Д070 Я БУДУ ЖИТЬ ДЛЯ ТЕБЯ

ОПЯТЬ Я ПОКОПИПАСТЮ... из жж

Если мама хочет дождаться внуков, она должна уйти с пути своего ребенка.
Маргарет Барт

Понимаю, что пишу статью на тему неблагодарную, что вызову на себя много возмущения, злости и даже ярости тех женщин, которые смыслом своей жизни избрали материнство. И все же пишу. Наболело.

Мне нередко звонят мамы и просят разрешения привести на консультацию сына. После объяснения, что я не работаю с детьми, неожиданно выясняется, что ребенку 25, 28, 30 лет… После предложения маме, чтобы позвонил и договорился о встрече сам «ребенок», обычно находится масса причин, почему он не может это сделать: занят, телефон у него сломался, боится… За всю мою практику не было случая, чтобы «ребенок» перезванивал. И думаю, что сами мамочки препятствовали этому: как же они потеряют контроль над ним и ситуацией? Мало ли что он сам скажет терапевту? Мамы хотят вместе с «детьми» приходить на терапию, все видеть, слышать, наблюдать, советовать. Мама знает лучше, что нужно ее ребенку. Я не поддерживаю такой формат психотерапии и в качестве непременного условия выдвигаю самостоятельное обращение клиента и его самостоятельный ко мне приход. Но даже и в таком случае встречаются «сюрпризы» – иногда оказывается, что вместе с клиентом пришла мама и тогда ничего не остается, как «выставлять» такую маму из кабинета. Искушенные мои читатели уже давно поняли, что в статье речь идет о созависимости, маскирующейся в данном случае под сильную материнскую любовь. Лучшее, что можно сделать в описанной ситуации – предложить маме самой пойти на терапию и поисследовать свой вклад в такое положение вещей. Но и здесь – полный прокол! Такое предложение, как правило, получает реакцию от вежливого «спасибо, мне не надо», до полного возмущения и негодования «у меня проблем нет!».

А они как раз и есть. За внешне демонстрируемой очень сильной материнской любовью у такой женщины скрываются проблемы с ее идентичностью. Такие мамы в своей жизни все поставили в угоду своему «мамству». И это, как правило, их неосознанный выбор, точнее и выбора то здесь как такового и нет. Ребенок затыкает огромную дыру в идентичности мамы, он становится смыслообразующим мотивом в ее жизни. У такой женщины благодаря жертвенной любви появляется смысл жизни, да не какой-то там «дешевенький» и «простенький», а самый что ни на есть благородный, социально одобряемый и поддерживаемый: «Все для детей!». Забери его у такой мамы и с чем она остается? Профессиональная, женская, партнерская идентичности требуют усилий временных, личных. Нелегко все это. Да и не так почетно, даже в случае успеха.

А как же в таком случае быть с любовью? И где мера этой самой любви? Когда она уже перестает быть любовью и переходит в зависимость?

Здесь для меня центральным словом-мерой родительской любви является ее со-размерность. Соразмерность возрасту, ситуации.

Бесспорно, что чем меньше ребенок, тем больше он требует к себе внимания. И в этой связи жертвенность матери ребенка-младенца не просто оправдана, она естественна. Младенцу необходимо максимально полное присутствие мамы для жизни и развития. И в этой ситуации, в это время такая любовь-жертва будет со-размерна, то есть естественна.

И даже в такой ситуации мама не должна забывать о себе, если она действительно любит своего ребенка.

Что может дать ребенку мама, которая не может позаботиться о себе? (заняться любимым делом … да просто отдохнуть?). Предвижу возмущенные реакции мам младенцев: «Когда??», «Что ты, мужчина, можешь знать о материнстве??». Здесь маме следует подумать о доверии к окружающим близким людям (мужу, бабушкам-дедушкам и др.), о возможности передать им часть своих функций по уходу за ребенком, ведь из всего, что нужно младенцу на этом этапе развития, мама незаменима только в момент грудного вскармливания. Не следует уповать только на собственные силы.

Что может дать ребенку уставшая, раздраженная, замученная мама? Только чувство вины, что она принесла себя ему в жертву.

Парадоксальным образом мама, которая не заботится о себе, отдавая всю себя ребенку, на самом деле думает только о себе, точнее о своем образе (Достаточно ли идеальная я мама?), а не о ребенке.

Но по мере роста ребенка присутствие в его жизни мамы становится все менее необходимым. На мой взгляд, суть взросления заключается в постепенном все большем отделении ребенка от своих родителей. И в этом процессе взросления детей роль родителей заключается в отпускании своих детей в самостоятельную жизнь. Понятно, что процесс отпускания ребенка не из приятных, он сопровождается целым рядом чувств – тоска, грусть, печаль, обида… Но если родитель действительно любит своего ребенка – он пройдет через эти чувства и сможет порадоваться факту взросления своего ребенка.

