Исправленные сказки гнома Барбатоша. Сказка 1. Капризная принцесса и нищий. Гл.4

Глава IV


Королевская стража ловит ночью и днем
Оскорбителя дерзкого - не шути с королем.
Плеть и дыба железная жадно к телу прильнут,
Отречешься от совести - под кнутом не поют.
А в лесах буйной вольницы им заказан приют.

Где найдешь ты союзников, а где в спину удар?
Променяешь ль на золото свой божественный дар.
Где секреты господские, привкус крови и страх,
Запах бунта - пожарища в деревнях, городах...
Кто заметит головушку в придорожных кустах?


Лес кончился, потянулись невозделанные поля. Ближе к полудню следующего дня телегу наших героев нагнал небольшой отряд вооруженных всадников - двое дворян и с ними шестеро слуг.
- Кто такие? - грубо окликнул остроносый господин с неприятным прищуром глубоко посаженных глаз.
- Музыканты, ваша милость, - почтительным тоном ответил Ленти, нащупывая за спиной рукоятку своего посоха.
Господин подозрительно оглядел всех троих, приметил инструменты и несколько расслабился.
- Нищих не встречали? - более миролюбиво спросил его спутник.
- Нищих? Да где их нет. Украли чего? С этих станется, - вставил Матти.
- Не вашего ума дело.
Первый господин натянул поводья и жестом приказал отряду двигаться дальше. Всадники рванули с места и вскоре скрылись за облаком дорожной пыли. Беглецы переглянулись.
- Почему они едут по этой дороге? - ни к кому не обращаясь, спросил Матти.
- Может, и не только по этой, - высказал предположение трубадур. - Трогай, Матти.
Дудочник цокнул и дернул поводья.
- Мне страшно, - тихо сказала Ариана, - вам не справиться с таким отрядом.
- Мало ли кто им нужен, - соврал для ее спокойствия Ленти.

Но вскоре сомнений на этот счет ни у кого из них уже не могло остаться. Почти на закате они стали свидетелями печального зрелища: на обочине дороги над трупом нищего завывала в голос оборванная нищенка. Ее с трудом удалось привести в чувство. Бродяжка рассказала, что на них налетели всадники, убили отца. Один из господ спрыгнул с коня и схватил ее за руку. Увидев ее вблизи, он злобно выругался, отшвырнул девушку на землю.
- "Это не принцесса! Едем дальше", - крикнул тот человек, и они ускакали.
Нищенка, икая и всхлипывая, закончила свой рассказ.
- Возьмем ее с собой, - попросила Ариана, - из-за меня она стала сиротой.
Последние слова она сказала так тихо, чтобы девушка не могла их расслышать. Нищего похоронили, его дочь, девушку по имени Яла взяли с собой, как предложила принцесса. Правда, Матти недовольно ворчал:
- Вот еще будем всех сирот подбирать, тоже мне - бродячая богадельня.
Ленти положил руку на плечо товарища и слегка сжал его:
- Она нам пригодится в следующем маскараде, - шепнул он на ухо дудочнику.

Ночью место возницы занял трубадур, при полной луне ехать можно было почти также быстро, как днем. Но Ленти не торопился, скоро большую дорогу должна была пересечь другая - менее широкая и реже используемая. На нее он и поворотил повозку. Большая дорога шла прямиком к границе Беатринии и дальше - к городу, рядом с которым находился главный королевский замок. Трубадур выбрал окольный путь, ближе к горам, где нижние отроги Катрант покрывали густые дикие леса.
- Ну, и куда ты нас затащил, трубадур, - поинтересовался Матти.
Дудочник сидел, свесив ноги с задка телеги и держа наготове свой оригинальный лук. Ленти правил повозкой, девушки устроились в центре, сжавшись от страха, который нагонял на них лесной полумрак.
- Скоро приедем, - коротко бросил через плечо Ленти.
Его целью оказалась довольно крепкая хижина, надежно спрятанная в лесной глуши. К удивлению спутников трубадура внутри она казалась вполне обжитой, по всему было видно, что кто-то был здесь всего пару дней назад. На крыше высилась голубятня, в ней курлыкала пара почтовых голубей. Как только путники более или менее устроились, Ленти куда-то отправил одного почтаря с мешочком на лапке.
- Передохнем здесь пока, - объявил он.

