Раймон Седьмой. Разговоры. Плюс ссылка на продолжение.

Предыдущая глава:https://www.stranamam.ru/post/8796638/

Мать нахваливала пироги, девчонки прямо расцветали на глазах. Отчим молча изничтожал вкусности. Братец уже законтачил с обеими девчонками, честно - я ему завидовал, он везде и всегда чувствовал себя, как дома. Человек без комплексов, однако.

-Мам,- сказал я, когда пироги были съедены, и от прочих вкусностей тоже остались одни приятные воспоминания,- у меня к тебе разговор есть один. Желательно без несовершеннолетних.

Мать как-то сразу напряглась, потом резко поникла. Братец мигом навострил уши, но я безжалостно выставил всех троих из кухни. А что? Девчонки и так узнают, я в них уверен, а мелкому - незачем, он трепло ещё почище меня. Отчим внимательно на меня посмотрел и вдруг спросил:

-Ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались?

Я кивнул, я помнил. Тогда, три года назад, я переживал жесточайшую депрессию, жить не хотелось совершенно. Вдобавок, исключительно по собственной глупости я попал в не самую приятную историю, закончившуюся для меня сломанной ногой, да и спина периодически напоминала о том, что люди не летают, а если и летают- то больно падают. Вот тогда, когда я больше всего на свете хотел сдохнуть, отчим пришёл ко мне в комнату, закрыл дверь и на полном серьёзе сказал:

-Я всё понимаю, но прошу только об одном - не вешайся в сортире! Делай, что хочешь, только в сортире - не вешайся!

Честно, я не понял, почему, но очень удивился. Потом он объяснил мне, в чём тут фишка, а тогда, именно из-за интереса я и начал выкарабкиваться. И я клятвенно обещал Алексею Петровичу, что никогда в жизни не повешусь в сортире, и детям своим тоже запрещу кончать жизнь таким поганым и неудобным способом.

Он кивнул головой, обнял мать и разрешил:

-Тогда спрашивай.

Я, как можно более сжато рассказал им о городеньевском побоище. Маша сидела рядом со мной, и в наиболее патетических моментах подтверждающе кивала.

-Мам,- спросил я,- что значит - подменыш, а?

-Как бы тебе объяснить…- замялась мать,- понимаешь, у нас в роду у мамы только девочки всегда первыми рождались, и так сила передавалась, ну, ты понял. Потом- как угодно, но первый ребёнок всегда девочка. А у нас вот как-то непонятно вышло. У меня силы нет совсем, у мамы больше детей не получилось, она после папиной смерти замуж не вышла, хоть и звали её…а у меня ты родился.

-Так кто кого подменил-то?- не понял я,- я чего-то не догоняю совсем!

-Ну, мне все говорили, что девочка будет,- мать, похоже, тоже не совсем в теме была,- мама меня даже в свою деревню повезла, тамошней родне показать…

-В Шишигино, что ли?- перебил я.

-Ну, да, странное такое название, там у неё какие-то тётки, бабки…страшные все такие, натуральные ведьмы! Она меня маленькую возила как-то, а они меня в баню сводили, вымыли, а потом говорят - «Пустая она, Серафима, не в ту породу!» А когда я тобой ходила, они опять меня в баню, а потом беречься велели, чтоб я у них до родов жила, а я испугалась. Убежала тогда, в Городенье, на автобус и к твоему отцу.- мать негромко рассмеялась,- на автостанции деньги на билет клянчила у людей, мне одна женщина билет купила. И поесть ещё. Как сейчас её помню, вроде её Вика звали…

Я чуть не подпрыгнул, Маша стиснула мою руку…неужели Викторина и тут отметилась?

-А твой отец, он тоже странный был,- хмыкнула мать,- из Городенья как раз. Я как приехала, а он в общаге жил, в малосемейке, снимал, он прямо с лица сошёл, начал мне деньги совать, чтоб я обратно ехала, перепугался чего-то. Я тогда и ушла, гордая была, а потом, прямо на улице мне плохо стало, еле до дома доплелась. А ночью ты родился, прямо здесь, потом я скорую вызвала, и в роддом с тобой поехали. Он потом приходил, а я его выгнала, он и уехал куда-то на севера. Больше и не появлялся, и не писал даже. Только алименты слал, и на том спасибо. А мама пришла в роддом, и те бабки с ней, как их всех пустили, непонятно, а мне как раз тебя кормить принесли, они глядят, и говорят- подменили, подменили, вместо девки-то парень!

