Воздушная и неземная - Марина Кондратьева

«Если бы Терпсихора существовала в действительности, воплощением ее была бы Марина Кондратьева... Не знаешь и не можешь уловить, когда она опускается на землю. То видишь только одни ее глаза, то легкие изящные ноги, то только одни выразительные руки. Все вместе они рассказывают убедительным языком чудесные истории. Но вот еле заметный поворот плеча — и ее нет... и кажется, что ее вообще не было. Она, как раннее розовое облачко, то появляется, то тает на глазах»
Касьян Голейзовский


Балерина и педагог, народная артистка СССР - Марина Викторовна Кондратьева, родилась 1 февраля 1934 года в Ленинграде.
Лучезарная лирическая героиня Большого театра, пришла в прославленную труппу в середине прошлого столетия — на роли, которые до нее танцевали Галина Уланова, Ольга Лепешинская, Раиса Стручкова.

Училась у Марины Семеновой, застала в театре годы Лавровского и эпоху Григоровича, вошла в золотую плеяду 1970-х вместе с Майей Плисецкой, Екатериной Максимовой, Ниной Тимофеевой, Наталией Бессмертновой, Владимиром Васильевым, Марисом Лиепой, Михаилом Лавровским.
Кондратьева протанцевавшая в Большом 28 лет, всю свою карьеру оставалась в тени современниц: сначала старших (Улановой, Семеновой, Плисецкой), потом младших (Максимовой, Бессмертновой). Марина Кондратьева танцевала и большую классику, и балеты Юрия Григоровича, но единственной и неподражаемой осталась в ролях переходной эпохи ранних 1960-х. Невесомая, воздушная, быстроногая, не склонная к излишней драматизации, но пронизанная неким душевным трепетом, она казалась идеальной Музой — не только в одноименной роли из балета "Паганини", но везде, где требовалось предстать бесплотным видением, воодушевляющим, поддерживающим, обнадеживающим мужчину.

Полетный танец Кондратьевой ценили за романтическую легкость и чувственность, потому она и стала одной из лучших Жизелей ХХ века.

Культура: Ваше детство проходило в среде научной элиты. Почему же Вы, дочь академика, лауреата Сталинской премии, предпочли физике лирику, то есть балет?

Кондратьева: Ученые, работавшие под крылом академика Иоффе, были знамениты и дружны. Все жили одной большой семьей и в одном доме в Казани, куда во время войны эвакуировали ленинградские институты. В городе открыли много госпиталей, где лечили фронтовиков. Жена академика Семенова — преподаватель пения, организовала самодеятельную бригаду, где я оказалась самой младшей. Мы выступали c концертами перед ранеными. Для моих танцевальных импровизаций по центру палат сдвигали столы, и я в платочке плясала русскую. До сих пор помню своих первых зрителей — перебинтованных, с загипсованными руками и ногами…

В балете "Жизель"


Мою страсть к танцам видели все коллеги отца и советовали отдать меня в балет, родители же к моему увлечению оставались равнодушны. Но папин друг академик Николай Семенов нашел убедительные доводы, чтобы отвезти меня в московское хореографическое училище — уже было известно, что после войны вся команда питерских ученых переедет в столицу. Иоффе дал разрешение, и мы отправились в путь. Остановились в гостинице. Директор балетной школы Николай Иванович Тарасов проверил меня и сказал: «Девочка хорошая, приводите на следующий год, сейчас все места заняты, занятия начались». Вернулись расстроенные, администраторша гостиницы посочувствовала и сказала, что рядом с нами живет ленинградский балетный педагог по фамилии Ваганова. Она приехала к сыну, который лечился в Москве после ранения. Николай Николаевич позвонил Агриппине Яковлевне. Оказалось, что не только он знал ее как известную балерину, но и она слышала о будущем Нобелевском лауреате: «Я — Семенов, а это моя родственница Марина. Приехали поступать в балетную школу, но набор уже закончен. Помогите». Ваганова посмотрела меня, попросила пройтись, тут же взяла за руку и повела в школу. Директор, вновь увидев нас, улыбнулся — все понял. Меня приняли — Вагановой отказать было невозможно.

