.

– Почему вы решили стать священником?

– Это священство решило, что я должен к нему приобщиться. Я ничего не решал, а только соглашался. У нас есть Единый Первосвященник вовек по чину Мелхиседека. Он все решает, а мы противимся Ему или соглашаемся. Есть и другие варианты поведения, но они еще хуже.

– Самое яркое воспоминание детства?

– Не факты (их много), а стойкое чувство, что жизнь впереди длинная и очень хорошая. Почти религиозное чувство, что «вся добра зело».

– Что вы больше всего цените в людях?

– Глубокий ум при бытовой простоте, а также трудолюбие и зрячую щедрость.

– Ваша любимая цитата из Библии?

– Их очень много. Но на памяти сейчас «Христос трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит» (Мф. 12: 20). А еще голос пророков: «Доколе, невежды, будете ненавидеть знание?» (ср.: Притч. 1: 22).

– Что такое подвиг в современном мире?

– Найти свое место – раз. Не отчаиваться – два. Служить Богу тихо и ежедневно – три. О великих людях знать, но с великими себя не сравнивать. Самой святой в Церкви почитать литургию и всё ею мерить.

– У вас есть хобби? Что вы делаете в свободное от работы время?

– Было раньше много хобби. Теперь одно осталось – лечь спать пораньше, если есть возможность.

– Что вы ждете от наступившего года?

– Ничего не жду от года или лет. Заповедано даже о следующем дне не заботиться. И знаю, что один день бывает так насыщен, что пережить его трудно. Жизнь цифрами стараюсь не мерить.

– Какая у вас любимая служба в году?

– Все люблю. Пуще всего Пасху и Преображение. Ночные службы люблю. Люблю, когда весь храм поет, когда все причащаются. Люблю, когда после службы расходиться не хотят, общаются, делятся новостями.

– Вы знаете иностранные языки?

– Знаю несколько со словарем. Все полумертвое, но оживает, стоит попасть в соответствующую языковую среду.

– Любимая песня?

– С недавнего времени всё вытеснила песня Псоя Короленко «Держи ум свой во аде». Это – сила и точное попадание. Юродство в хорошем смысле. А вообще я много чего слушаю, люблю и знаю.

– Вам знакомо чувство одиночества?

– В силу образа жизни я почти все время на людях. И я семейный человек. То есть типичного одиночества у меня нет напрочь. Слава Богу! Но если вести речь о внутренних пустынях, то мне они знакомы. Я там бываю. Прогулки в тех местах душат человека так, как во внешней жизни его мучит одиночество. Оно тебя пробует задушить, а ты от его удушений выскальзываешь. Вот вам и песня в тему (из фильма про Штирлица): «Я прошу, хоть не надолго, боль моя, ты покинь меня…» Стихи Рождественского, музыка Микаэля Таривердиева. Очень понятные для меня слова.

– Какая основная проблема современного мира?

– «Все удаляющие себя от Тебя погибнут». Воздух современности пахнет смертью тех, кто сам обрек себя на погибель своим упрямым безбожием – теоретическим и практическим. Очень многим из таких людей нельзя помочь. Своих Господь знает и бережет, как Лота в Содоме и евреев в Египте. Но те, для кого слово о Творце и Искупителе – пустой звук, делают жизнь изнутри гнилой и несносной. Мир тому, кто любит Христа и хранит единство с Его Церковью. Ради них весна и лето, сеяние и жатва еще не прекратились.

– В какое историческое время вы бы хотели жить, если бы была возможность выбора?

– Боюсь фантазировать. В любом бы времени волком взвыл. Благословляю свои дни, иных не хочу и не требую. К тому же ум и нравственное чувство при помощи Духа Святого дают возможность ощутить различные периоды истории близко и себя внутри них. Да и книги, по Декарту, – это подобие путешествий, причем во времени.

– Что вас утешает?

– Христос и Его милость, также, конечно, семья, некоторые люди и их тепло. Еще книги. Но книги – это тоже люди и их тепло. Еще – преславные дела Божии в душах отдельных людей, что мне, по счастью, приходится видеть часто. Также хорошее кино (но это тоже разновидность книги). Еще относительное множество очень хороших людей, подобных лилиям между терниями или яблоням среди лесных деревьев. Список, конечно, не полон.