Актриса Майя Булгакова

О таких актрисах говорят: без выдающихся внешних данных. Тем не менее Майя Булгакова всегда вызывала к себе интерес. Публики, режиссеров. И мужчин. Они входили в ее жизнь как в омут. И обратного пути уже не было…
Ее актерский типаж — женщина из народа, без особого лоска и утонченности. Зрителям казалось: она и в жизни такая. Величайшее заблуждение! Майя Булгакова была женщиной с редким для той поры вкусом к жизни. Женщиной с шармом. И если с экрана она излучала токи высочайшей энергетической силы, то в жизни этот магнетический дар парализовывал мужчин. "Маме было отпущено очень много любви", — говорит ее младшая дочь Мария Габрилович. Любовь была настолько красивой, что за нее и жизнь не жалко было отдать. Она отдала. Машина на большой скорости врезалась в столб. Был октябрь 94-го.

Чужая среди своих

Майя Булгакова родилась на Украине, в городе Краматорске, в 1932 году. Отец погиб на фронте, но она всю жизнь помнила его. Перебравшись в Москву и став известной актрисой, каждый год 9 мая ходила к Большому театру на встречу с ветеранами — в память об отце. Военное детство четко скорректировало ее характер. В ней не было ни сентиментальности, ни инфантильности, но была отчаянная целеустремленность. Жизнь в послевоенной столице не была похожа на ту, которой Майя жила в тихом Краматорске. Это, наверное, и подстегивало ее стремление во что бы то ни стало вырваться из провинциального городка. Окончив школу с золотой медалью, Майя уехала в Москву, чтобы стать актрисой. И судьба была благосклонна к девчонке. Во ВГИКе ее взяли на курс лучшие педагоги — Бибиков и Пыжова.

Здесь случилась первая любовь. И она была взаимной. Анатолий Ниточкин, тоже студент — будущий оператор, стал мужем Булгаковой. Роди­лась дочь Зина. Жить и растить дочку им было негде. Не связав себя ни общей радостью, ни общими проблемами, молодые супруги расстались. Маленькую Зину забрала в Краматорск Майина мама. Пожалуй, это был единственный брак, который не оставил романтического следа в жизни актрисы и ничего, кроме ребенка, ей не дал.

Говорят, в той "гарной дивчи­не" с красивыми лисьими глазами был какой-то чертовский магнетизм. Режиссеры не могли пройти мимо и сняли выпускницу в довольно известных фильмах. Но высокопоставленным деятелям кино ее дерзость не нравилась, и путь в кино для Майи был закрыт. Лишь маленькие эпизодические роли. Булгакова отчаянно пыталась вырваться из кризиса, найти хоть какую-то работу. Наделенная красивым голосом, она занялась песней. Очень скоро Утесов, Лундстрем, Саульский, ансамбль "Веселые ребята" стали включать ее в свои гастрольные выступления. Но выпускницу ВГИКа этот успех не пьянил — она рвалась в кино. Однако сценаристы и режиссеры забыли о Булгаковой на долгие десять лет.

От тоски и отчаяния она сбегала в толпу, а чаще всего — в рестораны. Непредсказуемая, шумная, эпатажная, дерзкая, она всегда привлекала к себе внимание. Ее язык был как острый клинок. Майя не раз публично посылала "авторитетов от кино" подальше. Поэтому в Булгаковой они видели только разгулявшуюся даму, а не талантливую, самобытную личность.

"Петюня, подай-ка бинокль!"

В Алешечку она влюбилась без памяти. Об их романе говорила вся Москва. Еще бы! Малоизвестная провинциалка и Алексей Габрилович, такой завидный жених! Единственный сын признанного кинодраматурга Евгения Габриловича, мальчик из рафинированной интеллигентной московской семьи, режиссер с перспективной творческой судьбой. Майя покорила этого ловеласа тем, что в 6 утра в их первое любовное утро, опаздывая на съемки, он обнаружил горячий завтрак и наглаженные брюки. Такого в отношениях с женщинами у него еще не было! Впрочем, с самого начала семейная жизнь влюбленных напоминала вулкан: страсть, ссоры, упреки, расставания… Жили они по соседству, и Габрилович частенько после бурных сцен грузил в коляску свои вещи, клетку с попугаем и уезжал через дорогу к маме. А Майя, бывало, босиком по снегу к нему бежала…

Габрилович, сменивший позже трех жен и множество любовниц, всю жизнь любил свою Машеньку — так ласково он ее называл. Даже раз­ведясь, он позволял себе на правах "главного" мужа мутузить Майкиных ухажеров. Булгакову это страш­но злило, но в конце концов все заканчивалось примирением. Они ни­когда не исчезали из поля зрения друг друга, их жизни так и шли параллельно.