Секрет ее участия в моей судьбе открылся через год. Агриппина Яковлевна приехала в училище на экзамен, я, встретив ее около канцелярии, подошла со словами благодарности: «Спасибо, я стараюсь Вас не подвести. Вы меня помните? Я Марина Кондратьева». Она рассмеялась: «Разве ты не Семенова?» Оказывается, она решила, что я полная тезка ее любимой ученицы. Благодаря этой «ошибке» я стала учиться, а потом вся моя жизнь оказалась связанной с Мариной Тимофеевной Семеновой: была ее ученицей, когда танцевала, и педагогику тоже постигала у нее.

Культура: В Большой Вы пришли, когда главным балетмейстером был Леонид Лавровский?
Кондратьева: Он любил молодежь и выдвигал нас. В первые же годы я станцевала «Золушку», «Спящую красавицу», «Шурале»…
Культура: Да и одну из самых знаменитых своих ролей — Жизель — Вы создали в редакции Леонида Михайловича?
Кондратьева: Наш с Марисом Лиепой показ ему понравился, но меня он попросил задержаться. О спектакле не сказал ни слова, начал вспоминать: «В один из дней блокады шел я по улице, навстречу — добрая знакомая. На мое приветствие она не ответила, прошла мимо, словно сквозь меня. Чем же я ее обидел? А потом узнал, что она шла от своего дома, в который попала бомба, там находились муж и дети». Он рассказывает, а у меня слезы текут. «Раз плачешь, то поняла. Вот так играй сцену сумасшествия Жизели — жизнь уже оборвалась». Так я и старалась, все время помнила ту жуткую историю. Зрители плакали.


Фильм-балет "Паганини" на музыку Сергея Рахманинова (1974).
Паганини - Ярослав Сех, Муза - Марина Кондратьева, артисты балета Большого театра СССР
Хореография Леонида Лавровского. Режиссер: В. Граве Оператор: А. Тафель

Многие были поражены, когда Вы — лирическая танцовщица — станцевали Анну Каренину.
Кондратьева: Cама Майя Плисецкая пригласила меня на «свою» роль. В моей актерской жизни партия Анны стала последней и очень любимой. Я ее понимала и чувствовала, все мои всегда скрываемые страсти вырвались наружу.
Когда хореограф Ростислав Захаров доверил Кондратьевой станцевать главную партию в балете "Золушка", она понимала, что танцевать Золушку – после трех великих Золушек – Улановой, Лепешинской и Стручковой. И всё же ее «Золушка» восхитила многих. «Я пригласила великую Веру Пашенную на свою "Золушку", – рассказывает Марина Кондратьева, – и просила ее помочь мне в работе над образом. Каково же было мое удивление, когда после спектакля она подошла ко мне и сказала: "Милая моя, не ты должна у меня учиться, а я – у тебя". Выше комплимента я не могла услышать».

В балете "Золушка"

Культура: Судьба подарила Вам немало интересных встреч, но Вы практически никогда об этом не вспоминаете. Может, расскажете?
Кондратьева: Про Лоуренса Оливье? Мне было 18 лет, шла «Золушка» — мой первый сольный балет. Лоуренс пришел в гримуборную и все хотел удостовериться, я ли была только что на сцене. Смотрел на меня и повторял: «Неужели это Вы сейчас танцевали?» Всю неделю, что был в Москве, ежедневно смотрел спектакли — и оперы, и балеты, а потом разыскивал меня, чтобы поговорить. Расспрашивал он очень интересно, с каким-то удивлением открывал, что без слов можно передать то, что, с его точки зрения, передается только словами. Подробно разбирал сцену, когда сестры и мачеха меряют туфельку, а потом берут ножницы, чтобы палец отрезать и втиснуть ногу. «А у тебя вторая туфелька за пазухой, и ты ее бросаешь. Мне, зрителю, в этот момент понятно, что ты это делаешь только для того, чтобы они перестали себя истязать. Если бы я играл Золушку, то закричал бы: «Только не режьте палец! Не надо! Остановитесь! Возьмите, возьмите туфельку!» Эту сцену Лоуренс сыграл, помолчал и продолжил: «Мне понадобились время и слова, а Вам удалось это сделать моментально и молча — и как убедительно!» Меня тогда удивила способность великого актера открывать новое, удивляться и быть при этом простым.
Потом-то я поняла, что это свойство настоящего таланта. В конце моей танцевальной карьеры мы с Марисом Лиепой выступали в составе сборного концерта вместе с ведущими парами из разных театров мира. Среди них — Марго Фонтейн и Фернандо Бухонес. Там, в поездке по Австралии, мы подружились с Марго, в ней не чувствовалось никакой звездности, хотя слава ее в то время была велика. Марго покидала репетиции последней, все повторяла и повторяла движения.