Ариана была рада и такому пристанищу, она переоделась в простое платье, единственное, которое взяла с собой, бросив у реки парадные наряды. Яла, до сих пор принимавшая принцессу за мальчика, явно была удивлена, но вопросов не задавала. Она была благодарна за то, что ей дают кусок хлеба и какую-то защиту. Девушка добровольно мыла посуду и прибирала за спутниками.
Готовясь к следующему переодеванию, Ленти сбрил бороду и усы. Он стал таким же, каким Ариана видела его два года назад в замке своего отца. Трубадур не упустил случая спеть для своей принцессы, здесь - он был уверен - никто посторонний не мог услышать его.
- Что ты поешь лучше всех, это каждый знает. Скажи, где ты научился так владеть шпагой? - слегка смущаясь, спросила Ариана.
- Бродячая жизнь и не тому научит, - беспечным тоном ответил он.
- Ты храбрый.
- В безвыходном положении ничего другого не остается, это - храбрость отчаяния.
- Если бы тебе пожаловали дворянство, титул, что бы ты делал?
- Это смотря какой титул, принцесса.
- А какой же ты хочешь? - надменно повела плечами девушка.
- Такого не жалуют, - что-то странное промелькнуло в его глазах.
- Не понимаю.
- Я когда-нибудь...

Он не успел договорить, тишину леса нарушил приближающийся стук копыт.
- Идите с Ялой в хижину, - может быть, слишком резко бросил он, но обижаться было некогда.
Трубадур и дудочник вскарабкались на деревья и стали ждать. Судя по звуку, лошадей было несколько, но всадник оказался один, остальные кони шли в поводу. Всадник был одет не слишком роскошно, но в нем сразу был виден благородный господин. Он подъехал и остановился прямо под деревом, где засел Матти.
- Наконец-то. Рад видеть тебя, Саваль, - обратился к прибывшему со своего дерева Ленти.
Человек задрал голову и махнул рукой:
- И я очень рад, что ты цел, Вален.
Трубадур спрыгнул на землю, а Саваль спешился, они обнялись как братья.
- У меня целая куча новостей, тебя ждут в Ирнаве, они готовы...
Ленти предостерегающе поднял палец.
- Кто с тобой?
- Матти, мой товарищ по ремеслу, - представил он спускавшегося с дерева музыканта. - Она здесь, - беззвучно шевельнул губами трубадур.
- Как тебе удалось? - с трудом понижая голос, воскликнул Саваль.
- Как всегда, повезло. Мне всегда везет на краю пропасти, ты же знаешь, - отчего-то невесело усмехнулся бродячий поэт. - После расскажу в двух словах.

После приезда Саваля, который действительно был вилецийским дворянином весьма знатного происхождения, странники стали вовсю готовиться к следующему этапу своего путешествия. Молодой граф, ровесник трубадура, с подобающим почтением и достоинством представился принцессе. Ариане показалось, что между ними есть какое-то сходство, не внешнее, нет, а какое-то духовное родство. Как будто они вместе росли или что-то вроде того. Про себя принцесса решила, что трубадур может доводиться графу молочным братом. С другой стороны, Ленти говорил, что родился в Беатринии, а, может быть, его родители были из Беатринии. Разъяснять этот вопрос она постеснялась. По какой бы причине Саваль, граф Таленрот, не был дружен с Ленти, держался он с ним как с равным и даже делал то, что ему говорил трубадур.

В целом все поведение "молочных братьев" отличалось большими странностями. Как оказалось, граф Таленрот не был известен в Беатринии под своим именем. Ариана даже усомнилась в душе, настоящий ли он граф, но грамоты, которые Саваль временно вручил Матти, были подлинными. План их очередного перевоплощения, придуманный трубадуром, состоял в следующем: Матти должен был изображать вилецийского графа, путешествующего с дочерью Нарией, а Саваль и сам Ленти - их слуг, Яла становилась горничной графини.
Мысль о том, что в ближайшее время ей не придется собирать медяки и петь ужасные "народные" куплеты, несколько подняла принцессе настроение. Не то неподалеку от хижины находился тайник со сбережениями трубадура, не то деньги, полный кошель которых "братья" вручили мнимому графу, принадлежали Савалю, в любом случае, голодная смерть им не угрожала.
Пока шли всяческие приготовления, Яла во все глаза смотрела на своих благодетелей. Ее все больше разбирало любопытство. Известно, что женщине очень трудно сдерживать такое щекочущее чувство на кончике языка.
- Ты - та самая принцесса, которую искали дурные люди? - наконец, решилась спросить нищенка.
- Что ты, никакая я не принцесса, - отвела глаза Ариана, - я жена музыканта.
- Матти? - открыла рот Яла.
- Нет, другого.
- Трубадура?
Принцесса молча кивнула.

