Мамульчик (4)

... А Маринка совсем сбесилась. Лёха уже и не узнаёт её. Такая лапка, такая пипочка была, а сейчас посмотри - мегера злющая. Одни разговоры - про Людмилу Викторовну. Лёха уже и ворчать престал, смысла никакого. Как только Маринка мать не костерит:
-- Нет, ты посмотри, что за человек такой!,-- не в силах сдержаться, Маринка швыряет тарелку в раковину, -- Слушай, она с ума меня сведёт!
Алексею уже не смешно. Он уже строго ругается:
-- Чего ты прицепилась к ней?.. Больше поговорить не о чем?!..
А сам понимает, что кривит душой: только и думает с утра до вечера о Людмиле Викторовне!.. И ведь странное дело: проблемы-то особой нет - порядочная, положительная женщина. Ни пьёт, чистоплотная, живи и радуйся!.. А смотришь на неё и хмуришься.
-- А ведь она всегда такой была...,-- Маринка мрачно и зло размышляет, раздувая ноздри,-- я ведь помню - всё детство она меня к деду с бабой спихивала...
Протирает тарелки Мариночка так, словно мстит кому-то:
-- Сколько помню себя - всё детство я у бабы Тони... А один раз мы уроки учили...
Опять краснеет, останавливается, замирает...
... Классе в третьем Маринка была. Жили они на съёмной квартире. Лето, радио орёт что-то весёлое, Маринка уроки учит, а Людмила Викторовна полы моет. И надо ж такому случиться - по жаре она, как правило, совсем голая по квартире шастала. В одних трусах, а то и вообще - полотенцем обернувшись. И вот Маринка уроки учит, а молодая Людмила тридцати лет нагнулась пополам, нижним бюстом своим перед Маринкиным носом, и под столом что-то намывает. Маринка примолкла, впервые в жизни так близко перед собой увидев женские подробности. А Людмила выпрямляется, красная от натуги, замечает дочкину неловкость и бьёт её по щеке:
-- Ах, ты ж дрянь какая!.. Ты куда это смотришь?!..,-- и ещё пару раз наотмашь,-- Ты куда это смотришь, мерзавка!?..
...-- Знаешь, как мне обидно было?,-- Маринка так бледно и жалостно собирает брови в "домик", что Лёха и не думает улыбнуться,-- Я ведь любила её... Я и не думала подсматривать... Мне было-то лет десять...
И Маринка вздыхает зло и вспоминает всё новые обиды:
-- Приведёт меня к бабушке, говорит: "я сейчас в магазин схожу. Чего тебе купить?" Я как дура радуюсь, говорю - мороженное принеси, мам! А она говорит - хорошо. А у самой билет и чемодан собран... А я сижу у окошка и жду... А она уже в поезде... То в Ялту уедет... То ещё куда...
... Лёха понимает, что Маринке надо выговориться, что в обиду он её ни даст. А так же понимает, что надо что-то делать... Ведь - мать. И никуда не денешься. И вздыхает, вспоминая, как Маринка недавно болела и Людмила Викторовна "взяла всё в свои руки"...
... Дома тягостно. Когда болеет кто, всегда невесело. И Лёха тихонько входит после работы, а его не встречают, и Лёха знает, что Маринка лежит четвёртый день с температурой - мастит, грудь простудила. А тёща бегает с кухни на кухню, то воду несёт, то полотенце мокрое. Лечит. Зная потрясающее количество способов лечения мастита, Людмила Викторовна взялась за все их сразу. Маринке для начала обложили опухшую и раскалённую воспалением грудь капустными листами, туго перетянув её простынёю, чтобы "сжечь молоко". Сверху этого на грудь наложили ткань, обильно пропитанную Маринкиной мочой (верное средство - Людмила Викторовна где-то вычитала), и каждые полчаса орущую от боли Маринку растирают скипидаром и дают выпить отвар жженой газеты, отчего Маринка рыгает и желтеет. Лёха в эти дела не лезет, совершенно не соображая в маститах, да и лезть бесполезно. Мечущаяся из кухни на кухню, бледная от горя Людмила Викторовна на осторожные вопросы сначала просто не отвечает, а потом гневно кричит что-то невнятное и нецензурное. Лёхины идиотские потуги на тему "может "Скорую" надо?...", Людмила Викторовна встречает резкими визгливыми восклицаниями "да какая там, бля*ь, ещё "Скорая"?... Ты издеваешься, что ли?!! Смешно тебе, да?!".. Через двое суток, когда Маринка уже бредила и температура зашла за 42 градуса, Лёха, словно под гипнозом позвонил по "02", и Маринку срочно забрали, а приехавший врач зло шипел, хлопая дверью:
-- Вы тут совсем дебилы, что ли?.. Вы до чего девчонку довели?.. Убить её хотите?..
И Маринке резали обе груди и через неделю она вернулась домой, постаревшая лет на десять, а Людмила Викторовна рыдала над её кроватью, заламывая руки, невольно выкрикивая, что бы Алексею слышно было с кухни:
-- Если нет любви - так и не жалей!.. Брось его к чёртовой матери!.. И с ребёнком тебя прокормлю!.. Найдёшь ещё нормального мужика!..
А Маринка смотрела на неё с ужасом.

(почти до середины дошли...)