Мы ходили в зоопарк, фотографировались с коалами, дарили друг другу подарки, придумывали прозвища. В итоге решили, что каждая пара должна устроить для коллег вечер. После концерта все отправлялись то во французский ресторан, то в китайский. Иностранцы получали огромные деньги, мы же 150 долларов на двоих — остальное сдавали в Госконцерт. Ресторан был не по карману. Выход предложил Марис. Мы устроили прием в отеле, в огромных апартаментах Марго, где помимо спальни был большой зал. На пороге встречали гостей: я — бутербродами с икрой, а Марис — рюмкой водки. Этот набор всегда был в чемоданах советских артистов. Марис еще и следил, чтобы каждый выпил. Потом все расселись вокруг красиво сервированного, но довольно скромного стола. И началось такое веселье, что все потом вспоминали исключительно наш — русский — ужин.

"Мелодия", Марина Кондратьева и Марис Лиепа (1978)

Марину Кондратьеву Марис Лиепа захотел видеть своей партнершей в поставленном им балете «Видение розы». В Лондоне Кондратьева познакомилась с Тамарой Карсавиной, для которой этот балет был поставлен, – и та дала Марине несколько бесценных рекомендаций.

Большой театр СССР. Артисты балета Марина Кондратьева (Жизель) и Марис Лиепа (Альберт) в спектакле "Жизель". Конец 1960-х


Сильфида (La Sylphide) - Композитор Жан Шнейцхёффер (фр. Jean Schneitzhoeffer)
Хореография Михаила Фокина
Марина Кондратьева и Андрей Устинов


Marina Kondratieva and Maris Liepa - «Le Spectre de la rose» («Видение розы») (1967)
«Призрак Розы» или «Видение Розы» (фр. Le Spectre de la rose) — одноактный балет в постановке Михаила Фокина, на музыку Карла Марии фон Вебера по мотивам поэмы Теофиля Готье «Видение розы».
Балет впервые был поставлен Русским балетом Сергея Дягелева 19 апреля 1911 года в оперном зале «Зал Гарнье» в Монте-Карло. Главные роли исполняли Вацлав Нижинский (Призрак Розы) и Тамара Карсавина (Девушка). Декорации и костюмы для балета созданы Леоном Бакстом. Музыкальной основой послужила пьеса Карла Марии фон Вебера «Приглашение к танцу», написанная в 1819 году.
История о девушке, которая заснула после своего первого в жизни бала. Ей снится, что в окне появляется призрак розы, который, пройдя полупустую комнату, приглашает её танцевать. Их танец обрывается с первыми лучами солнца. Призрак розы начинает таять, и девушка просыпается.

Кругом все спит, и сад заснул,
Покрытый лунной пеленою;
Лишь отдаленный бала гул
Тревожит душу молодую.
Возлюбленного вспоминая,
Его цветок в руке сжимая,
Вдыхая нежный аромат
(Весь воздух как бы им объят,
Чарует, мысли опьяняет…),
Вот девушка и засыпает
В любимом кресле у окна,
Вся сновиденьям отдана.
И вдруг в окно, в лучах луны,
Влетает в комнату из сада,
Как облик вечной красоты,
Как утренней росы прохлада,
Как лепесток, несомый ветром,
Окутанный туманным светом,
Как небытье для бытия,
Как вечная ее душа, -
Тот юноша, кто на балу
Ее лишь раз поцеловал,
И вот теперь, уже к утру,
Вновь на свидание примчал…
Над нею нежно он парит
И в ритме танца говорит:
«Я дух той розы, что ты носишь
Приколотой к своей груди,
Я тот, которого ты сможешь
Порой в своих мечтах найти.
Ты сладко спишь. Я над тобою
Иконой вечною свечусь,
Oбняв тебя, с тобою
Я в вихре танца закружусь…

Культура: Слышала Ваш рассказ о встрече с Верой Каралли — легендарной балериной и звездой немого кино.
Кондратьева: В Венской опере мы с Володей Тихоновым танцевали «Жизель». После спектакля на сцену пришла пожилая, аккуратно причесанная женщина в красивом платье — Вера Каралли. Многие не знали этого имени, другие были уверены, что ее давным-давно нет в живых. Она, Жизель начала ХХ века, поблагодарила за спектакль и говорила о днях своей молодости, о Большом театре того времени. В конце сказала: «Теперь я могу спокойно умереть: наш театр — по-прежнему великий». Артисты слушали, потихоньку расходились, а тех, кто остался, Вера пригласила в гости. Домик был небольшой, скромный, и она сказала, что нашла здесь свою пристань, которую искала очень долго. За чаем хозяйка вспоминала о том, как оказалась втянута в историю с убийством Распутина.

