Мы ничего не хотим! (о подростковой пассивности)

Часто это самые первые слова мамы, пришедшей на консультацию с подростком. Обычно – с сыном. История достаточно распространенная: в детстве он был послушным, не доставлял хлопот, а теперь…

Как правило, в такой семье растет единственный ребенок (либо это младший из детей, рожденный с большим временным интервалом после старших). Его воспитывает одна мама или мама с бабушкой. Если в семье есть отец, то он всегда настолько занят (или делает вид, что занят), что заниматься воспитанием отпрыска ему некогда. В любом случае, авторитет мамы намного выше.

На консультации мама этого ребенка жалуется на то, что:

а) он стал хуже учиться (или вообще скатился на «двойки»), хотя раньше в учебе был достаточно успешен;
б) не садится за уроки, если его не заставить, а заставить можно только со скандалом;
в) его не интересует ничего, кроме телевизора и компьютерных игр, которыми он занимается все время, пока родителей нет дома;
г) он отказывается выполнять домашние дела, не помогает, не убирает свои вещи;
д) не хочет посещать музыкальные занятия, спортивную секцию или курсы английского, хотя раньше его не надо было заставлять;
е) он стал грубить, в ответ на любые замечания злится или замыкается в себе так, что до него «не достучаться»;
ж) в хорошем настроении дает обещания «исправиться», но редко их сдерживает…

Некоторые пункты этого списка описывают типичные проявления подросткового кризиса, которые можно наблюдать и у мальчиков, и у девочек, воспитывающихся в разных условиях. (Я не буду здесь подробно касаться именно кризиса подросткового возраста.) Но все же далеко не у каждого подростка описанные явления проявляются в комплексе. У некоторых ухудшается успеваемость, но они продолжают посещать дополнительные занятия. Другие начинают грубить взрослым, но при этом хорошо учатся и т. д.
А родители, пришедшие с проблемой «мы ничего не хотим», обычно перечисляют почти весь список. Подобные затруднения, действительно, обычно связаны с вхождением ребенка в пубертат, но иногда такие жалобы можно услышать и от родителей младших школьников.
Второй типичной особенностью, кроме связи с самым мощным кризисом взросления у ребенка, является то, что в рассказе о проблеме мама такого отрока постоянно употребляет местоимение «мы» (см. название статьи): «Мы не хотим делать уроки», «нас не заставить делать уборку»… И если такое речевое обобщение естественно для матерей малышей до трех лет, которые психологически еще находятся в слиянии со своими чадами, то из уст родительницы 13-летнего (а иногда и 16-летнего) дитяти это «мы» звучит несколько странно.
Часто из беседы с самим подростком выясняется, что занятия английским – это мамина идея, а он хотел бы делать что-то другое, например, ходить в бассейн, но мама находит 100 причин, почему это невозможно. Он хочет играть в футбол, а мама заставляет закончить музыкальную школу. И все остальные решения обычно принимает за него мама: какие оценки нужно получать, когда он должен делать уборку на своем письменном столе, как одеваться на прогулку… Мать настолько сливается с ребенком в этом «мы», что подменяет его желания и потребности своими. Я часто отмечаю то, что некоторые родители совершенно искренне считают, что лучше своего ребенка знают, чего он хочет. Хотя, в действительности, даже 10-месячный малыш будет чмокать губами, когда ему хочется пить, и звать маму с особыми интонациями, если ему скучно, хочется поиграть, пообщаться. И он точно знает, что ему хочется есть, а что он выплюнет.
Но иногда мама намеренно путает малыша, выдавая свое желание за его: «Нет! Мы не хотим лезть в эту лужу! Мы лучше пойдем, покачаемся на качелях!» ( Я не призываю родителей разрешать детям в любой ситуации купаться в лужах.) Мама тем самым обеспечивает свои потребности, ведь ребенок не промокнет, и ей не придется приводить в порядок его одежду. Но если эта путаница повторяется часто, со временем он может перестать осознавать свои желания. Особенно, если неугодные желания ребенка каждый раз вызывают бурю маминых негативных эмоций.

И тогда на вопрос: «Чего ты хочешь?» - в ответ можно получить: «Не зна-а-ю!» - и робкий взгляд на маму.
Многие дети к подростковому возрасту все же понимают, чего хотят. Но если родители продолжают считать, что они знают это лучше ребенка, возникает конфликт, иногда перерастающий в подобие войны и сопровождающийся симптомами, перечисленными в начале. И эти симптомы, конечно же, являются ответом подростка на родительский диктат.
И очень часто материнское «Мы ничего не хотим!» можно перевести как: « Он не хочет больше делать по-моему!» И для некоторых родителей это подобно катастрофе. Ведь если это признать как факт, то придется выйти из слияния «мы», признать его отдельность, дать ему возможность делать собственные выборы, согласиться с тем, что он взрослеет, и, самое страшное, о чем даже и думать не хочется -Мы ничего не хотим через некоторое время покинет родительский дом…
Конечно, это всего лишь схема. И каждый конкретный случай вряд ли поместится в ее рамки. В каждой отдельной ситуации есть много факторов, влияющих на взаимоотношения. Если вы оказались в ситуации, которая чем-то напоминает ту, что я описала, можете ли вы оценить ваш вклад в то, что все сложилось так, а не иначе? Можете ли решить, что хотели бы изменить? Это непросто, но нет ничего невозможного, если есть желание.

Лукина Анна Александровна