Дорога... (7)

На этом, пожалуй, и закончить пора эту бесконечную историю. Тем более, что история-то про Вовку моего. Пацана десяти лет. И интересна история именно развязкой, которая ждёт Вовку каждый божий день, каждый час.
...-- Слышь, ты!..
Голос Крылышка прогремел, как гром небесный и добрая часть ужаснулась. Крылышко говорил так мало, что его словами слагали пословицы. А тут - конкретный наезд. И к кому? Ни к Витьку-же?.. И даже Витёк по-первой недоумённо оглянулся, соображая - не его ли? А Крылышко спокойно подманивает его и даже смотрит доброжелательно. И это приводи в ужас. Сам Крылышко подзывает к себе опущенного* и забитого Вику...
Витёк приблизился на пару метров, полубоком встал, всегда готовый к унижению.
Крылышко опять удивляет всех. Даже ахнул кто-то в углу:
-- Садись, побазарим.
Санёк сбоку придушенно хихикнул, и Крылышко посмотрел на него сонно:
-- Ты тоже иди сюда...
Разворачивалось что-то странное и неведомое. Миха, делая вид, что ему не интересно, спокойно завалился на шконку, подложив руки под голову, ноги скрестил. Санёк, не найдя взгляда своего покровителя, чуть засуетился, и подошёл.
Осмотрев обоих, Крылышко вздохнул:
-- Вот ты скажи Витёк: тебе нравится так жить?..
Тот молчит, виновато сопя, на всякий случай улыбаясь. А Крылышко и не ждёт ответа. Знает он, что ответов не будет. И Саньку той же интонацией:
-- А ты как?.. Нормально у тебя всё?..
Санёк закряхтел, рисуя на рожице непонимание:
-- Как... говоришь?..
-- Нравится тебе так?,-- по-доброму, даже ласково Крылышко переходит на шёпот, от которого Миха заметно напрягается, теряя курс дела,-- Ведёшь себя, как сука...
Санёк заёрзал, коротко оглянулся на Миху.
...-- И ты сука, и Миха... не прав,-- тем же тоном продолжает Крылышко, и Миха облегчённо выдохнул, услышав про себя только "не прав", а Крылышко спокойно продолжает во всеобщей звенящей тишине,-- Ты-то ладно, ты чучело бессовестное. А его-то зачем слушаешь?.. Я его, мразь, завалю сегодня... Чего будешь делать?..
Богатырь Миха в совершенном ступоре. Он не готов к такому. Крылышко ведёт такую ювелирную игру, что Миха даже струсил. В казарме повисла такая тишина, что контролёр в продоле подбежал торопливо, посмотрел и отошёл.
Несколько часов до самого отбоя казарма ходила на цыпочках, гадая - слово "мразь" было адресовано Михе или сказано для связки?.. И Миха тоже гадал, но делал вид, что ему весело, и он развлекался, как и всегда.
... После вечерней проверки все разбрелись по шконкам, стали готовиться ко сну. Санёк старался не глядеть на Миху, а тот уже перебарщивал, с трудом скрывая волнение. Ситуация была неординарной. Крылышко никогда не позволял себе грубости, считая её слабостью. И свита его тоже переглядывалась, не понимая, чего делать-то?.. Миха ходил туда-сюда по казарме, плохо маскируя волнение и неожиданно сделал то, чего Крылышко и ожидал. Выбрав наилучшую позицию для броска, Миха кинулся на сонно наблюдавшим за ним врага, стараясь обескуражить и придавить явным преимуществом в весе. Если Крылышко не успеет дать команды - Миха расправится с ним двумя-тремя ударами. А потом, упиваясь своей победой (как было уже ни раз), он неохотно поглумится над поверженным и ещё двоим-троим из свиты добавит для закрепления результата.
Всё произошло быстро и неожиданно. Тщедушный Крылышко, даже не думая шуметь, словно ящерица проворно прошмыгнул у Михи под мышкой, и обняв его за шею здоровой рукой, сунул третий палец Михе за щёку, изо всех сил потянув на себя, выворачивая Михе шею набок. Обалдевший от такой прыти Миха замер на секунду и проиграл. Именно этого мига Крылышку и хватило: обняв и плотно прижавшись к Михе, он обхватил его ногами и судорожно вытянул из под футболки свою недоразвитую руку, похожую на покалеченную огромную клешню. Миха выпучил глаза и заорал, забив ногами, видя перед носом мерзкий костлявый отросток с единственным ногтем на конце, уверенный, что Крылышко метит ему в глаз. Забрыкавшись и истошно заорав, Миха попытался вскочить вместе с лёгким Крылышком, но тот ещё сильнее потянул здоровую руку, разрывая Михе рот. Зажмуриваясь, Крылышко сжал в оскале зубы, держа Миху в объятиях и его клешня коротко размахнулась и с хрустом воткнулась прямо в Михин рот. Резво вынув и опять напугав, заставляя кричать, клешня ударила опять и опять в то же место. Миха взвыл, с ужасом косясь на окровавленный ноготь, и заплакал жалобно, моля о чём-то непонятно, так как его до сих пор крепко держали здоровой рукой за щёку, натягивая лицо на затылок. Чуть подержав и проворно отпустив, Крылышко резво оттолкнул Миху обеими ногами, и тот упал на пол во всеобщей тишине. Не сводя с него глаз, Крылышко по-змеиному медленно вытер клешню о майку и спрятал в складках куда-то за спину:
-- Вали отсюда... Царство тебе небесное...
Совершенно обалдевший Миха вскочил и побежал к решётке, заколотил по ней, пытаясь кричать, но только захлёбывался кровью и судорожно сглатывал, оборачиваясь иногда в ужасе. Через несколько минут он ослаб, и, постояв немного, неуверенно подошёл к своей кровати, лег на бок, ни глядя ни на кого, и замолк, распрямив ноги, и перестал дышать.
Все сидели не шелохнувшись, когда Санёк вскочил и с визгом кинулся к решётке, заколотил по ней, пытаясь долезть до потолка:
-- Контролёр!.. Контролёр!!...
Пришедший на шум заспанный контролёр привычно окинул помещение через решётку:
-- Чё случилось?..

_______________

опущенный - изнасилованный.