No named story-11 плюс ссылка на продолжение.

глава 10:
https://www.stranamam.ru/post/11300339/
-Мам,- спрашиваю я, - а отец когда придёт?
Мамино лицо на секунду мрачнеет. Потом она снова улыбается.
-Вечером, дела у него. Ты вот что, ну,- она мнётся, подбирает слова,- не обижайся на него, хорошо? Ему сейчас непросто, и с тётей Мариной поссорился.
-Почему?- спрашиваю я, и до меня тут же доходит, почему,- из-за меня, да?
Мать кивает, и я всё понимаю. Отец, как всегда, прямолинейный, наверно сразу поверил в версию с наркотой. И, конечно, накинулся на первого попавшегося виноватого - тётю Марину, Серёгу-то он не видел. Так что ждёт меня трудный разговор…
-Мам, пусть он с врачом моим поговорит,- предлагаю я.- врач ему объяснит! И с тётей Мариной помирится.
-Да если бы всё было так просто…- вздыхает мать. И тихо, как бы про себя:- Баран упёртый!

Она принесла мне мой телефон, и я теперь листаю телефонную книгу. Ловлю обрывки воспоминаний - бесполезно. Имена ничего мне не говорят - кто они, я не знаю. Мама смотрит на меня с надеждой, но мне нечем её порадовать, я стараюсь вспомнить школу, одноклассников – пустота, точно я никогда их не видел.

Приходит врач, о чём-то говорит с мамой, я слежу за ними - она явно обеспокоена.
-Мне надо уйти,- говорит мама, она расстроена. – Ты не скучай, я вечером постараюсь…
Я понимаю, она не хочет, чтобы я оставался с отцом один на один, боится.
-Мам, всё в порядке будет,- уверяю её я.- он поймёт, увидишь! Ты не думай.
Мама прощается и уходит. Интересно, куда? На работе ей дали отпуск за свой счет, неделю, чтобы со мной сидеть. И почему она встревожилась? Не понимаю. И я забыл у неё спросить про Артёма Чекалина и Иру Пятакову. Вот бестолковый я…

Катя приносит обед, кормит меня и Валеру. Говорит мне:
-Я скоро сменюсь, ты уж поосторожнее.
Я клятвенно обещаю быть крайне осторожным. Правда в моём положении недвижимого практически тела, что мне ещё остаётся? Катя уходит, забрав пустую посуду.

Приходит из столовой Андрей Петрович, Антон уходит курить. В палате я один не сплю. Приоткрывается дверь, осторожно входит Аня.
-Ты не спишь?
-Неа, - я мотаю головой.
-Страшно,- она кутается в тёплый халат,- вдруг он опять придёт? А если он думает, что я его узнаю?
-Не грузись раньше времени,- советую я,- треснешь его опять, чем потяжелее, и всего делов. Главное - капельницу под рукой держать.
-Засранец,- Аня смеется,- ты мне теперь эту капельницу всю жизнь будешь вспоминать, да?
-А то! – я тоже смеюсь,- не каждый день мне на выручку приходит прекрасная дама с капельницей наперевес!
-Будешь ржать, я тебя по гипсу стукну!- Аня делает вид, что обиделась, но сама не выдерживает.
-Что, завидно, да? – не унимаюсь я. – конечно, у тебя такого гипса нет! Не всем дано! А у меня ещё и воротничок имеется!

-Погоди,- она вытаскивает из кармана халата телефон,- я ж по делу! Давай номерами поменяемся, чтоб потом не потеряться, когда из больницы выпишут.
Я смотрю на неё, и понимаю, что я просто не помню свой номер. Аня тоже смотрит на меня, потом спрашивает:
-Не помнишь? Тогда меня набери, я свой тоже не помню, я его себе в книгу записала.
Она диктует, я набираю. Телефон у неё в руке жужжит.
-Я на вибро поставила, чтоб не мешать никому,- объясняет Аня,- а то в палате одни бабки, чуть что, сразу бурчат. Даже поговорить не с кем нормально, они всё свои болячки обсуждают, кто самый больной - тот всех круче.
Мне смешно, представляю себе это состязание.
-Им ордена надо выдавать,- предлагаю я,- Самая Больная Первой степени, например.
-Ага,- Ане идея нравится,- они бы тогда все орденоносцы были. И звенели! Орден Второго Инфаркта!
-Медаль Почечного Камня!- не отстаю я.
-А тебе тогда звезду переломанного,- комментирует вернувшийся в палату Антон.
-Ой,- Аня вспыхивает как маков цвет, прощается и уходит.
-Ты, как я погляжу, нарасхват,- ворчит Антон,- и сестричка эта вокруг тебя вьётся, и девки хворые ходят.
-Да мы в реанимации через занавеску лежали,- оправдываюсь я,- а Катя моего брата знакомая!
-Видали мы таких знакомых,- Антон ложится на кровать, достаёт газету и читает.