"Папа приходил в наш дом всегда. Если было дурное настроение, выпивали по рюмке водки, разговаривали, и он уходил", — вспоминает Маша Габрилович.

И когда у Алексея случился творческий кризис, застой, Майя, как никто другой, поняла его и наставила на правильный путь. Это она посоветовала бывшему мужу заняться теледокументалистикой. И не ошиблась: Алексей Габрилович стал классиком документального кино.

По природе своей Майя Булгакова была умна, прозорлива, с тонким чувством юмора, ценила талантливых людей. Может быть, поэтому самые красивые, колоритные и неординарные мужчины обращали на нее внимание.

"Однажды в ресторане к нашему столику подошел холеный, красивый, прекрасно одетый мужчина. Заговорил по-английски. Сказал, что хотел бы познакомиться с очаровательной дамой, и указал на Майю, — вспоми­нает ее подруга. — Как позже выяснилось, это был Кай Карлсон, швед, глава крупной строительной компании, которая в те годы строила в столице Северное Чертаново. Для него это была любовь с первого взгляда. Он упрашивал Майю выйти за него замуж. Но она отказалась".

А ей было уже за 30. Ни семьи, ни достатка. Но она знала, что такое любовь, и, судя по всему, была честна по отношению к Каю.

Среди прочих поклонников был и молодой режиссер Александр Сурин, сын генерального директора "Мосфильма". Он тоже сделал ей предложение. Но Майя была беременна от любимого беглеца Алешеньки и не скрывала этого. Сурин был согласен на все — лишь бы быть рядом. Он сразу же дал малышке свою фамилию, выкармливал из бутылочки, прогуливался по бульвару с коляской — в то время как род­ной отец девочки прогуливался рядом с очередной дамой.

Но Габрилович, видно, постоянно манил Майю. Забыть его она не могла. Да и жили они долгое время в соседних домах, окна в окна.

"Петюня, — говорила она другому, последнему своему мужу, — ну-ка, подай бинокль. Никак у Лешки опять новая баба". А однажды, глядя в окно на все это безобразие, вызвала по его адресу "скорую", а заодно милицию и пожарных.

Но Петюня был потом. А тогда, родив Машу и выйдя замуж за Сурина, Майя вдруг стала одно за другим получать предложения сниматься в кино.

"Как она меня ломала!"

Ее единственная главная роль — в "Крыльях" Ларисы Шепитько. Майя прочла этот сценарий и выпустить его из рук уже не могла. Однако претендентов было много, и актриса стала отчаянно доказывать, что только она знает, как сыграть отставную летчицу. И Шепитько, вопреки мнению руководства, в нее поверила.

На съемочной площадке встретились две сильные, властные женщины. К тому же землячки. Шепитько родом из соседнего Артемовска. Го­ворят, от этого союза искры летели.

"Как она меня ломала! — признавалась актриса друзьям. — Прежде чем выпустить к камере, буквально накачивала своим колдовством. Есть в ней что-то волховское".

Шепитько никогда никого не снимала дважды. Кроме Булгаковой. Поэтому и пригласила ее сняться в фильме "Прощание с Матерой", который, как потом оказалось, стал для режиссера последним. Лариса вскоре погибла в автокатастрофе. Булгакова тяжело перенесла эту потерю.

На смену Шепитько пришли Григорий Рошаль, Глеб Панфилов, Илья Авербах, Алексей Герман, Эдмонд Кеосаян. Хотя в их картинах она вновь, как сложилось в ее кинематографической судьбе прежде, до Шепитько, играла несчастных, отвергнутых, одиноких женщин.

Зато в жизни Булгакова по-прежнему оставалась любящей и желанной. Оказалось, Габрилович не смог так просто расстаться с Майей. Сурин, который, по рассказам Маши, маму очень любил, прожил с ними всего год.

"Потом он женился на Галине Польских, и родившуюся дочку они назвали Машей". А в доме снова появился законный отец, который переудочерил 3-летнюю Машу. Но вулкана страстей хватило лишь на год.

"Ты мой секрет, ты мой тайник…"

Однажды в Доме кино Майя встретилась с англичанином Ричардом Коллинзом. Будущий балетмейстер стажировался у Григоровича в Большом театре. Отец Ричарда имел высокий церковный сан и служил в лондонском соборе святого Павла. Коллинзу было 27, Булгаковой — 40. Он был ею очарован. Майя позволила ему ухаживать за собой.