- Тогда ты - точно принцесса, - уверилась в своем мнении нищенка. - Уж, если ты с ним сбежала, чего вы, как замороженные? Не поцелуетесь даже.
- А я и не сбегала. Меня мачеха выгнала. Выдала за первого встречного и выгнала. Я и не знала, кем этот встречный окажется.
Ариане надоело отрицать свою личность.
- Да, ну! Скажешь, он тебе совсем не нравится, - фамильярно подмигнула нищенка.
- Не знаю, - вздохнула принцесса.
- Быть не может. Верно, ты очень капризная. Говорят, в Чаровника все благородные дамы влюбленные, - криво улыбнулась Яла.
- Значит, капризная.

Ариана не была расположена продолжать разговор, почувствовав это, нищенка пожала плечами и пошла прибирать в хижине. Принцесса была в полном душевном смятении. Разве она не была влюблена в Ленти самой первой романтической любовью еще позапрошлым летом? Конечно, была. Как и Мисена, и девушки их свиты, и все дамы, для которых пел лучший в мире трубадур. Это было не зазорно, повздыхали и забыли. Другое дело - оказаться женой безродного бродячего музыканта. Сколько бы достоинств у него ни было, он никогда не сможет поклясться честью рода, доблестного рыцарского рода. А личная честь и храбрость, увы, не смогут перевесить отвагу и славу поколений. С другой стороны, после сражения с разбойниками, Ариане все реже вспоминался Феликс, образ ее второго романтического возлюбленного тускнел на удивление быстро. Но больше всего принцессу огорчала та неприятная мысль, что трубадур - охотник за принцессами, беззастенчивый проходимец, избалованный вниманием знатных дам. Его скромность и самоуничижение порой отдавали гордыней, не соответствующей его положению. Возомнил о себе бог весть что. Можно ли придавать значение его серенадам, петь о любви - его ремесло.

Мучимая такими сомнениями, принцесса чувствовала себя очень несчастной. И чем чаще начинало биться ее сердце в присутствии красивого и загадочного Ленти, тем беспокойнее становилось у нее на душе.
Наконец, все было готово. Под дорогой шляпой с богатым плюмажем лицо бродячего музыканта приобрело на удивление благородное и даже высокомерное выражение, Матти держался так, словно всю жизнь щеголял в дорогих костюмах и обедал за королевским столом. Все же Ариане было нелегко привыкнуть называть дудочника отцом, каждый раз она готова была прыснуть от смеха. Напротив, Саваль, в одежде ливрейного слуги всеми силами пытался скрыть гордую осанку и прямоту взора. Яла в качестве горничной смотрелась вполне достоверно. Труднее всего было узнать Ленти, вернее, узнать его было невозможно. Учитывая опасность, которая подстерегала опального поэта на родине, трубадур не стал полагаться на простое переодевание.

Спутники трубадура, кроме Саваля, по-видимому, знавшего Ленти гораздо лучше остальных, в первый момент изрядно испугались его превращению. Еще бы! Вместо высокого, статного, красивого юноши, перед ними оказался коренастый, коротконогий, среднего роста человек неопределенного возраста с плешивой головой и крайне неприятной физиономией, хотя и без признаков какого-либо уродства (бывают такие просто некрасивые лица). Это вам не борода со шляпой и даже не нищенские лохмотья. У Арианы чуть сердце не остановилось от жуткой мысли: а вдруг он на самом деле и есть такой - отвратительный злобный колдун, на время превращающийся в красавца-трубадура ради достижения своих темных колдовских целей. Предположение совсем не вздорное, тем более, что глухие леса у подножия Катрант всегда считались пристанищем колдунов и родным домом всякой нечисти. Припомнился принцессе и непростой посох бродячего музыканта.
Без колдовства тут, понятно, не обошлось. Однако же следует знать, что не всякий, кто владеет какой-либо волшебной вещью или изредка пользуется каким-нибудь колдовским средством, есть настоящий колдун. Все дело было в том, что когда-то трубадуру удалось раздобыть драгоценную горсть порошка дьяволова корня (где и как - это отдельная история) и сейчас Ленти решился применить это чародейское средство. Каждая порядочная ведьма и каждый серьезный колдун знают, что щепоть порошка корня Дьявола, растворенная в кружке обыкновенной воды, позволяет изменить внешность как угодно сроком на три дня и две ночи. Как угодно в том смысле, что выпивший это снадобье, может по желанию стать молодым или старым, красивым или уродливым, высоким или маленьким и так далее.