Я закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Сон не идёт. Я, наверное, уже на год вперёд тут выспался. Лежу и думаю об отце - почему он так легко поверил, что я был под кайфом? Мама же не поверила, и тётя Марина тоже. Интересно, а она знает, что Серёга живой? Наверно уж как-то он дал знать своим родителям! Например, письмо написал, или позвонил. Не знаю, но мне кажется, что он обязательно должен сообщить им.
Я и не заметил, как заснул. Мне снятся серые люди, много серых людей в большой серой комнате. Я ходу от одного человека к другому, и пытаюсь их о чём-то расспросить, но он молчат как статуи. Под ногами пробегает здоровенная облезлая крыса. Я отскакиваю от неё, налетаю на кого-то, меня толкают, я пытаюсь выбраться из серой толпы, но ничего не получается.

-Ты чего орёшь, спать не дал никому,- Антон меня будит.
-Прости…- мне и правда, неудобно, люди спят, больные, а я со своими кошмарами. А с другой стороны - не узнал, чем же дело кончилось.
- Ты что, часто так орёшь? – подозрительно интересуется Валера,- а то ночью как то спать хочется.
-Не знаю,- честно признаюсь я,- смотря, что снится.
-Вот блин, повезло с соседом,- зло говорит Антон,- теперь ещё и ночью не спать.
-Да перестаньте,- вступается за меня Андрей Петрович,- он же не виноват.
-Так пусть ему врач успокоительное выпишет,- предлагает Антон,- чтоб спал молча.
-Так врачу виднее, что выписывать,- веско говорит Андрей Петрович,- надо, значит выпишет.

Я пытаюсь сесть, получается не очень. Опираюсь на локти, но руки плохо держат, подламываются. Антон наблюдает за моими мучениями, потом подходит и подсовывает мне под спину подушку.
Я благодарю, он отмахивается:
-Сил нет, на тебя глядеть, как ты извиваешься.

Я поворачиваю голову и вижу окно, а в окне - небо и голые ветки деревьев. Небо синее и облака плывут, белые такие, весенние. Наверно на улице классная погода, наверное, тепло. Ребята на роликах катаются, на великах, или сидят компанией на старом стадионе… А может на рампу поехали. Я вспоминаю, как катался на рампе, на скейте. Несколько раз мы выбирались с друзьями в парк, где ролледром и рампа, сначала страшно было, а потом нас оттуда стало не выгнать. Жаль, далеко, а то я бы каждый день там зависал. Так, стоп – значит, друзья у меня тоже были? Почему же я никого не могу вспомнить? Ни лиц, ни имён.

Приходят родственники, Антону звонят и он уходит, к Андрею Петровичу приходит жена, приносит что-то в баночках и в пакетиках, он раскладывает угощения, ворчит, что ничего ему не надо. Они тоже уходят из палаты, на прощание, угостив меня конфетой. К Валере приходит замученный жизнью мужик, по разговору я понимаю, что это его начальник, и ему крепко из-за Валеры досталось, потом появляется Валерина жена, и тихо, яростно с начальником ругается. Тот мигом сбегает.

Я закрываю глаза и так лежу. Пусть думают, что я сплю, не хочу им мешать. Кто-то садится около моей кровати, открываю глаза - отец. Сидит и смотрит на меня, как на урода.
-Привет, пап,- говорю я. Он кивает, привет, мол. Потом тяжко вздыхает, и произносит, точно забивает гвозди в крышку моего гроба:
-Я думал, что у моего сына есть мозги.
Всё, тушите свет.
-Не повезло, да?- зло бросаю я,- у всех дети, как дети, а тебе я, безмозглый, достался.
Отец стискивает челюсти. Под кожей ходят желваки. Да, я знаю, я засранец.
-И чья была идея с наркотой?- деланно - безразлично интересуется отец,- твоя или твоего братца? Матери ты можешь сколько угодно сказок рассказывать, только я тебя насквозь вижу.
-И как оно там, внутри? Кишки на месте?- я тоже злюсь. Почему он с ходу кидается обвинениями, даже не пробуя разобраться? Почему сразу верит во всю гадость, которую слышит?

-Ладно,- он ставит на тумбочку пакет,- тут тебе мать чего-то прислала. Сказала, что завтра придёт.
-Пап,- я делаю над собой усилие, чтобы говорить нормально и не злить его ещё больше, хотя у меня внутри всё кипит,- пап, поговори с врачом, пожалуйста. Логинов Николай Ильич. Он дежурил, когда меня привезли. Просто поговори с ним, мне же ты не веришь!
-Тебе что-то нужно?- резко спрашивает он,- утку подать, или что?
-Ничего,- я скорее помру, чем его о чём-то ещё попрошу.- Только чтоб ты поговорил с врачом.
-Зачем,- он пожимает плечами,- я и так всё вижу. Впрочем, где его искать?
-Завтра он будет дежурить, весь день здесь и ночь - торопливо говорю я, пока он не передумал,- мне больше ничего не надо!
Отец встаёт со стула, большой, высокий. Потом садится опять. Снова спрашивает:
-Нужно что, или будешь характер проявлять?

Я решаю, что это шаг к примирению, и озвучиваю - таки свои физиологические потребности.

продолжение:https://www.stranamam.ru/post/11312625/