"Маме, наверное, льстило, что рядом с ней такой красивый, молодой и элегантный мужчина".

Наверное, он настолько восторженно рассказывал о своих чувс­твах родителям, что они прилетели в Москву благословить сына на брак.

"Но мама ему отказала. Мне кажется, она его не любила, хотя и вспоминала всегда как самое светлое, нереализованное чувство, наполненное добротой. Или любила как-то иначе, чем папу. Если к папе испытывала страсть, то к Ричарду, скорее всего, просто нежность, уважение. Позже в Пете она увидела надежность, опору, спокойствие. Ричарда мы до сих пор вспоминаем только по-доброму".

Он очень тяжело перенес расставание с ними. Это видно даже по письмам, которые полетели в Москву из Лондона.

"Думаю все время о тебе и люблю тебя. Я думал, что все пройдет, я тебя забуду. Нет, наоборот, ты — все, ты — реальная. Без тебя все пусто. Такая охота мне приезжать к тебе сейчас. Я люблю тебя все больше и больше. Ты, ты, ты всегда. Я с ума сойду от боли. Я хочу каждый момент быть с тобой".

"…Бог знает, как я люблю тебя, но Бог не давал быть нам вместе. В конце концов, быть может, будем вместе перед Ним, но не в этой жизни. Конечно, моя мечта была и еще есть жить с тобой долго-долго и иметь с тобой ребенка. Но я всегда понимал, что это нереально, что это мой эгоизм. Ты есть, и это дает мне силы. Перед Богом ты моя жена и будешь такой всегда".

"Жить без тебя ужасно больно, но то, что ты есть на этой планете, — это все мое счастье. Я недавно женился. Стараюсь жить так, как другие. Не знаю, правильно ли сде­лал. Вся моя душа в тебе. Я не ожи­дал такой боли и только надеюсь, что у тебя все хорошо, что Маша и Зина здоровы, что ты не страда­ешь. Я люблю тебя и буду любить до смерти".

Спустя несколько лет: "Я еще жив и здоров и люблю тебя все больше и больше. Ты мой секрет, мой тайник, мое вдохновение, ты мне даешь столько счастья, силы. Я буду приезжать к тебе всегда, как только будет малейшая возмож­ность…"

Последний раз Ричард приезжал в Москву лет 20 назад. Майя позна­комила его с Петером, своим новым мужем. Ричард был тронут, увидев в прихожей свои тапочки. Оказалось, в доме все знают, кому они принадле­жат, и не посягают "на святое".

"Все целовались только с Петей"

Характер у Майи Булгаковой, по словам ее знакомых, был неуживчивый. Если ей что-то не нравилось, в высказываниях не церемонилась. Запросто могла оскорбить, накричать. Причем слова "прости" в ее лексиконе не было, и, как признают друзья, совесть ее не терзала. День-два она могла не звонить лучшей подруге, по которой накануне "проехалась катком". Потом звонила как ни в чем не бывало. Но не с извинениями, а с конкретным предложением. Например, пойти в ресторан.

"При этом у мамы было чутье, с кем можно себя так вести, с кем — нет. Есть ведь тихие, скромные люди, которые слова дурного никогда не скажут. Таким был в ее жизни композитор Валерий Зубков. Деликатнейший, добрейший человек. Мама с ним дружила и была удивительно тактична".

Ни подруги, ни дочери Майи Булгаковой не могут ответить на вопрос, чем же она так привлекала мужчин. "Не добротой и не нежностью — это точно. В маме этого было мало".

А ведь и красавицей ее тоже назвать было нельзя. Но были в ней необъяснимый шарм, непредсказуемость и сексуальность, которая притягивала мужчин.

Роман с Петером Лобиасом развивался тише и скромнее предыдущих. Он был незримой тенью Майи. Познакомил их олимпийский чемпион Владимир Кузнецов, муж актрисы Татьяны Конюховой. Австриец по происхождению, Петер родился в Москве в 37-м году в семье австрийских коммунистов, бежавших из Вены от фашистов. После смерти Сталина семья Добиас вновь вернулась в Австрию.

Петер, прекрасно знавший русский язык, приехал в Россию уже будучи преуспевающим австрийским бизнесменом. Он был человеком состоятельным и женатым. В Вене у него была семья. И все же они поженились. После четырех лет знакомства, в 1978-м. Каждый год отмечали день встречи — 26 мая.

"Он любил маму безумно и принимал такой, какая она есть. Никогда не спорил, не перечил. Когда мать орала, уходил на лестницу курить или уговаривал своего Маюсика не сердиться".

