Дурацкая история. (повтор)

... История эта произошла давно. Тогда я ещё только окончил школу и находился в восторженном инфантильном состоянии, взволнованно выбирая: работа, институт, армия. В том же состоянии я одновременно рвался в армию и работал на огромном заводе, куда меня до изумления быстро взяли, и "поступал" в политехнический им. Ленинского Комсомола.
... Получив солидную по моим меркам должность плотника-станочника третьего разряда, я с незнакомым замиранием сердца наравне со взрослыми мужиками теперь каждое утро предъявлял пропуск на проходной, переодевался в "раздевалке", работал в огромном цеху и ходил в столовую.
Даже тогда ещё, когда в отделе кадров приятная толстая тётка подробно объясняла мне; куда мне пройти, кого спросить и как называется мой цех, я твёрдо был убеждён, что начальник цеха меня ни за что не примет, ни в какой цех, ни каким там "плотником"!
Сейчас, думал я, пройду мимо шумящих станков, всем мешая и глупо озираясь, поднимусь на второй этаж, в кабинет номер четыре, постучу вежливо и, протянув направление, буду ожидать своей участи у стола, как двоечник у доски. А незнакомый дядька, перегруженный работой, под тарахтение телефонов, ошалело переведёт взгляд с бумаг на меня, и в бешенстве схватит трубку телефона: "Вы что? Издеваетесь там совсем? Вы кого присылаете ко мне?!!"
Но приняли меня к удивлению совершенно спокойно. Начальник сказал мне немедленно найти "Чекардина Николая" и сказать тому, что я за ним «закреплён», и что он «за меня башкой отвечает». Николаем оказался мужик лет пятидесяти, плотник шестого разряда и вообще - мастер на все руки, за которым я ходил весь день хвостиком.
И началась моя трудовая жизнь. Каждый божий день для меня готовил сюрпризы. Например, на следующий же день красивая кладовщица Катюша смешно отчитывала меня с порога:
-- Я что же, сама бегать за тобой буду что ли? А, Гасанов?
Оказалось, что вчера я должен был получить спецодежду и инструмент. И мы с ней (с Катюшей) спускаемся уже в длинющее подвальное помещение, где она, мило посмеиваясь надо мною, нагрузила меня кучей новой пахучей одежды, даже зимней шапкой! А потом я десять раз расписывался в ведомостях за молотки-стамески, и Катюша тыкала кукольным пальчиком в замусоленную ведомость, называя меня "дуралей", а я краснел, и мне хотелось её обнять (Катюшу).
Потом выяснилось, что за смену я должен дважды ходить в столовую! В обед мы обедали, а ближе к вечеру приходили за кефиром, булочками и «вторым». И мужики подтрунивали надо мною, выходя из цеха:
-- Эй, джигит! Ты идёшь, что ли?
-- Пускай, пускай работает... Мы за него похаваем! Ха-ха-ха...
... За неделю я освоился так, что уже втихаря сам включал какой мне вздумается станок, а мой наставник Николай только молча наблюдал, как я управляюсь, довольно качал головой, но поднимал вверх указательный палец, как на плакате:
-- Не спеши. Машины ошибок не прощают.
… Весь тот день начался как-то не нормально. Утром, бывало, я заходил в огромадный, пахнущий сосновой стружкой и краской цех, и в нём уже всё кипело, грохотало, бородач Валера Черняк проезжал мимо на погрузчике-каре, приветливо кивая, мужики перекрикивались со всех углов. А в этот раз цех свирепо молчал, словно предчувствуя беду, и тишина звенящая эта меня неприятно удивляла. Мужики всей бригадой курили в "курилке", что-то тихо обсуждая. Из их разговора я понял, что к нам на завод приехала какая-то "комиссия по технике безопасности", да ещё из самой Москвы! Меня это мало тронуло, но по поведению мужиков было видно, что это вам ни хухры-мухры.
-- На РМЦ начальника участка сняли,-- мрачно закуривает огромный Самат, тоже плотник, и все цокают языками понимающе,-- Всё по технике безопасности проверяют… Строгий, говорят, как чёрт… Грамотный. Чуть чё ни так – хана! Сегодня «пожарку» проверял, говорят, тоже многим «по шапке» досталось…
По нашему цеху бегает какой-то дядька в шикарном костюме, в сопровождении нескольких людей, которые то и дело записывают его распоряжения. Это наш главный инженер, и он скачет по всему заводу, на час опережая комиссию.
-- Убрать! Немедленно убрать!,-- орёт он на начальника цеха, указывая на лужицу олифы возле склада ГСМ, и смотрит на всех так, словно хочет ударить. Лужицу тут же мгновенно засыпали стружкой и бежали в другой конец цеха, где эхо уже доносило другое распоряжение:
-- Вы что?!! Смерти моей дожидаетесь?!! Немедленно убрать!!. Немедленно!.,-- кричал инженер, брезгливо пиная остроносой туфлёй ветошь возле станка,-- Где огнетушители у вас?!!
