Тамта Мелашвили Считалка

18+



Время час ночи, не могла отложить не дочитав.
Рецензия из инета.

Рецензия на книгу: Тамта Мелашвили, "Считалка"

В этой небольшой повести о войне нет ни одного сражения, военные встречаются нечасто, а на единственного в повествовании убитого пулей тайком ходят к ущелью поглазеть дети. Но от этого «Считалка» не становится менее страшной.

Вроде бы мы будем говорить о вещах, которые и так понятны. Но одно дело и так это понимать, а другое – читать историю от лица тринадцатилетней девочки, просто, прямо и без всякой лирики рассказывающей обо всем, что ее окружает. И это совсем другая война.

На этой войне у молодой матери нет молока, совсем нет, ей давно нечего есть, нечем кормить старшую дочь и малыша, который еще подает признаки жизни. Бабушка на этой войне молится о смерти, которая за ней не спешит, зато забрала ее молодого и крепкого сына. Одноногий инвалид на этой войне слетает с катушек и дает автоматные очереди в собственном доме, потому что хотите войну – будет вам война. Дети на этой войне воруют и мародерствуют, и готовы на все, чтобы заработать любую сумму денег, на которые можно купить еды или молока. И все люди на этой войне – голодные, отчаявшиеся, злые – ждут, что вот-вот откроют гуманитарный коридор для мирных жителей, о котором так много говорят, их всех выведут отсюда, их спасут.

«Помогите! завопила Мелано как перед концом света. Люди! легла на землю, обхватила голову руками. Ложись, Кнопушка, ложись, детка! Я не успела даже испугаться. Единственное, что помнила, была бутылка с молоком. Вместо того, чтобы упасть на живот и закрыться руками, легла на спину и прижала бутылку к груди».



Литературный дебют молодой грузинской писательницы Тамты Мелашвили – повесть «Считалка» была впервые опубликована в 2010 году и с тех пор удостоена Немецкой литературной премии в категории молодежная книга и грузинской литературной премии SABA. Российские читатели познакомились с этим пронзительным произведением в прошлом году, и с тех пор не стихают споры относительно его литературной ценности и степени воздействия на читателя. Что само по себе говорит о главном: равнодушных нет.

Повествование стилизовано даже не под речь подростка, а под его поток сознания. В тексте то и дело пропадают знаки препинания и заглавные буквы, временами сложно разобраться, кто из героев что сказал или подумал. Об это постоянно запинаешься, перечитываешь, вдумываешься в прочитанное. Прибавьте нецензурную брань (маркировка книги 18+), которую щедро рассыпают вокруг практически все, независимо от возраста, и столь будничный сюжет, насколько вообще возможны будни в богом забытой деревеньке между двух воюющих государств. И несмотря на то, что с героинями, их близкими и друзьями может случиться к финалу этой книги все, что угодно, именно эта будничность, эта граничащая с отчаянием равнодушность к войне, к будущему, к возможности собственной смерти – потрясает больше всего. Человек привыкает к любым условиям, и подростки – самый, наверное, яркий пример такой живучести.

А еще все время приходит на ум фраза, что жизнь продолжается. Что бы ни происходило вокруг, даже в двух шагах, какие бы чудовищные трагедии ни разворачивались в мировом масштабе – дети, женщины и старики просто стараются жить, а что им остается. Заниматься разоренным хозяйством, своими руками хоронить мертвых, латать прохудившиеся дома, заботиться о тех, кто рядом. Здесь рождаются дети. Здесь болеют и выздоравливают (или нет). Взрослеют. Делают выбор. Принимают решения.

Две девочки живут рядом с войной и настолько устали от этого, что уже не боятся. Боится за них, в основном, читатель, страница за страницей наблюдающий за их жизнью. Самим же героиням некогда думать о войне, ее несправедливости или высшем смысле, их занимают самые обычные человеческие дела – найти денег, найти еды, найти теплую одежду или сигарет – и каждое из этих «обычных человеческих» дел вполне может стать для каждой из них роковым.

«Сойка-зяблик-перепелка, дятел-жаворонок-пчелка... Энки-бенки-сикли-са, энки-бенки-да, кто замешкался, ушел на-всег-да…»