История без названия. (1)

История эта до такой степени незначительная и незаметная, что произошла она действительно каким-то образом у всех на глазах, а так и осталась неизвестной. Перед носом у всех произошла, если хотите.
Был ветреный ноябрь. Кто был в Тольятти - не даст мне соврать: климат тут у них мягкий и спокойный, и даже зимние тридцать градусов мороза не особо терзают нас, выходцев из казахстанских степей, где сквозняк просто медленно убивает всё живое. А тут и ветра-то почти нету. Курорт, ей-Богу!.. Бывает, конечно, свистнет пару раз, даст пинка утром под зад, и бежишь по гололёду весело, "ни фига себе!..", думаешь...
... В наш подвал от мороза спряталась собака, да и родила двоих. И дёрнул чёрт её рожать-то в такой мороз?.. Шалава... Все собаки, как собаки - круглые, пушистые. Знают - после января особо голодно будет. Праздник Волшебной Халявы по мусоркам с новогодних столов - это только до середины месяца. А потом - всё! Кердык!.. Ветер, снег, мусорки пустые, обглоданные. Много ихнего брата тогда как обычно поляжет... Кто слабый или больной, в драках раненный - готовься лапы протянуть. Старики тоже - от голодного молодняка подальше держись... Невесёлое время... Тут уж... Извини, подвинься...
Ну вот, короче говоря, залезла эта дура в подвал, притоптала песок по кругу в уголке под трубой у стены, да и родила, идиотка!.. В ноябре!..
Кто не знает - примерно опишу. Из уютной тёплой темноты под булькание кишок по обеим бокам, щенок спазмами выталкивается куда-то, и вываливается в непонятный мир. Всем тельцем сразу же ощущает гудение и шипение, и это пугает, и заставляет колотиться сердце быстрее. Это гудит подвал. Чего-то толкает то в одну, то в другую сторону, не даёт равновесие удержать. И по морде проехало несколько раз и мокро и шершаво, и опять в бок толкнуло, и где-то под пузом заелозило. Это его мамка вылизывает. И с непривычки тяжело держать тело на весу, и щенок машинально ползёт к густую пахучую шерсть. И захлёбываясь, он судорожно и торопливо хватает воздух, дышать учится. И так ему оказалось жить хочется, что дышит он торопливо, порывисто, сам себя пугая, что получается визг невольный. И он скоро устанет визжать, и постепенно стихнет, задрожит, свернувшись в комок, прислушиваясь. Чё визжать-то?.. Всё нормально вроди... Пока.
... Двое щенков. Один крупный, круглый, орёт всё какого-то чёрта. А этот - смирный. Когда собака прибегает и сворачивается меховой шапкой в ямке, они вползают в самую середину этой шапки и успокаиваются, вздыхая и обнюхиваясь. Собака всё время приносит неведомые запахи. Запахи незнакомые и совершенно разные. Вот - чем-то вкусным пахнет, тёплым, почти как мамкино горячее брюхо, где нет шерсти, а вот на её передних лапах что-то мокрое и запах резкий, неприятный, будто в луже что-то расквасилось и скисло. Вот вообще какая-то хреновина колючая запуталась в шерсти, того гляди - глаз выколешь.
Щенки молча сосали худую мамку свою и потом они все трое сворачивались в один клубок и дремали, и собака щурилась в полусне на белое пятно в чёрном мареве. Это маленький квадратный проём, в нижнем правом углу которого на улицу выходит толстая горячая труба. Очень похоже на тонкий квадратик сыра, надкушенный кем-то, который собака нашла как-то в детстве возле мусорки, когда мать первый раз привела её на Праздник Волшебницы Халявы. С тех пор собака была уверена, что если есть где-то собачий рай - то там обязательно возле мусорки лежит целая куча надкушенных квадратиков сыра... Подходи - бери, сколько хочешь...
Из проёма в подвал струился холодный свежий воздух, и проём всё время менял свой цвет. Щенки заворожённо смотрели, как под утро проём постепенно светлел и из мрачно-сиреневого медленно разгорался в молочно-серый, а ближе к обеду проём иногда светился даже золотым и из него доносились удивительные звуки. То мерные шаги, то удаляющийся рёв, то какой-то отдалённый стук. А недавно щенки чуть ни умерли от страха, когда спокойно дремлющая мать, вдруг вывернула назад шею, тревожно глянув в проём, и, резко вскочив, взъерошенной ракетой подскочила к нему. В проёме была огромная чёрная собачья морда. Мать ощетинилась и яростно залаяла, страшно выпучивая глаза, оглушительным эхом заполняя подвал. Морда испуганно отскочила, коротко матюкнувшись, и мать недоверчиво выглянула на улицу, огляделась, а потом вернулась на место. Обалдевшие щенки с опаской поглядывали на мать, осторожно кутаясь в её шерсть, слушая, как быстро колотится её сердце и опять смотрели на экран проёма, в мутном и прямом луче которого кудряво и медленно плавали маленькие шерстинки и потревоженные пылинки. А к ночи щелчком зажигался фонарь на подъезде и в проёме искрился снег, а над горячей трубой тёплый воздух чуть плавился и колыхался. Снежинки падали на трубу, мгновенно испаряясь, и щенки смотрели на это волшебство не мигая и засыпали...