Каржаубек... (пардон)

Назвать моё положение плачевным было бы тем же самым, что и промолчать. Если вам никогда не приходилось сидеть на тополе возле ветлечебници на улице Гидротехническая, то вы вряд ли поймёте необъяснимое отчаяние сорокалетнего мужчины, тоскливо поглядывающего на злющего мента внизу, оттирающего заплёванную фуражку. Пытаться объяснить блюстителю закона, что плевки принадлежат степному тушканчику, набравшемуся пива, было абсурдом, и я даже не пытался этого сделать, и полицейский довольно потирал руки, встречая приехавший наряд и возбуждённо рассказывал обо мне обидные вещи, называя "придурком". Два его товарища поглядывали на меня потрясённо и ходили вокруг дерева, когда Каржаубек опять срыгнул.
-- Ах ты сука...,-- один из приехавших схватился за глаз.
-- Видел?.. Видел?!,-- подбежал к нему тот, с фуражкой.
И они стали яростно трясти дерево, пытаясь скинуть меня.
Положение стало угрожающим и перепуганный Каржаубек шмыгнул мне за пазуху.
-- Он ещё и ржёт, падла!,-- воскликнул третий полицейский, приискивая глазами камень.
Полицейские в Тольятти, я заметил, кроме полного отсутствия сострадания к ближнему, отличаются редким даром делать неожиданные выводы. Как можно было принять за издевательский смех вопли человека, которому под мышку забежал пьяный тушканчик? Редкая ненаблюдательность и отсутствие элементарного воображения. Понимая, что шоу затянулось прыгать всё же придётся, я стал озираться, что бы сделать это удобнее и, повернув голову вправо, оцепенел от неожиданности. Из открытого окна лечебницы, далеко вытянувшись наружу, женщина в белом халате пыталась достать до меня шваброй.
-- Какого чёрта?,-- невольно возмутился я в адрес всех сразу,-- вам больше заняться нечем?!..
-- Слазь, говорю!,-- кричали снизу.
-- Не слезу!,-- пошёл я на принцип,-- чего вам надо от меня?..
-- Слазь по-хорошему!..
-- Не слезу, сказал. Убери швабру, дура!..
Женщина в окне засмеялась и уронила швабру вниз.
-- Спасибо!,-- весело ответили ей и по-очерёдно стали метать швабру, словно копьё, целясь в меня.
Иногда они не попадали и швабра пролетала мимо, шурша ветками, и падала с другой стороны.
Это их забавляло в некоторой мере и они стали упражняться в красноречии при каждом броске:
-- Может у него там гнездо?,-- ржал один.
-- Допился, идиот!,-- издевался другой.
-- Ребята!,-- кричала хохотушка из окна,-- Вы бы поосторожнее бросали! А то ещё не дай бог швабру сломаете!
Я начал слазить.
... Никода ещё в полицейском участке я не наводил такой фурор. Похабно хохочущие менты приглашали по рации всё новых сослуживцев, упрашивая, чтобы я рассказал ещё раз, и задавали одни и те же вопросы, не понимая, каким образом моя СИМ-карта попала в тушканчика, а я на тополь. Самый тупой из них наотрез отказался верить, что Каржаубек пил пиво и предлагал проверить и даже порывался сбегать за бутылкой, но я протестовал яростно, угрожая прокуратурой, и нас отпустили через час.
Кстати, СИМ-ка до сих пор в нём. Так что, не звоните пока.