Вечер.

...-- А во-вторых!..,-- Александр Васильевич переходит на пронзительный фальцет, вытягиваясь перед женой, что бы посмотреть на неё с высока,-- А во-вторых!.. Не смей со мною разговаривать таким тоном!.. Понятно тебе?!..
... Анна Ильинична домывает посуду в раковине, неприязненно хмурясь. Муж выкрикивает ей почти в ухо, и она при каждом его слове мучительно морщит лицо. Стараясь перекричать шум воды, высокий и очень худой Александр Васильевич бегает по кухне, негодуя и подбирая слова. В домашнем халате и тапочках на босу ногу он похож на сумасшедшего. Но Анна Ильинична тоже не маленькая. Мощная фигура её аккуратно скользит по квартире, как атомный ледокол. Александр Васильевич зол, оскорблён, но габариты супруги его пугают и всякий раз, когда она поворачивается, он поднимает к груди руки:
-- Понятно тебе?!.. Я тебя спрашиваю!..
Анна Ильинична выключила воду, туго затянув кран, вытирает красные полные руки о передник, вздыхает негромко:
-- Перестань, Саша... Устала я уже, ей-Богу... Перестань...
Бросив короткий многозначительный взгляд, она легко отодвигает Александра Васильевича с пути и проходит по кухне, машинально и устало вытирая стол и спинку стула. Окинув взглядом, убедилась, что ни чего не забыла, сняла передник и пошла в комнату. Всё это время Александр Васильевич наблюдает за ней, словно цепной пёс за соседской кошкой, но супруга так и не увидев его презрения, уходит по коридору. Мало того, она, не глядя, щёлкает выключателем и Александр Васильевич остаётся в тёмной кухне, замерев у стола в позе памятника. Постояв минуту и налившись гневом, Александр Васильевич, громко топая, приходит в комнату, начиная возмущаться ещё в коридоре:
-- Нет уж, дорогая моя, ты выслушаешь меня до конца!.. Да!.. И изволь мне ответить раз и навсегда!.. Раз и навсегда ответь мне!.. По какому праву ты разговариваешь со мной таким тоном?!.. По...,-- Александр Васильевич видит, что жена села в кресло, спиной к нему, и взяла в руки шитьё - дырявый мужний носок,-- По какому, я тебя спрашиваю, праву, ты!?..
Чуть согнув в колене правую ногу, левую свою руку мужчина упёр вбок, глядя свысока, потом выставил правую ногу вперёд, потому что было не удобно стоять, но выставил её он далеко и потому вернул ближе, и тут же опять согнул в колене, но все-равно было не удобно, и он поменял ноги местами, не находя удобного положения:
-- Я тебя спрашиваю!,-- взвизгнул он, налегая на "бя", так, что Анна Ильинична вздрогнула, уколовшись, зажмурилась горько, прижала палец к губам, с неприязнью посмотрев на мужа. Александр Васильевич стоял далеко, и сбоку его был проход в коридор, и поэтому он бесстрашно продолжил, поднимая подбородок, чуть тише и с ядовитым пафосом:
-- Я... Последний раз!.. Тебя...
Анна Ильинична резко встала и Александр Васильевич стремглав бросился из комнаты, шумно сбивая на ходу стул. Не обращая на это внимания, цокая языком над раненным пальцем, женщина тяжело прошла в противоположную сторону к подоконнику, где за телевизором была аптечка, взяла пузырёк и отщипнула ватку. Обработав палец, она посмотрела на укол ближе, покачала головой, морща лицо. Устало вернулась, подняла стул, хотела опять сесть в кресло, но задумалась, замерла, словно пригорюнилась, вздыхая, глядя в тёмное окно через штору.
Осторожно выглядывая из самого конца коридора, Александр Васильевич занял привычную позу, оглядывая себя в зеркало во весь рост, поправил волосы у виска:
-- Я последний раз тебя...
-- В коридоре, в тумбочке,-- негромко перебила Анна Ильинична, не меняя позы, задумчиво глядя на горящий в темноте фонарь.
Александр Васильевич замер на полуслове, сообразил и быстро прошёл к вешалке, вынул из верхнего ящичка кошелёк. Мгновенно натянув трико и куртку, он сунул босые ноги в ботинки, привычно оценил себя в зеркале:
-- Аньчу-уси-ик,-- пропел он негромко и игриво, открывая дверь,-- я быстренько!..
И вышел.
Анна Ильинична долго вздохнула, села в кресло, подняв с пола носок:
-- Алкаш проклятый...