Наверное, любить такую женщину было непросто. Она была прямолинейной, резкой. Друзья, приходящие в их дом, знали, что Булгакова терпеть не может приветственных дежурных поцелуйчиков. "Все целовались только с Петей. В нашей семье он был самым нежным. Проходя мимо, не стесняясь, чмокал в макушку. На диванчике всегда можно было привалиться к нему, приласкаться. Мама такой не была. Поэтому мы крайне удивились вдруг проснувшейся в ней нежности по отношению к внучке Марте, Зининой дочке. А на нас, на Петю она могла кричать, размахивать скалкой, но утром на батарее нас вновь ждали теплые носочки, наглаженные брюки и платьица".

"Как мне надоели твои детки!"

Петя любил и баловал девчонок. Майя так и говорила: "Твои детки хотят…" В ее дневнике есть такая запись: "Приходили Машка с Зинкой. Каждой дала по 25 рублей. Петя, как мне надоели твои детки!.." А Петя счастлив был иметь с ней общий дом, общих деток. Хотя и своего сына не забывал, привозил в Москву. Но расставания с Майей даже на час, на сутки, на минуту его тяготили. Он все реже стал покидать дом, на съемки фильмов и гастроли жены стал ездить вместе с Маюсиком. Родина, бизнес, бывшая семья — все ушло на дальний план. В его жизни была только Маюсик.

"Майя Григорьевна, я проклинаю каждую прожитую без тебя минуту. Я Вас люблю, а Вас нет дома, черт побери", — писал он в записке. Или: "Маюська, ты моя любовь. Я боюсь, когда ты от меня уходишь даже на минутку. Когда тебе плохо, у меня болит сердце. Когда ты на меня орешь, я страдаю, любя, и люблю, страдая".

"Петю она любила. Его невозможно было не любить, потому что он святой".

Петера знали и любили все соседи. Он привозил им из Австрии лекарства, которых не было в СССР, детское питание, которого тоже не было, одежду друзьям, покупал в "Березке" книги. И почти никогда не брал за это деньги. Хотя эти правила, скорее всего, диктовала Майя. А ее он одевал роскошно. И это при том, что сама она не очень-то любила ходить по магазинам и примерять наряды. Петя безошибочно угадывал все ее размеры, подбирая к костюмчику соответствующую блузочку, туфельки, сумочку, перчатки. Он привил ей и вкус к драгоценностям, хотя ни деньги, ни ценности для нее никогда не имели значения. Неудивительно, что, когда умер Петер, у Майи не оказалось никаких сбережений.

Двадцать два года они прожили вместе. 2 июля 1994 года Пети не стало. Оказалось, Майя Григорьевна к этому совсем не была готова. Она просто не осознавала, что значит для нее Петя. Жизнь ее тотчас же померкла. Каждый день она общалась со своим Петюнечкой через дневник. В нем — вся боль, в нем — вся ее безысходность.

"А хоть и целовала я холодный лобик, гладила холодные руки, а все жду, что позвонит и войдет Петя. Петя! Когда мы увидимся, обнимемся?"

"22 дня Петеньки нет. Очень скучаю по Пете. И чем дальше, тем сильнее болит сердце, душа и все, все…"

Дочери всячески старались поддержать мать, напоминали о Марте, ради которой стоит жить. Не забывал ее и Алексей Габрилович. Петина смерть стала и для него сильным потрясением. Он даже вел его поминки.

"Как-то я пришла к маме, — вспоминает Маша Габрилович, — но ее не оказалось дома. Спустилась вниз, стала ждать. Она вышла из соседнего подъезда, в бигуди, косыночке, сгорбленная, отрешенная… И я вдруг поняла, что скоро не будет моей мамы…"

Октябрьским днем Майя Булгакова и ее соседка актриса Любовь Соколова ехали на благотворительную творческую встречу со зрителями. Опаздывали. На Кольцевой дороге в районе Теплого Стана их автомобиль врезался в столб. Как ни пытались дочери и друзья спасти ее, 7 октября 1994 года она ушла. Она пережила своего Петюнечку всего на три месяца. Алексею пришлось вести и эти поминки. Он очень переживал потерю. Ровно че­рез год, 15 октября 1995-го, не ста­ло и его. А потом невесть откуда пронесся слух, что Ричард Коллинз погиб. Погиб в автомобильной катастрофе вместе со своей семьей. Наверное, и ТАМ они не смогли быть друг без друга. Так и ушли вместе, один за другим…

Яна РОСТОВА,
"Интервью".