… Через час всё повторялось в том же порядке, только теперь было совсем по-другому. Наш начальник перед этим быстро пошептался с мужиками, и мы «работали на рабочих местах». В полной тишине. Я вязал шпагатом штапики (тоненькие реечки) по сто штук в пачке возле склада, с интересом наблюдая процессию. Комиссия в десять человек, во главе с тощим высоким мужиком, одетым как дирижер, не спеша прохаживалась по цеху, глазея по углам, кое-где останавливаясь, и наш начальник бледнел, бросая на нас взгляды мольбы, в которых читалось: «Не погуби…» К «дирижёру» присутствующие ни то что боялись подходить близко, а, казалось, не смели даже дыхнуть в его сторону.
-- А это у вас что?..,-- негромко спрашивал он, останавливаясь, и вся комиссия паровозиком втыкалась носом в спину впереди идущего.
Главный инженер подскакивал ближе, вытягиваясь по стойке смирно, и шептал бледно:
-- Я слушаю, Андрей Семёныч…
«Дирижёр» смотрел на него с улыбкой разочарования, покачивая головой:
-- Это что, я спрашиваю?,-- и тыкал пальцем в угол.
Главный инженер придушенно сглатывал и лепетал:
-- Пожарный щит… Андрей Семёнович…
-- Ну, вижу я… Что «пожарный щит»… Товарищ ин-же-нер,-- ядовито усмехался Андрей Семёныч и смотрел на инженера таким долгим взглядом, что у того останавливалось сердце,-- Покрасить-то его хотя бы можно было?... А?..
Инженер полуобморочно глотал, шептал: «немедленустраним…» и швырял злобный взгляд в технолога, который тут же истерично строчил в блокнот.
За день до этого вдоль стен были выставлены штук десять больших кадок с фикусами, но проверяющий их игнорировал, и инженера это удручало.
-- Ну, что ж…,-- Андрей Семёнович прохаживался по цеху, словно намереваясь его купить,-- В целом… Я бы сказал, не плохо… В целом…
Главный инженер выдохнул, чуть не плача.
-- В целом… Я бы… Сказал… А тут у вас чего?
И он подошёл к огромной вытяжке на стене, которая представляет из себя жестяной гигантский вентилятор, вставленный в круглый проём стены за железной решёткой. Лопасти вентилятора крутятся бесшумно и постоянно. Так, что их и не видно даже.
-- Чего это у вас?,-- сказал Андрей Семёнович,-- пыльно как всегда…,-- и сунул руку сквозь решётку...
«Трынь!»,-- пропел вентилятор, чуть-чуть потеряв ритм легкого шелеста и, набрав привычную скорость, опять заработал бесшумно.
Кладовщица Катюша тихо пискнула «мамочки» и, зажмурившись, зачем то закрыла ладошками ушки.
-- Чего это?,-- обалдело поднял брови Андрей Семёнович, удивлённо рассматривая свою руку уже без двух пальцев и сел в цветочную кадку, ломая фикус.
… Многие годы потом я с удовольствием вспоминал, как на несколько секунд все замерли, а я, по мальчишеской своей смелости, подбежал к бледнеющему «дирижёру» и, схватив его обеими руками за запястье, крепко сжал, и неизвестно откуда появившимся голосом громко скомандовал:
-- Дядя Коля! Жгут - скорее!
Все забегали и засуетились, закричали..
-- Звони, Катя! Срочно! Скорее, мужики! Бегу! Держи, держи его!,-- громыхало по цеху.
Андрея Семёновича усадили на лавочку, сунули в нос нашатырь в ватке, и он немного отошёл, судорожно сглатывая и тихо подвывая.
-- Сейчас!... Андрей Семёныч, сейчас!.. Едут уже!.. Тут две минуты!.. Ах, ты боже ж мой!..,-- главный инженер крутится угрём вокруг пострадавшего, а тот поднимает глаза и смотрит как мужики, заточив электрод, словно шампуром, осторожно накалывают его отрубленные пальцы, что бы достать из воздухозаборника в стене...
-- Чего это?..,-- шепчет он, с ужасом глядя на палец, наколотый и вынутый, словно сосиска из кастрюли, и падает, наконец, в обморок, и я падаю на него, так как до сих пор держу его запястье.
… На следующий день в курилке я был «гвоздём программы» и мужики смущали меня искренним уважением и шутливой трёпкой за вихры:
-- Молодец, слышь ты! Молодец, Алик!..
А наш цеховой балагур маляр Женя Шестаков, прыская смехом, комментировал происшедшее, и все поочерёдно его одёргивали, что бы он трепался потише, но всё равно смеялись с удовольствием:
-- Нет, ты видел, Паш? Ты видел?, -- Женя делал комичную рожу и шёпотом кричал то одному, то другому,-- Двадцать лет! Слышь?.. Двадцать лет вентилятор крутится!… и ни одна падла!...
На Женю все шикают, призывая к совести, беззвучно давясь смехом. Красный от смеха дядя Коля даже замахнулся на него:
-- Иди ты к чёрту, Женя! Тише, змей!..
Но тот не унимается:
-- Ни одна падла за двадцать лет не додумалась туда руку сунуть, ты представляешь? Ни одна!..
Мужики, не в силах сопротивляться смеху, выскакивали из курилки от греха подальше, что бы хохот в цеху не услышали из кабинетов начальников участков, но коварный Женя догонял их, что бы договорить:
-- Ни одна!.. Хорошо ещё, что там дырки маленькие, говорю!.. Слышь?.. Ха-ха!.. Он бы, сука, туда ещё и голову сунул...