- Не пугайтесь, Ваше Высочество, - шепнул Саваль, - лучше проглотить ведьмино зелье, чем оказаться в руках палачей короля Адварта.
Маленькая кавалькада во главе с мнимым графом Таленротом три дня ехала по землям Беатринии, нигде не вызывая ни малейших подозрений. Мало ли, путешествует высокородный господин с дамой и слугами. К вечеру третьего дня они подъехали к городу Эфри-Тьеру, в часе езды от которого находился замок Ирнав, принадлежавший одному богатому и знатному беатринскому дворянину - графу Кленару.
Граф Таленрот со свитой остановился на ночь в Эфри-Тьере. Вскоре, посланные им с поручением слуги покинули город и направились в сторону замка. По крайней мере, так можно было подумать со стороны.
Действие порошка дьяволова корня кончилось, когда Саваль и Ленти уже подъезжали к замку. В Ирнав трубадур явился таким, каким был до превращения.

- Ох, не нравится мне все это, - время от времени повторял как бы про себя Матти.
- Что не нравится? - спросила Ариана после третьего или четвертого повтора этой фразы.
- Все не нравится. Зачем понадобился им трубадур? Старая графиня умерла года три назад, а сыновья графа не женаты. Кому нужны там его серенады? Слышал я, граф Кленар не особо ладит с королем. Мне в такие дела влезать ни к чему, - понизив голос, сообщил дудочник.
- А ты давно его знаешь?
- Графа? Меня с ним не знакомили, кто я такой, чтобы с хозяевами замков знакомство водить, - сейчас даже богатый костюм не придавал музыканту уверенности.
- Не графа, а Ленти, - полушепотом поправила принцесса.
- А-а, его я лет шесть знаю, а, может, только думал, что знаю. Парень он всегда был отчаянный, товарищ надежный. Еще когда он к нашей труппе пристал, совсем юнец. Нас тогда пятеро было, играли на славу. А как Ленти запел, так и вовсе жизнь пошла веселая. С год так ходили. Потом Биорк женился, а старик Фрасто домик купил в Рукере, там они с внуком и остались, инструменты делать начали. Я, вроде, тоже семьей обзавестись думал, да не заладилось, - махнул рукой Матти. - Один он ушел, самый молодой. Выходит, бросили мы его. После встречались несколько раз, дороги - они то сводят, то разводят. Посидим, вспомним старое - и каждый своим путем. Он верхом, я пешком. Ленти тогда уже знаменитым стал. Не то чтоб зазнался, но в товарищи к нему мне набиваться было не с руки.
- Скажи, вот ты где только не был, колдунов на земле много?
- Хватает. В каждом городе три-четыре ведьмы-ворожеи найдутся и колдуны тоже. А бывают и такие, что в собственном замке сидят.
- Это я знаю. Никогда видеть не приходилось, как человек в другого превращается. Страшно, - призналась дудочнику принцесса.
- Вот ты про что, принцесса. Про дьяволов корень болтают много. Не знал я, что у Ленти есть порошок. Тут колдуном быть не надо, достать его только мудрено. Говорят, им больше трех раз пользоваться нельзя - умрешь. Ох, набедокурил, видать, Острослов, - одними губами добавил Матти.

