Однажды в парке

Таких не берут в космонавты.

Сегодня была обычная суббота. Ранним утром, едва раскрыв глаза, я слезла с кровати и босыми ногами пошлепала в родительскую комнату, я хотела узнать, проснулись ли родители или притворяются спящими, чтобы я им не мешала продлить короткий сон.

- Почему короткий? – спросите вы, - да потому, что традиционно вечер пятницы посвящен исключительно моим родителям. Каждую пятницу, папа, приходя с работы, заявляет, что очень устал, плюхается на диван и весь вечер, переходящий в субботнее утро, они с мамой безумолку болтают, обсуждая общих знакомых, папиных коллег и еще много всего, чего не успели сказать друг другу за неделю. В такой вечер мне позволяется поиграть на компьютере дольше обычного, но все же в одиннадцать меня отправляют спать, а родители остаются в гостиной, продолжая свои бесконечные беседы. И укладываются они лишь тогда, когда с удивлением обнаруживают, что передачи по телевизору уже все закончились и вместо фона телепередач оттуда раздается черно-белое шипение.

Я шлепала босыми ногами по полу, хотя мама строго настрого запретила вставать мне с кровати, не надев носки. Такую маленькую хитрость я использовала для того, что если родители все же не спят, то обязательно выдадут себя криком:
- Маша, надень носки, – и тогда я смогу запрыгнуть к ним в кровать, примоститься между ними и поиграть в котенка, которого подобрали на улице, которому холодно и хочется кушать. Папа обязательно покормит с ладошки котенка молоком, а мама свернет из одеяла для него удобное гнездышко.

Сегодня оказался тот день, когда родители не спали, но вместо игры в котенка, папа заявил, что мы просто обязаны закончить ремонт в моей комнате и для этого мы с утра пораньше выдвигаемся всей семьей в строительный магазин ОБИ для закупки жизненно необходимых для ремонта вещей. Обычно после похода по магазинам, ремонт моей комнаты заканчивался и переносился на следующую неделю, зато в хозяйстве появлялись замечательные плоскогубцы, лобзики и отвертки.

Спорить с папой было бесполезно, и мы отправились в путь, тем более с прошлых поездок я уже знала, что рядом с магазином есть замечательная детская площадка, с множеством горок, каруселью и даже небольшим зоопарком. В числе его обитателей были козы, куры, белки, кролики и огромная свинья. Свинья все время спала и была таких огромных размеров, что за три поездки в этот зоопарк нам так и не удалось выяснить с какой стороны у нее пятачок, потому что она была абсолютно круглой, как щетинистый воздушный шар.

Именно эта площадка и стала конечной целью нашего похода.
Кстати, забыла представиться, меня зовут Маша, мне почти 6 лет. Больше всего в жизни я люблю играть, наклейки и лимонад, да, и еще родителей.
Площадка! Как много в этом слове. Это и друзья, пусть даже на один день, это свобода передвижения, если конечно не лезть в лужи, это крылатые качели, которые поднимают меня в такую высь, что когда приближаешься к земле, сердце замирает и начинает биться с новой силой, когда качели взлетают снова к небу.

Я внимательно оглядела площадку, выбирая друзей на сегодня. Сами понимаете, в свои почти уже шесть лет играть с пятилетней малышней мне не хотелось. И вот в толпе галдящих ребят я увидела мальчишку лет семи-восьми, подходящий друг. Он заметно возвышался над остальными ребятами и был заводилой. Даже девочка, постарше слушалась его и в играх позволяла быть ему главным.
Я подошла и спросила:
- Как тебя зовут?
- Сережа, ответил он, - а это моя сестра Катя, - кивнул он на ту самую девочку, постарше.
- А меня Маша, можно с вами?
Сережа и Катя радостно закивали головами, и мы дружно бросились на горку, чтобы скатиться с нее паровозиком. До чего это были славные ребята, они согласились, что главным паровозиком мы будем по очереди, и я трижды скатывалась с горки впереди всего хохочущего поезда.
Мама и папа сидели на лавочке неподалеку, и как только я встречалась с ними глазами, они мне ласково улыбались, или махали рукой, как бы подбадривая и одобряя все наши шалости.

Следующим объектом нашего веселья была - карусель. Мне кажется, что если бы мама и папа мне только разрешили, я могла бы крутиться на ней день и ночь, я могла бы кушать, кружась на ней, я могла бы спать на ней, если бы родители принесли подушку. Карусель! Какой восторг! Все вокруг мелькает пестрыми красками, не видно лиц людей вокруг, не видно ничего, лишь калейдоскоп красок и свист ветра в ушах.

Мы, большой толпой, ребят восемь или десять оседлали ее, но вот незадача, все любят крутиться, а вот кто же будет крутить карусель? Я смотрю на папу тем взглядом, после которого он обычно ведет меня в Макдональдс и это опять срабатывает, папа встает и приближается к карусели. Не без гордости я смотрю на ребят, не каждый папа согласится принимать участие в уличном веселье детворы, а мой, не говоря ни слова, берет карусель за ручку и… одним мощным толчком заставляет все плясать вокруг нас.
Сережка сидит рядом со мной. Он хохочет, да что он, хохочет вся карусель!
- Еще, - кричим мы.
- Быстрее – кричит Сережка.
Его красивое, румяное лицо совсем рядом, он переводит восхищенные взгляды с меня на папу и обратно, и я понимаю, папа помог мне найти настоящего друга. Ведь только у друга могут быть такие счастливые и преданные глаза.
Воодушевленный нашим «еще» папа изо всех своих папинских сил налегает на карусель, и карусель превращается в шумный, звенящий, яркий инопланетный корабль. Вернее в инопланетную тарелку в момент взлета.
Но вдруг на инопланетянинское Сережино лицо набежала тень и оно из розового стало темно серым, я посмотрела на небо, нет, тучи здесь не причем.
Сережа тихо шепчет: - Остановите.
Но где там, папа как заведенный толкает карусель, по всей видимости, вообразив себя ракетным двигателем, способным преодолеть притяжение земли. Его рука неистово толкает карусель, а между тем Сережа уже сполз на пол. Мама что-то кричит папе, но он не слышит из-за визгов ребят и шума ветра. И тут происходит нечто невообразимое - Сережу тошнит. Ракетный двигатель - папа, как первая ступень космического корабля отделяется от нашей тарелки, а мы взлетаем ввысь разбрызгивая Сережино ракетное топливо на многие метры вокруг корабля.

К моменту приземления на Сереже не было лица. Мама бросилась к нему, чтобы узнать, где его родители. Но говорить он еще не мог. Видимо полет произвел на него неизгладимое впечатление.
- Где твоя мама, - спросила моя мама.
- Мы гуляем без мамы, - сказала за Сережу Катя.
- А где папа?
- Мы с дедушкой, - жалобно сказала Катя и показала рукой на мирно дремлющего пожилого человека, сидевшего на дальнем конце площадки.
Мама взяла Сережу за руку и направилась к нему, а папа подозрительно оглядевшись по сторонам, схватил меня за руку и мирно насвистывая, направился к машине. Лицо его выражало полную безмятежность, как будто и не было ни корабля, ни двигателя и вообще ничего вокруг.
Мама догнала нас лишь у машины. Она остановилась, и хитро глядя на папу, сказала: Таких не берут в космонавты.
И мы все дружно засмеялись.