Панагия для атеиста. Часть 24

Часть 23 https://www.stranamam.ru/post/7557953/


Показавшееся над лесом зимнее сероватое солнце указало ему нужное направление. Через полчаса ходьбы он, совершенно обессиленный, вышел к шоссе, ведущему в сторону Цюриха, и присел на отбойник. Идти дальше он не мог. Даже если бы сейчас из леса выскочил бы этот медведь, он не смог бы сделать ни шагу. Минут через десять показался серый «Опель». Роман махнул рукой, машина остановилась. За рулем сидела женщина лет сорока пяти.
- Эй, тебе куда? – крикнула она Роману.
- Туда же, куда и вам, - ответил тот. Женщина приглашающее махнула рукой. Очень скоро Роман заметил заинтересованные взгляды, которые она бросала на него, особо и не пытаясь их скрыть. Посадив в машину молодого смазливого парня, она, видимо, надеялась интересно провести время. У Карелина даже заболела голова – ну сколько же можно, проблема за проблемой? Когда они доехали до какого-то придорожного отеля, женщина сказала:
- Я пойду, сниму номер.
- Извините, леди, - ответил Роман. – Я не смогу отблагодарить вас.
Она обиделась и посмотрела на него довольно злобно.
- Я тебя напрасно везла?
- Извините, - еще раз сказал Роман. – Я не могу.
- Ты что, голубой? – спросила она.
Карелин не ответил, вышел из машины и двинулся дальше по дороге пешком. Примерно через километр его нагнал огромный бензовоз и, поравнявшись с ним, начал притормаживать.
- Эй, парень, в ногах правды нет! – окликнул его водитель через опущенное стекло двери. – Садись, подвезу.
- Спасибо, - поблагодарил Роман, залезая в высокую кабину.
- В свое время сам намотался по дорогам… И таких бедолаг, как ты, стараюсь подвозить. Тебе куда?
- Мне вообще-то в Цюрих.
- Ну и занесло тебя, браток! Я еду немного в другую сторону, высажу тебя на повороте в Ольтене.
- Меня устроит и это.
- Ты что, из леса? У тебя в волосах иголки торчат.
Роман стряхнул рукой мусор с головы.
- Да.
- Не спрашиваю, как ты туда попал.
Роман промолчал – от усталости, пережитого испуга и холода он с трудом мог говорить.
- Ты с лесом тут поосторожней, - сказал водитель. - Передавали по телевизору, что медведь-шатун объявился. Уже убил одного человека. Говорят, что полиция с охотниками завтра будет собирать облаву на него.
- Спасибо, - ответил Роман. Он все еще не отошел от встречи со зверем. От понимания того, что чудом избежал жестокой смерти, временами накатывала слабость в ногах.
- У вас нет чего-нибудь попить? – спросил он водителя.
Тот, глянув на него, молча пошарил где-то сбоку и протянул ему бутылку воды.
- Спасибо, - Роман сделал несколько глотков.
- Эй, парень, на тебе лица нет, - сказал водитель. – Что с тобой случилось?
- Со мной? – растеряно переспросил Роман. – Я сейчас этого медведя встретил.
Водитель присвистнул и покачал головой.
- Видать, у тебя сильный ангел, если ты живой остался. Я могу отвезти тебя в полицию. Тебе нужна помощь.
- Не надо. Просто отвезите меня в Ольтен.
- Как скажешь.

В Ольтене Карелин решил остановиться на ночь – сил продолжать путь не было совсем. Он чувствовал себя разбитым настолько, что стал бояться умереть от усталости. На этот раз он выбрал гостиницу подороже, надеясь, что в солидном заведении портье не будет пропускать в номера непонятных личностей. Приняв душ, Роман пошел в ресторан. Есть почти не хотелось, хотелось выпить чего-нибудь покрепче. Он заказал коньяк и фрукты. От спиртного аппетит все же появился, Роман немного подумал и попросил официанта подать что-нибудь мясное. Ему подали жареную грудинку с картофелем и фасолью. Карелин ел медленно, скорее машинально – он был занят своими невеселыми мыслями. Один, в чужой стране, разыскиваемый КГБ, полицией и службой безопасности Швейцарии. Единственный человек, который мог помочь, убит. Назад, в Россию нельзя. Роман даже не знал, к кому можно обратиться за помощью. Фотиади не сказал, кого именно он просил о разрешении на выезд в США. Никаких ниточек. Может, добраться до Берна и попросить политического убежища в США? А уже потом как-нибудь связаться с Евой и вызвать её к себе? Роман достал сотовый. Ему очень хотелось услышать голос Евы, но он не решался позвонить ей. Немного поразмыслив, Карелин все же не выдержал и отправил ей сообщение: «Я тебя люблю». И отключил телефон. У него не хватило бы духу сказать ей, что он не сможет прийти, как обещал. Пусть она хотя бы узнает, что он жив. Еще немного посидев за столом, Роман ушел в свой номер, заперся и лег спать.

