Рассказ о любви

Предрассветная мгла окутывала огромный зал. Хрустальная люстра, страшным чудовищем, отражалась на стенах. Холодный ветер рвался в открытые окна, и теребил, когда то белоснежные шторы. Тихим шорохом неслись звуки по этому залу. То там, то тут слышалась не знакомая речь, смех, звон бокалов.

Он стоял в дверях, и молча, смотрел на шторы. Ему казалось, что стоит сделать шаг, как зал оживет. Люстра – засветит миллионом огней, задвигаются в танце люди, и весь дом вспыхнет огнями, как елка перед рождеством. Ему казалось, что он слышит смех матери, громкий бас своего отца, и покашливание старой няни.

Он до сих пор помнит, как пахли её волосы. Этот теплый, едва уловимый запах, жил с ним все эти годы.

Был прекрасный летний день. Бальный зал светился огнями, музыка нежным покрывалом окутывала гостей. И казалось, что нет большего райя на земле, чем эта огромная, озаренная светом комната. Она стояла у камина, в фиалковом платье, волосы небрежно спадали на плечи, и казалось, этот вечер принадлежит только ей. Святослава увидел её сразу, она как искра в потухшем камине, озаряла комнату. Он больше не слышал голоса друга, который смешливо рассказывал о всех девушках на этом балу, он больше не видел встревоженные глаза матери, которая смотрела на него не отрываясь. Он, с этой минуты, видел и дышал только для неё и только ей. Она едва посмотрела в его сторону, и только злость и обида жили в её душе.

Вальс, он осмелился пригласить её. Она чуть смущаясь подала ему руку…………………………………………………….



«Машка, где ты? Стерва, долго мне тебе орать?» Визгливый голос мачехи вывел её из сна. Оторвав от подушки тяжелую голову, она сладко зевнула и уже собиралась открыть дверь. В открытое окно ворвался ворох тополиного пуха, и закружился в вальсе по комнате. Маша, с замиранием сердца, смотрела не этот странный танец пушинок. Дверь с грохотом открылась, на пороге стояла мачеха, все ещё в пыльных сапогах и спецовке, которые не успела снять после смены. «Машка, дома жрать нечего, а ты спишь? Где твой отец?» Этот монолог Маша знала наизусть. По началу мачеха начинала орать, потом плакать, потом жалеть себя и годы, которые отдала чужому ребенку, а потом, наоравшись, валилась спать, успев только снять сапоги.
Вот уже 6 лет Маша считается дочерью Юрьевой Маргариты Александровны. Отец Маши, огромный и простодушный Митя, работал кузнецом, большинство времени он просиживал в кузне, читая старые газеты или слушая радио – в наш век ковать стало нечего.

Маша лениво встала с продавленного дивана, зевнув, сладко потянулась. Мачеха тем временем продолжала, что то орать, но Маша как будто выключила звук у телевизора, она все ещё была во сне, где красивый мужчина стоял в дверях прекрасного зала. Старый одноглазый мишка ухмылялся с кресла Машкиным снам. Ей все чаще казалось, что она живет не своей жизнью, что ей предначертано было родится на пару веков раньше, но кто то на небе перепутал часы, и она оказалась « не в том месте, не в то время».

………………………………………………………………………………………………………….

«Мари, вы прекрасны как новая луна. Мари, я люблю вас» - Он держал её руки в своих горячих ладонях. Где то далеко играла музыка, он видел только её глаза, и покрасневшие от поцелуев губу. Дрожавшей рукой, он нашел в кармане пиджака кольцо, которое так хотел надеть ей на палец. «Мари, я прошу вас стать моей женой» Рука уже готова была вырваться из кармана, как… «Милый, простите. Между нами все кончено. Я полюбила другого мужчину» Кровь бросилась ему в лицо…………………………………………………………………………………………………………

Маша медленно шла вдоль забора, искрящиеся снежинки сыпались на её старую, съеденную молью шубу. В свети фонарей весь город был окутан волшебными искрами, казалось, протяни руку, и можно собрать горсть бриллиантов. Мокрые ноги уже давно замерзли, но она все шла, вороша снег, не думая о том, что замерзла.
Светофор опять не работал. Проспект в этот ночной час, уже спал. Маша смело ступила на дорогу. Визг тормозов. Удар. В голове зашумело. Маша упала на искрящийся снег, закрыла глаза, и приготовилась умирать. А зачем ей жить? Терпеть упреки мачехи? Не нужность отца? Уж лучше вот так – под колесами дорогой машины, завершить эту жалкую жизнь………………………………………………………………………………………………………….


Он отшатнулся, как от удара. В голове загудело, мысли перемешались. «Кто он? Почему он, а не я? Чем он лучше?» Сердце сжало стальным обручем, боль казалось физической. Он, наконец, посмотрел на неё – она плакала. Слезы, крупными каплями, оставляли следы на её фиалковом платье.

Святослав бежал по темному парку, не разбирая дороги, пруд манил серебристой гладью. Громкий всплеск пронзил ночную тишину – оказывается кольцо с алмазом очень громкий «камушек»……………………………………………………………………………………………….


Ночь. Тихо. Где то далеко тикают часы. Маша открыла глаза, чужой потолок светился миллиардами звезд, и казалось, стоит протянуть руку и, вот они, горстями, собрались в неё. В мягком ковре утопали ноги, Маша неслышной мышкой прошла по комнате, в кресле спал Он, темные волосы спадали на глаза, которые, как казалось Маше, должны быть темного цвета, тонкие пальцы сжимали бокал с янтарной жидкостью и, вот – вот, бокал упадет, и тысячи осколков разлетятся по дорогому ковру. Маша, присела на пол рядом с креслом, долго всматривалась в черты мужчины, спящего в нем. Это был он – Святослав из её снов, и это она, во снах, полюбила другого, и это она бежала за ним по ночному парку. И она смотрела, как в серебряной глади пруда тонет искра кольца, купленного с любовью……………………………………………………………………………..


Тополиный пух взметался над городом, как стая голодных голубей. Черный лимузин неповоротливо пытался примоститься в старом дворике. Стайка бабушек вздыхала у подъезда, глядя на жениха в белоснежном костюме. Мачеха, одетая в непривычное для неё платье, украдкой смахивала слезы белоснежным платком, папа в новом костюме, гордо улыбался дочке в свадебном платье….

Маша открыла глаз, и появился он - её Святослав, в белоснежном костюме, в черном лимузине, окруженный стайкой дворовых бабушек……………………………………………………….