Этот разговор несколько успокоил Ариану. Было не похоже, чтобы музыкант говорил неискренне. Другое дело, что знал он о товарище не слишком много.
На следующий день Саваль приехал один. Он объявил, что им следует отправляться в Ирнав. На полпути к замку они встретились с отрядом стражи графа Кленара. Отряд возглавлял один из сыновей графа, рядом с ним ехал Ленти в дворянском платье и при шпаге. Молодой граф и его люди остановились поодаль, Ленти один подъехал к спутникам Арианы.
- В замке вам окажут прием достойный вас, моя королева, - отвесил он поклон принцессе.
Потом трубадур обратился к Матти:
- Ты можешь остаться в замке, если хочешь. Или предпочитаешь уйти?
- Я лучше пойду своей дорогой, Ленти. Мне эти игры не по душе, а предпочитаю я играть на своих дудках: голова целее будет, - Матти бросил неодобрительный взгляд в сторону графской стражи.
- Как знаешь. Спасибо тебе за все, друг. Я этого не забуду.
- Тогда мне лучше остаться прямо здесь.
Матти спрыгнул с коня, снял шляпу и камзол, вытащил из поклажи свою котомку с инструментами и нехитрым имуществом бродячего музыканта.
- Прощай, принцесса. Будь счастлив, трубадур. Удачи всем вам.
- Спасибо, Матти, - ответила ему Ариана.
Ленти и Саваль только кивнули дудочнику. Яла и вовсе не раскрывала рта.
- Доверяю тебе, Саваль, - трубадур посмотрел в глаза "молочному брату".
- Отвечу головой, Вален.
- До встречи, принцесса.
Трубадур еще раз отдал поклон Ариане и поворотил коня. Вооруженный отряд проскакал мимо озадаченной принцессы.
- Нам пора, - Саваль тронул поводья.
Девушки поехали следом. На месте остался только Матти.
- Эх, парень, парень. Как бы не подвели тебя твои новые друзья, - невесело сказал он вслед бывшему товарищу.

У музыканта были свои соображения. То, что трубадур ввязался в интриги беатринской знати, было очевидно. Что он хотел с этого получить, одному богу известно. Насмотревшись за свою бродячую жизнь на благородных господ до тошноты, Матти не особенно верил в их благородство. Ему было неспокойно за Ариану, за время их короткого путешествия он привязался к девушке, как к дочери. Каждый замок - надежная крепость, он легко может стать и защитой, и тюрьмой, и местом вечного упокоения. Отчего бы холостым сыновьям графа Кленара быть более щепетильными, чем убийцам отца Ялы? Нищий ли, опальный ли трубадур - разница не велика. Но возможно было предположить и другое. Если Ленти ждали в Ирнаве, по своему ли почину он наведывался в Гранет? Известный род службы - добывание невесты для хозяина. Изворотливые охотники за невестами знают сотню способов, как украсть, заманить или обмануть девушку, приглянувшуюся знатному и непременно богатому (такая служба дорогого стоит) господину. А Ленти всерьез собирался похитить Ариану. То, что он женился на ней, черт знает под каким вымышленным именем, можно было в расчет не брать, подобный брак легко признать недействительным. Уж очень непонятными были все действия трубадура. Не хотелось верить, что когда-то честный и прямой юноша занялся таким скользким ремеслом. И все же время меняет людей, а слава и деньги - известная отрава.

Матти вскинул свою суму на плечо и отвернулся от удалявшегося отряда стражников. Теперь он смотрел на три фигуры, приближающиеся к воротам замка. Чего не мог уяснить себе во всем этом деле Матти, так это роли графа Таленрота. Музыкант припомнил, что уже встречал Ленти в обществе этого дворянина. Не одна Ариана удивлялась тому, как запросто обращался трубадур к молодому графу. Матти, смотрящий на мир более реалистично, чем юная принцесса, прикинул, что подобную вольность можно объяснить только одним. Не было бы ничего необычного в том, если бы трубадур оказался сводным братом Саваля, мало ли незаконнорожденных детей бывает у графов и баронов. Это предположение подтверждалось и стремлением трубадура подняться наверх, недаром в нем всегда чувствовалось скрытое или неосознанное желание отдавать приказы. Это качество характера проявлялось в нем и в юности. Верно, что оно оправдывалось его находчивостью, умением выбираться из любых переделок и, кстати, вытаскивать из них более опытных старших товарищей. Под внешней бесшабашностью Ленти скрывалось поразительное упорство, стремление к достижению цели. Но что это была за цель, вряд ли бы смог догадаться и самый проницательный из знавших его людей. Матти не считал себя таковым, а потому никогда не пытался проникнуть в тайные помыслы и стремления трубадура.

Дудочник наблюдал, как опускается подъемный мост и поднимается решетка замка. Всадник и две всадницы исчезли, поглощенные темным провалом замковых ворот. Матти вздохнул и зашагал обратно в сторону Эфри-Тьера.
Проболтавшись несколько дней в городе, дудочник встретил знакомых музыкантов. Они собирались идти в Ирнав, чтобы играть на свадьбе старшего сына хозяина замка. Матти отказался присоединиться к ним, с тяжелым сердцем он ушел в противоположную сторону.