Культура: Ее же связывали любовные отношения с великим князем Дмитрием Павловичем, который участвовал в заговоре против «старца».
Кондратьева: Именно он и пригласил ее той роковой ночью в Юсуповский дворец. «Мы, дамы, сидели в комнате на втором этаже и разговаривали. Распутин должен был слышать женские голоса, иначе бы не вошел в дом. Его отличала особая осторожность», — рассказывала Каралли. Не знаю, насколько она была откровенна, но свою эмиграцию представляла вынужденной: после убийства Распутина ей было запрещено сниматься в кино и танцевать на сцене. Во всяком случае, она тепло вспоминала Россию, расспрашивала нас о Москве.

Культура: Вы эту сцену как живую ощущаете?
Кондратьева: Мы чувствовали ее намоленность. Да, она отбирает для себя людей, и тех, кого приняла, держит крепко. Традиции уходят. Сейчас изменился и принцип составления афиш — стало как в Европе: спектакли идут блоками. Поставили декорации «Ивана Грозного», «Спящей красавицы» или «Щелкунчика» — и танцуют подряд один и тот же балет. Раньше спектакль ждали, он был драгоценностью, а не потоком.
Молодежь было принято опекать. Помню, Раиса Степановна Стручкова в день моего дебюта в «Золушке» бегала от кулисы к кулисе, показывая мне, куда уходить и откуда выходить, — опасалась, что я перепутаю. А ведь фактически я была конкуренткой — танцевала ее лучшую роль.


Марина Кондратьева


Роль Маши в «Щелкунчике» (хор. В. Вайнонен) станцевала, еще будучи студенткой МАХУ.
В 1954 дебютировала сразу в двух репертуарных спектаклях в Большом — станцевала Золушку в одноименном балете и Марию в «Бахчисарайском фонтане» (оба — хореография Ростислава Захарова).
В 1955 — Девушку-птицу в балете Ф. Яруллина «Шурале» в постановке Леонида Якобсона и Принцессу Аврору в «Спящей красавице» в редакции Асафа Мессерера и Михаила Габовича.
В 1957 дебютировала в роли Гаянэ в одноименном балете Арама Хачатуряна в хореографии В. Вайнонена.
В 1959 станцевала Повелительницу дриад в «Дон Кихоте» и Джульетту в «Ромео и Джульетте» в хореографии Л. Лавровского. В этом же году участвовала в премьере балета «Каменный цветок» С. Прокофьева в постановке Юрия Григоровича и стала первой исполнительницей роли Катерины.
В 1960 стала первой исполнительницей роли Водяницы в балете Р. Щедрина «Конёк-горбунок» в постановке А. Радунского и роли Музы в балете на музыку С. Рахманинова «Паганини» (хор. Л. Лавровского).
В 1961 дебютировала в заглавной партии в балете «Жизель» (редакция Л. Лавровского), и эта роль стала визитной карточкой балерины в ее лирико-романтическом амплуа. В том же году Кондратьева станцевала Хозяйку Медной горы в «Каменном цветке» и закрепила за собой право называться универсальной балериной.
За Хозяйкой Медной горы последовали Диана Мирель в «Пламени Парижа» Б. Асафьева в хореографии В. Вайнонена (1961) и Фригия в «Спартаке» Леонида Якобсона (1962).
В 1965 году станцевала Одетту-Одиллию в «Лебедином озере» (редакция Асафа Мессерера) и Ширин в «Легенде о любви» А. Меликова в постановке Ю. Григоровича.