Мне как раз было понятно, как странные бабки прошли в роддом, а вот про подмену- абсолютно не понял.

-Мам, так меня что, в роддоме подменили, что ли?

-Да нет, что ты! – мать отчаянно замахала руками,- ты ж на лицо Серафимушкина копия, да и характер тоже её! Сказали, что прямо в животе и подменили, когда я в Городенье была. А дочка моя у других людей родилась, как ты у меня. Только я думаю, пустое всё это.

-Наверно и правда пустое,- согласился я,- тоже мне, как можно ребёнка до родов подменить!

Мы с отчимом курили на балконе, и он сказал:

- А ведь ты поверил.

-Да нет,- попытался отмазаться я, - ерунда какая!

-Ты мне лапшу-то не вешай, я не колдун, да кое-что понимаю.- Петрович покачал головой.- Я ж бывший опер, забыл? А ты врать, конечно, умеешь знатно, но сейчас-то не подготовился, и из колеи тебя эта история выбила. Я ведь, когда с Валентиной познакомился, думал ты её младший брат, а не сын. Отношения у вас такие были, что ли…

-Ну, да,- согласился я, смысла отрицать всё просто не было,- я ж всегда чувствовал, что мать ко мне как-то прохладно…не то, чтоб не любит, или ещё чего, просто…

-И что делать будешь?- поинтересовался он, стряхивая пепел.

-Не знаю пока,- я пожал плечами,- у меня и без этого проблем воз и маленькая тележка. Но я тебе клянусь- вешаться в сортире не буду, честное слово!

-Да верю, хрен ты повесишься!- Петрович рассмеялся, затушил сигарету и пошёл в комнату. Я за ним.

Брат что-то заливал девчонкам, они помирали от смеха, Маша с матерью мыли посуду и о чём- то шушукались на кухне. Сытый кот сладко спал на серванте. Я подумал- какая на хрен разница, у кого я родился… мне тут хорошо, и я на своём месте.

Когда гости уходили, мы вышли на лестницу их проводить. Дама снизу точно караулила нас, и тут же предъявила претензии:

- Вы опять шумите! Невозможно отдохнуть, мне что, полицию вызывать! Что у вас там за притон!

-Мам,- сказал я,- вы опять мебель двигали, пока мы курили?- и обращаясь к соседке добавил- никакого с ними сладу нет, только отвернусь, они ну шкафы с места на место тягать! А кот помогает!

Мать засмеялась, она родилась в этом доме, и особенности выживания были ей прекрасно известны. Недаром она в своё время сбежала к отчиму в малосемейку, только пятки засверкали.

-А вы что смеётесь,- накинулась на неё соседка,- взрослая женщина, а тоже!

-Вы к старшему подойдите, к Филиппу Васильевичу,- посоветовала мать,- он скажет что делать.

-Да что вы меня посылаете, ходила я к вашему этому,- женщина почти кричала, явно была раздражена,- он какую-то дурь несёт сверхъестественную! Гостинцы какие-то, молоко!

-Ну, всё правильно,- кивнул я,- хозяева ж не любят, когда просто так въехали и им не проставились. Вот и шумят.

-Раймон,- спросила Маша,- а ты договаривался? Проставлялся?

-А мне-то зачем?- удивился я,- я тут родился, значит меня и так знают.

-А я хоть и родилась тут, а всё равно не прижилась,- мать поёжилась,- тут надо как ты быть. Или как Серафимушка, она- то мигом тут прижилась, папа рассказывал, что сразу как своя стала. А он всю жизнь мучился.

-Если вы не прекратите, я буду выше обращаться,- пригрозила дама,- будьте уверены!

-Зря вы так,- я покачал головой,- тут или с хозяевами договариваться, или съезжать, третьего не дано.

Она мне, похоже, не поверила, а жаль. Впрочем, не моя проблема.

-Интересно, -сказала Маша вечером, когда мы ложились спать, в тысячу последний раз проверив, всё ли готово на завтра,- а как это, не у тех родителей родиться? Непонятно.

-Мне тоже, Мань,- я сел и посмотрел на неё сверху вниз,- и у кого та девочка родилась? Как бы узнать…

Продолжение тут: https://www.stranamam.ru/post/8831452/