Утром он никак не мог проснуться. Организм, обессиленный стрессами, требовал отдыха. И Роман подчинился его требованиям – проспал аж до двух дня. А открыв глаза, никак не мог встать, долго лежал, а потом долго сидел на кровати, прислушиваясь к своему телу. Потом, наконец, поднялся и прошлепал в ванную. Подойдя к раковине, Роман снял Панагию и посмотрел в зеркало. У него на груди красовался четкий отпечаток Панагии – заснул он, не сняв её, побоялся. Он стоял перед зеркалом и смотрел в глаза своему отражению. Взгляд у него был какой-то погасший, безжизненный. Все рухнуло. Все, к чему он шел с такими трудами, с такими жертвами, с таким риском для жизни, оказалось напрасным. Роман увидел лежащий на полочке сотовый телефон – так устал вчера, что забыл его в ванной. Он взял его в руки, повертел, понажимал кнопки и с горькой усмешкой положил на место. Еще недавно он мечтал о таком телефоне, просил отца привезти его из Швейцарии, воображал, как будет красоваться им перед друзьями. И вот он лежит перед ним, его мечта. С видеокамерой, с фотокамерой, с голосовым набором, стильный и красивый… Только он ему ни к чему. Звонить некому. И ему никто не позвонит. Мечта превратилась в бессмысленную побрякушку. Роман повернул кран, умылся, расчесал спутавшиеся кудри, еще раз посмотрел на свое отражение. Его роскошная шевелюра утратила свой вид. И, что интересно, быть красивым даже не хотелось. Первый раз в жизни ему было все равно, как он выглядит. Роман вздохнул, стал одеваться и подумал, что сейчас спустится в ресторан и совсем не удивится, если увидит там уже знакомые совдеповские плащи и ботинки. Его охватило чувство какого-то злого рока, словно проклятие нависло над ним, чья-то злая воля. Как будто какой-то невидимый кукольник дергал его за веревочки, заставляя делать то, чего он не хочет делать, быть там, где он не хочет быть. И все это было так беспросветно, так по-черному безнадежно и так фантастически ужасно, что Роману стало казаться, что все это происходит не с ним, что он просто спит и никак не может очнуться от кошмарного сна. «Я должен разорвать этот круг, - сказал он себе. – А разорвать его можно, только избавившись от Панагии». Он взял в руки медальон, с горькой усмешкой посмотрел на него, сунул в карман и вышел из ванной. Роман взялся было за ручку входной двери, постоял перед ней, развернулся и ушел к окну. Есть не хотелось совсем. «Наверное, я заболею от всего этого и попаду в психушку. Но, может быть, это даже и не плохо. В швейцарских психушках должно быть хорошо», - он стоял, опершись руками о подоконник, и смотрел на улицу через свое прозрачное отражение в стекле. День был неплохим, солнечным, снег, выпавший за ночь, красиво убрал карнизы и крыши домов, присыпал деревья и переливался под лучами нежного европейского солнца. Картинка за окном была до боли уютная, казалось, что тем, кто живет там, не ведомы никакие горести, что они постоянно находятся в какой-то не проходящей рождественской сказке. Но сейчас эта волшебная красота не трогала Романа. Он скользил по ней отсутствующим взглядом и думал о своем. «Как же быть? – размышлял он. – Куда девать Панагию? Через границу с ней меня не пропустят. Еще и в убийстве Фотиади обвинят. А еще и нападение на полицейского и побег… Натворил я дел. Просто ходячее ЧП. Может, её просто выкинуть? Нет, выкидывать нехорошо. Столько людей из-за неё погибло. Отнести её в какой-нибудь музей? Вариант… Хорошо бы передать Владыке Стефану, но как? Написать ему письмо? Но за три недели он не успеет ничего предпринять, письмо даже, наверное, не успеет дойти, а виза у меня уже закончится. Вернуть её в банк? Ключ от ячейки отправить в Россию по почте? Может не дойти», - взгляд Романа блуждал по крышам домов. Вдруг он заметил какое-то здание с высоким готическим шпилем, увенчанным четырехконечным крестом. Церковь. «Интересно, здесь есть православные церкви? Можно передать Панагию туда, а они уже разберутся, что с ней сделать», - Роман надел Панагию на шею, спрятал её под одежду и спустился в ресторан. Заморив червячка скромным обедом, он пошел в том направлении, где видел здание с крестом.