Вспоминается случай из моего личного опыта. У меня были предразводные отношения с бывшей женой. Мы отдыхали на море, и я практически все свое время проводил со своей трехлетней дочкой. Я люблю свою дочь и сильно к ней привязан, да и к тому же, понимаю сейчас, что в этот период моей жизни всю нерастраченную энергию партнерских отношений переправлял на дочь. Однажды я немного отвлекся и заметил, что дочка играет на берегу с мальчиком ее лет, они увлеченно строили из песочка фигурки, не обращая на меня внимания. Вспоминаю свое чувство ревности и даже брошенности, которые я испытал, наблюдая эту сцену. И тут я подумал, что же я делаю? Ведь мои чувства эгоистичны. Моя дочка вырастет, уйдет во взрослую жизнь и там ей нужно будет строить отношения с этими мальчиками, а не оставаться со мной. Что же это тогда за такая любовь, если я думаю о себе?

Расставаться с детьми нелегко. Я это знаю не понаслышке и не из умных книжек. Ребенок уходит не тогда, когда физически вырастает, становится совершеннолетним. Он уходит каждый час, каждую минуту, каждую секунду своей жизни.

Очень важно это помнить не для того, чтобы удержать ребенка, а максимально полно проживать эти мгновения присутствия с ним. Недавно я со всей остротой ощутил и пережил вышесказанное, общаясь со своей уже 9-летней дочкой. В сознании всплыл ряд трогательных моментов из ее детства. Я смотрел на нее и с болью и тоской понимал, что она взрослеет, что уже никогда уже не будет прежней, волна чувств накрыла меня и на моих глазах выступили слезы. Я плакал о том, что она вырастает и все дальше уходит в свою взрослую жизнь, где мне будет оставаться все меньше и меньше места. Но одновременно понимал, что не имею права удерживать ее, мешать пройти свой путь.

Есть отдельная категория мам – это жены-мамы. Эти женщины подхватили и разделили или перехватили мужей-детей (путем конкуренции и борьбы с их мамами) и продолжают с ними нянчиться, как прежде делали их мамы. Своя мамская позиция и свой вклад в такие отношения ими не осознается. Как правило, когда они звонят психологу, то хотят, чтобы тот что-то сделал с их мужем, чтобы тот бросил пить, играть, гулять… Часто запросы звучат нелепо «Мы (жена и мама мужа) хотим, чтобы Вы приехали к нам домой и уговорили его походить на терапию». И в этом случае на терапию нужно в первую очередь женам-мамам.

Какое будущее у мамы и ребенка при такой жертвенной установке?

Не отпуская ребенка, вы не даете ему шанс вырасти. Он, конечно, вырастет физически, но психологически останется маленьким ребенком – инфантильным, зависимым, не способным выбирать и отвечать за свои выборы, безответственным.

Одним из самых неблагополучных вариантов такого сценария является довольно часто наблюдаемый мной вариант симбиоза – мать-пенсионерка и взрослый сын-алкоголик – социальный и психологический инвалид, живущий и пьющий за ее счет.

Те, кто выбирает себе только идентичность матери-жертвы, тот закрывает в себе все остальные пути развития, приносит в жертву свою жизнь. На самом деле – это путь без выбора, в этом случае жертва нужна не Другому (в данном случае ребенку), а самому человеку. Мне запали в сознание слова, сказанные Маргарет Барт, на одном из семинаров по системным семейным расстановкам, помещенные мной в качестве эпиграфа: "Если мама хочет дождаться внуков, она должна уйти с пути своего ребенка".

Мать, посвятившая себя материнству и отказавшаяся от других идентичностей, судорожно цепляясь за своих уже взрослых детей, на самом деле пытается сохранить себе этот единственный смысл своей жизни, потеря которого равносильна ее физической смерти. Сделав ребенка социальным инвалидом, такая мать обретает смысл жизни.

Что же касается детей, живущих в отношениях с матерью-жертвой, то по мере взросления у них только усиливается чувство вины перед матерью, они живут с оглядкой на нее, на прошлое. Стоящая на их жизненном пути мама мешает построить партнерские отношения, идти своим путем (профессиональным, личным, социальным), они всегда чувствуют присутствие матери-жертвы (иногда только «виртуальное», когда ее уже нет в живых), и это ощущение мешает им жить полной жизнью, получать от нее удовольствие, радоваться каждому дню.