Другие роли М. Кондратьевой:
Фригия в «Спартаке» Ю. Григоровича (1969);
Вакханка (картина «Вальпургиева ночь» в опере «Фауст», хор. М. Лавровского);
Анна в «Анне Карениной» Р. Щедрина в постановке М. Плисецкой, Н. Рыженко и В. Мирнова-Голованова (1972);
Принцесса Аврора в «Спящей красавице» в редакции Ю. Григоровича;
Эола в балете «Икар» С. Слонимского в постановке Владимира Васильева (1977);
Магнолия в балете «Чиполлино» К. Хачатуряна в постановке Г. Майорова (1977) — первая исполнительница в Большом театре;
Солистка в балете «Эти чарующие звуки» на музыку Сороковой симфонии В. А. Моцарта (1978).
Партнерами Кондратьевой также были также Николай Фадеечев, Владимир Тихонов, Михаил Лавровский, Юрий Владимиров.
В 1980 году окончила ГИТИС (ныне РАТИ). Педагогическую деятельность начала в ансамбле Московский классический балет (ныне Государственный академический театр классического балета) под руководством Н. Касаткиной и В. Василёва. Репетировала с Маргаритой Перкун-Бебезичи, Верой Тимашовой, репетировала также с артистами труппы «Большой театр — студия Юрия Григоровича», в том числе с Еленой Князьковой.
Вскоре стала педагогом-репетитором Большого театра. Репетировала «Шопениану» с Людмилой Семенякой. В течение продолжительного времени была педагогом-репетитором Галины Степаненко, Надежды Грачевой, Анны Антоничевой, Екатерины Шипулиной, Натальи Осиповой.
В настоящее время под ее руководством занимаются Ольга Смирнова, Чинара Ализаде, Нелли Кобахидзе, Джу Юн Бэ, Анна Окунева, Джой Вомак и др. Ведет класс.
С 1988 года выступает в качестве балетмейстера-постановщика. Восстановила для труппы Большого театра гран па из балета «Пахита» Л. Минкуса (хореография М. Петипа) и «Па де катр» на музыку Ц. Пуни (хореография Ж. Перро в редакции А. Долина).
В 1980-87 гг. (в 86-м получила звание доцента) преподавала в ГИТИСе.
В 1990-2000 гг. (в 99-м г. получила звание профессора) — в МАХУ.
Давала мастер-классы в США, Японии, Италии. В течение десяти лет преподает в балетной школе-студии в г. Муцуяме (Япония).
Также переносила спектакли на сцены зарубежных театров:
«Спящая красавица» (хореография М. Петипа) — Королевский балет Новой Зеландии;
«Баядерка», «Дон Кихот» Л. Минкуса (хореография А. Горского), «Золушка» С. Прокофьева (хореография Р. Захарова), «Жизель» А. Адана (хореография Ж. Коралли, Ж. Перро, М. Петипа), «Пахита» — Корейский национальный балет (Сеул);
«Корсар» А. Адана (хореография М. Петипа в редакции П. Гусева) — Центральный балет Китая;
Вечер хореографии Мариуса Петипа — балетная труппа Оперы Ниццы (Франция).
Снималась в телеэкранизации балета «Паганини» (1974). Ее творчеству посвящены телефильм-концерт «Балерина Марина Кондратьева» (1979), документальный фильм «Это бесконечное фуэте» (режиссер Э. Агаджанян, 2002), документальный фильм «Имя музы — Марина» (режиссер Н. Тихонов, 2009).
Награды и звания:
I премия Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Варшаве (1955);
Народная артистка СССР (1976);
Приз «Душа танца» журнала «Балет» (номинация «Учитель») (2003).
С 2013 года — член Художественного совета балетной труппы Большого театра.
В 2013 году М. Кондратьева отметила свой шестидесятый сезон в Большом театре гала-концертом на исторической сцене.

Награды и премии
I премия Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Варшаве (1955)
Орден «Знак Почета» (1959)
Орден Почёта (Россия) (2001)
Заслуженная артистка РСФСР (1961)
Народная артистка РСФСР (1965)
Народная артистка СССР (1976)
Приз «Душа танца» журнала «Балет» (номинация «Учитель») (2003)

Её танец вызывал у меня ассоциации с японской живописью, тончайшими и такими выразительными штрихами, с прозрачными мазками акварельных красок.
— Людмила Семеняка

Высочайший профессионализм Кондратьевой восхищает не только в её сольных выступлениях, но и в дуэтах, и в ансамблях с другими солистками. Быть надёжным партнёром — тоже искусство. И как достигнуть его — для многих остаётся секретом.
— Марис Лиепа

Чистота и лёгкость были присущи не только её танцу, но и её душе. Конечно, это была настоящая Муза — в тот момент и моя, и Леонида Михайловича Лавровского.
— Ярослав Сех