Идти пришлось довольно долго. Церковь оказалась в нескольких кварталах от гостиницы, и Карелин добрался до неё только через сорок минут. По пути он постоянно оглядывался, боясь преследования, даже заходил в попадавшиеся магазины и через окна наблюдал за улицей, но все было спокойно. Церковь произвела впечатление величественными устремленными ввысь формами. Издали она не казалась такой высокой, как вблизи. Роман никогда не интересовался архитектурой религиозных зданий, но тут по наитию понял, что храм католический. Выполненный из известкового камня, украшенный богатой резьбой и многочисленными башенками, храм навевал какие-то романтическо-балладные вспоминания из детства, что-то из Дюма и Скотта. Карелин немного постоял перед крыльцом, рассматривая каменный декор, потом поднялся по широким ступеням ко входу, осторожно открыл высокие с витражами двери и вошел внутрь. С той стороны у дверей стояла какая-то большая мраморная чаша на высокой ножке. Роман заглянул в неё – вода. Чуть замешкавшись, он припомнил, как Портос в «Трех мушкетерах» окунал руку в такой сосуд со святой водой, и осторожно прикоснулся к поверхности воды пальцем. На него вдруг напала боязнь, что что-нибудь случится – или вода закипит, или собор рухнет, или палец отвалится. Но ничего не произошло, он стряхнул воду с руки и едва ли не на цыпочках прошел в храм. Помещение внутри было столь же величественно, как и снаружи. Те же вытянутые формы, витражи на окнах, резные расписные скульптуры в рост человека, выполненные настолько натуралистично, что на руках были видны вены, и только при самом тщательном рассмотрении можно было понять, что одежды тоже выполнены из дерева, а не из настоящих тканей. Пустые длинные скамьи вдоль всего помещения, огромный золотой крест над небольшим возвышением, как будто парящий среди золотых облаков и лучей. Все это производило должное впечатление и заставляло двигаться осторожно, чтобы не нарушить благоговейной тишины храма.

Роман посмотрел по сторонам – никого. Он прошел вперед и увидел деревянную кабинку, сокрытую в небольшой нише. «Это, наверное, сюда заходят для исповеди», - вспомнил он фильмы. В фильмах обычно, стоило человеку зайти в такую кабинку, как тут же в ней появлялся священник. Карелин направился к исповедальне и вошел в неё. Спустя буквально несколько секунд с той стороны открылась другая дверца, и во вторую часть кабинки вошел человек в темной одежде, тут же растворившийся в полутьме. Роман слегка растерялся.
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, - произнес человек.
«Что он сказал?» – с ужасом подумал Роман. Его знания латыни ограничивались четырьмя словами, три из которых были непристойными, а четвертое - союзом.
- Я слушаю вас, сын мой, - сказал священник по-немецки. Карелин облегченно вздохнул: он уж испугался, что здесь разговаривают только на латыни.
- Извините, - обратился он к священнику, - я не для… - он запнулся. Как будет «исповедь» на немецком?
– Я не для разговора. У меня к вам вопрос.
- Я слушаю вас, - совершенно спокойно ответил его невидимый собеседник.
- Вы не могли бы мне сказать, здесь где-нибудь поблизости есть…
Роман опять запнулся. Как сказать «православный» по-немецки?
- Здесь есть русские храмы?
- Вы имеете в виду восточное ортодоксальное христианство?
- Наверное. Я не знаю, как это будет по-немецки. По-русски это называется «православный».
- Да-да, я понял вас. Вы православный?
Роман смущенно усмехнулся.
- Я атеист. Но так получилось, что… В общем, мне надо найти какого-нибудь православного священника.
- Сын мой, католическая и православная церкви – сестры. В вопросах веры между нами больше схожего, чем различного. Здесь, в Ольтене, нет православных церквей. Если я могу помочь вам чем-нибудь, то я с радостью вас выслушаю.
- Это не вопрос веры. Я не могу сказать вам, в чем дело, это не моя тайна. Помочь мне вы можете только одним – если подскажете, где я могу найти православного священника.
Его собеседник немного помолчал и ответил:
- Подождите в храме, я сейчас подойду к вам.

Роман вышел из исповедальни и присел на скамейку. Через минуту он увидел, что в его сторону движется человек в длинной черной сутане с белым воротничком. Карелин встал ему навстречу. Тот приблизился, окинул его внимательным взглядом и сказал:
- Меня зовут отец Симон.
- А меня зовут Роман.
- Вы русский?
- Да.
- Вы плохо выглядите. Вам нужна медицинская помощь?
- Спасибо, нет. Дело в том, что… Меня хотят убить.
- Кто?
- Все, кому не лень. Наши спецслужбы, например. Даже медведь в лесу хотел меня убить.
Отец Симон пристально посмотрел на Романа, и тот понял его мысль.
- Я не сумасшедший. Я выполняю поручение одного православного священника, это очень важно. Дело в том, что того человека, который должен был мне помочь, убили, все планы разрушены, за мной следят, и я не знаю, куда мне деться.
Кажется, ему удалось убедить отца Симона.
- Мы можем дать вам временное пристанище, но ненадолго.
- Я понимаю. Мне лучше найти православного священника. Мне нужно кое-что передать ему.
- Все равно, кому?
- Наверное, да. В моей ситуации не до выбора. В Швейцарии есть вообще православные церкви?
- Есть, но прямо сейчас я не могу вам сказать, где именно они находятся. Пройдите за мной, я провожу вас в келью, где вы поживете несколько дней. А потом подумаем, где искать для вас православных священников.


Часть 25 https://www.stranamam.ru/post/7559720/